Сборник научных трудов

 

320 

   а 

   б 

Рис. 4. Танцевальные костюмы одулов. 2008. 

 

 

 а 

б 

Рис. 5. Схема основного 

украшения одульского 

распашного кафтана. 

Рис. 6. Мужские передники: а – одулов [по: 9], б – вадулов (1995, 

Музей Института гуманитарных исследований и проблем 

малочисленных народов Севера СО РАН). 

 

 

а 

 

б 

 

в 

Рис. 7. Женские передники одулов: а – в конце XIX – начале XX вв. [по: 9]; б – женский из ровдуги, 1988;  

в – девочки 7–8 лет из ткаги, 1992. Мастерица А.В. Слепцова, с. Нелемное. 

 

 

321

  

 

а 

 

 

Рис. 8. Космологические петроглифы:  

а – модель двучастной Вселенной [по: 13];  

б – обряды испрашивания «небесной  

благодати» [по: 15]. 

б 

С.А. Кабатов 

Россия, Кострома, государственный университет 

ПРОБЛЕМЫ РЕКОНСТРУКЦИИ КОСТЮМА СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ 

КОСТРОМСКОГО ПОВОЛЖЬЯ XIII–XVIII 

вв

. 

Народная  одежда  как  источник  материальной  культуры  сельского  населения  Костромского  По-

волжья  большей  частью  рассматривается  в  контексте  этнографических  источников.  Данные  археоло-

гических исследований при этом привлекаются достаточно редко по следующим причинам. Во-первых, 

недостаток  полноценных  стационарных  археологических  раскопок  памятников  сельского  поселения, 

которые являются единственной группой источниковой базы в настоящий момент включающей в себя 

исследуемую серию находок. Как правило, сведения, относящихся к тем или иным элементам одежды, 

выявлены  на  городских  поселениях,  исторический  интерес  к  которым  в  российской  археологии  до 

настоящей поры преобладал. Во-вторых, в настоящий  момент практически отсутствуют  исследования 

сельских некрополей. В-третьих, материалы, выявленные при раскопках весьма и весьма фрагментарны 

и  зачастую, составляет  трудность определения их функциональной  принадлежности [10]. Кроме  того, 

все находки, которые можно отнести к элементам одежды, а это ткань, лыко, кожа, подвержены силь-

ной деформации и разрушению. В полевых условиях зачастую не представляется возможным консер-

вировать  и  должным  образом  обрабатывать  этот  материал,  что  ведет  к  безвозвратной  утере  многих 

находок еще до начала камеральной обработки.  

Большинство этнографических сведений о компонентах сельского костюма Костромского Повол-

жья относится к рубежу ХIХ–ХХ вв. Это период, когда возникает наибольший интерес, по сравнению с 

предыдущим  временем,  к  памятникам  фольклора,  этнографии,  сказаниям  и  легендам.  Именно  в  это 

время начинают закладываться методические основы полевой археологии, и определяются приоритеты 

исследований.  Хронологическим  объектом  исследования  здесь  выступает  период  конца  ХVII–ХIХ  вв. 

Это относится и к этнографии, и к археологии. Период более раннего времени до настоящего времени 

фактически не исследован. 

Реконструкция  костюма  сельского  населения  Костромского  Поволжья  исследуемого  времени  ак-

туальна  на  наш  взгляд  еще  и  по  тому,  что  время  ХIII–ХVII  вв.,  это  период,  когда  идет  процесс 

ассимилятивного  растворения  мерянской  народности  в  миграционных  потоках  русских  колонистов. 

Такая  ситуация  допускает  возможность  наличия  некоторых  компонентов  финно-угорского  костюма  в 

одежде  русского  сельского  населения.  Выявление  подобного  взамопроникновения  или  установление 

его отсутствия в этот период весьма проблематично в российской археологии и этнографии. 

Хронологические  рамки  исследования  определяются  периодом  ХIII–ХVII  вв.,  то  есть  с  начала  так 

называемого  «золотоордынского  периода» (ХIII–ХV  вв.)  до  конца  ХVII  в.  Именно  с  начала  ХIII  в. 

этническое изменение в Верхнем и Среднем Поволжье получает новый толчок, вызванный внутренними 

миграционными  процессами,  что  приводит  в  некоторых  землях  к  процессу  ассимиляции  титульного 

народа. Именно такая картина сложилась в Костромском Поволжье. Уже ко времени XVII в. население 

Костромской земли в российской историографии, как правило, относят к собственно русскому. Времен-

ные  границы  исследования  в  истории  данного  региона  обусловлены  процессом  сложения  собственно 

русской народности в Костромском Поволжье с характерными территориальными особенностями, связан-

ными с наличием в материальной культуре и некоторых моментах традиционной и культовой обрядности, 

элементов некогда титульного народа Костромского Поволжья – мерянской культуры [17]. 

 

322 

При  соотнесении  и  некоем  проецировании  данных  этнографического  характера  периода  конца 

ХVIII – начала ХХ вв., которые сообщают об элементах одежды, дают их описание, технологию изго-

товления,  возможную  динамику  развития  или  любого  изменения,  с  исследуемым  периодом  ХIII–

ХVII вв., мы руководствуемся следующими моментами. Во-первых, как с кожаной обувью [11], такие 

вещи, как сельская одежда в течение долгого времени сохраняется с минимальными изменениями или 

вообще,  без  каких-либо  изменений.  Причина  тому  довольно  проста.  Те  формы  одежды,  которые 

появляются под воздействием определенных факторов (природно-географическая среда, определенное 

время года, род занятий, половозрастная принадлежность, частично социальное положение индивида в 

обществе),  долгое время остаются неизменными, поскольку  неизменными по своей природе остаются 

сами факторы, повлиявшие на сложение тех или иных форм одежды. Подобная неизменяемость, на наш 

взгляд, может объясняться еще и консервативностью самой жизни сельского населения. Эту консерва-

тивность констатировали еще на рубеже ХIХ–ХХ вв. Консервативность, на наш взгляд, в этом случае 

есть ни что иное, как ценный социальный опыт, учитывающий национальные, природные особенности, 

особенности  ведения  определенных  форм  хозяйства  и  нормативы  личной  жизни  и  межличностных 

отношений в миру. Такая форма сохранения традиций прослеживается в археологических материалах 

довольно  хорошо.  Так,  например  конструкции  жилищных  помещений  Северо-Восточной  Руси  прояв-

ляют завидную консервативность в технике домостроительства, материале изготовления, соотнесении с 

комплексом  хозяйственных  построек,  внутреннем  и  внешнем  убранстве  в  период  с  ХI  по  ХVIII  вв., 

иногда вплоть до конца ХIХ в. [16]. 

Основной упор в сфере источниковой базы в контексте заявленного вопроса необходимо относить 

к  сериям  археологических  находок  и исследований,  относящихся  к  изготовлению,  технологии,  ремес-

ленному  инвентарю,  самим  элементам  одежды.  Этнографические  данные,  связанные  с  описанием 

сельского  костюма,  часто  приводятся  в  силу  того,  что  археологический  материал  на  данный  момент 

исследования не позволяет полностью реконструировать одежду.  

В  основе  исследования  сельского  костюма  Костромского  Поволжья  при  условии  его  реконст-

рукции  на  данный  момент  исследования  возможно  выделение  трех  основных  групп  археологических 

источников: селище, элементы одежды, и ремесленный инвентарь.  

Основным источником материальной культуры сельского населения исследуемого периода вооб-

ще  и  в  контексте  заявленной  тематики  в  частности  является  сельское  поселение,  на  котором  сосре-

доточено большинство источниковой базы (элементы одежды и украшения, бытовой инвентарь).  

На  данный  момент  исследования  известно 32 селища  ХIII–ХVII  вв.,  наиболее  информативным  и 

реперным из которых является селище Вёжи, где археологические исследования проводятся с 1996 го-

да, а его культурные напластования представлены так называемым «сырым слоем», великолепно сохра-

няющим органику. 

Зооморфные украшения в Костромском Поволжье кроме как в материалах археологических иссле-

дований  курганных  захоронений  нигде  больше  выявлены  не  были.  Исследования  данной  группы 

источников  возможно  только  на  основании  серий  отчетов  по  итогам  археологических  раскопок  захо-

ронений  культуры  костромских  курганов.  Находки,  выявленные  в  захоронениях,  очень  не  много-

численны  и  привлекаются  постольку,  поскольку  хронологически  часть  этого  инвентаря  входит  в 

исследуемый  отрезок  времени.  После  продолжения  русской  колонизации  края  население  христиани-

зируется, и курганные захоронения как таковые исчезают, но не сразу. Курганный обряд захоронения 

доживает  местами  до  конца  ХIII – начала  ХIV  вв.  Погребальный  инвентарь  именно  этого  заключи-

тельного  периода  бытования  курганного  обряда  захоронения  возможно  привлечь  в  качестве  дополни-

тельного материала для частичной реконструкции костюма сельского населения Костромского Повол-

жья.  Весь  исследуемый  материал  был  получен  в  результате  раскопок  курганных  древностей  в 1879, 

1880–1882 гг. Г.М. Девочкиным [6], в 1882 г. – Обществом естествознания при Казанском университете 

под руководством С. Дмитриева и Н.М. Бекаревича [3], с 1883 по 1899 гг. – Костромской губернской 

ученой архивной комиссией [2], в 1895–1896 гг. – Обществом любителей естествознания, антропологии 

и этнографии при Московском университете под руководством Ф.Д. Нефедова [23], в 1910 г. – Д.Н. Си-

зовым.  Детальный  анализ  полученного  в  результате  дореволюционных  и  раннесоветских  раскопок 

погребального инвентаря был дан Е.А. Рябининым [26–27]. Для нас здесь представляется возможным 

выделить 5 серий находок: браслеты, фибулы, подвески, бубенчики. Кроме того, к украшениям можно 

отнести  и  зооморфные  украшения,  продолжающие  бытовать  на  территории  Костромского  Поволжья 

местами вплоть до конца ХIV в. Эти подвески являются частью погребального инвентаря, исчезающего 

при  официальном  становлении  христианства  в  регионе.  Обобщающий  анализ,  выделение  местных 

территориальных  центров  изготовления  и  особенностей  для  Костромской  земли,  в  составе  Северо-

Восточной Руси, проведены Е.А. Рябининым в 1981 году [26]. Украшения представлены также серией 

цельных  перстней,  выявленной  при  сборе  подъемного  материала  селища  Вёжи [12]. Анализ  этих 

находок  проводился  в  соответствии  с  существующими  исследованиями  М.В.  Седовой [28–29] и 

П.Г. Гайдукова [5], по  новгородским  и  московским  материалам.  Гребни  для  расчесывания  волос, 

отнесенные нами в группу украшений, имело мало примеров фиксации на сельских поселениях. Гребни 

 

323

изготовляли из дерева и кости, а кость и дерево в супеси фактически не сохраняется. Те экземпляры, 

которые  попали  в  сферу  нашего  исследования,  также  выявлены  при  сборе  подъемного  материала 

селища  Вёжи  и  непосредственно  в  слоях  памятника [1; 12–15]. Аналитическое  сопоставление  форм 

гребней,  материала  изготовления  и  конструктивных  особенностей  проводилось  в  соответствии  с 

имеющимися разработками Б.А. Колчина [18] и П.Г. Гайдукова [5]. Так, в серии публикаций сборника 

работ по новгородским материалам дается детальный анализ многих предметов, в том числе гребней, и 

соотнесении его со стратиграфическими особенностями памятника и технологий изготовления [18]. 

Вопрос об элементах одежды, национального костюма сельского населения Костромского Поволжья 

исследуемого времени впервые начинает рассматриваться в этнографических работах Д.К. Зеленина в конце 

ХIХ  в. [7]. Однако,  костюм  населения  данной  территории  не  является  объектом  исследования,  он 

привлекается  автором  в  качестве  дополнительного  материала.  Необходимо  отметить,  что  регион  сбора 

информации исследователя ограничен территориальными рамками Нерехтского и частично Судиславского 

и  Костромского  уездов  Костромской  губернии.  При  рассмотрении  самого  костюма  сельского  населения, 

Д.К. Зеленин фактически ничего не сообщает об инвентаре и техники изготовления одежды.  

Изучение кожевенного и обувного ремесел в среде сельского населения Костромской земли ХIII–

ХVII вв. еще не получило в литературе должного освещения. Как правило, эта тематика поднимается 

лишь  в  контексте  городских  центров,  но  никак  не  в  среде  сельского  населения.  В  опубликованных 

работах  встречаются  только  самые  общие  характеристики  технологии  кожевенного  дела  в  кустарной 

промышленности конца ХIХ в., а также вопросы, связанные с обработкой кож и изготовлением из них 

различных предметов [4; 20–22; 24–25; 30]. Наиболее полно кожевенное ремесло, вообще, рассмотрено 

для  новгородских  земель  и,  в  частности,  для  самого  Новгорода  Великого [4; 31]. На  данный  момент 

лишь  один  памятник  исследуемого  времени  нам  дал  необходимый  материал,  позволивший  сделать 

попытку сравнительного анализа кожевенного и сапожного ремесла на основе привлечения результатов 

археологических исследований в Новгороде, это селище Вёжи [1; 12–15]. В результате археологических 

исследований на данном памятнике обнаружено большое количество кожаных изделий различной сох-

ранности  и  кожаных  остатков,  обрезков.  Выявленный  нами  археологический  материал  позволил  де-

тально  остановиться  на  технологии  кожевенного  дела  на  Вёжах  и  сделать  попытку  хронологической 

классификации  обуви  сельского  населения  Костромской  земли  ХIII–ХVII  вв.  Технологию  первичной 

обработки  шкур  животных  приходилось  восстанавливать  косвенным  путем,  привлекая  этнографиче-

ский  материал  и  литературу  по  технологии  кожевенного  дела  в  кустарной  промышленности  конца 

ХIХ в. по Костромскому региону [8]. Обобщающим исследованием относительно технологии изготов-

ления  кожевенного  инвентаря  и  наличия  самостоятельных  форм  в  Костромском  Поволжье  ХIII–

ХVII вв. явилась статься С.А. Кабатова [11]. Что касается общественной стороны изучаемых ремесел, 

то она, в силу специфики археологического материала и недостаточности сведений письменных источ-

ников, не могла быть освещена столь же подробно, как техническая.  

Ремесленный  инвентарь  представлен  в  абсолютном  большинстве  своем  металлическими  изде-

лиями.  Деревянные  изделия  если  имеются,  то  в  таком  состоянии,  что  их  функциональное  назначение 

определить не представляется возможным. Вероятно, это сломанные изначально и деформированные со 

временем фрагменты тех или иных предметов. Из числа металлических бытовых изделий мы выделили 

несколько  самостоятельных  серий  по  функциональному  назначению:  кузнечный  инвентарь,  ножи, 

ножницы, кочедыки. Основополагающим в исследовании металлического комплекса находок являются 

работы  Б.А.  Колчина [18–19]. Методика  обработки  и  изготовления,  структурный  анализ  выводились 

нами  в  соответствии  с  исследованиями  Б.А.  Колчина  новгородских  материалов.  Динамика  изменения 

форм во времени, местные характерные особенности, преемственность типов определялись при соотно-

шении местного материала с аналогичными комплексами сопредельных территорий (например, Ниже-

городские исследования по краеведению и археологии) и новгородскими материалами.  

Список литературы 

1. Алексеев С.И. Отчет об археологических раскопках селища Вёжи Костромского района Костромской 

области в 2001 г.: Рукопись. – Кострома, 2001. – 148 с. 

2.  Бекаревич  Н.М.  Дневники  раскопок  курганов,  произведенных  членами  комиссии  в 1895–1899 гг. // 

Костромская старина. – Кострома. – 1901. – Вып. 5. – С. 453–456. 

3. Бекаревич Н.М. Раскопки в Костромском уезде // Костромская старина. – Кострома, 1890. – Вып. 1. – 

С. 132–142. 

4. Волков М.Я. Купеческое кожевенное предпринимательство // История СССР. – 1966. – № 1. – С. 138–151. 

5. Гайдуков П.Г. Славенский конец Средневекового Новгорода. Нутный раскоп. – М.: [Б.и.], 1992. – 198 с.  

6.  Девочкин  Г.М.  Очерк  пространства  Костромской  губернии // Костромские  архивные  ведомости. – 

Кострома, 1894. – № 22–23. 

7. Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. – М.: Наука, 1991. – 512 с. 

8. Зимин М.М. Из жизни костромских сапожников. – Кострома: Костром. губ. отд. союза кожевников, 

1924. – 362 с. 

 

324 

9. Изюмова С.А. К истории кожевенного и сапожного ремесел Новгорода Великого // Труды новгород-

ской археологической экспедиции. – М.: Изд-во АН СССР, 1959. – Т. II. – С. 192–222. – (Материалы и иссле-

дования по археологии СССР. № 65). 

10. Кабатов С.А. Источнико-историографическая база изучения материальной культуры сельского насе-

ления  Костромского  Поволжья  ХIII–ХVII  вв. // Межрегиональная  конференция  славистов. Российское  сла-

вяноведение в начале ХХI в.: задачи и перспективы развития: Материалы Всерос. совещания славистов. – М.: 

Логос, 2005. – С. 493–504. 

11.  Кабатов  С.А.  Кожевенное  ремесло  Костромского  Поволжья  ХIII–ХVII  вв. // Вестник  Костромской 

археологической экспедиции. – Кострома: Науч.-произв. центр по охране и использ. памятников истории и 

культуры; Центр археол. исслед., 2003. – Вып. 2. – С. 98–116. 

12.  Кабатов  С.А.  Отчет  об  археологических  исследованиях  на  селище  Вёжи  в 2009 г.:  Рукопись. – 

Кострома, 2009. – Том I. –171 с.; Т. II. – 124 с. 

13. Кабатов С.А. Отчет об археологических раскопках селища Вёжи Костромского района Костромской 

области в 1999 г.: Рукопись. – Косторома, 1999. – 138 с. 

14.  Кабатов  С.А. Отчет  об археологических  раскопках  селища  Вёжи  (раскоп II) Костромского  района, 

Костромской области: Рукопись. – Кострома, 2008. – Т. III. – 141 с. 

15. Кабатов С.А. Отчет об археологических раскопках селища Вёжи Костромского района Костромской 

области в 2004 г.: Рукопись. – Кострома, 2004. – 198 с. 

16.  Кабатов  С.А.  Сельские  поселения  и  жилища  Костромского  Поволжья  ХIII–ХV  вв. // Вестник 

Костром. ун-та. – 1999. – № 3. – С. 91–93. 

17. Кабатов С.А. Сельские поселения Костромского Поволжья ХIII–ХVII вв. (по археологическим дан-

ным): дисс. … канд. ист. наук. – Йошкар-Ола, 2004. – 329 с. 

18. Колчин Б.А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого // Труды новгородской археоло-

гической  экспедиции. – М.:  Изд-во  АН  СССР, 1959. – Т. II. – С. 7–119. – (Материалы  и  исследования  по 

археологии СССР. № 65). 

19. Колчин Б.А. Черная металлургия и металлообработка в древней Руси (домонгольский период). – М: 

Изд-во АН СССР, 1953. – 167 с. – (Материалы и исследования по археологии СССР. № 32). 

20.  Крестьянская  одежда  населения  европейской  России  (ХIХ–ХХ  вв.):  Определитель. – М.:  Сов.  Рос-

сия, 1971. – 365 с. 

21.  Лебедева  Н.И.  Одежда // Материалы  и  исследования  по  этнографии  русского  населения  Европей-

ской части СССР. – М.: Изд-во АН СССР, 1960. – С. 77–93. 

22. Маслова Г.С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах ХIХ–ХХ вв. 

– М.: Наука, 1984. – 216 с. 

23. Нефедов Ф.Д. Раскопки курганов в Костромской губернии, произведенные летом 1895 и 1896 года // 

Материалы по археологии восточных губерний России, собранные и изданные Императорским Московским 

археологическим обществом на высочайше дарованные средства – М.: [Б.и.], 1899. – Вып. 3. – 259 с. 

24. Поварнин Г.Г. Очерки мелкого кожевенного производства в России. – СПб.: тип. В.Ф. Киршбаума 

(отд.), 1912. – Ч. 1: История и техника производства. – VIII, [2], 270, [2], 50 с. 

25. Поварнин Г. Дубильное корье и его сбор. – М.: Изд-во Всерос. кожевен. синдиката, 1923. – 31 с. 

26. Рябинин Е.А. Зооморфные украшения Древней Руси Х–ХIV вв. – Л.: Наука, 1981. – 124 с. – (Свод 

археологических источников. Вып. Е 1-60). 

27. Рябинин Е.А. Костромское Поволжье в эпоху средневековья. – Л., 1986. – 318 с. 

28. Седова М.В. Ювелирные изделия Древнего Новгорода (Х–ХV вв.). – М.: Наука, 1981. – 195 с. 

29. Седова М.В. Ювелирные изделия Древнего Новгорода (Х–ХV вв.) // Труды новгородской археоло-

гической экспедиции. – М.: Изд-во АН СССР, 1964. – Т. IV. – С. 223–261. – (Материалы и исследования по 

археологии СССР. № 123). 

30.  Тазихина  Л.В.  Север  Европейской  части  РСФСР // Крестьянская  одежда  населения  Европейской 

России: ХIХ – начало ХХ вв. Определитель: – М.: Сов. Россия, 1972. – С. 119–164. 

31. Якунина Л.И. Новгородская обувь ХII–ХIV вв. // Краткие сообщения о докладах и полевых исследо-

ваниях. – 1947. – Вып. 17. – С. 38–48.  

Ю.Н. Квашнин 

Россия, Тюмень, Институт проблем освоения Севера СО РАН 

ОТРАЖЕНИЕ МЕЖЭТНИЧЕСКИХ КОНТАКТОВ 

В СОВРЕМЕННОЙ ОДЕЖДЕ НЕНЦЕВ И ЭНЦЕВ НИЗОВЬЕВ ЕНИСЕЯ* 

Одежда – это  специальные  средства,  созданные  человеком  для  защиты  своего  тела  от  неблаго-

приятного воздействия окружающей природной среды. Такое или примерно такое определение одежды 

встречается в различной этнографической литературе [13, с. 105]. Однако одежда в жизни любого эт-

                                                 

*  Работа  выполнена  при  финансовой  поддержке  программы  фундаментальных  исследований  Прези-

диума РАН «Историко-культурное наследие и духовные ценности России». 

 

325

носа – это нечто большее, чем просто средство естественной защиты. Это часть этнической культуры, 

наряду с пищей, жилищем, средствами передвижения, орудиями труда, нравами, обычаями, языком и 

пр.  По  одежде  различают  мужчину  и  женщину,  определяют  возраст  и  социальный  статус  сопле-

менников, распознают представителей других народов. 

У народов, живущих на Таймыре, четко различается одежда ненцев, нганасан и долган. Сложные 

этнические  взаимоотношения  в  этих  краях  на  протяжении  веков  приводили  к  сближению  одних 

народов  и  конфликтам  с  другими.  Например,  энцы  и  нганасаны  издавна  являются  сватами,  а  тради-

ционная одежда энцев близка по покрою одежде нганасан. В напряженных отношениях между энцами и 

ненцами  немаловажную  роль  играли  различия  в  энецкой  и  ненецкой  одежде.  В  настоящее  время  на 

Таймыре только ненцы, кочующие с оленьими стадами по тундре, в бóльшей степени сохраняют свою 

национальную  одежду.  Многие  нганасаны  и  долганы  живут  в  городах  и  поселках,  одеваются  как 

городские жители. Энцы утратили последние образцы традиционной одежды, тундровые – одеваются в 

ненецкие малицы, поселковые – в обычную покупную одежду. 

Сегодня  енисейские  ненцы  и  энцы  проживают  на  территории  Таймырского  Долгано-Ненецкого 

муниципального  района  Красноярского  края.  Большая  часть  из  них  живет  в  тундре  и  поселках  муни-

ципального образования «Сельское поселение Караул», остальные в районном центре – городе Дудинка 

и поселке Потапово, подведомственном Дудинскому муниципалитету. 

Таблица 1 

жүктеу/скачать 13,81 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: