О чем мы молчим с моей матерью. 16 очень личных историй, которые знакомы многим



Pdf көрінісі
бет57/72
Дата30.11.2022
өлшемі1,3 Mb.
#160557
түріСборник
1   ...   53   54   55   56   57   58   59   60   ...   72
Байланысты:
О чем мы молчим с моей матерью 16 очень личных историй, кот

* * *
Спустя несколько месяцев после знакомства с «Распутьем» я лечу в


Портленд, чтобы читать свои творения перед студентами Рид-колледжа —
того самого, где моя мама с Питером влюбились друг в друга в начале
шестидесятых. Я пригласила маму прилететь туда из Лос-Анджелеса, а
Питера — приехать на машине из Сейлема, чтобы иметь возможность
услышать историю зарождения их отношений от обоих сразу,
одновременно, на фоне пейзажа их общего прошлого.
И вот солнечный зимний день. Питер приезжает в кожаном берете и
вязаном жакете цвета овсянки с приколотым к нему значком «Территория
безопасности». Когда мы устраиваемся в кофейне при кампусе Рид-
колледжа рядом с девчушкой с ирокезом, читающей Фуко, и
длинноволосым парнем, читающим «Одиссею», Питер говорит мне, что
эти студенты очень напоминают ему тех, с которыми он сам учился.
Подходя к общаге первокурсников, где некогда жила моя мама, мы минуем
картонную 
табличку, 
приглашающую 
всех 
желающих 
принести
аудиозаписи собственных оргазмов в некое заведение под названием
«Галерея сексуальности». Подняв взгляд к маминому окну на третьем
этаже Лэдд-холла, Питер рассказывает о своих давнишних соседях-
первокурсниках — о Муслиме из Занзибара, что по пять раз на дню
раскладывал перед собой молитвенный коврик, и о парне, жившем за
стенкой, который неделями слушал один и тот же альбом Джоан Баэз.
Питер запомнил каждую ноту.
Они отвели меня на площадь Пайонер-Кортхауз, где когда-то впервые
вместе участвовали в протестных акциях против так называемой Комиссии
по расследованию антиамериканских действий. Тот уютный Портленд, что
раскинулся вокруг нас, — с аккуратными ульями на задних дворах, с
мастерскими по ремонту велосипедов, с кафешками, где подают домашнее
мороженое, предлагая даже такие редкие вкусы, как фенхель или
цукини, — это совсем не тот Портленд, который они когда-то знали,
который казался им глубоко провинциальным и допотопным. Питер
рассказывает о женщине, которая скомкала одну из его листовок, а потом
плюнула на нее. А другая женщина бросила моей маме: «Надеюсь, ваши
дети, когда вырастут, вас возненавидят!»
Когда Питер вспоминает ту женщину, что оскорбила мою мать, тон его
становится покровительственным, и маме явно приятно ощущение его
защиты. Один раз, когда во время шествия ее стал цеплять какой-то
незнакомец, мама заметила, как у Питера на шее от гнева вздулись жилы:
ему явно хотелось поколотить этого парня, но он изо всех сил старался
придерживаться принципа ненасилия. Когда мама вспоминает, как ей
хотелось впечатлить Питера своим политическим сознанием, он улыбается


и наклоняется к ней поближе, чтобы тронуть ее колено — так нежно и так
польщенно. А когда он начинает мне рассказывать о своем первом
впечатлении о маме как о красотке, о «сладкой штучке», я понимаю, что мы
словно очутились посреди странного, благодушного и какого-то
«треугольного» флирта: как будто Питер, после стольких лет, по-прежнему
заигрывает с моей мамой и для него почему-то очень важно, чтобы я
оказалась тому свидетелем.
Затем мама с Питером отвозят меня на расчищенную стройплощадку
на Ламберт-стрит, где некогда стоял их первый дом. Тот самый, где Питер
на кухне варил в большом мусорном баке пиво и три бочонка упрятал под
половицами. Один из них взорвался. Вспоминают, как однажды к ним на
ужин пришла семейная пара, и после угощения жена сказала: «Если вы не
возражаете, мой муж сейчас возьмется за десерт», и ее муж принялся
прямо за столом сосать ей грудь. Судя по всему, это была самая
кульминация анекдота о том, как двух начинающих хиппи заставили
почувствовать себя ханжами.
Мама указывает на здание, где она добыла себе первые
противозачаточные таблетки и где врач пристыдила ее за то, что она их
принимает. Потом меня приводят к дому на Кнэпп-стрит, где они жили, уже
поженившись, с разросшейся сливой на заднем дворе и грецким орехом
перед фасадом. Мама готовила там чечевицу с черносливом, а Питер
регулярно просматривал газетные страницы с купонами, чтобы покупать по
дешевке нерасфасованные картофельные чипсы. Мама писала там
дипломную работу по средневековому английскому эпическому роману
«Хэвелок-датчанин», а Питер устроился продавать пылесосы с доставкой
на дом — но решительно уволился после того, как его вынудили забрать
пылесос у матери-одиночки с шестью детьми, не сумевшей вовремя внести
платеж. За это моя мама его так любила.


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   53   54   55   56   57   58   59   60   ...   72




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет