* * *
На жёлтом песке двумя ровными рядочками разместилось
двадцать пар детской обуви. Неподалёку на разостланных полотенцах
в грациозных позах застыли Полина, Ульяна и Ксюша, подставляя тела
солнечным лучам. Ещё чуть дальше, в тенёчке, расселась с томиком
Чехова скучающая Маша. Взглянув на Сидорову, Юрка отчего-то
вспомнил изречение Антона Павловича о висящем на стене ружье,
которое непременно должно выстрелить. Почему — он и сам не понял.
В Машином виде не было ничего угрожающего, скорее наоборот,
только романтичное — её светлое платье в воланах колыхалось на
ветру, то и дело оголяя золотистые ляжки. «И когда же она успевает
загорать?» — удивился Юрка.
Не найдя, да и в общем-то не особенно стараясь найти ответа,
отвернулся и заметил на другой стороне пляжа Ваньку и Миху,
которые, как видно, тоже завершили все свои общественно полезные
подметания площадей и растянулись на полотенцах. Но Юрка прошёл
мимо них, его интересовали не приятели и не девушки, а Володя.
Тот стоял по щиколотку в воде и сосредоточенно смотрел на
вверенных ему малышей. Речка лениво катила низкие волны, мерцала
солнечными бликами, сверкала брызгами, летящими из-под детских
ладошек. В лягушатнике, обнесённом сеткой и буйками, барахтался и
визжал пятый отряд — вода будто кипела. В дрейфующей за
ограждениями лодке сидел физрук Женя, то и дело ворча на смело
несущегося к буям Олежку. Лена, вторая вожатая пятого отряда, тоже
была на пляже, сидела на вышке, следила и командовала в рупор, но, в
отличие от Володи, оставалась вполне расслабленной и довольной.
— Пчёлкин, прекрати брызгаться! — приказал Володя.
Пчёлкин прекратил, но стоило вожатому отвести взгляд, как он
захихикал и снова ударил ладошками по воде.
Несколько шагов — и Юрка оказался возле Володи, но не успел и
рта раскрыть, как тот отмахнулся:
— Некогда. Потом. Извини, — не поворачивая головы, Володя
боковым зрением заметил новое нарушение и крикнул Юрке в самое
ухо: — Пчёлкин! Ещё раз — и пойдёшь на берег!
Оглохший Юрка беспомощно захлопал глазами. Зато, кажется,
Володино внушение сработало, ибо Пчёлкин, как и остальные
малыши, больше не брызгался и не толкался. Вернее, ребята
продолжали делать и то, и другое, но теперь осторожно, без угрозы для
жизни и здоровья товарищей.
Юрка потёр правое ухо, в котором всё ещё звенело от Володиного
голоса, и от греха подальше отправился обратно на пляж. Он не
решался отвлекать Володю, по крайней мере, пока Пчёлкина не
высадят на берег, ведь бледный от волнения вожатый с каждой
минутой становился всё более нервным. Юрка только бы помешал ему.
Ванька, завидев товарища, замахал руками, приглашая
присоединиться. Юрка с готовностью уселся на полотенце. Слушая
приятелей в половину оглохшего уха, он постоянно отвлекался то на
Володю, то на девчонок ПУК, то на Машу. Последняя, кстати, только
притворялась, что читает, на самом же деле поглядывала сперва строго
на кокетливых девушек, затем нежно — на стоящего на берегу
Володю. Ждала, не посмотрит ли деловитый вожатый в её сторону? Не
смотрел. Володя вообще игнорировал всех: и Машу, и «душистую»
Троицу, и Юрку. Вожатый был крайне напряжён, сосредоточенно
следил за плещущейся в воде малышней, не сводил с них глаз и,
кажется, даже моргать пытался как можно реже.
— Юрец, будешь в двадцать одно? — Миха вынул из кармана
карты.
— Раздавай, — рассеянно буркнул Юрка и, сняв сандалии, уселся
по-турецки. — На что играем, на щелбаны?
Постоянно увлечённый чем угодно, кроме карт, Юрка проигрывал.
Причём сокрушительно. Лоб саднило от щелбанов, казалось, он даже
чувствительность потерял, а ребята всё поднимали и поднимали
ставки.
— Взлёт-посадка? — предложил, хитро прищурившись, Миха.
Ванька потёр руки, Юрка кивнул.
Играя в подкидного «Дурака», он, наконец, смог увлечься — ещё
бы, такое наказание на кону. Но Юрке не везло. Козырей выпадало
мало и всё мелочь — двойка и шестёрка, у Ваньки была необычная
колода, на пятьдесят четыре карты. «Они у них краплёные, что ли?» —
удивлялся Юрка.
Миха вышел из игры и, злорадно улыбаясь, смотрел на товарищей
и в нетерпении разминал руки. Во взгляде читалось: «Сейчас я вам
такую взлёт-посадку устрою, в глазах потемнеет». И самое жуткое:
Миха действительно отлично умел её отбивать.
Выложив последний козырь, Юрка поёжился: у него осталась
всего одна карта — десятка пик. Он влип. Ванька подпрыгнул на месте
и выкинул козырную даму с победным криком: «Н-на! Бей!» Юрка с
досадой плюнул. Он продул. Вздохнул и подставил Михе голову.
Бах! Его шлёпнули жёсткой ладонью по лбу — взлёт. Юрка по
инерции запрокинул голову. Опомниться не успел, как… Бабах! Его со
всей дури бахнули по затылку. Юрка клюнул носом, ещё чуть-чуть —
и уткнулся бы им в грудь. В глазах сначала вспыхнуло, потом и правда
потемнело.
— Ну я вам отыграюсь! — прошипел он, пытаясь
проморгаться. — Последний раз, на желание?
— На какое?
— А как проиграешь — расскажу.
— Только не неприличное! И чтобы без вожатых! Я больше не
буду за Ириной с ножницами бегать, предлагать её подстричь.
— Идёт.
Он собрал волю в кулак. Думая, запоминая карты противников и
просчитывая ходы, он умел выигрывать вообще без козырей. Но Юрке
на этот раз повезло — тройка, семёрка и туз. Ну он им покажет!
И показал! Мало того что вышел первым — теперь загадывать
желание можно не просто по договорённости, но и по праву, — так
ещё и просчитал — проигравшим будет «взлётно-посадочный» Миха.
И не ошибся. Бросив на полотенце свои карты, настороженный Миха
пододвинулся ближе:
— Ну?
— Иди в центр пляжа, становись на колени, четыре раза бей лбом
в землю и кричи… — чтобы его не услышал Ванька, Юрка склонился
к самому уху Михи и прошептал задание.
— Эй, ну четыре-то почему? — насупился Миха.
Ванька довольно хрюкнул и ответил за Юрку:
— Потому что у тебя на руках осталось четыре карты. Если не
нравится, мы можем баллы как в «двадцать одном» посчитать…
— Ладно, ладно, — ответил Миха и понуро побрёл выполнять
задание.
Но ушёл он не в центр пляжа, как было велено, а сделав всего
пару шагов, остановился прямо напротив девчонок ПУК.
Вопросительно посмотрел на Юрку, а тот в растерянности замер и
только спустя несколько секунд замахал руками: «Не здесь, подальше»
— но, видимо, Миха не понял и сделал всё наоборот. Глядя, как он
медленно падает на колени, Ванька ахнул: «Что сейчас будет!», а Юрка
прыснул в кулак.
Со всей дури Миха ударил лбом в песок и заорал на весь пляж:
«Пустите меня в шахту!»
— Эй, Пронин, ты что, сдурел? — заверещала Ульяна.
— Ай, ну уйди! — замахала руками Полина.
— Пустите меня в шахту!
— Миша, ну хватит уже! Все платье песком засыпал! —
негодовала Ксюша.
— Пустите меня в шахту! Пустите меня в ша-а-ахту!
Юрка лежал на боку и задыхался от смеха. Ванька колотил
кулаком по полотенцу, другой рукой обхватив живот. ПУК в шесть рук
лупили Миху какими-то платьями, юбками, блузками и подняли такой
визг, что даже пятый отряд присмирел всем составом. Глядя на
потасовку из тени, улыбалась Маша. Хихикала даже Лена, а Володя
раздражённо обернулся и, сдвинув брови, зло гаркнул:
— Девочки, утихомирьтесь!
«Девочки» утихомирились только тогда, когда Миха с красным
лицом и побитой спиной удрал с пляжа в одних плавках.
— А почему именно в шахту? — спросил Ванька, пихнув Юрку
локтем в бок.
Тот скривился, пожал плечами:
— Ну а что ещё есть под землёй? Первое, что в голову взбрело.
Вскоре воцарился относительный для лагерного пляжа покой.
Юрка, изнывающий от жары, решил пойти искупаться. Поднявшись с
полотенца, случайно расслышал:
— Володечка что-то совсем плохой… — Он обернулся на
девчонок — говорила насупленная Ксюша. — Тут такие девушки в
купальниках, а он, даже когда этот дурак Пронин скакал, ноль
внимания на нас, — она разочарованно цокнула языком, — стараешься
тут, а у него на уме одни дети.
— Просто он их очень любит. Кстати, редкое качество. — Полина
перевернулась на спину. — Это мило, хорошим папой будет.
Снимая шорты и рубашку, Юрка прыснул от такого заявления:
«Тоже мне, будущая мать». К его счастью, девчонки ничего не
услышали. Беседа продолжалась.
— Может, случилось что, теперь переживает? — Ульяна
попробовала оправдать Володю.
— Да о чём переживать? Тут и физрук, и другая вожатая, —
лениво протянула Ксюша. — Нет, какой-то он слишком злой, не ровён
час, стукнет этого Пчёлкина…
— Да нет же, я не об этом! — перебила Ульяна. — Может, у него
девушка есть? Вон, вторая вожатая — Лена, например. А что? Спят в
соседних комнатах, так, может, они «того»… Ну, вы понимаете. И
поссорились?
Полина аж села:
— А ведь правда!
— Не может быть! — уверенно произнесла Ксюша.
— И почему? — успокоившись, Полина улеглась обратно.
— А потому, что Володи вчера на дискотеке не было, а Лена была
и с Женей танцевала!
— Действительно! — Поля подскочила снова. — На дискотеку
ходят все, даже вожатые младших отрядов. Это ведь самое интересное!
— Да успокойся уже, Поль! Ты лучше не суетись, а позови
Володю сегодня, — предложила Ксюша. — Володя придёт, и мы
узнаем, с кем он станет танцевать.
— А чего это сразу я?! Что это та…
Поля даже не успела возмутиться, её перебила Ксюша, рявкнув:
— Эй, Конев! Ты чего это тут стоишь, уши греешь?
Юрка аж растерялся: больно ему надо подслушивать их глупую
болтовню, сами кричали на весь пляж. Он мог бы проигнорировать
выпад, но для приличия буркнул:
— Хочу и стою. Пляж общий.
— Мало ли, что общий, — продолжала змея Ксюша. — Шуруй.
— Эй, ты чего на меня взъелась? — оторопел Юрка, он никогда не
слышал, чтобы девушки так разговаривали.
— Ты нас дурами выставляешь перед Володей, вот и взъелась!
Мы прекрасно слышали, это ты Пронина подговорил!
— А кто меня дураком в стенгазете нарисовал? — Юрка сердито
скрестил руки на груди.
— Сам виноват, нечего было гирлянды рвать. Так что давай, цокай
отсюда, пугало парнокопытное, ультрафиолет загораживаешь!
— Вот-вот, — кивнули её гадюки-подружки.
