– Угу, – обиженно хмыкнул он и, усевшись на кровать, стал теребить
воротник рубашки.
Как бы мы ни были счастливы и как бы ни любили друг друга, всегда у
нас в комнате будет огромный слон, который преследует нас повсюду,
напоминая о том, что Рекс хочет детей, а я не хочу. Я слабо улыбнулась.
– Да к тому же эта домоправительница слоняется рядом… – Я
поцеловала его в щеку. – Давай вечером?
Рекс широко улыбнулся.
– Это место идеально для твоих изысканий, – сказала я, меняя тему. –
Ты заметил ту жуткую старую черную лестницу, когда мы поднимались?
– Да. Это для слуг?
Я кивнула:
– В старых фильмах ужасов убийца всегда убегает по такой лестнице.
– В этом доме явно чувствуется дух Альфреда Хичкока, верно? – Муж
повесил свой пиджак на стул. – Я не мог поверить, что мои родители
купили его за сущие гроши – и вместе со всей мебелью.
– А что за слухи ходят об этом доме? – спросила я, глядя на портрет
сурового с виду, но красивого мужчины. – Очень странно, что хозяева
продали все свои семейные реликвии.
Рекс пожал плечами:
– Насколько я знаю от мамы, лорд Ливингстон умер в шестидесятые
годы, и миссис Диллоуэй осталась ухаживать за одним из его сыновей.
Бедняга страдал от осложнений после детского заболевания. И его
состояние все время ухудшалось.
– Так он умер?
– Да. В прошлом году, и тогда семья выставила дом на продажу. Мама
говорила, что это была невероятно странная сделка. Юрист, занимавшийся
продажей, настаивал, чтобы вся мебель и произведения искусства остались
в доме.
– Тут что-то не то… Какая-то тайна, – сказала я, проводя рукой по краю
стола
красного
дерева.
–
Думаешь,
у
семьи
были
какие-то
сентиментальные привязанности?
– Думаю, нет, – ответил он. – Отец рассказывал мне про одного из
наследников. – Рекс почесал в затылке, словно вспоминая подробности. –
Он несколько лет, вплоть до своей смерти, не разговаривал со своим отцом.
Наверное, какая-то семейная распря.
Мне вспомнились слова шофера такси про этот дом.
– Рекс, ты думаешь, здесь что-то
Достарыңызбен бөлісу: