Артем Тарасов Миллионер
жүктеу/скачать 1,22 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Глава 9. КОВАРНО‑ДЕНЕЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
* * * Еще с одной аферой мне пришлось столкнуться несколькими годами раньше. Тогда Дудаев только начинал конфликтовать с теми в России, кто привел его к власти. И вот в Лондон приехал из Чечни Усман Имаев — человек очень неординарный, автор чеченской конституции, министр юстиции, а впоследствии в разные годы генеральный прокурор Чечни и председатель Центробанка. Не знаю, жив ли Усман сейчас, скорее всего, нет. По словам его отца, однажды за Усманом подъехала машина, он сел в нее как был, в рубашке и домашних тапочках, и с тех пор его больше никто не видел… Имаев прошел военную и, видимо, кагэбэшную школу, работал в Анголе, знал в совершенстве несколько языков. Он был глубоко верующим мусульманином и молился пять раз в день, раскладывая свой коврик иногда в самых неподходящих местах: прерывал переговоры, извинялся и уходил молиться в другую комнату… И еще: Усман был кристально честным человеком — качество, весьма редкое в наши дни. Ему можно было доверить любую сумму денег. Я бы так не говорил, если бы сам в этом не убедился. К примеру, тогда в Лондоне я помог Усману получить чек на предъявителя в размере восьми миллионов долларов от знаменитой английской фирмы «Томас Де ля Ру». Дело в том, что Чечня заказала им напечатать национальные деньги, отчеканить монеты, медали, выпустить почтовые марки и даже лотерейные билеты и заплатила за все вперед. Но российские дипломаты, узнав об этом заказе, заявили англичанам протест. Фирма стала тянуть время, а потом вообще решила взять половину денег за дизайн, остальное вернуть и от самого заказа отказаться… Я предложил не паниковать и получить от «Де ля Ру» весь аванс, а не половину! Пришлось обратиться за помощью к прессе. В интервью газете «Санди Таймс», которое я ему организовал, Имаев обвинил фирму в нарушении контракта, что привело к волнениям в Чечне, которые вспыхнули из‑за невыплаты пенсий и зарплат. А чем платить, если заказ не выполнен и национальные деньги не напечатаны? На следующий после выхода газеты день нам принесли чек на полную сумму в восемь миллионов долларов на предъявителя. Усман положил его в карман и повез обратно в Чечню. Дудаев взял чек в руки, покрутил его и отдал обратно Усману. Давай, мол, придумай, как его положить за границей в банк, и вообще я тебе доверяю, делай с ним то, что считаешь нужным для республики! И вот однажды Усман Имаев звонит мне из Женевы: — Артем, ты нужен нам как эксперт! Я тебя очень прошу: срочно вылетай сюда! Ты можешь помочь нашей республике. И сам заработаешь огромное состояние! Даже уважая Усмана, я ради него в Женеву бы не полетел, но так совпало, что мне и самому надо было в Швейцарию. При встрече Усман показывает мне протокол, который Дудаев подписал с каким‑то шейхом из Абу‑Даби. Там сказано, что шейх является посредником в выдаче Дудаеву через ЦРУ и банковскую американскую систему «Федерал резерв» трех миллиардов долларов на поддержание Чеченской республики. Тогда еще не было войны с Россией, и Дудаева поддерживало правительство Ельцина. Поэтому ввязываться в это дело я не побоялся. По контракту деньги начнут поступать в Чечню уже через десять дней после его подписания, десятью равными траншами, каждый по триста миллионов долларов. А в погашение этого кредита закладывается якобы будущая чеченская нефть, которая будет продаваться на пять процентов дешевле мировой цены американцам. Шейх Абу‑Даби выступает гарантом сделки и ее посредником. Целью визита Имаева была подготовка и подписание этого контракта. Из Чечни с ним приехали министры и прочие официальные деятели республики. Усман был очень доволен. Он говорил восторженно: — О Аллах! Какое счастье, Артем, мы наконец‑то становимся на ноги! И ты будь с нами, мы всю работу оплатим. Кроме того, я гарантирую тебе личную благодарность от Дудаева и его поддержку. Он передал письмо о назначении тебя представителем Чеченской республики в Англии! — А как Москва прореагирует на эти планы? — спрашиваю я. — При чем тут Москва? Да мы ничего этим контрактом не нарушаем! Я же министр юстиции! Мы как республика в составе России имеем право распорядиться прямыми инвестициями и готовы оплатить все налоги в Центр! А на эти деньги Джохар решил построить новую столицу Чечни. Вот твоей фирме и отдадим этот контракт на строительство новой столицы республики Ичкерия! Сам шейх‑посредник тоже прилетел в Женеву. Он принял нас в роскошном пентхаусе гостиницы «Бури Важ». Там же находились представители швейцарской инвестиционной компании «Интерфинанс», которая должна была проводить операции с деньгами через «Ферст Бостон банк»… Короче говоря, выглядело все чрезвычайно респектабельно. Нас повезли в шикарный замок в предместье Женевы, возвышавшийся над абсолютно отвесной скалой. Открывавшийся из окон вид на долину и Женевское озеро в голубой дымке был поистине изумителен. Захватывало дух, хотелось взлететь над такой красотой и парить в небе… Однако вместо этого мне пришлось изучать текст договора на тридцати листах, подготовленного целой армией клерков. Первые сомнения возникли, когда я прочел об участии в сделке американской системы «Федерал резерв». Ведь это американская государственная организация, которая гарантирует американским вкладчикам банков федерального значения — а их около трехсот — возврат вкладов до трехсот тысяч долларов в случае банкротства банков. И больше ни во что не влезает и ни в чем не участвует. А здесь они почему‑то являются фигурантами договора… Я переслал договор по факсу моему женевскому адвокату и попросил срочно им заняться. Пока мы пировали на террасе замка и любовались Женевским озером, мой адвокат нашел еще один очень интересный пункт, который гласил: «Деньги по договору начнут перечисляться на указанные получателем счета только после того, как чеченская сторона предоставит международные гарантии выполнения своих обязательств». Адвокат высказал сомнения в возможности предоставления таких гарантий Чечней. И я зацепился за этот пункт: в каком виде и какие международные