Республики казахстан

Семей

2013

Содержание

мысли.

1. 
   Начало становления казахской профессиональной музыки письменной традиции.
   
2. 
   Первый драматический театр.
   
3. 
   Музыкально-драматический техникум.
   
4. 
   Оркестр казахских народных инструментов.
   
5. 
   Первая консерватория.
   

Осваивались новые формы деятельности:

1. 
   Концертно-театральная жизнь – т.е. деятельность коллективов и функционирование объектов культуры.
   
2. 
   Триада «композитор-исполнитель-слушатель» создает свою музыкальную жизнь по-новому.
   
3. 
   Профессиональная база для создания культуры и донесения ее до слушателей, т.е. профессиональное музыкальное образование.
   
4. 
   Казахская музыка обогатилась европейскими инструментами, жанрами, формами. Освоение многоголосной фактуры.
   

Гражданская война, разруха, голод, но пошел подъем массовой культурно-просветительской деятельности, развивалось самодеятельное творчество. В разных городах Казахстана открывались хоровые, музыкальные и драматические кружки. Так, в 1919 году по инициативе большевика П. Виноградова был организован красноармейский хор. Он пел революционные и народные песни, отрывки из классических опер.

В Тургае инсценировали сатирические фельетоны, поставленные самодеятельными актерами.

В Семипалатинске еще в 1917 году М. Ауэзов написал романтическую поэму «Енлик и Кебек», которую сыграми молодые люди, студенты, съехавшиеся на каникулы домой. М. Ауэзов выступил в роли режиссера и суфлера.

В 1919 году состоялся в г. Верном первый слёт народных талантов. В нем приняли участие более 40 народных акынов, в их числе Джамбул и Кенен Азербаев.

Для развития Народного творчества и выявления народных талантов проводились олимпиады, слёты, конкурсы, фестивали и декады.

Так, в 1922 году в Каркаралинске был проведен конкурс народных певцов. 1 место – Габбас Айтпаев.

Началась работа по собиранию народного наследия. В 1920 году НарКомПрос КазССР обратился с призывом собирать и представлять сведения о сочинениях, о мастерах.

Вначале подготовку квалифицированных кадров взяли на себя ведущие ВУЗы искусства Москвы и Ленинграда. Туда отправили талантливую казахскую молодежь для обучения в студиях при ВУЗах.

В 30-е годы на концертах впервые зазвучало фортепиано, а кюи стали исполнять одновременно на различных инструментах.

В 30-е годы начинают свою деятельность первые представители казахской письменной профессиональной музыки – А. Затаевич, И. Коцык, Д. Мацуцин, А. Жубанов, Е. Брусиловский, Б. Ерзакович.

Главные достижения этих лет связаны с образованием и деятельностью музыкальных коллекивов.

2. Решение создать казахский национальный театр принято на 5 съезде советов Казахстана. По инициативе НарКомПроса в Кзыл-Орду съехались из разных мест мастера народного творчества, которые образовали театральный кружок. Уже в конце 1925 года этот кружок (КИНО – кружок института народного образования) выступил с большой концертной программой: читали, играли отрывки из пьес, оказали большое впечатление на публику. Это ускорило организацию театра.

1-я труппа – мастера народного творчества: Елюбай Умурзаков, Сералы Кожамкулов, Капан Бадыров, Курманбек Джандарбеков, Калибек Куанышпаев, Амре Кашаубаев, Иса Байзаков.

Трудности: подбор репертуара, нехватка профессионального образования. Преодолевали десятилетиями.

В начале 1926 года стали государственным национальным театром. В первый год театр выехал на гастроли по Казахстану.

В 1927 году ряд певцов и акынов побывали в Москве. Амре Кашаубаев после этого выступил на Всемирной выставке в Париже, Франкфурте-на-Майне, в Берлине в составе этнографической группы от СССР.

Репертуар театра в начале состоял из произведений национальной драматургии. Успех имели пьесы М. Ауэзова «Енлик-Кебек», «Байбише-тоқал», «Қаракөз».

В 1929 году театр переехал в новую столицу Казахстана – Алма-Ату. Вошли Канабек Байсеитов, Шара Жиенкулова, Манарбек Ержанов, Куляш Байсеитова.

К началу 30-х годов стали ставить классические пьесы: «Мой друг» Н. Погодина, «Ночные раскаты» М. Ауэзова, «Майдан» Б. Майлина, «Женитьба» Н. Гоголя, «Мятеж» Фурманова.

Развиваться дальше театр мог если будет создано профессиональное художественное учебное заведение.

3. Музыкально-драматический техникум открылся в Алма-Ате осенью 1932 года.

Первые студенты: певцы братья Муслим и Ришат Абдуллины, Шабал Бейсекова, дирижер Газиз Дугашев, трубач Александр Спирин, музыковед Гаухар Чумбалова, композиторы Капан Мусин, Куддус Кужамьяров.

1-е педагоги: русская интеллигенция: Л. Майзель, В. Дьяков, кюйшы: Л. Мухитова, М. Букейханова.

Отозвали из Ленинграда А. Жубанова для создания коллектива. А. Жубанов пригласил Е. Брусиловского. По их инициативе открылся кабинет по изучению народной музыки и экспериментальная мастерская по усовершенствованию казахских народных инструментов.

Новые разновидности инструментов способствовали организации ансамблевых форм исполнения.

Работали в коллективе певцы: А. Кашаубаев, А. Айтпаев, И. Байзаков, К. Байсеитова, домбристы: Махамбет и Науша Букейхановы, Дина Нурпеисова, Лукпан Мухитов и др.

Увидели необходимость готовить будущих учащихся техникума, открыли музыкальные школы в Уральске и Алма-Ате. Детей приглашали из окресных поселков, аулов, детских домов. Учили их игре на форпериано, струнных инструментах, позже духовых и народных инструментах. Организовали ансамбли, хор, камерные оркестры. Этим первым школам присвоили имена Дины и Амре.

Открытие техникума подготовило первых музыкантов – профессионалов, владеющих европейскими инструментами, первых композиторов, освоивших нормы европейского музыкального письма.

Стояли задачи: создать творческие коллективы, ориентированные на концертное исполнение и на овладение европейскими музыкальными жанрами.

4.Инициатором создания оркестра был А. Жубанов. Нужно было умение играть по нотам, поэтому в музыкально-драматическом техникуме открыли классы по обучению игре на народных инструментах по нотам.

Инструменты имели натуральный строй, нужны были хроматические звуки. А. Жубанов начал работу по усовершенствованию инструментов: усилению звучности, расширению диапазона, введению дополнительных ладков на грифе домбры, создание новых мензур на кобызе, создавать разновидности групп.

1-й ансамбль – 11 домбристов. В нем народные исполнители: Махамбет Букейханов, Ганбар Медетов, Лукпан Мухитов и др. Несколько месяцев репетиций и концерт. Тепло встретили. Последовали выступления на радио. Работа над расширением репертуара, введением других инструментов. Кобыз еще не усовершенствовали, поэтому кантиленным инструментом ввели скрипки, вместо сыбызгы – флейты. Стало 17 человек.

Оркестр выступил на 1 Всеказахстанском слете деятелей народного искусства летом 1934 года. Именно после слета в 1935 году организовали оркестр казахских народных инструментов.

Первый руководитель – Ахмет Жубанов.

К 1936 году в нём уже 40 человек. За 2 года разучено 20 произведений. В репертуаре: кюи Курмангазы, Даулеткерея.

Соединили опыт двух культур: европейской оркестровой традиции и казахского народного индивидуального исполнительства, письменную и устную формы передачи, мировые шедевры и национальную музыку.

Постигали ансамблевую форму исполнения и рождались новые выразительные средства, выбирали варианты кюев, что не теряли художественных свойств при коллективном исполнении.

Вначале в репертуар включали обработки кюев, затем – оригинальные произведения для оркестра.

Официальная дата создания оркестра 25 июня 1934 года.

После А. Жубанова около 40 лет коллектив возглавлял профессор Шамгон Кашгалиев.

Оркестр обладатель первой премии и звания лауреата 4 Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Бухаресте (1953 г.). Ему присуждены почетные звания «Заслуженный коллектив республики» (1967 г.), «Академический» (1978 г.), награжден орденом Дружбы народов. Проводились гастроли в Польше, Румынии, Венгрии, Германии, Чехословакии, Финляндии, Франции, Швеции, Португалии, Дании, Индии, КНР, Афганистане.

5. 
   Итак, столь затянувшиеся вступительные экзамены, длившиеся месяцы, включая и дополнительный январский набор 1945 года, наконец-то, позади. Студенты набраны, и надо приступать к главному – к занятиям.
   Как начался первый учебный год консерватории, как он был обставлен? Это удалось восстановить только по воспоминаниям его участников.
   Торжественного собрания педагогов и студентов по поводу открытия консерватории не было. Война продолжалась, внимание коллектива, как и всего народа, было приковано к фронтам Отечественной войны. Кроме того, работа консерватории разворачивалось в столь стремительном темпе и в таких неимоверно сложных условиях, что до собственно торжественного открытия не доходили руки. Но весь коллектив осознавал, что открытие в Казахстане первого музыкального вуза страны является историческим событием в культурной жизни республики, и он (коллектив) – творец этой истории!
   Согласно Постановлению занятия в консерватории должны были начаться 1 октября 1944 года. «Но вследствие недостаточной подготовки дважды откладывались, и фактически затянулись до 4.01.45 г.» О дне начала занятий в консерватории не было объявлено. Во второй половине декабря 1944 года ряд педагогов по собственной инициативе начал заниматься по специальности и другим индивидуальным предметам у себя на дому.
   К сожалению, не все преподаватели жили рядом с консерваторией. И это вносило дополнительные сложности для студентов. Газиза Жубанова вспоминает о своих уроках по фортепиано у Лидии Львовны Кельберг: «… Классов не хватало, занималась она дома. Жила очень далеко, за городом. …Время было военное, неспокойное».
   Более планомерные занятия организованно начались сразу же после Нового года – с 4-го января 1945 года. Было составлено расписание, но в нем фигурировали не все предметы, а только те, что проходили в помещении консерватории, в ее 8-ми классах и зале «Музхоркомбината».
   Однако включиться в учебный процесс смогли не все кафедры. Вне учебного процесса оказалось отделение казахских народных инструментов. Главная причина – это контингент студентов, вернее, его недокомплект. Всего удалось принять пять студентов на основное и три на подготовительное отделения. Учебный же план включал помимо специальности и оркестровый класс, занятия в котором осуществить с таким количеством участников не представлялось возможным.
   Была и другая, не менее важная причина. На отделении народных инструментов, кроме заведующего кафедрой А.К.Жубанова, никого из педагогов не было. Среди же студентов числились и домбристы, и кобызисты. Понятно, что Ахмет Куанович, будучи замечательным и известным специалистом по оркестровому дирижированию, просто не мог обеспечить преподавание исполнительской специальности, да еще на двух разных инструментах. В марте администрация вынужденно предоставила студентам-народникам академический отпуск до начала следующего учебного года. Однако для студентов Шамгона Кажгалиева и Хабидуллы Тастанова этот вынужденный отпуск не прошел даром. Они брали уроки у педагогов оркестровой кафедры. Так, Ш.Кажгалиев занимался по классу скрипки у И.А.Лесмана, Х.Тастанов изучал теорию музыки и занимался по фортепиано.
   Столь же тяжелая ситуация с педагогами сложилась и на кафедре хорового дирижирования, которая также была представлена только своим заведующим – Б.В.Лебедевым. Как образно выразился в своих воспоминаниях Борис Васильевич: «Мы с Ахмет Куановичем оказались в положении «генералов без армий!».
   Но занятия у дирижеров-хоровиков все же начались. Ведь набрано было 17 студентов, и не оправдать их ожиданий, распустив группу, – было просто немыслимо. Преподавание всех специальных дисциплин (лекционных, групповых и индивидуальных) взял на себя Б.В.Лебедев. Какое напряжение сил пришлось вынести Борису Васильевичу, можно только догадываться! Ведь ему одному пришлось вести абсолютно все специальные предметы – и хоровое дирижирование, и хоровой класс, и хороведение, и чтение хоровых партитур, и хоровую литературу и др. К тому же, он на тот момент являлся художественным руководителем и главным дирижером Казахской государственной капеллы.
   Занятия проходили в очень непростых условиях. Зима 1944–1945 года выдалась суровая. Из-за недостатка топлива здание консерватории практически не отапливалось. «Имели место прекращение занятий из-за морозов и низкой температуры в классах в январе-феврале месяцах». Если удавалось заполучить топливо, то им в первую очередь обеспечивалось общежитие. В классах стоял почти такой же холод, как и на улице. Педагоги и студенты занимались, не снимая пальто. Да и не все студенты были счастливыми обладателями зимнего пальто, которое считалось большой роскошью. Зипа Мукашевна Такисова, доцент консерватории, поделилась своими воспоминаниями: «…мы, студенты по хороведению, занимались на квартире Б.В.Лебедева. Сидели за столом, едва горела керосиновая лампа, рядом топилась железная «печка-буржуйка», и дым из нее выходил по трубе через форточку. Было тепло и уютно, а главное интересно. И так хотелось, чтобы урок длился бесконечно!».
   Очень повезло студентам-композиторам, индивидуальные занятия которых проходили исключительно в «тепличных» условиях. Е.Г.Брусиловский общался с ними либо у себя дома, либо в помещении Союза композиторов. Здесь нельзя не отметить и тех уникальных отношений в его классе, которые во многом способствовали созданию атмосферы тепла и особой душевности. Для Евгения Григорьевича его ученики были больше соратниками, нежели студентами. Ведь к тому времени между ними сложились прочные отношения – и коллегиальные, и дружественные. Практически все его ученики уже состояли в одном творческом Союзе, возглавлял который сам же мэтр, а Б.Г.Ерзакович был его непосредственным коллегой – ответственным секретарем Союза, их имена уже достаточно хорошо знали не только в Казахстане. Кроме того, со многими Е.Г.Брусиловский был связан тесными творческими «узами», которые не всегда ограничивались только как советы старшего товарища, во многих случаях его участие выливалось в сотворчество, хотя он и предпочитал этого не афишировать. Словом – это был уже сложившийся творческий коллектив с определенными «цеховыми» интересами и налаженными паритетными отношениями.
   Если с индивидуальными занятиями ситуацию удалось более или менее стабилизировать без ущерба для учебного процесса, то о коллективных занятиях этого сказать нельзя. Здесь возникли свои трудности и свои особенности.
   Симфонический оркестр и хор первые годы работы трудно назвать исключительно консерваторскими. Малое количество студентов первого курса не могло составить ни оркестра, ни хора. Отсюда единственным выходом стало объединение всех, обучавшихся под крышей «Музхоркомбината», в хор и оркестр.
   «Плечом к плечу» в коллективных классах занимались и студенты консерватории, и студенты музыкального училища. Даже сами учащиеся иногда путались и не могли определить «кто есть кто». Такая скорее не неточность, а отражение самой уникальности ситуации первого года консерватории есть и в воспоминаниях Г.Жубановой, где она говорит о Тургуте Османове и Сыдыке Мухамеджанове, как о своих сокурсниках, хотя последний был всего лишь студентом музыкального училища. Но на занятия они действительно ходили все вместе, занимались у одних и тех же педагогов, например, по гармонии и композиции у Л.А.Хамиди.
   Отсюда и сложности с выбором репертуара (как для оркестра, так и хора), который в равной степени мог бы быть доступен всем участникам. Программы составлялись совместно преподавателями училища и консерватории – с одной стороны, приближались к вузовским требованиям, но, с другой, были бы по силам воспитанникам училища.
   С первых же дней начала занятий установилась особая светлая атмосфера. Несмотря на тяжелое время, никто из членов коллектива не роптал, трудности и личные невзгоды преодолевали молча, у всех было приподнятое настроение. Чувствуя огромную ответственность и гордость за причастность к величайшему культурному событию, все с большим подъемом и энтузиазмом принялись за важное новое дело – за подготовку специалистов высшей квалификации для республики.
   Педагоги не считались со временем, с количеством «отданных» часов и занимались столько, сколько нужно, делая все для того, чтобы студенты прошли, а главное усвоили материал. Необходимо было как можно лучше подготовить своих воспитанников к их первой сессии. А она была не «за горами». Ведь учебный год начался так поздно!
   Несмотря на то что официально занятия в консерватории начались в январе, тем не менее решено было провести первую в жизни консерватории зимнюю сессию в феврале. Результаты ее превзошли все ожидания. Студенты показали неплохие знания пройденного материала. «Приходилось только удивляться тому, как студенты, подчас недоедая, могли выдержать такую нагрузку». Но они не унывали, многие достигли значительных успехов. Первая сессия была позади, хотя только ее участники знают, какими невероятными усилиями она далась!
   Шаг за шагом отступали трудности. Весь коллектив относился к своим обязанностям с большой ответственностью. Дисциплина была высокой, и не только потому что любые ее нарушения попадали под действие закона военного времени, хотя единичные примеры, судя по приказам, все же имели место. Так, за неявку только на одно занятие трое студентов были исключены, а «за отсутствие без уважительных причин» на работе в течение дня один из сотрудников административно-хозяйственной части был привлечен «к судебной ответственности за прогул и принесенный ущерб работе учреждения».
   Но не боязнь сурового наказания, а великий энтузиазм, перед которым все трудности были нипочем, двигал людьми. Все были охвачены большим желанием – преодолеть трудности военного времени, как можно лучше провести учебный год и закончить его с хорошими показателями.
   Невероятно, но преподаватели находили время и возможность заниматься научной и методической работой. Основная форма – доклады. Обсуждались они в кабинете директора «Музхоркомбината», что сближало эти «собрания» и по содержанию и по обстановке с заседаниями Совета вуза, который на тот момент не функционировал, тем самым как бы принимая на себя его функции.
   Собственно научная работа сконцентрировалась вокруг А.К.Жубанова, сумевшего с первых же дней увлечь юных студентов-музыковедов сбором и расшифровкой казахской народной музыки, их анализом и систематизацией. Кое для кого она стала смыслом жизни.
   Не менее активно протекала и концертная деятельность консерватории. Но она полностью оказалась вынесена «во вне»45. Педагоги и наиболее продвинутые студенты выступали в филармоническом зале, выезжали с шефскими концертами на оборонные объекты. Но самым важным и ответственным все считали шефство над военным госпиталем. Для многих выступления перед ранеными, беседы с бойцами навсегда остались незабываемыми воспоминаниями. «Честно говоря, ни одна, даже самая талантливая книга о войне не оставила во мне столь глубокого следа, как эти рассказы непосредственных участников битвы с врагом», – пишет Г.А.Жубанова.
   С наступлением весны 1945 года – в марте, начался второй учебный семестр. Часть трудностей уже позади, и главная из них – зимние морозы. Общее настроение у коллектива значительно поднялось. Да и не за горами была победа – ее приближение чувствовали и ждали все. Почти ежедневно по громкоговорителю в стенах «Музхоркомбината» звучали радостные сводки с фронта. Со слезами радости всеми – педагогами и студентами – встречалось каждое из сообщений об освобождении городов – родных для эвакуированных педагогов и студентов.
   Постепенно педагоги и сотрудники разъехались по своим родным городам – Р.И.Лефлер в Киев, Г.Н.Петров в Минск, И.А.Деранже и библиотекарь Э.Л.Михеева в Ленинград, Л.Я.Саксонский, С.И.Кан и А.Н.Контарович в Одессу, Е.И.Бабчина в Ригу… Всего в порядке реэвакуации выбыло 10–11 преподавателей из общего числа 35. Почти треть всего состава! «Было и радостно и грустно расставаться с коллегами, которые, не считаясь с житейскими трудностями, острой нехваткой времени, не жалея сил, помогли консерватории в первый – самый трудный год ее открытия».
   Но все же кое-кто из приезжих преподавателей, к счастью, остался и на следующий год, например С.А.Маргулис из Одессы, а эвакуированная из блокадного Ленинграда Л.Л.Кельберг и Г.Д.Нейкова, репрессированная и сосланная из Тбилиси, – навсегда связали свою судьбу с Казахстаном.
   Результаты весенней сессии и итоги года высветили все проблемы первого года консерватории: и слабую предвузовскую подготовку, и нехватку кадров, и недокомплект студентов (коллективные классы), и постоянную корректировку учебных программ. Не менее пагубными были и чисто технические причины. Они со всей полнотой обозначены в годовом отчете зам.директора по научно-учебной части консерватории В.А.Коллар, где, в частности, указываются «недостаточное количество классных помещений, низкое качество музыкальных инструментов, отсутствие 2-х роялей и даже одного в классах, необходимых для занятий по специальному фортепиано, отсутствие методических кабинетов, неукомплектованность библиотеки и читальни, отсутствие музыкальных инструментов у учащихся для тренировочных занятий и подготовки занятий, полное отсутствие мебели, приведшее к срыву занятий по групповым предметам, не отапливаемые помещения…» и многое-многое другое. Все это «снижало интенсивность и продуктивность занятий студентов».
   Проблемы первого года консерватории стали предметом серьезного обсуждения на последнем заседании Ученого Совета. Но общий тон его все же был победным, а итоги – вселяющими надежду. Они прозвучали из уст мэтров казахстанского искусства: «Этот неполный год консерватория провела очень хорошо, не смотря на тяжелые условия. Педагогический персонал и студенчество я бы квалифицировал как энтузиастов» (Е.Г.Брусиловский), и далее, «педагоги консерватории вели героическую борьбу в чрезвычайно сложных и суровых условиях» (А.К.Жубанов).
   Не все студенты первого учебного года, к сожалению, смогли дойти “до финиша”. Одни не смогли выдержать испытаний военного времени, перенапряжения сил, другим не хватило специальной подготовки, и восполнить в столь короткое время пробелы в образовании было крайне сложно. К сожалению, среди них оказались и очень одаренные студенты. Покинул консерваторию Газиз Дугашев, вынужденный кормить семью и зарабатывать средства на жизнь. Огромная загруженность по основному месту работы не позволила солистам оперного театра Куляш и Канабеку Байсеитовым даже приступить к занятиям, хотя желание учиться было огромным.
   Но некоторые итоги года радовали и вселяли надежду. Годовая весенняя сессия, начавшаяся 20 июня и закончившаяся 10 июля, показала хорошие результаты: большая часть студентов стала «отличниками» и «хорошистами», и только двое были отчислены за неуспеваемость. В контексте тех испытаний, через которые пришлось пройти первокурсникам, а также повышенной строгости экзаменаторов, что особо было подчеркнуто в отчете специальным пунктом, указующим на то, что «все экзамены и зачеты принимались комиссией и оценка знаний и подготовки проводилась достаточно жесткая».
   Наиболее одаренные студенты первого приема продолжили учебу в Москве, где и получили высшее образование. Это – Мукан Тулебаев, Газиза Жубанова, Ева Коган, Тургут Османов, Айслу Байкадамова.
   Итак, год первый позади – можно праздновать победу! Но никаких завершающих юбилейных мероприятий. Общий всенародный праздник Победы в Великой Отечественной войне не оставил места для «индивидуальных» торжеств. Первая этапная дата консерватории была отмечена более чем скромно – только приказом директора И.В.Круглыхина с поздравлением коллектива и особой благодарностью самым лучшим студентам-отличникам – им была выдана премия в размере стипендии. Случай в вузовской практике беспрецедентный, как, впрочем, и весь прошедший учебный год.
   Единственным мероприятием, поставившим «точку» в череде «событий» первого учебного года, стал концерт из произведений С.Рахманинова, состоявшийся 11 июня 1945 года. Выступление студентов и педагогов в самом престижном зале столицы – Казахской государственной филармонии, конечно же, было не рядовым. Оно стало творческим отчетом консерваторцев. Концерт прошел при переполненном зале под бурные и одобрительные аплодисменты алмаатинцев. Но главным, пожалуй, был отклик со стороны прессы – первая относительно консерватории публичная рецензия с высокой оценкой концерта на страницах газеты «Казахстанская правда» от 17 июня. Конечно же, все восприняли ее как официальное признание совсем еще юного вуза. Отметила и администрация всех участников концерта-отчета благодарностью в приказе директора консерватории.
   Доставшиеся с прошлого года проблемы, которые, казалось, консерватория преодолела, вкупе с теми, что нес с собой новый учебный год, только удвоились. Ведь количество студентов увеличивалось, как и увеличивалось число групп – теперь предстоит обучать 2 курса. А тут еще и «долги» с прошлого года – часть перенесенных групповых занятий ввиду отсутствия подходящих помещений и мебели. Так, на начало года требовалось, как минимум, 15 классов с 18–20 роялями, комплект инструментов для академического и народного оркестров, а также все остальное, включая столы, стулья и т.д.
   Отъезд специалистов с новой силой поставил вопрос о педагогических кадрах. В консерватории к началу будущего года остались вакантными порядка 15 педагогических должностей, в том числе специалистов по предметам, которые не удалось «запустить» в первом году, и прохождение которых было перенесено на следующий год. В большей степени это касалось историко-теоретических дисциплин – треть должностей из этого списка. Кроме того, по учебному плану должны были «включиться» новые предметы (например «Полифония» и «Анализ музыкальных произведений»), которых ожидала такая же участь.
   К началу нового учебного года некоторую остроту вопроса администрации все же удалось снять. Успешно шли переговоры со специалистами, например, А.К.Жубановым, имевшим «договоренность в Москве с тремя хорошими педагогами о приезде в Алма-Ату… Самое же главное – квартиры».
   Опыт первого года работы консерватории показал всю важность вопроса о новом студенческом контингенте как в общем количестве мест, должном обеспечить реальные потребности и возможности вуза, так и их распределении по специальностям. Ведь это напрямую связано с качеством набора – не менее острым вопросом, обсуждавшимся на Совете вуза.
   «О наборе студентов, – говорил Е.Г.Брусиловский, – я давно ставил вопрос, что необходимо открыть музыкальные училища и школы в наших областных центрах. Без этого мы, несомненно, ежегодно будем сталкиваться с трудностями по приему полноценных студентов. Надо ставить в известность (вероятно, правительство. – Б.Б.), что консерватория находится в тяжелом положении».
   Но все, что зависело лично от коллектива, было сделано. О некоторых мерах проинформировал Совет директор консерватории И.В.Круглыхин: «Для приема новых студентов мы посылаем 12 человек по областям республики. Четверо уже выехали. Будем делать объявления по радио и в газетах. Свои же основные кадры студентов будем черпать из наших подготовительных групп». Вопрос – кто же поехал и кому была доверена столь ответственная «миссия» по отбору абитуриентов, – весьма интересен. В который раз на помощь пришли студенты консерватории. Так, А.Серикбаеву направили в Джамбулскую область, Х.Тастанова – в Актюбинскую, Г.Бисенова – в Павлодарскую…
   Подобные усилия предпринимала каждая кафедра. И, как было доложено Ученому Совету уже, «на 25 июля подано 26 заявлений», то есть третья часть от плана приема, хотя официально вступительные экзамены назначены с 5 по 12 сентября.
   

1. 
   Первые шаги в появлении письменной музыкальной культуры?
   
2. 
   В каком году был создан первый театр?
   
3. 
   Кто являлся инициатором создания первого оркестра казахских инструментов?
   
4. 
   Когда создан музыкально-драматический техникум?
   
5. 
   Чем отличался первый год деятельности консерватории?
   

1. 
   Жумакова. Казахская музыкальная литература. ч.2. Алматы, 1996.