Психиатрия предисловие ко второму изданию
жүктеу/скачать 6,74 Mb.
|
Гиляровский Психиатрия
| Рис. 39. Затыкание ушей шизофреником со слуховыми галлюцинациями.
Иногда о наличности галлюцинаций можно судить по неожиданным быстрым движениям, выкрикиваниям ответов кому-то в пространство, отказам от пищи. К числу характерных явлений при шизофрении нужно отнести также и бредовые идеи. Хотя они не представляют абсолютно постоянного признака при этой болезни, но там, где бывают — а таких случаев все же большинство, — по своей структуре, в которой можно видеть ясное отражение основных моментов шизофренического мышления вообще, являются очень важным ингредиентом клинической картины. Точное выяснение их характера имеет большое значение для понимания сущности болезни и для отграничения ее от других заболеваний. Это относится не столько к содержанию их, сколько к механизмам развития, построению и той роли, которую они играют в жизни больного и в отношении к окружающим. В смысле генеза бредовых идей определяющим моментом является изменение самочувствия больного, наличие большого количества различных новых ощущений в теле, иллюзии и галлюцинации, а также расстройства в интеллектуальной сфере. Наиболее характерным для шизофреников является по терминологии психиатрической клиники II ММ И катестезическое бредообразование, т. е. такое, где главную роль играет изменение мира ощущений, в котором живет больной. Различные ощущения, испытываемые им в теле, боли в разных местах, ощущение чего-то постороннего, расстройства вкусовых, обонятельных и других ощущений—все это определенным образом влияет на восприятие окружающего. В связи с понижением критизирующей и комбинирующей деятельности на этой почве развивается бред, который естественно должен принять форму бреда физического воздействия. Появившиеся в результате биологических изменений в организме и в частности расстройств в вегетативной нервной системе ощущения вместе с иллюзиями и галлюцинациями дают материал для бреда отравления, воздействия электрическим током, бреда внушения, вообще различных форм физического воздействия. Испытывая изменения во всем организме и не имея возможности отнестись к ним критически и оценить их как результат болезни, шизофреник причину этого изменения проецирует наружу и видит ее в каких-то воздействиях других людей. Замкнутость таких больных вместе с нарушением контакта с окружающими лишает больного возможности более полно ознакомиться со всеми сторонами явления, что могло бы дать в некоторых начальных случаях известную коррекцию намечавшихся бредовых идей, и в то же время она является причиной того, что бредообразование идет внутри замкнутого круга аутистических переживаний больного, вне связи с окружающей реальной жизнью, почему бред при своем обнаружении поражает своей странностью, неожиданностью, как бы надуманностью и несоответствием реальной обстановке. Больные становятся как-то особенно недоверчивы и подозрительны. Им кажется, что окружающие стали к ним иначе относиться, сторонятся от больного, шепчутся между собой, смеются над ним; на улице и в трамвае попадаются постоянно одни и те же подозрительные лица, в пище замечается какой-то странный вкус. Некоторое время дело ограничивается только настороженностью и как бы приглядыванием к тому, что делается кругом, и можно говорить об особом периоде инкубации, в течение которого бредовые идеи как бы вынашиваются; потом у больного появляется определенное убеждение, что его подозрения вполне основательны. В силу замкнутости шизофреников и подозрительности по отношению ко всем окружающим вполне созревшие бредовые идеи как правило очень долгое время не высказываются, даже упорно скрываются. При наличии вполне определенного бреда на прямые вопросы об отношении больного к лицам, вплетенным в этот бред, получаются обычно уклончивые или даже отрицательные ответы. При большой наклонности к диссимуляции больной очень часто упорно и с большим искусством скрывает свое бредовое отношение к воображаемым врагам и ведет себя по отношению к ним так, что последние долгое время могут ничего не подозревать. Это может случиться даже с самыми близкими к больному людьми, которые постоянно живут с ним и казалось должны были бы знать его психологию. Так в одном случае шизофреник в связи с развитием у него бреда ревности в начале болезни сделал неожиданное нападение на жену, едва не кончившееся тяжелым несчастьем, хотя до этого ничем не проявлял к ней враждебного отношения. Очень частой формой бреда преследования у шизофреников является бред внушения, влияния. Больному кажется, что весь он находится в подчинении у каких-то неизвестных ему людей, во власти какой-то особой силы, что все его мысли и поступки не его, а внушены другими. Сам он просто автомат, игрушка каких-то таинственных сил. Истолковывая характер этого влияния, больной иногда говорит о гипнозе, внушении на расстоянии, чтении его мыслей и внушении несвойственных ему желаний, импульсов к тем или другим поступкам, о действии особых лучей, о радио, о каких-то особенных машинах. К особенностям бредовых концепций шизофреников нужно отнести, что бред преследования очень часто связывается не с окружающими и вообще известными ему людьми, а с какими-то подозрительными, неизвестными личностями. В особенности эта черта выступает тогда, когда бредовые идеи обширны, сложны и, как это часто бывает, обнаруживают тенденцию складываться в целую систему. В таких случаях часто фигурируют какие-то особые таинственные организации, шайка злоумышленников, мафия, масоны, контрреволюционеры. Больной не знает никого из этих злоумышленников ни в лицо ни по имени, но убежден в их существовании, так как постоянно чувствует на себе их влияние. Характер воздействий больному кажется настолько своеобразным, что часто он не может определить его в общепринятых выражениях, а должен придумывать особые названия, не останавливаясь иногда перед изобретением новых слов. Бред величия не так часто встречается, но если имеется налицо, в своей структуре представляет все особенности шизофренической психологии. Содержание бреда, как это свойственно ему вообще, меняется в зависимости от особенностей переживаемого времени, от социального положения и полученного образования. С внешней стороны часто как будто бы наблюдается большое сходство с прогрессивным параличом, так как фигурируют те же идеи высокого положения, обладания различными талантами, но внутренний смысл и психогенез совершенно иной. Бреду величия шизофреника не хватает конкретности и реальности, он не считает себя просто Наполеоном, верховным комиссаром, знаменитым артистом, а характеризует свое отличие от обыкновенных людей особым, часто туманным и не всегда понятным образом. Например он начинает думать, что он — гений, которому никогда еще не было равного; он призван произвести великие реформы, осчастливить всех людей, он изобрел особую систему, массажа, которая сразу откроет глаза всем людям и научит их, как надо жить, чтобы все чувствовали себя не знающими печали. Характерно, что шизофреник, создавая бредовые системы, направленные как будто к благу других, всегда имеет в виду не конкретных людей, близких ему и вообще окружающих, а какого-то отвлеченного человека, все человечество. Этим он тоже отличается от больного параличом, который раздает свои воображаемые богатства окружающим и старается сделать счастливыми прежде всего тех, кто оказал ему какую-нибудь услугу. В возвеличении себя шизофрении видит осуществление какой-то высшей воли, предначертания каких-то таинственных сил. В связи с этим очень типично для бреда величия шизофреников, что они часто воображают себя пророками, вождями, преобразователями, предназначенными показать человечеству новые пути. Очень часто можно открыть в конструировании бреда тенденцию к чему-то мистическому, таинственному, к чему-то особенному, что нельзя измерять на обыкновенный аршин. Во многих случаях бредовые идеи величия наблюдаются у шизофреника одновременно с бредом преследования, иногда входя в одну и ту же систему, причем одни идеи представляют как бы логическое развитие других; больного преследуют потому, что завидуют ему, хотят отнять у него его высокое положение, присвоить и выдать за свои его изобретения и т. д. Бредовые идеи шизофреников характеризуются еще тем, что, находясь в органической связи с основами его мышления, они стойки, не поддаются разубеждению и в большей мере находят себе отражение в его поведении. Шизофреника несмотря на то, что у него долго сохраняются формальные способности интеллекта и запас сведений, никогда не удается убедить в том, что его подозрения необоснованны или претензии на высокое положение нелепы. Наоборот, противоречия и возражения делают больных особенно упорными и заставляют, усиливая свою аргументацию, все более развивать бредовые концепции. Можно далее говорить об очень большой последовательности поведения больного с точки зрения его бредовых идей. Ими определяются социальные установки, отношение к окружающим, например окончательный уход от других людей и создание полной изоляции, а также меры защиты, которые больной принимает, и нападения на других. В дальнейшем по мере все большего нарастания слабоумия бредовые концепции утрачивают свою цельность и единство, а еще дальше, вместе с распадом психики, превращаются в отдельные обрывки, причем высказываемые отрывочные бредовые идеи кажутся совершенно бессмысленными и не оказывают уже никакого влияния на поведение больного. Характерные для шизофрении черты бреда выступают с особенной ясностью не тогда, когда бред вообще слабо развит, и сводится, как это часто бывает, к 2—3 более или менее связанным между собой мыслям. Их нужно изучать на тех случаях, когда развитие бреда приводит к созданию особенно пышных картин. В смысле влияния на поведение особенно интересны те случаи, в которых безумные мысли и вытекающие из бредовых фантазий желания более или менее полностью осуществляются в жизни, не встречая препятствий благодаря исключительному положению пациента. В этом отношении заслуживает внимания история заболевания баварского короля Людвига, происходившего из очень дегенеративной семьи Виттельсбахов. Он в течение ряда лет страдал шизофренией с большим количеством бредовых идей величия и преследования, которые не мешали ему некоторое время оставаться на троне. Бред преследования и страх людей привели к тому, что он целые месяцы проводил в одиночестве или по крайней мере не видя ни одного лица. Пища ему подавалась на столе, который с помощью особого механизма выдвигался из-под пола. Приближенные, являясь к нему на прием, должны были надевать маски. Когда он посещал придворный театр, то в последнем не должно было быть других зрителей кроме него. Сам он сидел в закрытой ложе причем ни со сцены ни из зрительного вала не видно было, находится ли в своей ложе король или нет. Артисты должны были играть в пустом театре, не будучи уверены, что у них имеется хотя бы один зритель. Для короля-шизофреника был устроен по его указаниям уединенный замок, на свинцовой крыше которого было устроено озеро на нем плавал искусственный лебедь, на которого садился король, воображавший себя Лоэнгрином. Такие резкие расстройства не мешали однако больному сохранить достаточную ориентировку и даже хитрость. Это видно из того, что он, покончив жизнь самоубийством при недостаточно выясненных обстоятельствах (видимо, утонул в озере), погубил вместе с собой своего лейб-медика, известного психиатра Гуддена. жүктеу/скачать 6,74 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|