В русской культуре
жүктеу/скачать 4,52 Mb. Pdf көрінісі
|
form 312-42002
Раздел 1. Наши статьи «Что это действительно лабиринт, кратко сообщала табличка, пове- шенная у входа — новенькая, латунная». Итак, Он и Она наблюдают ненаблюдаемое, а затем проникают внутрь недоступного для внутреннего наблюдения. В такой насыщенной контрастными сочетаниями текстовой по- зиции впервые появляется ключевое слово «вход», имеющее сюже- тообразующее значение: появление героев «пробуждает» Лабиринт. 1 Нужно также отметить, что слово «вход» употребляется в тексте только в значении «место для прохода куда-нибудь» [Словарь рус- ского языка, 1985, с. 242], слово «выход» на протяжении всего рас- сказа осциллирует от прямого значения «место, через которое вы- ходят» до переносного, психологического «способ разрешить ка- кую-либо трудность, выйти из сложных обстоятельств и т. д.» [Сло- варь русского языка, 1985, с. 289], проявляя подтекстовую информа- цию о мотивах героев, завязывающих текстовые ситуации как про- блемные в случаях, когда события происходят без направленного на них внимания и воли и разрешающих ситуации при напряжении внимания и воли. Например, художественно-психологические побудительные мо- тивы входа героев в Лабиринт являются внешними (защита от до- ждя), находящимися в противоречии с мотивами внутренними (за- щитное нежелание, связанное с интуицией, предчувствиями). «Нам не особенно хотелось посещать это изобретение Дедала, 2 и мы, наверное, прошли бы мимо, но внезапно засеявший мелкий дождь навёл на мысль провести полчасика 3 в тепле». Восприятие — осмысление Лабиринта героями, с одной стороны, как зверя («спящий зверь») и как сооружения — с другой («изобре- тение Дедала») высвобождает подтекстовую информацию о двой- 1 Сопоставление частотности употребления слов «вход» и «выход», связанных отношениями взаимной дополнительности, показывает, что первое из них упо- требляется четыре раза, второе — пятнадцать раз. Такое соотношение обуслов- лено не только сюжетно-фабульными особенностями текста (совершённый по- чти случайно вход ведёт к длительным поискам выхода), но и с подтекстовой информацией, связанной со множеством попыток и художественно-психоло- гических вариантов выхода. 2 Упомянутое защитное нежелание входить в Лабиринт актуализирует подтексто- вую информацию, связанную с многочисленными, чреватыми печалями и про- блемами приключениями названного мифологического строителя. 3 В лабиринте Дедала Минотавр жил долгие годы; по другому мифу, заточённый в лабиринте собственного изготовления Дедал провёл там также длительное время. [Лосев, 1957]. 130 Алтайский текст в русской культуре ственной природе Лабиринта, что раскрывается в ходе дальней- шего текстового развёртывания. При этом «сторона» Дедала — то, что связано с изобретательностью, предупредительностью, предо- ставлением удобств; «сторона» зверя (проснувшегося Минотавра) — с издевательствами, местью. На мотивном уровне подтекстовая информация проявляется через обозначение стадии нецеленаправленных действий героев («Мы долго ходили по нарядным аллеям парадного парка, а потом как-то незаметно оказались в его старой, полуразрушенной части») к целенаправленным, обнаруживая мотивы самопроверки, самоис- пытания и игры. Названные мотивы получают дальнейшее развитие в тексте. «Тебя все же останавливало отсутствие людей, а я весело вспомнил, что у лабиринта обязательно бывает выход, и человек всегда его на- ходит, рано или поздно. Рано — удачливые и расчётливые, поздно — все остальные. Так что заодно можно проверить свои возможности». Высокая художественно-психологическая уверенность героя в себе составляет фон, на котором проявляются мотивы героини: ориента- ции на людей и единения с героем. Мотив провокации героев Лабиринтом проявляется при их це- ленаправленных действиях. «Едва я тронул начищенную ручку, две- ри легко, будто приглашая, распахнулись». Внешние знаки гостепри- имства («начищенная ручка», «будто приглашая») выполняют худо- жественно-психологическую функцию расположения гостей к себе, привлечения их внимания; обильная атрибутика — пульсации вни- мания от его концентрации, «впитывания» до неизбежного утомле- ния, рассеянности. В результате такой выстроенной двойственности Он и Она уже у входа оказываются временно разделёнными. При этом внимание у героини оказывается поглощённым в боль- шей степени («Пройдя вперед, ты задержалась у зеркала с хрусталь- ными полочками и затейливыми бра по бокам»), у героя — в мень- шей, и поэтому взглянуть в окошко у входа ему удаётся, но маши- нально, без осознания. «Ещё секунду назад был день, часа два, те- перь же на потемневшем небе мерцала бледная звезда. Тогда я не осо- знал этой абсурдности, и, кажется, списал всё на погоду. А ведь рядом были и дверь, и окно! Но нас уже манила прозрачная глубь. И всё-та- ки, прежде чем вступить в первую комнату, я ещё раз, сам не зная для чего, взглянул в окно. Звезды уже не было. Абсолютно тёмное небо. Но и тогда я ничего не понял. Наверное, это звал Лабиринт». |