Сборник научных трудов


Л.А. Чвырь  Россия, Москва, Институт востоковедения РАН



Pdf көрінісі
бет75/77
Дата04.10.2019
өлшемі13,81 Mb.
#49251
1   ...   69   70   71   72   73   74   75   76   77
Байланысты:
Integracia


Л.А. Чвырь 

Россия, Москва, Институт востоковедения РАН 

КОММУНИКАТИВНАЯ ФУНКЦИЯ ТРАДИЦИОННОГО КОСТЮМА 

Разговор  о  коммуникативной  функции  костюма,  т.е.  по  существу  о  «костюмном  языке»  целе-

сообразно начать с нескольких предварительных замечаний. На протяжении всей истории, начиная уже 

с  палеолита,  человек  использовал  материальные  вещи  не  только  утилитарно,  но  и  символически,  как 

знаки, и строил из них «мир символов», причем, в разных ситуациях любая вещь могла превратиться в 

знак или, напротив, утратить эту функцию [5, с. 39; 8, с. 398–406]. Комплексные гуманитарные иссле-

дования в этом направлении в ХХ в. показали, что унаследованные нами от далеких предков черты их 

особого,  мифологического  мышления – некоторые  знаки  и  символы – сохранились  вплоть  до  наших 

дней,  преимущественно  в  традиционных  (или  традиционно-ориентированных,  традиционалистских) 

обществах. За последнее столетие в мировой науке произошел ощутимый рывок в изучении этих ран-

них  форм  человеческой  мыследеятельности  (А.  Леви-Брюль,  К.  Леви-Стросс,  М.  Элиаде  и  многие 

другие): в основных чертах было реконструировано архаичное мировоззрение, в котором человеческая 

мысль оформлялась отнюдь не только словесно, но и в виде ритуальных действий, мифологических и 

религиозных образов и сопутствующих им материальных атрибутов. «Действие, вещь и слово состав-

ляли в семантическом генезисе одно слитное целое» [9, с. 199].  

До  сих  пор  господствует  убеждение,  что  основным  выразителем  мысли  является  слово,  хотя 

последние исследования физических антропологов опять заставляют усомниться в этом. По их данным 

всего  около 7% информации  передается  словесно,  а  остальные 93% – мимикой,  позами,  жестами, 

запахами и разными паралингвистическими сигналами [2, с. 12], т.е. мысль чаще проявляет себя как раз 

невербальным образом. Биологи со своей стороны тоже констатируют, что само тело человека идеально 

приспособлено для выражения мысли – и не только голосовыми связками (для устной речи и пения), но 

и прочими частями тела (производящими жесты, мимику, позы, телодвижения) и даже всей физиоло-

гической  системой  организма  (видимыми  эмоциональными  проявлениями – бледностью,  краснотой, 

учащенным  дыханием  и  пр.) [3, с. 37]. В  обыденной  жизни  каждый  тоже  знает  безо  всяких  научных 

доказательств, что при общении людей помимо слов немалую роль играет весь внешний облик человека 

(т.е. выразительность лица, тела и, конечно, его прямого продолжения – костюма). Кстати, этот термин 

здесь  подразумевает  сложившийся  в  любой  культуре  комплект  вещей  (из  одежды,  обуви,  головных 

уборов, украшений, аксессуаров), а также непременно весь их декор, включая традиционные способы 

оформления  тела  (прически,  макияж,  татуировки,  разукрашивание  с  соответствующими  средствами 

косметики и парфюмерии).  

Подход  к  костюму  как  продолжению  тела  требует  уяснения  двух  основных  вопросов,  как  они 

соотносились прежде и теперь (в сознании древних и современных людей) и что именно костюм (вслед 

за телом и помимо него) выражает?  

ТЕЛО  И  КОСТЮМ.  Мышление  людей  на  ранних  стадиях  исторического  развития  (особенно  в 

первобытную  эпоху,  в  меньшей  степени  в  древности  и  средневековье)  во  многом  принципиально 


 

445


отличалось  от  нашего,  современного,  и  поэтому  оно  трудно  для  нашего  восприятия;  а  уже  расшиф-

рованные его фрагменты поражают своей сложностью. Так что расхожий образ полуодетого дикаря в 

накинутой  на  плечи  шкуре – на  самом  деле  далек  от  реальности,  что  уже  достаточно  убедительно 

реконструировано  историками.  Древнейшие  люди,  по-видимому,  уже  не  считали  нормой  совсем 

обнаженного  человека,  напротив,  они  продуманно  прикрывали  тело  (или  его  части)  цветами  и  расте-

ниями,  перьями  и  бусами,  наконец,  татуировками  и  росписями,  надевали  сложные  головные  уборы, 

делали  затейливый  макияж.  Подобного  рода  костюмы,  конечно,  коренным  образом  отличаются  от 

наших  нарядов  не  только  внешне,  но  отчасти  и  своим  назначением.  Оставляя  за  скобками  первую, 

сугубо утилитарную функцию костюма (защищать человека от природно-климатического воздействия), 

обратимся сразу к другой его стороне, знаково-символичекой. 

Судя по всему, костюм и человеческое тело с глубокой древности существовали в сознании людей 

неразрывно.  Человек  без  костюма  был  не  опознаваем,  асоциален,  и  следовательно,  согласно  мифоло-

гической логике далек от нормы, то есть опасен. С другой стороны, молодое тело (особенно девушки 

или молодой женщины, реже молодого мужчины) в традиционном обществе явно воспринималось как 

вместилище  плодородящей  силы,  способной  даже  влиять  на  природу,  на  плодородие  земли  (см. 

многочисленные  земледельческие  весенние  обряды,  в  которых  часто  действуют  обнаженные  персо-

нажи). Но эту сверхъестественную силу в общественных целях использовали редко, обычно подобные 

обряды устраивали только в случаях грозящей засухи, эпидемии и прочих природных катастроф. 

О  том,  как  древние  люди  осмысляли  человеческое  тело  можно  судить  по  данным  археологии  и 

антропологии: на всем протяжении человеческой истории засвидетельствованы разнообразные манипу-

ляции человека с телом, бытовые и ритуальные, прижизненные и посмертные (обычай искусственной 

деформации черепа у детей, практика прижизненной лечебной или символической трепанации черепа и 

др.)  Древние  люди  природный  язык  тела  нередко  дополняли  новыми  знаками, «живыми  символами» 

(скальпированием,  ритуальной  ампутацией  пальцев,  самопусканием  крови  в  знак  траура  и  т.п. [6, 

с. 264–265]).  

Много  позднее,  уже  у  современных  народов,  сохранивших  значительные  фрагменты  традицион-

ной культуры к XIX–XX вв., этнографы зафиксировали во время исполнения т.н. переходных обрядов 

существование все еще живой традиция манипулировать телом, обращаясь с ним как с куском дерева, 

корежа  и  как  бы  «исправляя»  его [4]. Дело  в  том,  что  всякое  переделывание,  слом,  уничтожение, 

разрушение,  растворение  человека  согласно  логике  мифологического  мышления  воспринималось  как 

временное  пребывание  в  состоянии  символической  смерти,  только  после  которой  и  становилось 

возможным его возрождение (уже в новом качестве). Этот основной архетипический, фундаментальный 

концепт умирания-возрождения и был сутью ритуалов перехода, позднее положенной в основу многих 

религиозных  вероучений.  После  переходных  обрядов  люди  обычно  несли  на  своем  теле  знаки  своего 

нового  качества – шрамы,  узоры  на  теле  и  лице,  особые  прически,  элементы  декора  одежды  и  т.п., 

которые  по  существу  были  сакральным  текстом,  свидетельствующим  об  изменившемся  статусе  чело-

века.  Целью  подобных  действий  была  демонстрация  возрастного,  социального  или  этнокультурного 

статуса отдельных людей или групп населения. 

Наряду с этими представлениями в древности сложилась концепция неразрывного единства тела и 

души (или душ) человека и уподобление его микрокосму, изоморфной части макрокосма, или вселенной. 

В  античном  обществе  костюм,  непременный  атрибут  человека,  настолько  отождествляли  с  телом  (а 

значит и со вселенной), что верили в изменение самой сущности человека при любой ритуальной смене 

его одеяний [9, с. 223]. Поэтому выразительнее всего тождество человека и его костюма демонстрировали 

разнообразные обрядовые или просто праздничные одеяния. Так, например, считалось, что наряд шамана 

составляет  с  ним  единое  целое,  и  поэтому  любой  случившийся  в  костюме  изъян  может  негативно  воз-

действовать на своего хозяина (вызвать болезнь, неудачу или даже смерть человека). 

Издревле  бытовало  также  множество  обычаев  и  обрядов,  в  которых  костюм  заменял  собой  либо 

живого человека, либо недавно умершего, поскольку в традиционном обществе люди верили, что сразу 

после  смерти  человека  его  живая  душа  сначала  некоторое  время  пребывала  в  доме,  у  его  постели,  а 

затем ее вместилищем становилась одежда или любимый предмет умершего. Именно этим объясняется 

обычай  у  некоторых  групп  русских  вывешивать  одежду  покойного  на  чердаке  дома,  где  она  и 

оставалась  до  полного  истления.  Или  другое  обыкновение  (у  славян) – поминание  умершего  над  его 

одеждой [7, с. 62]. Аналогично этому в Средней Азии, если человек давно покинул дом и пропал, то его 

родные и друзья устраивали по всем местным поминальным канонам обряд над его костюмом (посколь-

ку  всякое  длительное  отсутствие  человека,  согласно  принципам  архаического  мышления,  восприни-

малось как временная смерть). 

В волшебных сказках, во многом воссоздающих, как известно, архаичные представления, переоде-

вание героев (или приобретение аксессуаров костюма – волшебной шапки, сапог-скороходов, меча или 

зеркала)  коренным  образом  изменяло  их  врожденные  свойства  (они  становились  невидимыми,  более 

сильными,  прозорливыми,  быстрее  передвигались  и  т.п.).  Подобно  этому  и  в  реальной  жизни  многое 

подтверждает  традиционное  мнение  о  влиянии  костюма  на  сущность  человека.  В  этой  связи  показа-


 

446 


тельно  отношение  русских  крестьян XIX в.  к  ряженым,  без  которых  не  обходился  ни  один  народный 

праздник. Само это действие (переодевание «не в себя») считали опасным, т.к. оно влияло, «искажало» 

природу человека, поэтому после празднеств ряженые обязательно должны были магически очиститься. 

В традиционных обществах вплоть до начала ХХ в. сохранялись в обрядах и повседневном быту 

строго  регламентированные  правила  ношения  одежды,  уборов  или  украшений  в  разных  возрастных 

группах.  Контроль  в  этом  отношении  был  строг,  так  что  включение  в  костюм  любых  инородных 

элементов, выбранных по собственному вкусу или желанию, было абсолютно невозможно. Это объяс-

нимо  только  тем,  что  любое  изменение  в  традиционном  костюме  воспринималось  как  качественная, 

смысловая,  фундаментальная  трансформация  самого  человека  (во  всех  его  воплощениях – в  физиче-

ском, социальном, метафизическом). Таким образом можно констатировать, что в исторической перс-

пективе взаимоотношение человека с его костюмом представлялось людям как несомненное единство с 

равносторонним воздействием. 

КОСТЮМ  В  СИТУАЦИИ  ОБЩЕНИЯ.  На  протяжении  всей  жизни  и  даже  после  нее  человек 

постоянно общается с окружающим миром, поэтому логично предполагать, что и для костюма главная 

функция – именно коммуникативная. Остается лишь разобраться в основных разновидностях ситуаций 

общения, в которых «язык костюма» особенно выразителен. 

В  некоторых  этнографических  работах  нередко  коммуникативной  противопоставляют  защитную 

функцию  костюма,  что,  на  мой  взгляд,  излишне  формально  и  поэтому  ошибочно:  оба  назначения 

костюма  представляют  собой  единое  целое,  как  две  стороны  медали.  Защитные  качества  костюма – 

тоже  реакция  на  окружающее,  он  отгораживает  человека  от  внешнего  мира, «ограничивает»  его,  тем 

самым  препятствуя  неблагоприятным  воздействиям  как  естественных  факторов,  например,  климати-

ческих  (утилитарное  назначение  костюма),  так  и  сверхъестественных  сил  (отчего  апотропеи  разных 

видов – непременная часть традиционного костюма). 

Но наряду с этим издревле известно и прямо противоположное использование костюма – для уста-

новления связей человека с миром («по горизонтали» и «по вертикали», в прошлом и настоящем), т.е. 

как мощного, многообразного и разноуровневого средства коммуникации. 

В  современном  обществе  немалая  роль  костюма  во  время  общения,  пожалуй,  ни  у  кого  не 

вызывает  сомнения.  Легко  представить  обычный  момент  знакомства:  первое  впечатление  о  собесед-

нике, еще до начала разговора, обычно производит внешний вид человека, в том числе и его костюм – 

мгновенно  определяешь,  с  кем  имеешь  дело  и  многое  другое.  Подобные  предварительные  сведения 

можно получить и иным способом (из визитки или мнения третьего лица), но невербальное костюмное 

«сообщение» несравненно богаче: ко всему прочему иногда одного взгляда на вошедшего достаточно, 

что бы определить, каково в настоящий момент его эмоциональное состояние, самооценка, настроение, 

ожидаемый отклик, наконец, какая из общественных идентификаций этого человека в данный момент 

для  него  наиболее  актуальна, – от  правильной  оценки  всех  этих  признаков  у  собеседника  во  многом 

зависит и выбор адекватной тональности всего дальнейшего общения. Иными словами, костюм всегда 

был и остается невербальным способом идентификации человека (как осознанной, намеренно-информа-

ционной, даже манипулирующей, так и бессознательной, спонтанной, эмоционально-психологической). 

Описанная ситуация типична для нашего общества, где костюм в первую очередь, пожалуй, свиде-

тельствует о свойствах личности человека (об особенностях его характера и ментальности, об эмоцио-

нально-психологическом  настрое  в  момент  общения,  об  общем  культурном  и  эстетическом  уровне 

развития).  Но  параллельно  костюм  все  же  часто  указывает  и  на  некоторые  важные  (с  точки  зрения 

массового  сознания  общества  потребления)  социальные  параметры:  финансовое  положение  человека, 

его  «сословную»  принадлежность  к  «элите»,  к  «среднему  классу»  или  специфическим  социальным  и 

культурным группам. 

В  традиционном  обществе,  как  многократно  засвидетельствовано  этнографией,  костюм  служил 

прежде всего самой наглядной и прямой манифестацией общественного статуса человека: этническая, 

родоплеменная,  религиозная,  сословная,  культурно-территориальная,  половая,  возрастная,  профессио-

нальная  и  другие  подобные  принадлежности  считались  первичными  характеристиками  человека. 

Костюм в  первую  очередь  представлял  общественный облик  человека,  а  не  его  личностные свойства, 

индивидуальные  предпочтения  в  костюме  учитывались  только  в  узких  рамках  канона.  Кроме  того, 

право  носить  ту  или  иную  из  предписанных  местной  традицией  разновидностей  костюма  (например, 

возрастные  комплекты  одежды  и  головных  уборов  или  костюмные  знаки  сословно-групповой 

принадлежности,  начиная  от  исторических  царских  одеяний  или  четко  разработанных  знаков  иерар-

хических отличий у военных, чиновников, священнослужителей и пр.) человек получал исключительно 

через обряд (то есть с санкции не только людей, но и сверхъестественных сил). В «десакрализованном» 

виде этот обычай сохранился до наших дней в виде склонности к использованию униформы (от робы 

арестантов, школьной формы и прочего до «дресс-кода» у сотрудников крупных корпораций). 

Традиционный народный костюм, как и народная культура в целом, в синхронном плане исклю-

чительно вариативен (обычно одновременно сосуществуют и возрастные, и несколько локальных комп-

лексов).  В  то  же  время  исторически  костюм  довольно  консервативен,  мало  подвластен  временным 


 

447


трансформациям и тем более моде. Возможно, это как раз следствие того, что состав, формы, декор и 

манера  ношения  традиционного  костюма  целиком  зависели  от  нормативов  общества,  которое  жестко 

контролировало «костюмные высказывания» человека о себе с точки зрения их адекватности, а в таких 

условиях индивидуальные вкусы и желания проявлялись минимально. 

Выше была рассмотрена роль костюма в процессе общения людей друг с другом, но для многих, 

особенно  для  человека  традиционного  общества,  коммуникации  не  исчерпывались  контактами  с  себе 

подобными  (т.н. «горизонтальными»  связями),  существовало  еще  и  «вертикальное»  взаимодействие – 

постоянная  связь  человека  со  сверхъестественным,  потусторонним  миром,  с  духами,  божествами,  в 

развитых  религиях – с  Богом.  Это  направление  общения  также  имело  непременным  условием  смену 

обыденной  одежды  на  специальный  костюм.  Об  этом  свидетельствуют  одеяния  и  служителей  культа 

всех религий, и рядовых участников непосредственного общении с неземными силами. При этом роль 

костюма, на наш, современный взгляд, как будто вторична, хотя и соверешенно обязательна, поскольку 

свидетельствует о статусе (принадлежности к данной конфессии) и о готовности к диалогу. Но судя по 

всему,  в  древности  взгляд  на  «вторичность»  костюма  в  этой  ситуации  был  принципиально  иным. 

Одеяние жреца или царя на Древнем Востоке скорее воспринималось как нечто равнозначное человеку, 

ритуальный костюм был источником некой таинственной сверхъестественной силы, воздействовавшей 

на  человека  и  временно  придававшей  ему  особое – сакральное – качество;  и  в  то  же  время  он  был 

знаком особого состояния готовности этого человека к общению с нездешним миром. 

Следы  подобной  функции  костюма  сохранились  до  нашего  времени  в  обиходе  многих  религий. 

Таково обыкновение современных верующих надевать особую одежду или элементы костюма (голов-

ной убор, обереги-украшения, сакральные предметы и пр.) для богослужения в храме или даже во время 

домашней молитвы.  

О том, как на протяжении тысячелетий люди осмысляли обрядовый костюм свидетельствует мно-

жество  обрядовых  предписаний  и  верований,  сохранившихся  в  быту,  правда,  уже  без  каких-либо 

объяснений.  Вот  один  показательный  пример.  В  Средней  Азии  невесты  славились  исключительно 

ярким,  роскошно  декорированным  и  обильно  уснащенным  металлическими  украшениями  свадебным 

костюмом,  который  молодухам  полагалось  носить  лишь  до  рождения  ребенка.  Одновременно  весь 

период от свадьбы до рождения младенца женщине предписывалось находиться в полу-изоляции: она 

не  должна  была  часто  выходить  со  двора  и  даже  с  женской  половины  дома,  так  что  в  упомянутом 

роскошном одеянии ее могли видеть лишь несколько ближайших подруг, родственниц и муж. С точки 

зрения современного здравого смысла такая ситуация абсурдна – непонятно, зачем ей был нужен этот 

насыщенный символами-смыслами костюм и кому он адресован. Поскольку очевидно имелись в виду 

не люди, остается предполагать, что этот костюм предназначался для обязательного и систематического 

общения  с  различными  персонажами  сверхъестественного  мира,  помощниками  и  покровителями 

женщин и детей (душами предков, мусульманскими святыми, с Аллахом). Действительно, традицион-

ное сознание относило женщину в начале семейной жизни (до появления первых детей) к существам, 

пребывающим в «пограничном» состоянии между двумя мирами (земным и потусторонним), поэтому 

она и должна была постоянно «заявлять» (посредством костюма) о своем особом, временном статусе не 

только людям, но главным образом обитателям Иного мира. 

Принципиально другие смыслы демонстрирует современный костюм. Содержательно он отражает 

преимущественно личность носителя и его осознанные цели в момент общения (например, представить 

себя в том или ином свете или образе). При этом индивидуальные черты человека могут проявляться 

неосознанно,  а  адекватность  костюма  реальному  общественному  статусу  человека  вообще  почти  не 

контролируется. Зато на современный костюм влияют тенденции другого рода – мода, ориентирован-

ность  на  сокрытие  истинных  статусов  человека,  замена  их  на  фиктивные  и  пр.  Но  в  любом  случае 

современный  человек  в  своем  костюме  вольно  или  невольно  высказывается  в  двух  направлениях – о 

своих идеалах относительно статусов и ценностей. Одежда – всегда носитель этих смыслов и, вместе с 

тем, способ манипуляции ими [1, с. 118]. Очевидно, что с усложнением структуры непосредственного 

человеческого общения, усложняется и видоизменяется и сама коммуникативная функция костюма. 

Список литературы 

1. Адоньева С.Б. Одежда как высказывание // Категория ненастоящего времени. – СПб.: Центр «Петер-

бург. востоковедение», 2001. – 176 с. 

2. Бутовская М.Л. Язык тела: природа и культура. – М.: Научный мир, 2004. – 440 с. 

3. Винарская Е.Н. Сознание человека. – М.: Изд-во Моск. индустриал. ун-та, 2007. – 375 с. 

4. Геннеп А., ван. Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов. – М.: Вост. лит., 1999. – 198 с. 

5. Кнабе Г.С. Язык бытовых вещей // Декоративное искусство, 1985. №1.-С.39. 

6. Медникова М.Б. Манипуляции с телом человека в древности (ритуалы прижизненные и посмертные) 

//  Этология  человека  и  смежные  дисциплины.  Современные  методы  исследования. – М.:  Наука, 2004. – 

С. 254–265. 

7.  Толстая  С.М.  Тело  как  обитель  души:  славянские  народные  представления // Тело  в  русской  куль-

туре. – М.: Наука, 2005. – С. 51–66. 



 

448 


8. Топоров В.Н. Древо мировое // Мифы народов мира. – М.: Сов. энцикл., 1980. – Т. 1. – С. 398–406. 

9. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. – Л.: Худ. лит., 1936. – 354 с. 



Л.Н. Щанкина 

Россия, Москва, Институт этнологии и антропологии РАН 

ТРАДИЦИОННАЯ ОДЕЖДА МОРДВЫ С. КАЛИНОВКА  

СОРОКИНСКОГО РАЙОНА ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ 

Согласно Всероссийской переписи 2002 г., в Тюменской области проживают 1647 чел. мордвы. С 

13  по 29 марта 2009 г.  заведующая  отделом  археологии  и  этнографии  Научно-исследовательского 

института  гуманитарных  наук  при  Правительстве  Республики  Мордовия  доктор  исторических  наук, 

профессор  Людмила  Ивановна  Никонова  (руководитель  экспедиции)  и  старший  научный  сотрудник, 

кандидат исторических наук Любовь Николаевна Щанкина осуществили этнографическую экспедицию 

в  Тюменскую  область  (с.  Калиновка,  Покровка  и  Большое  Сорокино  Сорокинского  района)  с  целью 

изучения мордовской диаспоры. В ходе работы был произведен сбор историко-этнографического мате-

риала в архивах Сорокинской администрации и Покровского сельского поселения, а также от жителей 

с.  Большое  Сорокино,  Покровка  и  Калиновка,  анализ  документации  по  истории  этих  сел,  развитию 

здравоохранения, образования, материальной и духовной культуре. 

Традиционный  мордовский  костюм,  особенно  женский,  красочен  и  разнообразен.  Следует  отме-

тить, что на территории Сорокинского района мордва носила такую одежду, которая была характерна 

на  территории  ее  прежнего  проживания,  отличаясь  расцветкой,  орнаментом,  способами  ношения 

отдельных частей одежды, их названиями [3, с. 35].  

На современную территорию мордва-мокша переселилась из ныне Краснослободского, Ковылкин-

ского и Атюрьевского районов Мордовии. Пожилые женщины до сих пор носят мордовскую одежду. 

Костюмы есть почти во всех домах, часть мордовского наряда хранится в музее с. Калиновка. Одной 

рубахе в экспозиции музея уже более 100 лет [1].  

Основной частью мордовского костюма является белая холщовая рубаха (панар). Мокшанская ру-

баха  кроилась  из  одного  центрального  полотнища,  перегнутого  поперек,  и  двух  коротких  боковых. 

Вдоль  швов  располагалась  вышивка,  выполненная  разноцветными  нитями.  Рубаха  была  длиной  чуть 

выше  колен,  с  напуском  над  поясом.  Праздничные  рубахи  украшались  вышивкой.  Рубахи  с  шестью 

полосами  носили  только  девушки.  Четыре  полосы  означали,  что  девушка – невеста.  Для  женского 

костюма были типичны цветное платье с круглым вырезом для головы, невысоким стоячим воротником 

и прямым разрезом на груди (нула), передники без нагрудника, закрытые передники с рукавами (сапун, 

сапоня,  рукават),  жилетки  и  кофты  (ковта).

 

Мокшанки  носили  штаны  с  широким  шагом  (понкст). 



Верхняя распашная одежда (мушкас) и глухая, богато расшитая из холста (ожа ки панар, шуваня, щам), 

кафтан из домотканого сукна (сумань), овчинная шуба со сборами (ор) [4].  

Украшения мордва делала из металла, бисера, монет, речных раковин каури, перьев и пуха птиц, 

кожи  животных  и  т.д.  Украшениями  являлись  вышитый  пояс  (каркс),  поясные  подвески  (каркс  пет, 

килькштамат), брошь-заколка (сюлгам), нагрудные бисерные воротники (тифкс, цифке, комбоне), бусы 

и ожерелья (крганят, ожнат), браслеты (кятькст), серьги (пилькст), накосники (пулапунят, цеконят) [5]. 

Головные  уборы  мордовских  девушек  включали  налобные  повязки  (ашкоркс,  ашкотф,  пурдавкс, 

коняскс), шерстяные платки, цветные шали с бахромой (парьхцинь шаль). Головными уборами женщин 

были  (панга,  куйгор,  пряруця).  Повседневной  обувью  служили  лыковые  лапти  (карьхть),  ступни 

(ступнят)  с  портянками  (пракстат)  и  наколенниками  (цюлкат).  Зимой  носили  валенки  (валенкат). 

Праздничной обувью были кожаные сапоги со сборами (сермоф мархта кямот) и кожаные ботинки [7].  

Мордовские переселенцы отмечали, что в прошлом на праздники улица расцветала красным цветом 

от  мордовских  нарядов.  Бросалась  в  глаза  и  лыковая  крестьянская  обувь.  Женские  ноги  сравнивали  с 

белоствольными  березами  (считалось,  что  чем  толще  ноги,  тем  красивее  девушка).  Сначала  на  ногу 

наматывали  короткие  онучи  из  грубого  полотна,  сверху – из  отбеленного  холста,  закрепляли  их  с 

помощью обор (две плетеные из лычек тонкие, длинные веревочки). Умершим онучи заворачивали нале-

во. Раньше лапти пользовались большим спросом. Мордовские мастера изготавливали праздничные двух-

пяточные лапти, которые нарезались из 7–10 лык и отличались от русских лаптей (с круглой головкой и 

толстыми бортами) трапециевидной головкой и витыми «ушками» с боков и сзади. Сверху их украшали 

«петушком» (загнутый  уголок  вдоль  всего  носка). «Писаные»  лапти  выделывали  из  вязового  лыка, 

которое для красивого цвета парили в горячей воде. Плели их косым плетением, начиная с задка. Лыко 

драли  с  мая  по  июль.  В  половодье  к  ним  приделывали  деревянные  колодки,  либо  носили  на  босу  ногу 

«шептуны» – скрипучие берестяные  лапти с соломой. На свадьбу шли в лаптях-«венчарках». В с. Кали-

новка лапти плели Иван Васильевич Левин и Федор Егорович Шатунов [2].  



 

449


Следует отметить, что мокшанская одежда мордвы Сорокинского района имеет как общие, так и 

специфичные черты. Например, комплекс одежды мокшанок, переселившихся из Атюрьевского района, 

дополняется черным чапаном, сарафаном и фартуком со сборами, украшениями из пуха (соргт, гудрят). 

Такие  украшения  отмечены  и  у  переселенцев  из  Краснослободского  района.  Общими  для  обоих 

районов являются фартуки со спинкой без рукавов, нула, налобное украшение (коняфкс). Южный комп-

лекс костюма мокши – у переселенцев из Ковылкинского района – характеризуется панаром, распаш-

ной  одеждой  (плахой)  и  одеждой  переходного  типа,  в  частности  сапоней  с  рукавами  и  со  спинкой, 

головные уборы – куйгор, панго и девичья повязка-венок из стекляруса и бумажных цветов. Из украше-

ний  бытовали  бисерные  воротники,  ожерелья  из  монет,  бусы  и  подвески  из  речных  раковин.  Одежда 

мокшанок  Ковылкинского  района  имеет  много  общих  черт  с  элементами  костюма  мокшанок  Красно-

слободского района: панар, понкст, фартук, набедренное украшение (килькст, тенькат), нагрудные укра-

шения (бусы), налобная лента с однообразными украшениями (корейнят) [6; 8].  

Традиционная мужская одежда была менее разнообразной и колоритной. Основной  частью муж-

ской одежды являлась широкая и длинная (до колен) пестрядинная или сатиновая рубаха (церань панар) 

туникообразного покроя с рукавами без обшлагов, невысоким стоячим воротником, разрезом в правую 

сторону на груди. В праздники мужчины надевали белую косоворотку с высоким стоячим воротником и 

вышивкой на груди, подоле и рукавах, сшитую из домотканого сукна кафтан (сукман, сумань). Штаны 

(понкст, штанат) были с широким шагом и держались на завязках. Зимней одеждой служили дубленые 

шубы  с  отрезной  талией  (ор)  с  тремя  глубокими  вытачками  на  спине,  прямоспинные  тулупы  из 

дубленых  овчин  с  большим  отложным  воротником,  а  также  сшитые  из  домашнего  сукна  широкие  и 

длинные  распашные  чапаны.  Неотъемлемой  принадлежностью  мужского  костюма  был  пояс  (каркс). 

Обувью служили лыковые лапти (карьхть), сапоги (кямот) и валенки (валенкат) [9].  

Таким  образом,  повсеместно  комплексы  одежды  не  только  мордвы,  но  и  других  народов,  пре-

терпели  существенные  изменения.  Вошли  в  быт  новые  материалы,  изделия  промышленного  произ-

водства, обувь. Заметим, что из перечисленных предметов традиционной парадной одежды у мордов-

ского сельского населения в настоящее время функционируют немногие.  




Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   69   70   71   72   73   74   75   76   77




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет