Артем Тарасов Миллионер
жүктеу/скачать 1,22 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Глава 14. ШЕЙХ И МАТ
* * * Мы дружим уже восемь лет! Так получилось, что с замечательным человеком и талантливым актером Арчилом Гомиашвили меня свела судьба в Лондоне. Конечно, это имя после блестяще сыгранной роли Остапа Бендера в фильме Гайдая «Двенадцать стульев» стало в России легендарным. Об Арчиле надо писать отдельную книгу. Было бы еще лучше, если бы он сам о себе написал. Его можно слушать часами, днями и ночами. Чего стоит только одна из известных историй о том, как у Арчила обокрали квартиру в Москве. Это случилось еще в СССР. Воры, безусловно, хотели ограбить именно Остапа Бендера. Возможно, для поднятия собственного авторитета. Но, и конечно, Арчил всегда слыл богатым человеком, что было правдой. Его предпринимательский талант был дан ему от Бога, и родись он чуть‑чуть в другое время, был бы сегодня самым крутым олигархом в России. В тот день в квартире оставалась только домработница. Во входную дверь позвонили. На лестничной клетке стояли двое мужчин и огромный шкаф. — Это квартира народного артиста Гомиашвили? — поинтересовались они. — Мы из фирмы «Заря», доставка мебели! Арчил Михайлович купил шкаф и просил его доставить на дом. Куда его вносить? Домработница показала место в комнате, где предположительно мог встать огромный гардероб. — Ключа у нас нет, — посетовали доставщики. — Его забрал Арчил Михайлович прямо в магазине. Вот тут распишитесь о доставке, пожалуйста! Они ушли. Домработница походила вокруг шкафа, подергала за створки дверей, а потом занялась своими делами на кухне. Через какое‑то время ей понадобилось выйти в магазин за продуктами. Как только она ушла, двери шкафа чудесным образом раскрылись, и оказалось, что в нем сидел подельник тех воров, которые доставили «покупку». Он размял косточки и стал методично складывать имущество Арчила в тюки и сумки. Вскоре явились и остальные. Он открыл им двери, они вместе вытащили краденое и смылись. А в полупустой квартире зиял своими пустыми внутренностями «троянский» шкаф! Арчил оказался азартным игроком в казино. До встречи со мной он уже успел побывать в каком‑то клубе в Лондоне и выиграть пятьдесят тысяч фунтов. Для него фунты стерлингов еще не ассоциировались с реальными деньгами, так как купюры выглядели необычно. Какие‑то бумажки с красивыми рисунками. Правда, для российских граждан деньги — это в первую очередь доллары и евро, а потом рубли. А фунты стерлингов, которые мало кто в России вообще видел, являясь самой дорогой валютой в Европе, ощущения денег у Арчила не вызывали. Поэтому он играл абсолютно раскованно и спрашивал у меня, вращая в руках очередную пачку купюр: — Это сколько же будет? В нормальных деньгах… И когда узнавал, слегка начинал понимать, что фунты тоже деньги. Историю с казино, которую мне рассказал Арчил, можно смело заносить в энциклопедию азартных игр, если кто‑нибудь захочет такую написать! Случилось это еще во времена СССР. Поскольку Арчил был народным артистом, то получил возможность ездить по заграницам тогда, когда большинство граждан не имели такой возможности. Так он попал в Западную Германию, где старался провернуть сделку с одним немцем. Немец, зная о трудности выезда из Союза, решил Арчила «кинуть» и денег не платил. Но Арчил все же добился разрешения на поездку и приехал в Мюнхен получить с негодяя хоть сколько‑нибудь! Было раннее утро, около девяти часов, и Арчилу пришлось ждать на улице до одиннадцати, когда должен был открыться офис партнера. Он шатался по немноголюдным переулкам вокруг офиса, пока не набрел на казино. В кармане у нашего Остапа было ровно сто немецких марок, и поэтому от встречи с немцем вообще зависело, сможет ли Арчил прожить в Германии — оплатить гостиницу и где‑то питаться. Он решил тогда, если немец не отдаст денег, ехать в советское посольство и занять там у кого‑нибудь до Москвы. Зайдя в казино и никогда до этого не играв на рулетке, Арчил протянул крупье свои сто марок и спросил: — Что надо делать? Крупье принял деньги, выдал Арчилу фишку и предложил поставить ее на какую‑нибудь цифру. Арчил поставил на цифру 23. Крупье усмехнулся, бросил шарик, и он, как в сказке, остановился на цифре 23. Выигрыш составил в тридцать пять раз больше ставки, что соответствовало трем тысячам пятистам маркам. Не совсем поняв, что произошло, Арчил спросил у крупье: — И что дальше делать? Крупье предложил оставить весь выигрыш на цифре 23. Снова последовал бросок, и вновь шарик попал на ту же цифру. Теперь Арчил уже выиграл сто двадцать две тысячи пятьсот марок. Он взглянул на крупье, который отсчитал ему всю сумму фишками, и снова спросил: — А что теперь делать? — Оставьте на той же цифре, — посоветовал крупье.
— Ну нет, я же не совсем такой дурак, чтобы это сделать. — Он разложил фишки по карманам и предложил крупье: — Ну, бросай еще раз, посмотрим. Ставок на столе уже не было, и крупье бросил шарик. И надо же такому случиться, что и в третий раз шарик опустился на цифру 23. Если бы Арчил не убрал выигрыш и послушался крупье, он мог бы уйти из казино с суммой в четыре миллиона двести восемьдесят семь тысяч пятьсот марок. Партнер Арчила, едва увидев его на пороге своего офиса в таком приподнятом настроении, заволновался и тут же отдал долг, вытащив валюту из сейфа. Вернувшись в Россию, Арчил открыл на эти деньги клуб‑ресторан «Золотой Остап», который впоследствии принес ему славу, денежные средства и связи. Поймите меня правильно. Я не пою дифирамбов казино. Это пагубная страсть — играть в азартные игры — под стать наркотикам и алкоголизму. Иллюзия легкости получения денег, которая создается у игроков в случае выигрыша, может привести к потере ориентиров, к драмам и даже к самоубийству. Но в то же время казино вырабатывает у человека активность, умение рисковать, полагаться не только на свой разум, но и на интуицию. И эти качества много стоят для достижения успеха в жизни. Глава 14. ШЕЙХ И МАТ С Кирсаном Илюмжиновым я познакомился еще в Верховном Совете РСФСР, в 1990 году. Я тогда уже был звездой: газеты пестрели моими интервью, меня показывали по телевидению, и я запросто общался с российским премьер‑министром Силаевым. Как‑то ко мне в офис пришли проконсультироваться Боря Немцов и Кирсан Илюмжинов — два самых молодых депутата. У Бори были проблемы с деньгами, и я предложил ему поработать в только что созданной нами компании «Трансаэро», состыковал его с нашим офисом на Ленинском проспекте, и Немцов уехал устраиваться. Кирсан же в деньгах не нуждался и был в прибыльном бизнесе: занимался экспортом рогов оленей — ценного сырья для изготовления лекарственного средства пантокрин. Он даже пригласил меня к нему в партнерство, но мне было совсем не до рогов, хотя сам он мне тогда очень понравился. Мне показалось, что мы близки и по предприимчивости, и по духу. Выяснилось позже, что и по гороскопу мы оба Тигры, только я старше на двенадцать лет. Когда Кирсана избрали президентом Калмыкии в 1993 году, я находился в тяжелейших условиях в эмиграции. На меня валили все реальные и мнимые уголовные дела в России, обвиняли в хранении украденных денег Коммунистической партии СССР, в присвоении государственных средств программы «Урожай‑90» и в организации утечки капитала за рубеж. Не помню уже повода, по которому мы с ним созвонились, так как многие из моих «друзей» предпочитали со мной не разговаривать даже по телефону. И вдруг ко мне по факсу приходит копия приказа президента Республики Калмыкия о назначении меня его экономическим советником. Дорога ложка к обеду! Это случилось в то самое время, когда администрация Ельцина вместе с ее оппозицией сделали из меня изгоя — козла отпущения собственных грехов по воровству государственной казны! Такой поступок Кирсана морально вдохновил меня. Ведь следом за этим назначением в российское посольство в Великобритании ушла официальная бумага со следующим приблизительно содержанием: «Извещаем Вас, что в Лондоне работает официальный представитель президента Республики Калмыкия, экономический советник Артем Тарасов, поэтому республиканская администрация просит посольство России и лично господина посла создать все условия для его эффективной деятельности на пользу республики». С того момента и на всю жизнь я остался благодарным Кирсану Илюмжинову за своевременную поддержку. Прошли годы. И вот как‑то в 98‑м мне в Лондон позвонил из Лас‑Вегаса мой приятель, миллионер и генеральный директор сети отелей Эд Фишман. Он сказал, что вместе с президентом крупного строящегося отеля «Беладжио» мистером Ал Фасинто собирается ехать в Россию. С Фасинто я тоже успел познакомиться в одной из поездок в Вегас. Внешне он выглядел таким стопроцентным итальяно‑американским мафиози: всегда в черном костюме, немного грузный, с зализанными черными волосами, разведенными прямым пробором, и с увесистым квадратным подбородком. Ал жил в Лас‑Вегасе всю жизнь, и, проработав на всех должностях в казино, он с самого низа дошел до такого поста. А про легендарного Эда Фишмана я уже писал в предыдущих главах. Я говорю Фишману: — Ты можешь встретиться в России с Кирсаном, это мой хороший приятель. Я слышал, что у него есть интерес к Лас‑Вегасу. Кстати, он президент Калмыкии и собирается открывать огромное казино: построить Сан‑Сити для арабов в своей республике! Так Фишман и Фасинто попали в Калмыкию. Кирсан был, кроме всего, еще избранным президентом шахматной федерации мира — ФИДЕ, и у него вдруг появилась идея провести очередной чемпионат мира по шахматам в Лас‑Вегасе. Фишман предложил: — Ал, давай к открытию твоего нового отеля «Беладжио» проведем чемпионат мира по шахматам! Это же создаст имидж! Не какой‑то там бокс или рестлинг, а шахматы! Мы станем самым интеллектуальным местом в Неваде! Как раз к зиме планировали открыть первый в истории отель‑казино «Беладжио», стоимость возведения которого превысила полтора миллиарда долларов США. За такие деньги никто в Лас‑Вегасе до этого времени ничего не строил. Они ударили с Кирсаном «по рукам» и улетели договариваться с хозяином «Беладжио». В тот период официальным чемпионом мира по шахматам был Анатолий Карпов. Он победил в Лозанне в тяжелейшем массовом турнире, и ему, конечно, не хотелось так скоро играть в новом чемпионате мира. Во‑первых, существовал риск потерять корону, которую Анатолий не успел еще хорошенько обносить, а во‑вторых, он имел право сам диктовать условия как чемпион. По контракту с ФИДЕ Карпов был наделен правом выбора места и времени проведения очередного чемпионата. Поэтому сначала он заявил о том, что его не устраивают сроки. Дату перенесли на месяц. Ладно, согласились. О переносе оповестили журналистов, появились сообщения в прессе, изменили планы подготовки, назначили новую дату пресс‑конференции, и мэр Лас‑Вегаса, очень симпатичная женщина, написала доклад к выступлению на этой пресс‑конференции в честь открытия чемпионата. А Карпов опять предложил чемпионат перенести. Тогда мне позвонил разгоряченный Эд Фишман: — Артем, ты меня страшно подставил, как я могу теперь смотреть в глаза владельцу «Беладжио»? Передай своему другу, который трубку не берет, что мы теперь в Лас‑Вегасе о шахматах даже слышать не хотим! Я говорю: — Послушай, Эд, я просто вас с Кирсаном состыковал, при чем тут я? Понятия не имею, о чем вы там договаривались! Вы же мне даже не сообщили о ваших намерениях! А на Кирсана это совсем не похоже! Что‑то здесь не так! Тогда шахматы были для меня абсолютно «темным лесом», я ничего в них не понимал и не играл в них с пионерского детства. Я тут же позвонил Кирсану и в достаточно резкой форме ему высказал, что он подставил моих друзей, что это потеря авторитета и что, кроме всего прочего, для меня может закрыться дорога в Лас‑Вегас навсегда! И вот Кирсан мне говорит по телефону: — Артем, да не я это сделал, а Карпов! У него контракт, понимаешь? Ты себе даже представить не можешь, как с ними сложно, с шахматистами! Они же все гении! Займись сам шахматами! Бери все в свои руки и работай! У нас в Лондоне были большие проекты с судовыми компаниями, мы занимались фрахтом, перевозили по Средиземному морю множество разных грузов. Намечался интересный Интернет‑проект: английский миллионер, создавший компанию «Ред Бас», был готов инвестировать тридцать миллионов долларов в наши идеи по развитию Интернета. Мы придумали восемнадцать новых видов деятельности в Интернете, которые теперь практически все внедрены, но не нами! К примеру, одними из первых предложили поставить Интернет в гостиницах и давать в прокат компьютеры. Помню, компания «Хилтон» этим заинтересовалась, и мы вели переговоры о внедрении. Сейчас это уже стандартная услуга, а тогда было новшеством. Или заказ по Интернету своего диска. Допустим, вам нравится только один или два хита, так зачем покупать диск целиком? Лучше прямо через Интернет заказать свой диск, составленный только из любимых песен. Теперь этим тоже никого не удивишь. Уже существует формат МРЗ. Мы придумали Интернет‑телефон и поставили действующую систему в офисе в Лондоне! Сделали виртуальное казино, когда посетитель видел на экране компьютера живого крупье, который бросал шарик на рулетке и раздавал карты. Масса всего интересного! А тут Илюмжинов предлагает все бросить и заняться шахматами! Я все же стал читать информацию о спорте и о шахматах и открыл для себя действительно большие возможности, настолько большие, что можно было все остальное бросить. Шахматы оказались единственным видом массового спорта, который практически оставался без денег. Вокруг остальных крутились колоссальные суммы. Призовой фонд чемпионата мира по дартсу — метанию дротиков в мишень, который вообще‑то спортом назвать было трудно, составлял пятнадцать миллионов долларов. Один теннисный турнир в Уимблдоне приносил ежегодно более тридцати пяти миллионов фунтов стерлингов чистой прибыли. А права на трансляцию Олимпиады по телевидению вообще стоили несколько миллиардов долларов. Разобравшись во всем этом, я снова позвонил Кирсану. — Если твое предложение серьезно, я готов заняться шахматами, — сказал я. — Во‑первых, надо во что бы то ни стало провести в Лас‑Вегасе чемпионат мира. Это было заявлено и должно быть сделано! — Да проведем, конечно, — ответил Кирсан. — Даже без Карпова, раз он не хочет! Я сам так же думаю. Пошлю туда срочно своего заместителя договариваться с «Беладжио». — Тогда я подключаюсь со своими финансами к его организации и проведению. Давай я со своей командой полностью закрою проблемы с трансляцией чемпионата по Интернету в «реальном времени». Сам оплачу все расходы. Заместитель Кирсана по ФИДЕ грек господин Александриди срочно вылетел в Лас‑Вегас, но не то чтобы восстановил отношения с «Беладжио», а, наоборот, порвал их окончательно. Нашел там другой отель — «Цезарь Паллас», которым руководил грек, и подписал с ним контракт, в общем, все переиграл. Это была еще одна оплеуха людям из «Беладжио» — уйти к конкуренту в другой отель прямо через дорогу. Мне всегда было приятно работать с Кирсаном, так как я считал и считаю его моим хорошим другом. Во всяком случае, никогда в жизни я не пытался его обмануть или жить за его счет. Тогда всем стало ясно, что это не простое «совпадение» с греком‑директором и сменой места проведения турнира. Чемпионат мира стоил миллионы долларов и, конечно, был выгоден любому отелю, у которого арендовались номера, залы, обслуживание, питание и прочее на целый месяц проведения чемпионата. Мне понятно, что такое «откаты денег» и как они выгодны договаривающимся сторонам. В Греции, как известно, все есть, и благодарность наличными деньгами за выгодные контракты тем, кто их принесет, пресловутые «откаты», тоже процветает повсеместно. Я не представлял себе, как меня встретят мои друзья после всего происшедшего в Лас‑Вегасе, но все равно был рад поводу туда полететь, так как испытываю к этому месту трепетное и восторженное чувство, как к рукотворному чуду света. В Вегасе мне удалось удивительно легко снять напряженность. Меня прекрасно встретили друзья, я поселился в «Беладжио», а когда приехал Кирсан, они устроили в честь чемпионата колоссальный прием. Шахматистам отдали целую виллу с бассейном, с прекрасной едой и со всеми удовольствиями. После этого чемпионата я предложил Кирсану создать английскую компанию, которую мы назвали «ФИДЕ‑Коммерс». Я стал изучать шахматы, проводить маркетинг. И оказалось, что шахматный спорт — огромный рынок! Мы тут же создали в Москве шахматный сайт в Интернете с адресом www.fide.com, и дело пошло. Вначале надо было понять, как же зарабатывать деньги на шахматах. И потом уже выстраивать стратегию достижения успеха. Жалею ли я сейчас, что отказался от своих Интернет‑проектов и от инвестиций англичанина в мою компанию ради Кирсана и его шахмат? Ведь, забегая вперед, хочу сообщить, что с шахматами в итоге ничего хорошего не получилось. Они принесли мне только прямых убытков более чем полтора миллиона долларов. Но потерял я, очевидно, значительно больше. Был 1999 год — самый пик развития Интернета. Появлялись новые компании, которые буквально за считанные месяцы зарабатывали состояния. Самый знаменитый пример — маленькая фирма, которую организовали в Англии три женщины. Они решили продавать оставшиеся авиационные билеты в самый последний момент перед вылетом в Интернете. Договорились с «Люфтганзой» и «Бритиш Эйруэйз», что те будут давать информацию и маленькую скидку. Их компания так и называлась: Last Minute Com. За год они напродавали билетов всего на миллион шестьсот тысяч, после чего акции их компании были выброшены на фондовый рынок в Лондоне. И случилось невероятное: акции были проданы за астрономическую сумму — почти на миллиард долларов! Я помню, как по телевидению показывали совершенно обалдевших теток с округленными глазами, сидевших в маленькой конторке на чердаке. Они просто не знали, что им теперь делать с такими сумасшедшими деньгами! У тех же поисковых порталов «Алта Виста» и «Яху», которые ничего сами не производили, а только сортировали информацию в Интернете, стоимость акций достигла миллиардов долларов. Известный виртуальный книжный магазин «Амазон» был оценен в тридцать шесть миллиардов долларов, и это при том, что реальные продажи книг были всего на два‑три миллиона долларов в год. Дело в том, что рынок в эту пору был перенасыщен деньгами и надеждами. Деньги ушли из Азии и искали альтернативу — куда бы вложиться. А надежды подогревались слухами и прессой о том, что уже двести миллионов пользователей у Интернета и что скоро все будет происходить только по Интернету: от мировой торговли до организации деторождения, что реклама по Интернету самая эффективная и т.д. Вот на этой волне и были проданы многие Интернет‑компании за колоссальные деньги, хотя сами компании реально не стоили и десятой части таких сумм. Но этот период быстро закончился. Уже в конце 2000 года пик прошел, акции Интернет‑компаний резко упали в цене. Реклама в Интернете была признана неэффективной, а традиционные формы торговли возобладали. Доверие к Интернету лопнуло после нескольких крупных скандалов и огромных фальсификаций с деньгами населения в сети. Да и сами люди не желали платить за простую информацию, которая часто оказывалась совершенно недостоверной. Интернет‑компании исчезали, как фантомы, и стало понятно, что ожидания не оправдались, во многом прогнозы оказались обыкновенным блефом, который публично раскрылся. Так что вряд ли бы мы успели на этом заработать. Вот если бы создали компанию в 97‑м году, когда я только что освоил Интернет в Канаде, то через два года могли бы продать ее за сотни миллионов долларов. А начали бы мы в 99‑м году, тогда деньги, скорее всего, потерял бы английский миллионер, а не я. Но это просто анализ, не более того. Теперь уже пришло время писать историю развития Интернета. Все же интересная это штука. Ведь как все начиналось? Издатели размещали в Интернете газеты и находили подписчиков. Потом Интернет пошел по пути создания отдельных видов сервиса: почтовый сервис, агентства путешествий и т.д. Какое‑то время это было очень популярно, а потом сошло «на нет», потому что предложений появилось так много, что они друг друга буквально задавили. Возникли магазины, такие как «Амазон». Опять страшный бум, акции выброшены, проданы за огромные деньги. Но через какое‑то время бизнес стал абсолютно неконкурентоспособен: ведь создать магазин в Интернете очень просто. Взять каталог, разместить информацию о товарах, и все. Кто‑то закажет их у тебя, а ты купишь дешевле, перепродашь и перешлешь. Или даже сам торговый дом за тебя перешлет, чтобы не беспокоиться. Так прошла вторая волна Интернета — с предоставлением отдельных видов сервиса. Третья волна — создание порталов по интересам людей: кино, политика, секс. Там было все о данной конкретной области знаний или досуга. Потом наступила четвертая волна развития Интернета — «коллектинел» — обслуживание узкого круга людей одинаковых интересов на одном сайте, где они могли для себя получить всю специфическую информацию и услуги любого вида: и магазин, и агентства, и информацию и все прочее, ну, например, «коллектинел» для рыболовов или для собирателей почтовых марок. Это было несколько лет самое новейшее веяние, но и оно умирает! И вот уже «Яху» вкладывает миллиарды долларов в создание специализированного Интернета, рассчитанного на одного отдельного человека и адаптированного к его личным интересам. Уже есть специальные программы, которые постоянно отслеживают то, чем конкретный пользователь в Интернете интересуется. С их помощью можно узнать о вас все, включая самые интимные подробности: какой вид секса вас интересует. Конечно, это нарушение частной жизни, но такие программы уже внедрены и сканируют в автоматическом режиме ваши компьютеры. После изучения пользователю предлагается персональный закрытый сайт, где размещается информация, интересная лично ему. Это новый виток развития Интернета, который уже начался… А через несколько лет Интернет заменит интерактивное телевидение, когда любой сможет поставить у себя камеру и вещать 24 часа в сутки. И таких телекамер будут десятки и сотни миллионов… Кстати, шахматы для этого случая вообще идеальная игра, потому что в них с гроссмейстером смогут играть одновременно несколько миллионов человек, объединившись на одном сайте, из самых разных стран… Однако вернемся к Кирсану и его мировым шахматам. Мы хотели создать шахматный «коллектинел», где все шахматисты могли бы получать все прелести Интернета в одном месте: от игры в шахматы друг с другом до лотереи, в которой можно было выиграть деньги. А потом, обретя популярность, акционировать компанию, выбросить ее акции на фондовый рынок в Америке и продать их за полмиллиарда долларов, не меньше! Пока же Илюмжинов регулярно тратил на шахматы огромные деньги. Он сам доставал их у спонсоров, а также вкладывал из пожертвований бизнес‑элиты. Однако все деньги Кирсана перекочевывали в карманы шахматистам и работникам ФИДЕ. На развитие шахматного спорта, рекламу, развитие телеверсий шахмат, объединение вокруг ФИДЕ известных турниров, создание собственных турниров ФИДЕ оставались крохи, а иногда и вообще ничего. Конечно, эффективность от подобных затрат была нулевая. Но он сознательно так поступал. Это была плата за престиж, за то, что его обязательно переизберут президентом ФИДЕ на следующие сроки и он, единственный из России, останется руководителем такой огромной спортивной международной организации с ее 160 членами из большинства стран мира! Но кроме того, и это, пожалуй, самое главное, Кирсан искренне любит шахматы и прекрасно в них играет! Видели бы вы его огромную личную библиотеку книг о шахматах! Он когда‑то испортил отношения с Каспаровым. Это было второй причиной, мешавшей шахматам коммерчески успешно развиваться, а нам развернуться с компанией «ФИДЕ‑Коммерс». Было очень трудно найти спонсоров или турниры, которые могли бы объединиться под эгидой ФИДЕ. Куда бы мы ни обращались, везде упоминали о Каспарове, о том, что он считает себя выше ФИДЕ, в официальных чемпионатах не участвует и Кирсана не признает. Боясь испортить отношения с Каспаровым, частные шахматные турниры тоже не имели никаких связей с ФИДЕ. Каспаров, пользуясь тем, что его участие определяло популярность турнира, выставлял всяческие условия. И всегда против Кирсана, Международной шахматной федерации (ФИДЕ) и, естественно, нашей компании «ФИДЕ‑Коммерс», а потом и лично против меня. Противно вспоминать неприглядное прошлое, но Каспаров регулярно поливал Кирсана грязью во всех средствах массовой информации, а Илюмжинов ни разу не ответил ему тем же, хотя, конечно, имел для этого гораздо больше оснований. Вообще Гарри Каспаров, безусловно, легендарный шахматист, но очень трудный человек. Я был с ним когда‑то достаточно близко знаком и находился в хороших отношениях. В 1989 году мы оба поддерживали и даже финансировали демократическую партию Травкина. Но потом, когда Каспаров приехал в Лондон и ему передали, что я хочу с ним просто поговорить, сказал, что человека по фамилии Тарасов вообще не знает. Это, конечно, потому, что я дружил с Илюмжиновым. Но даже этот единственный поступок сразу же характеризует его с самой плохой стороны. Когда‑то Илюмжинов, еще в 89‑м году, купил у Каспарова за три миллиона долларов шахматную корону, которую тот выиграл в матче с Карповым! Потом ее оценили всего в семьсот тысяч долларов. Она и сейчас в сейфе ФИДЕ, но Кирсан всегда говорил: ничего страшного, зато я материально поддержал великого шахматиста… Теперь Каспаров, как только потерял свой титул чемпиона мира, снова признал ФИДЕ и Кирсана Илюмжинова! А после его возвращения в официальный шахматный мир мне пришлось, как бы это сказать помягче, удалиться! Что же, это правильно, по‑шахматному: ладьей всегда можно пожертвовать ради ферзя! Во время дефолта 1998 года Кирсан, как и многие в России, по‑моему, очень много потерял. Да и бизнесмены, которые давали спонсорские деньги на шахматы, впали в отчаяние, а многие просто разорились. А ведь на плечах Кирсана лежали не только мировые шахматы, но и целая республика, которой срезали тогда все дотации из Центра. Только его потрясающее умение сходиться с людьми и добиваться своего позволило в то время пережить этот кризис. Кирсан всегда был полон ошеломительных идей. Жаль, что не все они воплощались в жизнь. Например, совершенно грандиозная затея, которую он хотел воплотить с великим скульптором Эрнстом Неизвестным. Много лет назад Неизвестный придумал создать памятник «Восходящее солнце над Азией». Это должна была быть самая большая в мире скульптура — пятьдесят восемь метров! Для сравнения: статуя Свободы — семнадцать метров. По задумке, огромный торс азиата с вытянутой вверх рукой, в которой горит металлическое солнце, вращается, поворачиваясь вслед за солнцем. Причем предполагалось, что это строение будет функциональным: оно представляло бы собой небоскреб с отелем, зонами отдыха, спорта и проживания. Там же планировались офисные помещения, рестораны, кинотеатр и все, что угодно. Скульптура безумно понравилась Тайваню, который был готов выделить на ее строительство пятьдесят семь миллионов долларов. Были уже подписаны соглашения, сделаны проектные решения. Но идея попала в прессу, и первым очень резко против нее выступил Китай. Ведь Тайвань — это часть Китая, заявили китайцы. Давайте лучше установим ее в Китае, ну, в крайнем случае, в Гонконге! Потом выступили японцы, напомнив, что Страна восходящего солнца в Азии — это именно Япония. Почему бы не установить скульптуру именно здесь? Тем временем на Тайване сменилось правительство, и новому премьеру идея, которая уже приобрела черты скандальности, не понравилась. Поэтому она так и осталась на бумаге. Когда Илюмжинов подружился с Неизвестным, тот показал ему этот проект. И Кирсан сказал: «Мы сделаем скульптуру и установим ее на северном берегу Каспийского моря, на берегу Республики Калмыкия!» На что Неизвестный ему говорит: «Если ты даешь деньги, то лицо у статуи я сделаю твоим! Ведь ты азиат — вот и будешь изображен в пятидесятивосьмиметровой скульптуре! В голове мы сделаем казино, в желудке рестораны, а в руке, где солнце, установим маяк, который будет светить над всем Каспийским морем!» Поэтому, как только у Кирсана появятся свободные деньги и станет меньше забот, я уверен, что он вложит их в эту скульптуру. Ведь Калмыкия действительно стоит на пороге Азии, а кандидатура Кирсана в качестве олицетворения Азии не самая плохая. Еще один грандиозный проект Илюмжинова: он решил построить у себя в Калмыкии огромный порт Логань. Сейчас грузы из Дубая и Индии в Европу везут через Средиземное море, вокруг Атлантики. Но можно везти до Ирана, а дальше по иранской железной дороге до Каспия, потом через Каспий на огромном пароме. И от порта Логань до Петербурга снова по железной дороге. В настоящее время этот огромный по протяженности окружной путь через Суэцкий канал занимает сорок восемь суток, а в проекте Кирсана получалось только восемь! Проект стоит три с половиной миллиарда долларов. Кирсану эта идея пришла в голову пять лет назад, и он стал искать финансирование для нескольких проектных институтов, которые разработали всю документацию — огромное количество томов. Сначала все говорили: это бред, это просто невозможно! Кирсана считали фантазером. А потом уже Путин, будучи в Петербурге, признал проект одним из самых глобальных и нужных. Вот каковы масштабы Илюмжинова! Он действительно решил построить игорный, развлекательный и туристический город, такой, как Сан‑Сити, на берегу Каспийского моря, куда богатым арабам лететь всего два часа. Это был бы огромный приток капитала и в Калмыкию, и в Россию! Кирсан — очень обходительный человек. Но очень жесткий руководитель, а иногда и абсолютно безжалостный даже со своими близкими! Наверное, это позволяет ему оставаться тем, кто он есть. Моментально что‑то решил — и вперед, как танк! Знаете, как он избавился от уличной преступности в Калмыкии? Сам назначил воровскую сходку в одном из залов напротив президентского дворца! А чтобы туда пройти, надо было пересечь площадь. И вот к назначенному времени он выходит один, без охраны, и идет по площади. Все бандиты подъехали на машинах, и никто не вылезает, боятся провокаций и ареста. Как только он один демонстративно прошел через площадь, зал сразу же стал заполняться. И Кирсан им говорит: — Прежде всего мне нужно, чтобы не было уличной преступности. Я вам отдаю все подвалы нашего города бесплатно, пожалуйста, делайте ночные клубы, казино, все, что угодно! Но в том районе, где открыто три‑четыре ваших заведения, вы лично отвечаете за любое хулиганство. Если хулиган появится на улице, вы его доставайте сами и объясняйте, что он находится в Калмыкии, в своем родном городе… И последовал результат — люди стали ходить вечерами и ночами по городу Элисте. Никто не грабит, не убивает. Открыта масса заведений. Уличной преступности практически нет. Кирсан, конечно, человек очень сложный и неоднозначный. Некоторые его увлечения понять непросто. К примеру, он мне рассказывал про инопланетян, и многие говорят, что слышали от него: мол, пора готовиться к встрече, они обязательно скоро прилетят… Может, прилетят? Я слышал историю о том, как инопланетяне забрали самого Кирсана на свою летающую тарелку, на которой он провел несколько часов и вернулся прямо на балкон четвертого этажа… Однажды Илюмжинов сказал мне, что готовится стать буддийским монахом. Он дружил со знаменитой предсказательницей Вангой, и она его очень любила. Он встречался с далай‑ламой. Пользуется услугами целой толпы предсказателей. Думаю, что наши отношения с ним тоже во многом зависели от того, что говорили предсказатели… Это человек очень талантливый и амбициозный. До появления Путина у него были планы стать президентом страны, и они, как ни странно, могли осуществиться. В 1998 году мы всерьез готовились его раскручивать в России: я написал ему даже концепцию предвыборной программы, придумали слоганы, дизайн, разные шоу. Основной идеей кампании была ставка на молодежь, ведь он же очень молод сам. «Илюмжинов коллекционирует „Роллс‑Ройсы“, и у него есть на это средства». Это сообщение из серии «уток» и сказок, окружающих его имя. Но ему действительно дарят машины люди, которым он помог в жизни, и просто друзья. А сам он, пожалуй, не нуждается в роскоши. ФИДЕ снимает ему люксовские номера, но я прекрасно знаю, что он может переспать в любом месте. Он любит иногда «оторваться»: исчезнуть из поля зрения, пойти в самую простую столовую поесть… У него абсолютно нет алчности и жадности к деньгам. Кирсан больше вегетарианец, чем мясоед, и сам не может никого убить. Я хотел как‑то ему подарить ружье, но вовремя спросил. Он говорит: «Да, я тебя приглашал на охоту, но сам не стреляю». Он не ест рыбу потому, что боится подавиться косточкой. Не знаю почему — может, очередное предсказание. В казино Кирсан не играет, и его просто невозможно туда затащить! Это при всем его азарте! * * * Илюмжинов очень часто поступает, руководствуясь исключительно интуицией. Допустим, он говорит что‑то, чего нет на самом деле, — и на девяносто процентов это потом случается! Однажды Кирсан заявил по телевидению, и во всех газетах это повторили, что он устанавливает памятник Остапу Бендеру в Рио‑де‑Жанейро. На этот момент не было ни памятника, ни договоренности с администрацией города — вообще ничего! При этом он всех пригласил приехать на открытие! Потом звонит мне и говорит: «Артем, я тут высказался насчет памятника, съезди, пожалуйста, купи четыре квадратных метра земли в Рио‑де‑Жанейро!» Я полетел в Рио. Мы собирались проводить там очередной этап Гран‑при по шахматам. Да и вообще, как всякий российский человек, читавший «Золотого теленка», я мечтал туда попасть. Прилетел, встретился с крупным чиновником местной шахматной федерации, рассказал ему об Остапе Бендере. И во время беседы сам понял, насколько нелепая задача стояла передо мной. Представьте, например, что к мэру Москвы приедет бразилец и начнет ему объяснять: знаете, у нас есть такой народный герой Дон Педро Гонзалес, мы хотим установить ему памятник на Тверской улице. Он будет бронзовый, два метра тридцать сантиметров высотой… Человека сочтут просто ненормальным. По выражению лица этого шахматного деятеля мне все было понятно без слов. Потом разговор перешел на Гран‑при — это уже было гораздо легче. Прощаясь, я попросил все же устроить мне встречу в муниципалитете. Мэр Рио‑де‑Жанейро, конечно, со мной встречаться не захотел, но меня принял его зам, и я ему тоже начал рассказывать про Остапа Бендера. Кстати, я пытался найти Ильфа и Петрова на португальском языке, поскольку их, должно быть, переводили, но во всей Бразилии ни одной книги так и не нашлось. Может, и к лучшему: ведь в принципе Остап Бендер был обыкновенным рэкетиром, особенно в «Золотом теленке», где он просто тряс бедного миллионера Корейко. А такие персонажи в Бразилии популярностью, скорее всего, пользоваться не будут. И вот мы с замом мэра мирно разговариваем, но я вижу, как и у него меняется выражение лица, когда я ему рассказываю о памятнике. И он так вежливо говорит: знаете, мы подумаем! Идите, мол, сеньор сумасшедший, и подальше! Я понял, что моя миссия откровенно провалилась. Тогда я решил найти какую‑нибудь компанию, у которой есть участок, где стоит офис, чтобы купить или арендовать у них кусочек земли и там установить памятник. Взял свой справочник Клуба молодых миллионеров и набрал телефон первого попавшегося человека по фамилии Ханс Штерн. Он ответил: "Буду очень рад вас видеть, сейчас пришлю машину! Тут же подъехал роскошный лимузин, и мы поехали. Красота вокруг невероятная: пальмы, полуголые женщины, все танцуют, двигаются по улицам в ритме самбы! Подъезжаем и видим, что вход в дом охраняют два автоматчика, а двери, как сейф, с огромным колесом. Так я попал на гранильную фабрику алмазов и изумрудов! Прошел через цех прямо к ее хозяину. Ханс Штерн оказался самым известным ювелиром Южной Америки — у него магазинов в городе Рио‑де‑Жанейро было открыто столько же, сколько у нас было сберкасс в советское время! Деду на вид лет восемьдесят с небольшим, и ему уже, наверное, лет двадцать никто из молодых и незнакомых так запросто не звонил. Чему он несказанно обрадовался! Выяснилось, что пятьдесят лет назад именно он и организовал движение молодых миллионеров в Бразилии и, конечно, всех нас, членов этого движения, очень поддерживал! Штерн говорит: — Я так рад, что вы меня нашли! Артем, что вы любите? Я отвечаю: — Люблю рыбу ловить! А он в ответ радостно: — Вот замечательно! У меня как раз на приколе стоит тридцатидвухметровая яхта — берите, сплавайте куда‑нибудь, она в полном вашем распоряжении вместе с командой! Ловите рыбу! Я ему объясняю: — Вообще‑то, Ханс, я приехал ставить памятник Остапу Бендеру. — А кто это такой?
— И что тебе ответил мэр? — спрашивает вдруг Ханс. — Да я до него не добрался, говорил только с замом… — Не волнуйся, поставим мы памятник! — говорит вдруг Штерн. — Я мэру деньги давал на его избирательную кампанию! При мне просит секретаршу соединить его с мэром и говорит: — Ты что обижаешь моего друга Артема Тарасова? Мне нужно срочно памятник поставить на самом видном месте, прямо на пляже Копакабана! Мэр просит: — Ну, может, не в самом центре города? — Как это не в центре! Прямо в центре пляжа! — Зажимает трубку руками и спрашивает меня: — Артем, сколько тебе нужно метров? — Четыре квадратных метра! — отвечаю. — Двадцать четыре метра! — говорит Штерн мэру. — С садиком, и чтобы оградка была, и чтобы люди ходили — там надо все подготовить.
— Ребята, я сам становлюсь президентом клуба «Уралан»! Если клуб не попадет в следующем сезоне в высшую лигу, я обязуюсь покинуть пост президента Калмыкии и ФИДЕ, потому что для меня это будет полный провал. Я готов вам дать денег столько, сколько надо. Но теперь мне нужно в ответ получить какие‑то ваши гарантии, что вы тоже чем‑то рискуете в своей жизни, принимая эти деньги, — говорит Кирсан. Все были обескуражены, пообещали, что станут работать изо всех сил, стараться… — Нет, — говорит Илюмжинов, — так дело не пойдет! На весах с разных сторон должны лежать равные обязательства! Если вы не выйдете в высшую лигу, я лишаюсь всего — и президентского кресла, и всей моей карьеры! Вы тоже должны быть готовы к лишениям! — После чего достал несколько десятков пуль и сказал: — Давайте так. Если «Уралан» не выходит в высшую лигу, вы в конце сезона идете в степь и все стреляетесь. И напишите бумаги, что в вашей смерти просите никого не винить! Я рискую всей своей жизнью — и вы рискуйте! И раздал каждому по пуле. В итоге «Уралан» вышел в высшую лигу за один сезон, и все футболисты вернули Илюмжинову по пуле, которые хранили год… Буддийская философия, исповедуемая Кирсаном, накладывает отпечаток на все его действия. За его счет кормится огромное количество людей. Деньги к нему приходят со всех сторон и разлетаются мгновенно. Получая от спонсоров миллион, он тут же тратит 999 тысяч. Он может месяца три‑четыре сидеть вообще без денег. Много раз Кирсану приходилось захлопывать все свои счета. А люди его часто надувают, пользуясь странной манерой Кирсана тратить до копейки все, что он получает, и воруют в его окружении просто по‑черному! Причем удивительно то, что люди, которые его обманывают, не попадают в разряд его врагов, он просто этого не замечает. Но, к сожалению, с легкостью отказывается от многих своих друзей. Илюмжинов живет по наитию. Вокруг него ошивается огромное количество колдунов, астрологов, предсказательниц, они гадают ему на картах и по руке и еще бог знает как! Его ведут несколько женщин, которые придумывают ему — как мне кажется! — экзотические идеи и проекты, но он их все время исполняет. Безумно интересно отношение Кирсана к женщинам. Илюмжинов напоминает мне Илюшу Медкова: он так же бурно реагирует на женщин, дарит им квартиры и машины и еще множество фантастических подарков. Может быть, в этом тоже есть что‑то буддийское: она ему отдает себя, а он ей взамен отдает внимание и организует благополучие. Ему опасно заводить женщин, потому что кончается тем, что они от него без ума. Слухи о его невероятной щедрости приводят к тому, что все мечтают с ним познакомиться… Впрочем, в общении с дамами он тоже руководствуется напутствием, которое получает 20 февраля каждого года от одного буддийского монаха, по‑моему, настоятеля храма в Элисте. Тот задает ему сексуальную установку на год. Весь 2001 год, например, Кирсан провел только с одной женщиной. Поскольку монах сказал: первая женщина, с которой ты переспишь, должна быть с тобой весь год! Попалась девушка, великолепно прожила с ним весь год, он подарил ей автомобиль, бриллианты, возил по экзотическим странам и действительно ни с кем, кроме нее, не имел отношений. Были годы, когда ему вообще запрещалось заниматься сексом, а были и наоборот: трахать все, что движется! Кирсан постоянно носит в кармане освященный рис. Допустим, он сидит у телевизора, смотрит, как играет «Уралан», и бросает зерна риса, пытаясь таким образом как‑то повлиять на результат матча. Людям, далеким от этого, все это кажется смешным и нелепым. Но ведь это работает! Кирсан реально готовит себя к монашеской жизни. И любой сильный и неожиданный стресс в его жизни приведет к тому, что он действительно уйдет в монахи. Как бы Илюмжинов ни относился ко мне, но в любое, самое сложное время он может на меня рассчитывать. Если услышит меня Будда или прочтет эту книгу, пусть пошлет он Кирсану терпимость. Все остальное у него уже есть. * * * Мне всегда было легко общаться с Кирсаном, и я ни разу в жизни его не обманул. Но его окружение, где ошивается масса вороватых прихлебателей, возненавидело меня немедленно при появлении рядом с ним. Они ждали, когда же меня можно будет отстранить от Илюмжинова, чтобы безраздельно обладать его вниманием и жить на его деньги. Поскольку мне приходилось работать на шахматы, не щадя своего времени, сил и денег, я, конечно, сознавал, что поводы для «нашептывания» и фискальства будут появляться все время, чем и пользовались мои недоброжелатели. Но, знаете, если ваше отношение к человеку искреннее, вы должны быть морально готовы на жертвы. Этим все и проверяется. Я теперь осознаю, что был готов на жертвы ради Кирсана и нашей дружбы. Хотя в наши времена это кажется таким нелепым, морально устаревшим антиквариатом, пахнущим благородством, которое больше не ценится в российском обществе. Времена офицеров и дворянской чести прошли безвозвратно… История с шахматным Гран‑при в Дубае, которая чуть не кончилась для меня полной катастрофой, положила начало концу наших отношений с Кирсаном и моего увлечения шахматами. В 2001 году Илюмжинова пригласили на «Дубай Опен» — чемпионат, который проводила местная федерация, и я решил полететь с ним. Тем более что в Объединенных Арабских Эмиратах жил мой очень хороший друг, тоже член Клуба молодых миллионеров Омар аль‑Аскари, а я очень хотел его повидать. Дубай поразил сознание мое и Кирсана своим размахом в строительстве и бизнесе. Там был построен мраморный шахматный дворец, которым руководил местный предприниматель. Он встретил нас великолепно, а вскоре я нашел и Омара. Оказалось, что мой друг был правой рукой шейха из правящей семьи Абу‑Даби и мог решать любые вопросы в Эмиратах. Я говорю Омару: — Мы хотим учредить в Дубае огромный ежегодный международный турнир. Можешь нам помочь? Омар отвечает: — Прекрасно, я тебя сведу с шейхом, и вы обо всем договоритесь. Эта новость меня очень сильно обрадовала. Кроме моих шахматных интересов, у меня был грандиозный проект получения дождя в пустыне! Один российский изобретатель придумал, как это сделать, и нуждался в финансировании идеи. На встречу с шейхом надо было ехать в его загородный дворец в пустыне. Я добрался туда к обеду. Солнце нещадно палило, но сухой воздух пустыни был очень приятным. Мы заехали в оазис, заросший тропической растительностью, где не умолкая пели экзотические птицы — скворцы Майна и где струился аромат райского вида цветов. Там стоял роскошный дворец с изразцами. В огромном зале сидели люди и ждали. Я тоже нашел себе место и присоединился к ожидающим приема. Наконец вошел шейх, сел на некое подобие трона, обвел присутствующих взглядом, увидел меня и поманил к себе пальцем. Я встал со своего места и подошел к нему. Он пальцем указал сидящему рядом пойти на мое место, а меня усадил у трона по левую руку. Все это происходило без слов, как будто никто не хотел нарушать звуками звенящую тишину пустыни. Я интуитивно воспринял правила поведения и тоже сидел молча. Тем временем начался прием. Он проходил достаточно занимательно. Шейх указывал на кого‑то из собравшихся перстом, и тот подходил к нему вплотную, опускался на одно колено рядом с троном, и они, в полном смысле этого слова, начинали шептаться! Я сидел рядом, но даже если бы понимал арабский язык, ни за что не расслышал бы ни единого слова из их разговора. Шейх иногда кивал положительно или отрицательно что‑то коротко и отрывисто спрашивал, снова кивал, и наконец проситель отходил, пятясь задом, а его место занимал следующий. Шейх выглядел очень внушительно. Поверх такого же белого балахона, как у всех, на нем была накидка из золотой парчи. Черная борода и усы почти закрывали его лицо, и только глаза блестели из‑под бровей, как два угля, вытащенные из печки. Неожиданно все резко поднялись и пошли к выходу из зала. Я последовал за ними. У входа в другой зал все сняли обувь. Я понял, почему арабы предпочитали носить сабо, — чтобы было всегда легко их снимать и надевать. Пока я расшнуровывал ботинки, вошедшие в новый зал упали там на колени и стали молиться. Пришлось мне пятиться задом на улицу, в одних носках, а там снова зашнуровываться. После молитвы толпа проследовала в трапезную — огромную комнату, в которой на ковре лежала клеенка, заставленная доверху всякой едой. Тут были и жареное мясо верблюда, и мясо полудиких арабских коз, и рис, и фрукты, и сладости — все вперемешку. Просто горы из разной еды! Все опять сняли обувь и уселись на полу, оперевшись левой рукой, а правой начали есть. Ни вилок, ни ложек не было, только кривые арабские ножи. Ели все очень быстро, забирая полные ладони текущей сквозь пальцы пищи. Сам шейх ничего не ел, а только ухаживал за посетителями. Я опять сидел рядом с ним, и он накладывал мне огромные куски мяса, рыбы, овощей и поливал все это сверху подобием кефира. Потом перемешивал в моей тарелке своей рукой и, показывая на рот тремя пальцами, предлагал есть. Я с удовольствием ел руками, так как вырос в Сухуми, где в мегрельских семьях также предпочитали есть руками. Мне это не было в новинку. Весь обед занял едва ли больше десяти‑пятнадцати минут. После трапезы все встали, подошли к стене, вдоль которой располагались обыкновенные умывальники с железными раковинами, и помыли руки мылом. Потом, поклонившись шейху, вышли из зала, где он остался один, чтобы спокойно поесть. «Может быть, он испытывал на нас, не отравлена ли еда?» — подумал я, но эти мысли отогнал. Ждать его отправились в беседку, которая представляла собой круглую ротонду с пирамидальной крышей, похожую на монгольскую юрту. Только стены были не из шкур, а плетенные из прутьев. Вскоре опять появился шейх, и снова все приподнялись, приветствуя его в беседке. Началась медитация. Многие вытащили четки и стали перебирать черные камушки в руках. Все вдыхали свежий пустынный воздух, молчали, так продолжалось около получаса. В какой‑то момент мое внутреннее напряжение от неестественной для меня обстановки прорвалось, и я вдруг громко произнес: — Вообще‑то я приехал обсудить турнир Гран‑при! В тишине мой возглас прозвучал невероятно громко! Мне стало очень неудобно, а шейх просто взглянул на меня и развел руками в стороны. — Подожди, — прошептал он и кивнул в сторону одного из посетителей. Часть посетителей, которые, видимо, приезжали только на обед, удалились, и опять начался прием оставшихся, шушуканье и кивки… Людей становилось все меньше и меньше. Я начинал понимать, что, поскольку я был единственным иностранцем, мне было уделено особое внимание в зале и за обедом, но в то же время шейх перед всем народом демонстрировал, что его подданные имеют необратимый приоритет перед иностранцем. Сначала все они, а потом уже приезжие. Поэтому вскоре я остался один. — Что ты хочешь? — спросил шейх шепотом. — Гран‑при по шахматам! — ответил я голосом заговорщика. — Будет! — сказал шейх. На этом прием был окончен. Я‑то рассчитывал обсудить с ним детали, подписать какой‑нибудь протокол о намерениях или чтобы шейх хотя бы на моем письме расписался. А получил одно короткое слово, которое никак использовать не мог. На обратном пути в Дубай, расположенный за двести пятьдесят километров от дворца в пустыне, я почувствовал большое разочарование и недовольство проведенными «переговорами». Добрался в отель затемно, завтра в двенадцать часов ночи мне надо было улетать в Москву — рассказывать Кирсану о договоренности насчет Гран‑при. Позвонил Омару, а он, как назло, улетел по своим делам в Пакистан. Утром только встал, как раздался телефонный звонок, и грубый мужской голос говорит по‑английски: — Привет! Я спрашиваю: — Это кто? — Это шейх! Я приглашаю тебя на обед сегодня к восьми часам вечера в Абу‑Даби. За тобой придет машина.
— Шейх, я бы с удовольствием, но у меня в двенадцать самолет. — Знаю, — ответил шейх. И повесил трубку.
— Да не могу я вселяться! Я обратно должен через три часа уезжать. У меня самолет из Дубая в двенадцать ночи, а в восемь еще обед с вашим шейхом! — Ну и хорошо, — сказали мне в ответ. — Сейчас только семь часов вечера. В восемь вас отвезут на обед, а пока вам снят номер, чтобы освежиться и отдохнуть после дороги.
жүктеу/скачать 1,22 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|