— Пугало, значит? Парнокопытное, значит?.. — захлебнулся от
возмущения Юрка, даром что лошади, если Ксюша о фамилии,
непарнокопытные. — А тебя, пресмыкающееся, никакой ультрафиолет
не спасёт. Такую дуру вообще ничего не спасёт. И вас тоже!
Он подхватил брошенные на песок шорты и отошёл. Конечно, он
рассердился и обиделся, но больше всего удивился — чего эти трое
хотят от Володи? А когда добьются, что, делить начнут? Вот уже
сейчас делят, правда, не самого Володю, а обязанности по его…
соблазнению? Выпытыванию подробностей его личной жизни?
Юрке это казалось невозможно смешным, ведь он-то понимал
истинную причину волнения Володи. Сначала того утопленниками
застращали, теперь устраивают драки в воде — попробуй тут не
разволноваться.
И именно в этот момент физрук засвистел в свисток, а из воды
донеслось паническое «Спа-а-асите!».
Володя заметно вздрогнул, дёрнулся вперёд, собираясь прямо в
одежде прыгнуть в воду. Но тоненький девчоночий голос прозвучал
снова, уже не испуганный, а слезливый:
— А-а-опять он дерётся!
«Да чтоб вас!» — прочёл Юра по Володиным губам.
Тревога оказалась ложной — никто не тонул, дети просто
повздорили. Взрослые расслабились. Все, кроме Володи — он нервно
сглотнул и сжал кулаки. Скинул кеды, вошёл по колено в воду, чтобы
лучше слышать, видеть и контролировать. А контролировать было что:
в этот момент ребятня совсем распоясалась, началась натуральная
драка с яростными пиханиями, толканиями и воплями.
Спокойно смотреть на Володю и обсуждать ситуацию, как это
делала благоухающая Троица, Юрка не собирался. Посуровел лицом,
перевернул свою классную импортную кепку козырьком назад и,
чтобы казаться более внушительным, сердито зыркнул на малышню.
Потопал к Володе в воду разнимать драку и призывать хулиганов к
порядку.
После недолгой, но тяжёлой борьбы — Пчёлкин пытался
уплыть, — они вдвоём таки вытащили мальчишку из воды, схватив за
плавки. Юрка поставил его на песок и наклонился:
— Пчёлкин, ты пионером стать хочешь?
— Хочу!
— А ты знал, что мальчиков, которые бьют девочек, в пионеры не
берут?
— Нет, то есть… это она сама!
— Всё равно, что сама. Девочек нельзя обижать!
Пока Юрка поучал хулигана, Володя, выдохнув с явным
облегчением, отправился обратно в воду следить за остальными.
Оставив трогательно виноватого Пчёлкина нести наказание на берегу,
Юрка издалека приглядывал за пятым отрядом, тоже командовал и
успешно пресекал новые ссоры среди малышни. Потом помог Володе
посчитать тапочки, одежду и головы отряда.
Его старания не прошли зря. Юрке было очень приятно слышать,
как вся Троица и даже вечно занятая Володей Маша восклицали:
«Какой Юрка молодец! Натуральный подвожатник!» Это гордое
«молодец» так льстило, что на некоторое время Юрка забыл об обиде
— всё-таки девушки похвалили! Как радостно отдалось в груди
произнесённое Ирой Петровной: «Я в тебе никогда не сомневалась,
Юра. Но теперь даже гордость берёт! Я им расскажу на собрании.
Пусть знают, каков он, наш Конев!»
Но отчего-то самым-самым сладким, самым-самым приятным и
радостным оказалось тихое, сказанное на выдохе «Спасибо» с добрым
блеском в серо-зелёных — а они у него именно такого цвета, —
Володиных глазах. Это «спасибо» весь день и вечер грело Юркины
лёгкие. Всё потому, что это было заслужено, и потому, что это было
произнесено им, Володей. Который за недолгих полчаса вместе на
пляже, как казалось Юрке, стал ему понятнее и ближе. Может быть,
даже почти что другом.
Достарыңызбен бөлісу: |