гарантии вам нужны? Тут произошла удивительная вещь. Представители шейха на вопрос не отвечали, пытаясь по‑всякому увильнуть: ну, вы, дескать, не волнуйтесь, с Дудаевым обо всем уже договорились, это же простая формальность, вы же видите его подпись! Я не сдавался, чеченская делегация встала на мою сторону. И вскоре выяснилось, что Дудаев подписал протокол, просто не понимая, что он на самом деле подписывает! А механизм этой международной аферы был чрезвычайно прост. Мы сидели с Усманом в гостинице после того, как он переговорил с Дудаевым по телефону и выяснил, что ни о каких гарантиях речи при подписании протокола не было. Я спрашиваю Усмана: — Сколько денег вы уже потратили на этого шейха и на переговоры? — Пустяки! Какие деньги? — отвечал Усман. — Ну, возможно, тысяч сто пятьдесят‑двести ушло. Но ведь тут счет идет на миллиарды! — А на что конкретно вы истратили эти двести тысяч? — Ну, они просили оплатить услуги международных юристов и консультантов, их поездки в Чечню, транспорт… Депозиты сделали на непредвиденные расходы… Еще они просили перечислить в «Федерал резерв» тысяч пятьсот, чтобы показать серьезность наших намерений. Но мы вроде еще не перечисляли. А может быть, уже перечислили? — Вот, Усман, для этого все и было затеяно! — сказал я. — Не может быть! Как это так?
— Хамид, а как вам это удалось? — поинтересовался я. — Ну, в два этапа, — объясняет он. — Сначала перечислили восемьсот тысяч долларов и создали инвестиционную компанию. За год мы должны еще перечислить десять миллионов — там, на Джерси, такие требования! И компания плавно перерастет в банк…
— Последний банк, который появился на нашем острове, американский «Сити‑банк», и было это в 1907 году. С тех пор на Джерси ни новых банков, ни филиалов не регистрируют потому что остров очень маленький. А банков у нас и так достаточно! Оказалось, на Джерси нашлись два ловких деятеля, которые предложили эту схему открытия банков нескольким крупнейшим российским предприятиям. И практически все тут же согласились: ведь схема очень простая, доступная и понятная! На полученные деньги эти умельцы открыли маленький офис. (А зачем тратиться на большой?) Назначили себе неплохие оклады — по миллиону долларов в год. И, кроме того, разместили под проценты средства, которые пришли им на счет. После чего им было нужно только делать вид, будто они готовят документы для регистрации будущих банков! Согласитесь, работа не пыльная. А получив миллионов двадцать‑тридцать, можно просто поменять место жительства с острова Джерси, где климат не очень хорош, на какой‑нибудь островок в Карибском море… И ищи тогда ветра в поле!.. * * * Разговор о международных аферистах был бы неполным без упоминания целой страны, прочно завоевавшей себе репутацию вотчины обмана и поборов. Только не волнуйтесь сразу, это совсем не Россия — речь пойдет о Нигерии. Индустрия обмана приобрела там колоссальные масштабы. Сегодня любая серьезная фирма предпочитает не иметь с нигерийцами никаких дел. И тем не менее каждый день в Нигерии происходят самые разные аферы. Классическая нигерийская схема такова. Сначала мошенники проводят рутинную работу по поиску клиента. Вы не получали писем от нигерийского королевского дома? Возможно, скоро получите. Ведь по почте и по Интернету такие письма рассылаются сотнями тысяч. В них описываются душещипательные истории о том, как члены королевской семьи, обеспокоенные размещением своих капиталов, ищут честных партнеров, чтобы использовать их счета для перевода денег за границу. Разумеется, вашу фирму они выбрали не случайно, а по совету известных международных консультантов, тщательно изучив историю вашего успешного бизнеса. Все, что от вас требуется, — указать реквизиты вашего банковского счета, получить несколько миллионов долларов и честно оставить себе десять‑двадцать процентов за оказанную помощь. Главная задача таких писем — просто вступить в диалог. И если клиент ответил, тогда наступает вторая фаза работы — действительное изучение клиента и его материальных возможностей. Обладая огромным опытом, нигерийские аферисты делают это чрезвычайно быстро и профессионально. Если клиент не очень богат, его обычно раскручивают на представительские расходы, подарки, небольшие взятки, и, как правило, до серьезных обманов дело не доходит. Но если попался богатый новый русский, тогда начинается настоящая работа. И третья стадия всегда отличается изысканностью, завидной фантазией и эффективностью. Например, на вашу фирму приходит официальное приглашение посетить Нигерию — да не от кого‑то там, а от самого министра финансов или даже принца нигерийского, не меньше! Приглашение выглядит очень внушительно и может быть доставлено международной курьерской почтой. А может и курьером нигерийского посольства в Москве! Также к нему прилагаются описания нигерийской столицы и подтверждение, что на ваше имя в столице Нигерии заказан номер люкс в самой престижной гостинице. Вы можете туда перезвонить, и вам с радостью подтвердят ваш заказ. В самых престижных вариантах к приглашению также приложены оплаченные авиабилеты — в оба конца и непременно первым классом. Словом, вы созрели для посещения Нигерии, воспользовавшись приглашением королевской семьи или президентской администрации. В аэропорту Лагоса вас встретят на огромном лимузине, прямо у трапа самолета. С первых же минут вы почувствуете, что такое настоящее нигерийское гостеприимство… Вас сажают в лимузин вместе с самим принцем, и вы выезжаете за ворота аэродрома. Для избранных клиентов может иметь место и сопровождающий кортеж мотоциклистов. Попивая коктейль на заднем сиденье лимузина, покрытом леопардовой шкурой, вы плавно направляетесь по шоссе в сторону города. Но ваш лимузин остановят через несколько километров, в пустынном месте. Человек в полицейской форме потребует предъявить документы. И, просмотрев ваш паспорт, полицейский обязательно обратит внимание на то, что у вас нет штампа о въезде в Нигерию. — Как это так! — возмутитесь вы. — Меня же встретили прямо у трапа самолета, и я передал им паспорт… — Возможно. Но налицо факт: незаконное пересечение границы Нигерии, за которое полагается пять лет тюрьмы!
— Ты, конечно, меня знаешь! — без вступлений начал разговор Атальянц. — Я теперь советник по внешнеэкономическим вопросам премьер‑министра Армении! А к тебе обращаюсь как к бизнесмену, поскольку знаю тебя по прессе, слежу за твоими успехами… Мне надо срочно перезанять пять миллионов долларов. Если дашь — через две недели верну десять! Ну что, интересно? Я говорю: — Ты скажи конкретно, в чем дело? — Да это нельзя обсуждать по телефону, прилетай срочно в Париж! — Нет. Не полечу я в Париж, не зная, о чем речь! — Хорошо, тогда я тебе пошлю своего секретаря прямо в аэропорт Лондона Гатвик. Он тебе кое‑что покажет, а потом мы созвонимся. Я уверен, что тебя это заинтересует!
— Вы понимаете, насколько американцы заинтересованы вернуть эту бумагу и уничтожить? — терпеливо объясняла мне дама. — А у нас есть подлинник, который мы храним в испанском отделении «Дойче банка». Господину Атальянцу американское правительство и «Федерал резерв» (опять!) предложили за него выкуп — два миллиарда долларов. Поскольку эти деньги должны пойти на укрепление экономики Армении, то на эту операцию есть личное поручение премьер‑министра. (Разумеется, оно тут же было предъявлено.) Дама внимательно смотрела на меня, пытаясь уловить степень моей заинтересованности и оценить произведенное впечатление. — А при чем здесь пять миллионов? — спрашиваю я. — Понимаете, проблема в том, что дело нужно провернуть очень быстро, а юристы требуют большие деньги, и как раз не хватает пяти миллионов на оплату их услуг. Господин Атальянц уже столько вложил в это дело собственных средств, что у нас просто больше нет. А без выплаты аванса юристы не хотят завершить работу.
— Вы с ними непременно свяжитесь и назовите фамилию Атальянца! Они вам письменно подтвердят, что подлинник этого документа находится на ответственном хранении в их банке. Дама очаровательно улыбнулась мне на прощание и улетела в Париж. Не перезвонить Атальянцу было бы не вежливо. — Прекрасное предложение! — сказал я Атальянцу. — Только действовать мы будем так. Эти пять миллионов ведь нужны адвокатам? Значит, я кладу их в Лондоне на счет любой международной адвокатской фирмы, и она дает твоим адвокатам стопроцентную гарантию, что как только сделка совершится и деньги в размере десяти миллионов придут на мой счет, можно будет сразу забрать эти пять миллионов и оплатить все их расходы. Так твои адвокаты получат полную гарантию, а ты станешь миллиардером! Идет? Атальянц тут же согласился и, конечно, больше не перезванивал. В моем случае ему не повезло: как получают из банков бумаги с описями сданных на хранение вещей, я уже проходил совсем недавно, на примере сокровищ Дария… * * * Вообще‑то провести четкую грань между удачной коммерческой операцией и аферой бывает очень трудно. А иногда просто невозможно, особенно если речь идет о всемирно известных бизнесменах… К примеру, был ли аферистом Арман Хаммер? Ведь он, играя в политику, буквально за бесценок увозил художественные ценности из России на сотни миллионов долларов… Многие называют аферистом швейцарского миллиардера Марка Рича, но это не так. Рич — очень талантливый коммерсант, который заработал огромные деньги. Но нет ни одного контракта, который бы он заключил и не оплатил, во всяком случае, я о таком не слышал. К нему никогда не было претензий или судебных исков… Но он уходил от налогов, и за это его преследовали власти США. А тот же Сорос — всегда ли он честно играл? Наверное, нет. Мы с ним не раз встречались в Москве в офисе его фонда и обедали вместе. Однажды, когда мы сидели с ним в ресторане «Пекин» на площади Маяковского в Москве, Сорос говорит: — Артем, бросайте ваши дела и становитесь генеральным директором моего фонда! — Не могу — у меня ведь столько проектов! — не задумываясь, отказался я. — Мы же строим в России свободное рыночное общество, как можно бросить все это? Хотите, я вам директора подберу? Умного человека и с гарантией, что не из КГБ! Я и не подозревал тогда, что до моего бегства из России оставалось всего несколько недель. Мой институтский друг стал по моей рекомендации работать с Соросом в Москве… Я персонально знаком с несколькими миллиардерами, которые запросто могут манипулировать рынками — по самым ключевым позициям, где серьезных игроков не так много. Возьмем, к примеру, ту же нефть, кормушку российскую, — ведь цена, которая называется мировой, формируется на основе поведения пяти‑шести ведущих нефтяных корпораций. Если они договорились, то цена выставляется как сегодняшняя мировая. И спекулятивные контракты на биржах торгуются по этим корпоративным решениям, и премии за качество нефти они также определяют. То же происходит и с платиной, и со многими другими позициями. И хотя за рубежом любое манипулирование рынком, любая монополия подсудны, все великие бизнесмены — это люди, работающие на грани фола. Однако в отличие от аферистов — никогда ее не переступая… А те, кто за гранью? В Англии этот вопрос решают так: если ущерб от незаконной сделки больше пяти миллионов фунтов — все, это уже крупная афера, и ею занимается так называемый «Офис серьезного обмана», специальная служба, которой даны огромные полномочия. Они арестовывают без санкции прокурора, они имеют право обыскать вашу квартиру, офис, конфисковать документы… Но если вы потеряли 4 миллиона 999 фунтов — все, пиши пропало! Тогда доказать, что вы стали жертвой не коммерческой сделки, а аферы, удастся с огромным трудом, а деньги даже через суд вы никогда не вернете! Вот так: надо просто знать, сколько воровать можно, а сколько уже нельзя… Однако сомневаться в серьезности работы «Офиса» не приходится. К примеру, недавно они привезли в Англию знаменитого грабителя почтового поезда, который пятьдесят лет скрывался в Аргентине. Тогда он взял всего два миллиона фунтов стерлингов наличными, но в пересчете на сегодняшний день сумма получилась достаточной, чтобы им занялся «Офис». Его разыскивали пятьдесят лет! И смогли нелегально вывезти из Аргентины в Англию! Кстати, есть страны, которые не выдают крупных воров, в том числе Аргентина. Все знают, что мэр города Ниццы, который в 1990 году сбежал с городским бюджетом в десять миллионов долларов, спокойно живет в Буэнос‑Айресе. И адрес его известен, и полиция Франции знает, что он там, а сделать ничего не могут — его не выдают. Недавно в России убедились, что такими же странами «невыдачи» являются Испания, Англия и Греция… * * * Если уж на то пошло, даже в случае с господином Мавроди и российской пирамидой «МММ» есть некоторые спорные вопросы. Все считают, что Мавроди — классический аферист. Но какие российские законы, действовавшие тогда, он нарушил? Ни разу не слышал, чтобы его в этом уличили. В том‑то и дело, что он действовал по закону! И когда в Думе было голосование о снятии с него неприкосновенности, я единственный из четырехсот депутатов за это не проголосовал. Поскольку Мавроди работал с банком «Столичный», я знал, что в 95‑м году он вышел по оборотам на второе место после «Сникерса». Мавроди получал примерно пять миллионов долларов в день, а «Сникерс» — пять с половиной… Позже один из его ближайших сподвижников рассказал мне забавный случай. Однажды у ворот центрального офиса «МММ» на Варшавке несколько дней простояли грузовики. Им почему‑то не разрешали заехать, а может, просто забыли. Шоферам было все равно, потому что им оплачивался простой и командировочные. Они бросили машины и благополучно пили пиво в баре. Грузовики были сверху небрежно прикрыты брезентом. Один из сотрудников фирмы, проходя мимо, заглянул в кузов грузовика, а там снизу доверху все забито пачками наличных денег… Этот же бизнесмен рассказывал мне, что Мавроди хотел поработать еще год‑два, собрать как можно больше долларов и рублей и перекинуть эту систему на страны Европейского содружества. У него уже были заготовлены технологии, которые он собирался осуществить в Польше, Восточной Германии, Болгарии… Тогда это была бы масштабная международная организация. А собранные деньги можно было вложить действительно во что‑то ценное — выкупить какой‑то сектор экономики России. То, что потом за бесценок перешло в частные руки олигархов. Но в один прекрасный день выступил Черномырдин и сказал: граждане, это липовый фонд, это пирамида. Не вкладывайте туда деньги, покупайте лучше ГКО! Все тут же бросились забирать свои вклады из «МММ», а такое ни один банк не выдержит! Даже если в Сбербанк за один день придет всего пятнадцать процентов вкладчиков и потребует вернуть деньги назад, он немедленно лопнет: ведь денег как таковых в наличии нет! Поэтому вполне естественно, что пирамида Мавроди рухнула. И уверяю вас: если бы дело происходило в Англии, Мавроди мог бы предъявить Черномырдину и правительству России иск за нанесение финансового ущерба его фирме. И более того: суд принял бы решение в его пользу и обязал правительство компенсировать все убытки! А что выиграл от краха «МММ» Черномырдин? Быстренько стал по примеру Мавроди владельцем двадцати с лишним процентов акций государственной компании «Газпром». Потом раскрутили и собственную государственную пирамиду — ГКО, которая рухнула в 1998 году, приведя страну к дефолту — так, что мало никому не показалось… * * * Когда государство прокручивает бюджетные средства и международную валютную помощь через подставные фирмы типа «Финако» на том же оффшорном острове Джерси — это афера или бизнес? Или когда оно выкупает через подставных лиц свои долги у стран, чтобы не платить всю жизнь по ним проценты? Конечно, это не вполне легально, но такая практика давно существует… Мой знакомый Игорь С. — один из самых крупных специалистов по проблеме международных долгов. В восьмидесятых годах, будучи сотрудником Внешэкономбанка в Нью‑Йорке, он оттуда сбежал и превратился в невозвращенца. Затем успешно окончил Гарвард и стал работать вице‑президентом чикагского «Континентал‑банка». А это был один из тех банков, которые специализировались на покупке «мусора» — к примеру, долгов Сенегала, которые стоили один пенс за доллар, но в будущем могли подрасти. К этой же категории относились и российские долги. Игорь переехал в Лондон, где мы и познакомились. Конечно, он профессионал очень высокого класса. Он дал мне подержать в руках долг СССР на сумму сто двадцать миллионов долларов США! Это было письмо, написанное на бланке Министерства тяжелого машиностроения в адрес премьер‑министра СССР Косыгина. В нем министр просил разрешить поставку из Германии какого‑то оборудования для завода с отсрочкой платежей на сумму сто двадцать миллионов долларов. И в углу стояла резолюция Косыгина, превратившая эту бумажку в официальный долг государства: «Разрешаю!» Однажды Игорь рассказал мне поучительную историю — как страна Болгария в течение нескольких лет практически ликвидировала свой внешний долг, доставшийся в наследство после периода строительства социализма. Выкупила и уничтожила все расписки! Началось с того, что в Женеве поселился некий богатый араб со своей семьей: женой‑болгаркой и огромным количеством детей. Вскоре стало известно, что он покупает болгарские долги. А параллельно с этим усиленно распространялись слухи, что болгарская экономика близка к полному краху. Это снижало стоимость болгарских долгов на вторичном рынке в десятки раз! Вскоре этот араб превратился в эксклюзивного покупателя болгарских долгов в мире, причем он очень умело торговался, и люди были вынуждены сами сбавлять цену. И так, манипулируя, безусловно, казной самой Болгарии, он очень быстро и за бесценок выкупил огромную долю долгов страны! Я предлагал российскому правительству то же самое: обращался к Федорову, когда он был министром финансов России, писал Филатову, чтобы тот доложил Ельцину, и даже лично вложил соответствующее письмо в руки Евгения Примакова, когда он посетил посольство России в Лондоне в качестве премьер‑министра! В самом деле, моя судьба удивительно подходила для такой манипуляции — мне бы, конечно, поверили банки и кредиторы России. Патриот, миллионер, не замешан в работе ни с одним правительством, преследуемый официальными властями страны и живущий в изгнании, скупает долги для будущего инвестирования обратно в свою Родину. Легенда была достаточно убедительной, и, конечно, ее бы приняли за правду. Все, что для этого было надо — дать мне возможность и право за бесценок скупать долги на деньги из бюджета страны! Как вы знаете, на обслуживание долгов и выплату процентов по ним Россия ежегодно тратит до десяти процентов от их размера — миллиарды и миллиарды долларов! А я предлагал за эти десять процентов выкупить долги и уничтожить их навсегда, освободив себя от годовых выплат! Экономический эффект оказался бы огромным. Ведь в свое время российские долги стоили на вторичном рынке меньше девяти центов за доллар! Вот и спасли бы страну от гнета финансовых обязательств, и не пришлось бы поколениям наших детей и внуков расхлебывать то, что заварили их отцы и деды… Сегодня цена на российские долги держится на среднем уровне. Но искусственно сбить ее, конечно, очень легко. Лет восемь назад в правительстве России буквально на неделю появился один министр: то ли экономики, то ли финансов. Уже не помню его имени, зато прекрасно помню сам скандал! Министр тогда заявил: «А мы долги платить не будем! Мы страна новая и за старые грехи не отвечаем!» Через несколько месяцев его тихо убрали, но цены на российские долги в тот момент грандиозно рухнули! Наверняка у министра был заряжен большой капитал, и, значит, в этой жизни ему больше уже ничего не понадобится. Но беда России в том, что в этот момент не нашлось никого, чтобы окончательно выкупить долги страны, оплачивая покупку из того же самого бюджета на острове Джерси, заложенного в компанию «Финако» Центральным банком России… А теперь мы платим за сто восемьдесят четыре миллиарда долларов внешних обязательств России по пятнадцать‑семнадцать миллиардов долларов каждый год, и конца этим платежам в историческом будущем страны не видно! Глава 9. КОВАРНО‑ДЕНЕЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В начале 1997 года я однажды подумал: «Все, моя жизнь заканчивается! Из этой истории мне уже не выбраться никогда…» Положение было отчаянным: мой бизнес разрушен, компания фактически на грани закрытия, у меня нет никакого занятия… Когда я стал считать, сколько потерял за пять лет, то просто ужаснулся: вышло что‑то около тринадцати миллионов долларов! Пять украл мой компаньон Адель Нассиф, который оказался первоклассным международным аферистом. Три ушло на адвокатов, восемь — просто на жизнь, на поездки в Москву, на инвестиции, наконец… В том же «Русском лото» долгое время считалось, что у меня 25 процентов — я вложил туда собственные деньги, но в итоге меня оттуда вычеркнули абсолютно без средств… Нет, я не в обиде, Малик — единоличный хозяин «Русского лото», тот самый, что спас мне жизнь, отбил от бандитов. Поэтому будем считать, что это моя плата за его помощь. И параллельно со всеми неудачами, второй эмиграцией из России оставался страшный напряг с газетой «Вашингтон пост», объявившей меня криминальной личностью и «крестным отцом» российской мафии за рубежом. Естественно, появились подставные свидетели, которых подкупили адвокаты газеты в самой России, и по их заказу было снова возобновлено уголовное дело по контрабанде мазута, якобы по новым открывшимся обстоятельствам. Дошло до того, что опять в Лондоне за мной установили слежку, у дома и у офиса появились посольские автомашины с постоянно работающими моторами… Ко всему прочему начались мои ужасные проигрыши в казино… А Лена не подозревала о глубине кризиса и постигших меня бедах. Она продолжала вести обычную жизнь жены миллионера, покупая всякие юбочки и кофточки по тысячи фунтов. Это было просто страшно: счета приходили по двадцать пять‑тридцать тысяч фунтов в месяц от «Хэрродса», «Гуччи», «Лауры Ашли» и тому подобных. При этом капитал стремительно убывал… Кроме того, Лена присмотрела «небольшой», типичный домик для новых русских в центре Лондона: пять этажей, комнат черт знает сколько, сад с оранжереей, и все это для нас двоих! Но, конечно, с расчетом, что мы будем здесь рожать детей, принимать несколько раз в неделю шумные компании гостей и устраивать коктейли для знаменитостей… Этот особняк стоил два с половиной миллиона фунтов, и я, поддавшись давлению, внес девяносто тысяч фунтов аванса, которые потом так и пропали… И вот в один момент что‑то во мне сломалось. Я написал жене записку о том, что мне необходимо сейчас побыть одному, что я не знаю, когда вернусь — завтра, послезавтра или через несколько лет. Но я позвоню, обязательно, когда‑нибудь позвоню… Взял билет, портфель, удочки — и улетел в никуда… * * * Да, перевидал я на своем веку огромное количество разных аферистов и спас друзьям и партнерам немало миллионов долларов. И тем не менее я сам попал в лапы международного афериста! В 1992 году богатый араб Адель Нассиф стал моим ближайшим компаньоном. Однажды Нассиф говорит мне: — Артем, в Пенсильвании продается банк «Доуфин». Вот фотографии трех его отделений, вот прекрасная статистика и отчетность за 1991 год… Владелец этого банка — мой приятель, у него рак, и все, что он хочет получить за банк, это свой капитал, который составляет всего десять миллионов долларов. Давай вложимся по пять миллионов и получим банк в Америке с сорока шестью миллионами оборотных средств и постоянной клиентурой вкладчиков! А потом начнем давать кредиты российским компаниям под внешнюю торговлю и заработаем на этом целое состояние. Поскольку все выглядело очень красиво, я согласился. В швейцарском банке, где я имел (и продолжаю иметь) высокий рейтинг и авторитет, я занял под залог собственных средств и своей репутации пять миллионов долларов и перевел их на имя вице‑президента Национального банка Парижа Banque National de Paris. Я передал Аделю Нассифу право управлять совместным со мной счетом, на котором мы должны были собрать необходимую сумму для покупки банка. По пять миллионов с каждой из сторон. В ответ я получил от него следующую, заверенную нотариусом расписку: «Я, Аделъ Нассиф, получая право на трастовое управление общими деньгами на покупку банка в США, обязуюсь ежемесячно перечислять господину А. Тарасову причитающиеся от его части суммы проценты. В случае несовершения сделки или моей неожиданной смерти настоящая расписка будет являться инструкцией для банка о немедленном возврате на счет, указанный А. Тарасовым, суммы в пять миллионов долларов». И подпись — Адель Нассиф. Трастовые договоры в Англии — это отработанная веками схема выстраивания деловых взаимоотношений. Такая расписка, как я выяснил у юристов, является безусловным документом для любого суда на возврат вложенных средств. В качестве гарантии под такую расписку попадают все личное имущество и деньги подписавшего. Казалось, что мне совершенно не о чем волноваться. Адель Нассиф жил в доме на «Сент Джон Вудз» — в фешенебельном районе Лондона. Этот дом представлял собой особняк с восемнадцатью комнатами, крытым бассейном олимпийского размера, оранжереями и мраморными скульптурами, расставленными по аллеям частного парка, на манер Летнего сада в Петербурге. По ориентировочной оценке, стоимость этого особняка составляла более двадцати пяти миллионов фунтов стерлингов. Кроме того, Адель Нассиф имел контрольные пакеты акций нескольких крупнейших предприятиях Ливана, и, несмотря на то что война в этом регионе достаточно сильно повлияла на бизнес, недвижимость оставалась в цене, а богатые районы Бейрута — неразрушенными. Управлять трастом должен был Адель Нассиф еще и потому, что из нас двоих он был наиболее грамотным, а кроме того, действовать с покупкой банка надо было очень оперативно. Хозяин умирал от рака. Мой же паспорт гражданина Доминиканской Республики находился на регистрации для получения резидентства в министерстве внутренних дел Великобритании, поэтому я был практически невыездным, и тянулось это уже семь месяцев. Переведя пять миллионов долларов в BNP, я получил выписку со счета с подтверждением того, что со стороны Аделя Нассифа также поступили пять миллионов долларов в общий финансовый котел. На встречу со мной в Лондон прилетела китаянка Мэй Нгуэн — вице‑президент банка BNP для личного знакомства. Все двигалось как по маслу. Мы наняли крупную международную аудиторскую фирму для проверки документов и состояния покупаемого банка в Америке, и они незамедлительно приступили к работе. Наконец мой паспорт вернулся из офиса министерства, мне выдали временное разрешение на жительство в Англии сроком на один год, и я получил полную свободу перемещения по всему миру. Чувствовалась потребность в новых экономических знаниях, и первое, что я сделал, — это поступил в аспирантуру Пенсильванского университета США — ведущей финансовой школы мира Wharton School. Меня вызвали в Филадельфию на первую сессию, и я отправился за океан. По пути заехал в Вашингтон к своему другу Джиму Джеймсону, тому самому, который рекомендовал меня в Клуб молодых миллионеров и который в это время занял пост министра торговли США. Он очень тепло меня встретил. — Джим, прекрасная новость! Я покупаю банк «Доуфин» в Америке! Да не просто частный банк, — продолжал я, — а банк, входящий в систему «Федерал резерв» США! Такая удача! — Одну минутку, — сказал Джим и набрал номер телефона. — Йес, мне нужна полная финансовая справка о состоянии банка «Доуфин». Да, немедленно в кабинет! — Куда ты звонил, Джим? — спросил я. — Как куда? Конечно, в ФБР, — ответил мой друг.
— Ты что, с ума сошел? Ведь все долги этого банка перейдут на тебя… Это была страшная новость. Я был уверен, что Адель об этом также ничего не знает. Тут же позвонил ему и говорю: — Адель, надо срочно сворачиваться! «Доуфин банк» разорился! — Ладно, — отвечает он, — а что ты так волнуешься? Деньги твои целы. Позвони в BNP, тебе вице‑президент это подтвердит. Очень хорошо, что ты все это разузнал!
— Как насчет моих денег, Адель, они уже вернулись обратно? — Наверное, — ответил Нассиф без тени смущения. — Проверь сам.
— Представь! Они действительно еще не перевели деньги. Но это формальность: им нужна моя подлинная подпись о закрытии траста. По факсу они инструкцию не приняли. Надо мне туда полететь и лично поставить подпись. Я все сделаю на этой неделе. Не волнуйся! А чего мне было волноваться? Партнер никуда не убежал. Каждый день он приходит в наш общий офис, наши кабинеты рядом. У нас одна на двоих секретарша и много совместных планов на будущее. Кроме того, вице‑президент банка BNP подтвердила слова Нассифа и то, что деньги по‑прежнему на счету. И потянулись дни, недели и месяцы. Сначала Адель не мог выбраться из Лондона, так как его держали домашние заботы. Потом он сообщил мне, что его отец в Ливане заболел и он должен срочно лететь в Бейрут на целый месяц, чтобы лечить отца. Когда он возвратился обратно, то был вынужден заняться ремонтом квартиры, купленной специально для дочери, и все никак не хватало времени на вылет. Я периодически получал информацию о том, что деньги на месте в BNP, и вроде волноваться было не о чем. Банк, выдавший мне кредит, не торопил меня с возвратом, а проценты, набегавшие на вложенный капитал, перекрывали проценты по долгу. Но, конечно, со временем в моей душе зародилось сомнение, которое с каждым днем становилось все тягостнее. Так прошло несколько месяцев. Наконец я не выдержал и поставил вопрос прямо о немедленном возврате моих денег. И тут выяснилось, что мгновенно все мои деньги — пять миллионов долларов — исчезли со счета BNP! Все объяснялось очень просто. Оказывается, когда деньги были положены на общий счет в BNP, Адель Нассиф вылетел на место и под залог всей суммы взял банковскую гарантию. Перейдя дорогу, в другом банке — под залог этой банковской гарантии — он взял примерно такую же сумму денег, а в третьем банке — под залог этой суммы — взял новую банковскую гарантию, которую разместил в четвертом банке… Но тут, как вы понимаете, следы этих денег терялись… Такие операции называются «кросс‑гаранти», и проследить цепочку по всем банкам нельзя, потому что банки хранят в секрете информацию о своих вкладчиках и движении капитала. Обязать их открыть информацию по счетам может только Верховный суд страны, в данном случае — Швейцарии. Пока первая гарантия не захлопнулась, банк BNP все время подтверждал мне, что деньги на месте, а по истечении года они исчезли в одну минуту на покрытие обязательств по гарантии банка. Адель практически перестал появляться в офисе. Я безрезультатно ловил его у ворот его дома. В офисе, открыв сейф, я обнаружил еще более ужасную вещь, чем потеря моих миллионов… Дело в том, что за год совместной работы мы с Аделем помогали в осуществлении множества крупных российских контрактов. Всем экспортерам мы открыли оффшорные компании, счета в банках Великобритании и получили на эти компании акции на предъявителя, которые хранились в нашем сейфе. Общая сумма капиталов, содержащихся на счетах этих чужих оффшорных компаний, превышала сто миллионов долларов. Но когда я открыл сейф, акций компаний, отданных нам на хранение моими друзьями, там не оказалось! Они были украдены Аделем Нассифом, увезены за границу и положены в собственный сейф, очевидно, все в том же банке BNP. Надо было срочно действовать, чтобы спасти деньги друзей и, понятно, свою жизнь и, возможно, жизнь моего сына в России, которые были единственными гарантиями с моей стороны сохранности чужих капиталов. Первым делом я бросился в банк, где были открыты все счета оффшорных компаний. Там банкир — мой друг, выслушав историю с Нассифом, казалось, не очень удивился — человек он был опытный в подобных делах с арабами. Он искренне посочувствовал мне и еще раз подтвердил самое худшее: предъявитель акций оффшорных компаний является их фактическим владельцем и может распорядиться капиталом по своему усмотрению. Даже если кто‑то потерял такую безымянную акцию на предъявителя на улице, а ее нашел бомж, он становится владельцем оффшорной компании, и никто не сможет доказать, что это не так. Положение спасало два момента: во‑первых, Адель Нассиф еще не обращался в банк со своими претензиями на владение капиталом, а во‑вторых, под всеми счетами, которые я помогал открывать моим друзьям, стояла моя подпись как одного из директоров. То есть я мог распоряжаться кредитами как человек, обладавший правом финансовой подписи! К моей неописуемой радости, я немедленно воспользовался этим правом и перевел все деньги со всех компаний (более ста миллионов долларов США) на свой личный счет! И буквально на следующий день адвокаты Аделя Нассифа предъявили банку свои права на владение акциями всех компаний, дали инструкцию о лишении всех других права подписи под этими счетами и указание заморозить счета. Банкир с улыбкой все это выполнил: на счетах более двадцати компаний был абсолютный ноль. Из России спешно вылетела команда моих друзей, которым я возвратил спасенные от жулика деньги в тот же день приезда. Сначала мы хотели нанять громил, чтобы избить Аделя Нассифа до полусмерти! Но это ничего, кроме морального удовлетворения, нам бы не дало. У него по‑прежнему находились акции компаний, которые участвовали в десятках контрактов с иностранными партнерами, и переписать контракты в одночасье было просто невозможно. По этим контрактам грузили нефть, алюминий, покупали товары народного потребления и производили множество коммерческих операций, которые нельзя было остановить. Я придумал операцию, облегчившую нашу участь. Сев за компьютер, я написал письмо, адресуя его председателю КГБ генералу Крючкову! Был февраль 1993 года, и, конечно, Крючков уже давно не работал в КГБ, да и самого КГБ больше в России не было, но мой психологический расчет сработал. В «доносе» я писал: «Адель Нассиф — мой бывший партнер, родом из Ливана, финансирующий организацию „Алъ‑Каида“ и участвующий в незаконной торговле оружием, украл акции на предъявителя, которые на самом деле принадлежат организациям КГБ». Я также просил «принять срочные оперативные меры и через секретную агентурную сеть КГБ воздействовать на Аделя Нассифа и его семью, чтобы вынудить его вернуть акции». Далее указывались все адреса Аделя Нассифа и его семьи, телефоны, номера автомашин. Написав такую чудовищную галиматью, я попросил секретаршу, якобы по ее собственной инициативе, перевести текст на английский язык и сообщить о нем Аделю. Как будто секретарша просто заволновалась о своей судьбе, а записка была случайно обнаружена ею в офисе. И моя «утка» сработала! За рубежом практически все боялись КГБ. Такая боязнь была на генном уровне создана годами «холодной войны», показом фильмов о жестокостях чекистов и историями о шпионах и их деятельности за рубежом. Прочитав фальшивку, Адель пришел в неописуемый ужас! Он побежал к своим адвокатам и сделал письменное заявление. В нем он указал, что акции, принадлежавшие чужим компаниям, он просто увез на хранение в Швейцарию, так как боялся нелояльности своего партнера, то есть меня, который предъявляет к нему необоснованные финансовые претензии! Как бы боялся того, что я сам украду эти акции, и поэтому спас их для России! Этот поразительный документ был послан нам из адвокатского бюро Berwin Leiton, обслуживающего Аделя. Теперь нам оставалось только организовать встречу между адвокатскими командами сторон в моем присутствии, а также в присутствии прилетевших из России друзей и, естественно, Аделя Нассифа. На той встрече Адель Нассиф, поняв, что его провели, запросил сто тысяч долларов за возврат акций и их хранение в Швейцарии, чем окончательно продемонстрировал свое истинное лицо моим друзьям и, думаю, отвел их возможные подозрения в моей нечистоплотности. Я же понимал, что из России все это могло выглядеть иначе! Удержав за рукава моих друзей, которые были готовы отлупить как следует Аделя Нассифа прямо на месте, в адвокатской конторе, мои адвокаты спокойно выслушали требование противоположной стороны и заявили следующее: «Мы предлагаем вам срочно возвратить похищенное имущество, так как располагаем письменным признанием того, что акции не принадлежат вашему клиенту. Если это не будет сделано немедленно, то мы не просто подадим в суд на возвращение украденного, но и заявим в контрольный Офис по проверке действий адвокатов Лондона о покрывательстве вора со стороны адвокатской фирмы Berwin Leiton и соучастии вашей фирмы в преступлении». Это окончательно добило Аделя, и он отдал акции. Ну, конечно, он уже знал, что на счетах компаний не было никаких средств! На следующий день Нассиф как ни в чем не бывало появился в нашем офисе. Такого хамства я выдержать уже не смог. До сих пор удивляюсь, что все‑таки остановило меня в последний момент от того, чтобы избить наглеца на глазах сотрудников. Но удержаться от слов в его адрес я не сумел! Я сказал ему, что он не человек, а животное, скотина, червяк, которого надо просто давить. Я сказал, что его предательство так ему с рук не сойдет и что он «Dead man». Последнее значит по‑английски: «Я тебе убью» или «Ты больше не жилец!». И оказалось, что это выражение на юридическом языке трактуется как прямая угроза убийства! Меня арестовали через три дня. Двое полицейских заломили мне руки за спину и надели наручники прямо на выходе из офиса. Потом меня посадили в подъехавший полицейский автобус с зарешеченными окнами и отвезли прямо в Скотленд‑Ярд. Там мне дали позвонить, и через полчаса начался допрос. В маленькой комнатке, куда приехал вызванный мой адвокат, мне сообщили, что все мои ответы будут записаны на магнитофон и любое сказанное слово может быть использовано в суде как доказательство моей вины. Мне грозило несколько лет английской тюрьмы. В комнату для допроса зашел улыбающийся полицейский в чине полковника и вдруг заговорил со мной на чистейшем русском языке. Он представился как специалист по российской мафии и сообщил, что, если я предпочитаю, допрос может проводиться на русском языке. Я согласился, еще не до конца представляя, что со мной происходит. Английский полковник сообщил мне, что на меня поступило заявление от господина Аделя Нассифа о том, что я публично угрожал ему убийством. К заявлению были приложены магнитофонная пленка с моими угрозами, тайно записанная Аделем в офисе, и еще два заявления от сотрудников из моего офиса, которые дали свидетельские показания, что слышали, как я угрожал господину Нассифу убийством. Далее начались вопросы обо мне, о моей семье, о моей деятельности, о совместном бизнесе с Аделем Нассифом и т.д. Мой адвокат настаивал на том, чтобы я не отвечал, но я его не послушался и, наоборот, возмущенный происходящим, отвечал на все вопросы полковника на русском языке. Он переводил мои ответы на английский, и все мной сказанное фиксировал на бумаге другой полицейский. Отвечая на не относящиеся к делу вопросы, я лихорадочно готовился к ответу на самый главный вопрос: признаете ли вы то, что угрожали убийством Аделю Нассифу в присутствии сотрудников офиса три дня назад? И когда этот прямой вопрос прозвучал — я был уже готов и быстро ответил: — Нет! Не признаю и полностью отрицаю! — Как же так? — удивился полковник. — Вот же запись вашего голоса и свидетельские показания!
— Я ему не угрожал! — сказал я. — Это попытка Аделя Нассифа меня оговорить, чтобы не отдавать украденные деньги и избежать суда. Полковник недоуменно на меня уставился. — Но вы признаете, что записанное на пленке сказали именно ВЫ? — Да, признаю! — ответил я. — Но я ведь что сказал: «You are dead man!» Уж не знаю, как это может быть воспринято, но я имел в виду только одно — что Адель Нассиф для меня больше не партнер! «Ты конченый человек!» — дословно перевел я.
— Если у вас нет больше претензий и других вопросов к моему клиенту, прошу вас больше нас не задерживать! Мы вышли из Скотленд‑Ярда, и мой адвокат, взглянув на меня с большим интересом, сказал: — А я ведь действительно подумал, что вы угрожали убийством Аделю Нассифу! Вот что значат языковые барьеры! — Именно, — согласился я. — Разные языки и разные понятия!
жүктеу/скачать 1,22 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|