Chicken Soup for the Soul: True Love 101 Heartwarming and Humorous Stories about Dating, Romance, Love, and Marriage. Новикова И. В., перевод на русский язык, 2016 Оформление. Ооо «Издательство

Я поступил глупо. Глупее не бывает. Наверное, даже самый недалекий из людей не совершал ничего подобного. В колледже никто не знал про Тисли. Этот страшный секрет не должен был выйти на свет, и внутри меня все сжималось, когда я об этом думал.

И разве можно меня винить? Тисли – городок дровосеков, жалкий кусочек земли, где нет машин без вмятин, где у каждого недосчитывается зубов, а головы побриты небрежно, будто перед лоботомией. Жалкое место возле дороги с лесорубами, пьющими пиво и валящими деревья, и усталыми женщинами с двойными именами¹¹, надоедающими своими бесконечными жалобами на неверных мужей и тяжелую участь. Последнее, чего мне хотелось, – это чтобы друзья в колледже узнали: я родился и вырос в Тисли.

Вы спросите тогда: зачем я рассказал об этом Веронике? На что я отвечу: сам не знаю.

Моя девушка Вероника была, без сомнения, очень симпатичной. Стройная и высокая брюнетка, подстриженная под «унисекс», гордо вышагивающая по жизни. Однако не ее очаровательная внешность меня привлекла.

Я родился и вырос в Тисли – городке дровосеков, на жалком кусочке земли, и этот страшный секрет я должен был унести с собой в могилу.

Она была из состоятельной семьи. В шкафу висели наряды от «Диор», а в сумочке лежала кредитка с неограниченным лимитом средств. Однако и не деньги меня привлекли.

В Веронике меня привлек острый ум. О да! Она была очень умной, круглой отличницей, президентом курса и ярой защитницей окружающей среды. Иногда она употребляла слова, от одного звучания которых я вздрагивал, даже не понимая их смысла.

В общем, я влюбился. Я был на седьмом небе. Правда, узнав ее получше, я спустился на «шестое» небо. Внутри нее скрывалась другая, напряженная, сжатая в пружину, тревожная и иногда даже грубоватая Вероника. Рассерженная, она могла посмотреть на тебя так, что становилось не по себе.

И все равно мне нравилось быть с ней рядом. Часто я сидел с ней в библиотеке, смотрел, как она читает не просто серьезную, а невероятно серьезную литературу: Уайтхед, Камю, Сартр, в конце концов.

За время, проведенное с ней, я, видимо, настолько проникся либеральными настроениями, что рассказал ей о Тисли.

– Что? – нахмурилась она в ответ. – Ты шутишь!

– Боюсь, не шучу, – вздохнул я.

– Тисли… звучит как какое-то древнее растение или название африканского племени.

Было очевидно, что понимания у нее искать не стоит. Когда я рассказывал про жевательный табак, популярный в том числе среди женщин и белобрысых детей, она с насмешкой изогнула брови. Когда она услышала про моих знакомых, бросивших школу, чтобы участвовать в гонках на грузовиках, лицо ее сморщилось от отвращения.

– Ты столько времени водил меня за нос, – сказала она. – Я-то думала, ты умнее.

– Все не так плохо, – попытался оправдаться я.

– Ну, звучит ужасно. Я поеду с тобой в Тисли на выходные: хочу сама это увидеть.

«Не делай этого!» – говорили мне знаки. Но можно подумать, я их слушал…

– Ты уверена? – спросил я. – В смысле, городок – самая настоящая «средняя» Америка.

– Конечно, уверена. Будет интересно посмотреть, как живет другая часть общества.

Остановить ее было невозможно. Так или иначе, мне предстояло опровергнуть слова Томаса Вулфа и вернуться домой¹². Особенно когда кто-то поднес нож к твоему горлу.

Это была долгая поездка по пыльной дороге. Вероника все время была недовольна. Мама встретила нас в своем любимом цветастом платье, свободном и подвязанном передником. Она чмокнула меня в щеку, потом отошла на шаг назад, чтобы как следует меня рассмотреть.

– Ты сегодня так вкусно пахнешь, – сделал я ей комплимент.

– То есть в остальные дни не очень? – поинтересовалась она.

– Нет, просто хороший запах. Ждешь кого-то на свидание?

– Дурачок, – смутилась она.

Вероника легонько пнула меня.

– Ох, мам, прости, это Вероника, – представил я.

Мама рассмотрела и ее, поджав губы:

– Боже милостивый, да она просто конфетка! Только парни совершенно без зубов могут отказаться от такой.

– Мам, завязывай такое говорить, – смутился я.

Мы прошли на кухню, где мама готовила ужин. На всех конфорках что-то кипело и скворчало, тикал таймер над плитой, а кухонный стол был уставлен всевозможными блюдами.

Веронику, однако, это не впечатлило. На лице у нее было написано: в этом доме живет стопроцентное «белое отребье», и наверняка в их генеалогическом древе найдется парочка браков между двоюродными родственниками.

Гостиная родителей была декорирована в стиле «свалка». Здесь был и камин, и журнальный столик с веером журналов об охоте и рыбалке, над камином красовалась голова оленя. Папа дремал в кресле перед телевизором, и разбудить его можно было разве что из пушки.

– Арнольд, вставай давай! – громко призвала мама. – У нас гости.

– А я и не сплю, – пробурчал он, доставая из кармана вставную челюсть.

На папе был наряд для семейного ужина. Ну и для работы тоже: синяя рубашка с почти прозрачными локтями, штаны-вездеходы и громоздкие черные ботинки. Собственно, в этом наряде он мог пойти куда угодно.

Я отправился на кухню. За время моего отсутствия Вероника разговорилась с отцом.

– А где вы работаете? – спрашивала она.

– Я лесоруб.

«Вот и все, – решил я. – Начинается». Внутри все медленно начало опускаться вниз.

– Лесоруб… – повторила Вероника. – Самый настоящий?

– Ничего особенного, – пожал плечами отец. – Не такая уж и интересная работа.

Тут из кухни вышла мама с вилкой в руке.

– Не верь ему, дорогуша. Он просто обожает рубить деревья. Если его не останавливать, он их до последнего все вырубит.

Улыбка, появившаяся на лице Вероники, была словно нож мне в сердце.

– Неужели до самого последнего деревца?

– О, я обожаю запах опилок, – признался отец. – Ну и кто-то должен успеть это сделать, пока защитнички природы не накроют все медным тазом.

Это была последняя капля. Не произнеся больше ни слова, Вероника вскочила и направилась к двери.

– Подожди! – закричал я, но было поздно.

Она села в мою машину и уехала, оставив за собой только облако пыли.

Я горевал очень долго. Минут пять. Потом взял бутылку пива и сел перед телевизором. Отец смотрел чемпионат по реслингу. Какой-то парень в костюме змеи как раз запрыгивал на плечи второму. Я откинулся на диване и улыбнулся: я знал, что вернулся домой.

Когда меньше всего этого ждешь

Случайностей не существует – все на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие.

Вольтер, философ, поэт

Есть такое выражение: «Хорошее случается, когда меньше всего его ждешь». Я в это не верю. Особенно в Лос-Анджелесе. За десять лет в этом городе я часто ходила на свидания, но вспомнить особенно нечего.

После очередной серии свиданий, в том числе с парнем, который сообщил, что нюхает кокаин («редко, раз в квартал»), и другим, который уже начал чувствовать себя лучше после разрыва с девушкой («хотя я думаю, у нас еще есть шанс»), и еще одним, который флиртовал со всеми, кроме меня, на вечеринке, куда, собственно, пригласила его я («Было весело!» – сказал он; конечно, ведь я, можно сказать, устроила ему вечер спиддейтинга), я решила: «Все, хватит!» Кстати, все эти свидания произошли в течение недели. Не скажу, что для Лос-Анджелеса это было из ряда вон. Мне просто надоело ставить на количество, а не на качество. Я выросла на Среднем Западе и никак не могла понять: куда подевались настоящие мужчины? До переезда в Лос-Анджелес у меня был потрясающий бойфренд, и я уже начинала подозревать, что вся эта череда придурков – месть за то, что десять лет назад я разбила ему сердце.

Еще говорят, что надежнее всего знакомиться через общих друзей. Знаете что? Это снова ложь: с теми тремя, о которых я рассказала, меня как раз познакомили друзья.

Последнее свидание, точнее вечер свиданий, который устроил себе мой спутник, случилось на Пасху. Кстати, дело было в церкви, на пасхальном обеде. Ничто в его поведении не напоминало о христианстве. В прошлом году я уже пробовала не ходить на свидания во время поста¹³ и теперь размышляла на тему, почему не сделала то же самое и в этот раз.

Вечером на Пасху мои друзья-«нехристиане» встречались в кафе. Собственно, как и каждое воскресенье. После событий дня находиться в компании – последнее, чего мне хотелось. Но поскольку я уже нарядилась и пойти больше было некуда, я все же решилась.

Подъехав к ресторану, я еще час просидела в машине, обсуждая с подругой, стоит ли все-таки туда идти. В тот момент я чувствовала себя более комфортно, рассказывая о своем неудачном свидании и причинах, почему не хочу находиться в толпе.

– Я завязала со свиданиями, – сказала я Кортни. – Это так тяжело. Лучше сосредоточусь на своей книге.

– Может, и так, – согласилась она. – Но писательство – тоже нелегкий труд, а его ты бросать не собираешься.

«Она права», – подумала я.

– Просто забудь про этих неудачников, – продолжила Кортни, – выкинь из головы. Ты же знаешь: все происходит не случайно. К тому же где-то тебя ждет парень, который не флиртует со всем, что движется, не страдает по своей бывшей и не нюхает кокаин ежеквартально.

Я рассмеялась. Конечно, она была права.

Поэтому я решила пойти в ресторан. Неожиданно я поняла, что свое водительское удостоверение оставила на стойке в аптеке, а она закрывалась через полчаса. Пришлось ехать туда, потом обратно в ресторан, по пути сомневаясь, что вообще стоит возвращаться: я уже опоздала больше чем на час.

На парковке я столкнулась с Тайлером, с которым была знакома уже шесть лет. Когда-то даже была в него влюблена. Он предложил сходить куда-нибудь. И хотя предложение было заманчивым, мои друзья ждали меня, да и мне уже не терпелось их увидеть. Пришлось отказать Тайлеру. Я даже удивилась сама себе и мысленно поблагодарила Бога за смелость.

Уже почти у самого зала я столкнулась с Полом. Мы встретились пару лет назад, причем понравились друг другу с первого взгляда. Но на тот момент мы оба были несвободны, поэтому договорились быть просто друзьями. И, как это обычно бывает, больше не виделись. И вот он один в ресторане. Мы поговорили, и он пообещал обязательно найти меня позже. На том и порешили.

Я еще раз поблагодарила Бога за достоинство, с которым держалась, и наконец добралась до столика друзей. Пока мы болтали, к нам подсела пара – парень с девушкой, – с которой я не была знакома. Парня звали Дэвид, и он сел рядом. Мы быстро разговорились и болтали, болтали, болтали… Хватило нескольких минут, чтобы он мне понравился. Он был таким нормальным: ни с кем не флиртовал, не рассказывал о бывшей девушке, не упоминал кокаин. Я уже забыла, когда встречала кого-то, с кем у меня было так много общего.

И все же… Я понятия не имела, что за девушка пришла с ним. Если они встречались, то надо было прекращать разговор. Я не могла допустить, чтобы девушка испытала то же, что я сегодня днем. Я прямо спросила об этом у Дэвида, и он сказал, что они просто друзья. Можно было выдохнуть.

В ходе разговора выяснилось, что мы с Дэвидом уже встречались: восемь месяцев назад на дне рождения общего друга. У меня даже где-то валялось общее фото с вечеринки, на котором был и Дэвид. Еще выяснилось, что с полгода назад мы были на одной и той же вечеринке в честь Хеллоуина. Правда, друг друга не встретили, потому что тогда у меня был бойфренд и рассматривать других парней желания не возникало. Наконец, мы выяснили, что у нас есть общий друг – Джереми.

Хорошее случается, когда меньше всего этого ждешь.

Я предложила написать Джереми о нашем знакомстве. Тот быстро ответил. Мы одновременно посмотрели на экран моего телефона: «А я как раз подумывал о том, чтобы вас познакомить.:) Дэвид тебе очень подходит». Не знаю, кто в тот момент покраснел больше: я или Дэвид.

– А неплохая история получится из нашей первой встречи, – сказали мы почти одновременно, немного смущенные, немного возбужденные.

Сейчас, сотню свиданий спустя, я думаю, что в пословице все же есть доля правды. Хорошее случается, когда меньше всего его ждешь. Я никогда не думала, что после длительных отношений в колледже смогу найти что-то лучшее. Но после встречи с Дэвидом я поняла, что все возможно. Через пару месяцев после знакомства я сказала Дэвиду:

– Как здорово, что ты был на том ужине в ресторане.

– Как здорово, что ты есть, – ответил он.

Представьте себе: худенький девятилетний мальчишка сидит на кухонном столе, а рядом с ним тарелка с горячим печеньем, еще без помадки, но уже таким ароматным. Спереди его красные пижамные штаны выпачканы мукой, мука попала и на кончик носа. Его серо-зеленые глаза серьезны: он оценивает предстоящую задачу. На стуле рядом стоит сестра. На рукавах розовой пижамы следы от красной и зеленой помадки. Ее огромные голубые глаза сияют от вида кулинарного рая на столе. На щечках следы сахарной пудры и золотистой посыпки для рождественских сладостей. Вместе с братом они старательно украшают печенья красной и зеленой помадкой вперемешку с золотыми и разноцветными шариками.

Миниатюрная брюнетка снует между детьми, контролируя этот кулинарный праздник, помогая и подсказывая. Вокруг разбросаны многочисленные украшения. Облачка из муки парят по кухне, оседая на столах, плите и полу.

Запах из кухни разносится по всему дому, и мужчина в строгих очках осторожно заглядывает на кухню: разузнать, что там происходит.

– Пап! – радостно кричит мальчишка. – Смотри, что мы сделали!

Мужчина улыбается и подходит поближе, умиленно разглядывая печенье, раскрашенное зеленым и красным, посыпанное (местами очень щедро) разноцветными шариками. Он берет несколько, с неудавшимся рисунком, пожевать, пока читает газету.

Но я забежала вперед.

Давайте вернемся на пару месяцев назад, когда общие друзья пригласили одинокую вдову за тридцать и вдовца чуть постарше, с двумя детьми, на ужин. Они уже отчаялись найти достойную пару в этом маленьком городке – включая университет неподалеку, где оба преподавали. Поэтому на приглашение согласились.

– Мне надо успеть домой до девяти, проверить кучу сочинений, – предупредила она перед ужином.

– Я ненадолго, – заявил он. – Детей надо уложить спать не слишком поздно.

И вот в полпервого ночи она помогла своему спутнику отнести уснувшую дочь в машину. Сын тащился следом.

– Он обязательно позвонит, – пообещали друзья.

Прошел день, потом еще один. На третий день, ближе к вечеру, она решила: «Он передумал звонить». Ей было очень жаль, ведь в нем было все, о чем она мечтала, включая детей.

Однако через пару часов раздался звонок: наконец он решился. Почти час они проговорили, пока он наконец не пригласил ее в итальянский ресторан неподалеку.

За столик они сели около семи вечера, заказали по бокалу вина, пока изучали меню. И начался разговор. Было ощущение, что эти двое – одни во Вселенной, тем более в ресторане. Только через два часа они наконец заказали ужин. И потом сидели, пока не разошлись все остальные посетители, а официант не начал потихоньку попивать пиво за стойкой.

Оторвавшись от разговора, они с удивлением заметили, что ресторан пуст. И хотя официант уверял, что можно сидеть сколько угодно долго, было уже за полночь. Тем более что путь до дома был неблизкий, а с детьми все еще сидела няня. Помогая своей спутнице надеть пальто, он слегка коснулся губами ее лба. В дверях он уже целовал ее по-настоящему.

Когда она пришла домой, ей показалось, что воздух вокруг искрит. Хотя раньше она лишь недоверчиво морщилась, когда другие, влюбляясь, использовали это сравнение. Она попыталась переодеться, но пальцы не слушались. Сдавшись, она села на край кровати, прокручивая в голове все, что сегодня произошло.

Вдруг раздался звонок. Это был он.

– Меня чуть не арестовали! – заявил он. – И все из-за тебя.

Оказалось, что за рулем он настолько погрузился в свои мысли, что время от времени заезжал на встречную полосу. И хотя дорога была пустой, бдительный постовой забеспокоился и остановил подозрительную машину. Водителю удалось выкрутиться и вызвать понимание (и легкое удивление) у офицера рассказом о только что закончившемся свидании.

На следующий день, в воскресенье, он пригласил ее на утренний спектакль «О том, как Эрнест спас Рождество», куда они и направились вместе с детьми. После он пригласил ее к себе, в просторный дом, декорированный в колониальном стиле и уютно расположившийся среди живописных лугов и лесов. Настолько красиво было вокруг, что ее охватило чувство глубокого удовлетворения и даже блаженства. Ей хотелось петь, танцевать…

После ужина, все еще у него дома, она сказала:

– Я бы хотела приготовить рождественские печенья вместе с детьми…

И мы возвращаемся к сцене вначале.

Отец снова появился на кухне, внимательно разглядывая следы муки на кухонном полу.

– Пап, – радостно начала девочка, – посмотри на мое печенье! Это специально для тебя.

Он подошел и увидел печенье, покрытое таким толстым слоем помадки, что даже не сразу можно было разобрать, что это Санта-Клаус. С точки зрения взрослого человека, это печенье съесть было невозможно, но с точки зрения шестилетнего ребенка – это была мечта. Папа сначала удивился, потом расслабился и улыбнулся дочери:

– Уверена, что добавила достаточно посыпки?

Девочка захихикала.

– Разве не красота? – спросила она.

– Просто произведение искусства, – подтвердил отец. – И ты, наверное, так старалась. Я думаю, ты по праву его заслужила.

Мгновение – и вот уже перед ними стаканы с молоком. Сколько же печений было съедено и сколько сохранено на потом!.. К вечеру дети переоделись в чистые пижамы, готовясь ко сну. Пока он читал детям сказку, она прибралась на кухне. Наконец взрослые расположились в гостиной перед зажженным камином. Налив по бокалу вина, они выпили за прекрасный вечер.

– Они ведь в первый раз делали печенья, – сказал он. – Когда их мама умерла, они были слишком малы.

Обнявшись, они говорили и говорили (а иногда и молчали), пока в камине не остались одни угли.

И вот через двадцать лет после нашей свадьбы мой муж все еще считает, что я все подстроила: каким-то непостижимым образом я узнала, что надо испечь печенья вместе с детьми. Атмосфера, сложившаяся в тот день, была настолько заразительно прекрасной, что к вечеру он уже точно знал, что я – та женщина, которую он искал, а его дни отца-одиночки с этого момента сочтены. Ему ничего не оставалось, как влюбиться в меня по уши. А я уже была влюблена в него. А дальше все и так понятно.

Отношения, которых не было

Лучше любить и потерять, чем никогда не любить.

Альфред Л. Теннисон, поэт

Это был погожий весенний день, четверг, полшестого вечера. Я сидел на открытой веранде ресторана, через дорогу от шумной железнодорожной станции, и ждал свою спутницу – Мари. Каждые две минуты двери станции распахивались, выпуская новый поток пассажиров. Их бесконечная цепочка позволяла мне отвлечься от порхающих бабочек в животе. Я не так часто нервничаю, но сегодня мне предстояло первое свидание с девушкой, которую не хочется помнить, но невозможно забыть.

За неделю до этого я встретил Мари впервые после колледжа, то есть через три года после выпускного. И наконец смог признаться себе в том, что терзало меня с первого дня нашего знакомства, что на протяжении колледжа я старательно пытался игнорировать, но правда все равно просилась наружу, и мне надо было ее сказать: Мари была тем идеалом, с которым я невольно сравнивал всех остальных женщин. Когда подъехал еще один поезд, выбросив очередную порцию людей, позвонила Мари и сообщила, что подъехала.

Бабочки взвились с новой силой, когда я увидел ее в толпе через дорогу – женщину, которая заставила меня посмотреть на мир по-другому. Мари выделялась из общей массы, как роза среди пустыни. С лучезарной улыбкой она направилась ко мне. Один лишь взгляд – и остатки мыслей улетучились у меня из головы. Каким-то непостижимым образом ее улыбка стала еще привлекательнее, когда она увидела меня и повернулась в мою сторону.

В тот момент я даже не представлял, что это свидание – начало пути просветления, в конце которого я узнаю, что недостаточно просто следовать желаниям сердца, надо побеждать страхи, останавливающие или сдерживающие твой порыв.

Следующие два года пронеслись стрелой. В хорошие времена мы могли разговаривать часами, смеяться и наслаждаться обществом друг друга, словно все плохое нас миновало. Я был счастлив от того, что мог окружить ее заботой и вниманием. Мне казалось, что в ее глазах я читаю те же чувства.

Я был очарован не только внешностью Мари: было в ней что-то неуловимое, какая-то изюминка. Для меня ничто не шло в сравнение с излучаемым ею светом, позволяющим увидеть в моей жизни то, что действительно важно, с невероятной четкостью и ясностью. Женщины, с которыми я встречался до нее, были умны, забавны, добры, прекрасны внутри и снаружи, но этого было недостаточно, мне всегда хотелось чего-то большего. Я хотел встретить женщину с уникальной способностью вдохновлять меня и делать сильнее, заставляя становиться все лучше и лучше просто потому, что я мог положить мир к ее ногам, а ее благополучие стало бы для меня гораздо важнее, чем собственные интересы.

Мы все же расстались. И я мысленно возвращался к тем двум годам с их беспрестанной сменой страсти и охлаждения между нами. Может, я был недостаточно уверен в том, что хочу от жизни? Может, мы оба боялись всецело довериться друг другу, опасаясь той ответственности, которой требуют столь близкие отношения? Может, я зря так слепо доверял своим инстинктам и она никогда не чувствовала ко мне того, что чувствовал я по отношению к ней? Не важно, в чем была причина, мое отношение к ней нисколько не изменилось. В какой-то степени меня не волнует причина. Я по-прежнему хочу, чтобы она была счастлива. И не важно, что я хотел быть тем мужчиной, который заставляет ее улыбаться, главное, чтобы она улыбалась, а мужчина рядом с ней берег ее как хрустальную вазу, как она того заслуживает.

Ты просто обязан ставить все на кон, иначе сомнения непременно помешают, оставив лишь воспоминания о той, с которой ты никогда по-настоящему не был.

И, хотя все закончилось вопреки моим ожиданиям, я получил хороший урок. Сейчас, говоря о Мари, я называю ее «бросившей меня», хотя на самом деле те страхи и сомнения, которые нас разделяли, делают ее той, с которой я никогда по-настоящему не был.

Я бы хотел повернуть время вспять, изменить течение наших встреч, но все равно ни о чем не жалею – я слушал свое сердце. И, хотя Мари никогда и не чувствовала того же ко мне, она заслуживала всего, что я ей давал. Я понял, что, если на пути тебе встречается такой бриллиант, как Мари, ты просто обязан ради вас обоих доверять себе и, если надо, ставить на кон все. В противном случае сомнения обязательно помешают, оставив лишь воспоминания о той, что сбежала, или, что еще хуже, о той, с которой ты никогда по-настоящему не был.

Радуга

Когда он говорил о познании, я взглянул вверх и увидел, как надо мной расцвела всеми оттенками пылающая радуга.

Черный Лось, индеец, почитавшийся за святого

1995 год был ужасным: совсем чуть-чуть не дожив до золотой свадьбы, в августе умер мой муж, а еще через четыре месяца умерла мама. И что мне было делать? Десять лет я ухаживала за мужем, помогала матери. Одинокие ночи и дни потянулись бесконечной чередой. Темные мысли периодически посещали меня. Во сне приходили кошмары. Однажды мой пастор пригласил меня в группу поддержки для тех, кто потерял близких. Я пришла туда с неохотой и познакомилась с другими такими же несчастными, послушала, как они справляются с горем. Чтобы не упасть в депрессию, я решила чем-то себя занять и отправилась в морской круиз, как всегда мечтала. Одной ехать не хотелось, поэтому за компанию я взяла с собой четырех своих внучек, постарше. В один из погожих июньских деньков мы взошли на корабль «Ниэув Амстердам» в Ванкувере и отправились на Аляску. Старшие девочки, сестры, жили в отдельной каюте. Другие две разместились со мной.

Каждое утро я просыпалась первой, прогуливалась по палубе, наслаждалась видами, запахами и звуками океана. Мы ходили на все вечерние шоу-программы, взяли три экскурсии на берег, наблюдали за белоголовыми орланами, которых здесь были сотни, и даже совершили прогулку по леднику Менденхоллу. Если девочки были заняты своими делами, я выходила на палубу, отгоняя дурные мысли и терзавшие меня вопросы. Помогали успокаивающие накаты волн.

Недели проходили, а я все пыталась разобраться в себе. Особенно меня волновал один вдовец, с которым я познакомилась в группе поддержки. Каждое воскресенье мы виделись в церкви. Иногда он звонил поболтать. Один раз он свозил меня в кино и на ужин на своем красном «понтиаке фаерберд». Он мирился с моим депрессивным настроением и слезами, и даже пару раз меня рассмешил. Но было ли честно отнимать у него время? Не прошло и года, как умер мой муж, да и мне уже почти семьдесят. Что скажут дети? Мне так нужен был знак, но в волнах Внутреннего пролива его я не находила.

Утром лайнер подошел к Ледниковой бухте. Я тихо собралась и вышла на прогулочную палубу. Здесь, на Аляске, было на четыре часа раньше, чем дома. Было четыре утра, а мои внутренние часы говорили, что уже восемь. Я сделала круг по палубе и остановилась полюбоваться на океан и светлеющее небо. Когда я проходила по носовой части судна, то увидела краешек яркой радуги на западе. Мне так хотелось надеяться, что это тот самый знак, которого я ждала, и в то же время я боялась, что мне это привиделось.

На следующем круге ко мне присоединилась другая женщина, Марта, тоже вдова. Она была на распутье, как и я, пытаясь решить, стоит ли переезжать к сестре, которая тоже не так давно потеряла мужа. Мы уже два или три раза обсудили свои проблемы, но к решению так и не пришли.

Зайдя на нос корабля, мы вместе разглядывали переливающуюся радугу.

– Марта, – спросила я, – как думаешь, может, это знак? Помнишь, как в Библии: Бог послал Ною радугу как знак завершения потопа?

– Не знаю, – ответила она. – Но давай так: если радуга все еще будет на небе на следующем круге, я, пожалуй, с тобой соглашусь.

Радуга никуда не делась на следующем круге, и на следующем… Ее цвета начали блекнуть, только когда мы потянулись на завтрак. Трапеза прошла в тишине, но я давно не чувствовала себя такой расслабленной и умиротворенной.

Весь день я провела на палубе, впитывая виды ледников, голубые и зеленые переливы ледяных глыб, таких древних. Некоторые ледники были старше, другие – на сотни лет моложе. Денек выдался теплый: лазурное небо, океан словно зеркало. Как на открытке. Только изредка гладь воды нарушали озорные выдры. Лед стеной возвышался над десятипалубным лайнером, еще раз доказывая всю величественность божьего творения.

Следующим портом прибытия был Кетчикан. Я позвонила Кэлу, тому самому вдовцу, правда, о радуге ничего не сказала. Он был рад меня слышать и предложил встретить в аэропорту. Кэл до пенсии работал инженером, увлекался резьбой по дереву, а еще обожал велосипедные прогулки. С женой они не могли этого делать, так как в последние годы она сильно болела. Я тоже не могла путешествовать, пока ухаживала за мужем.

После моего возвращения из круиза он все чаще приходил в гости, а я все больше привязывалась к нему. Однако мы ни разу не говорили об отношениях, о том, кто мы друг для друга, пока однажды не позвонила моя дочь. Когда я рассказала ей, что ходила на ужин с Кэлом, она воскликнула:

– Мам, ты не говорила, что встречаешься с кем-то!

И голос ее был радостным.

До конца того года мы вместе ходили на спектакли и балет, часто выбирались на целый день в парк на его «понтиаке». Почти всегда он дарил мне цветы и относился ко мне все с большей нежностью. В январе Кэл встал на колено и предложил мне руку и сердце. Конечно, я согласилась. Вместе мы сходили к пастору, назначили свадьбу на апрель, продали оба наших дома и купили один общий. Подготовка к свадьбе проходила под строгим контролем всей паствы, они даже устроили прием в честь свадьбы. Благодарные, мы пригласили их всех на церемонию.

Весна 1997 года в Теннесси была поистине великолепна. Церцисы и кизил радовали глаз гостей с севера, рядом расцветали южные магнолии и азалии. Семеро наших детей прилетели со всех концов страны, чтобы поздравить нас. Его сестры с семьями прибыли со Среднего Запада, а двоюродные братья – из Огайо и Миссури. Даже брат моего почившего мужа с женой приехали из другого штата.

В день свадьбы поначалу срывался дождик, но наконец выглянуло солнце – как раз к нашей церемонии. Мой брат подъехал к церкви, когда на небе раскинулась огромная радуга. Поскольку брат вел меня к алтарю, я ждала его у входа, и мы вместе залюбовались. Может, у меня и остались сомнения в том, что та радуга на леднике была знаком свыше, но я точно знала, что радуга в день нашей свадьбы была благословением от Бога.

Мы женаты вот уже двенадцать лет, и с каждым днем наша любовь становится все сильнее. Он до сих пор часто дарит цветы, а меня больше не посещают мрачные мысли.

В медовый месяц мы поехали в круиз по Карибскому морю. Каждую ночь мы стояли на палубе, считая звезды, с восторгом наблюдали царственный полет кометы Хейла-Боппа. Потом мы вместе отправились в путешествие через Панамский канал, испытав на себе бурный Атлантический и умиротворенный Тихий океан. В последнюю ночь того путешествия нам страшно повезло – мы видели полное лунное затмение вдали от огней города. Однажды мы обязательно поедем в круиз по Аляске, чтобы уже вместе любоваться местными красотами.