Скорвид С.С. (Москва). О проекте хрестоматии по истории чешского языка

Скорвид С.С. (Москва). О проекте хрестоматии по истории чешского языка

Идея подготовки такого пособия появилась у А.Г. Широковой отнюдь не случайно. Ученица А.М. Селищева, а после его кончины Р.И. Аванесова, она как лингвист поначалу работала в сравнительно-историческом и диалектологическом русле, защитив в 1944 г. кандидатскую диссертацию на тему «Восточнословацкие говоры Земплинско-Унгского комитата (происхождение, состав)». В дальнейшем, начиная с 1950-х гг., она много занималась историей чешского языка, которой был посвящен целый ряд ее публикаций. Собственно, и ее докторская диссертация 1968 г. «Многократные глаголы в чешском языке» в значительной мере базировалась на историческом материале. Спустя почти пятнадцать лет, предлагая создание обсуждаемой хрестоматии, А.Г. Широкова восторженно вспоминала, как она «расписывала все эти памятники...»

Сосредоточившись затем на остросовременном направлении в лингвистике, известном под названиями сопоставительное / конфронтативное / контрастивное изучение языков, она при этом многие годы увлеченно и увлекательно вела на филологическом факультете курс истории и диалектологии чешского языка. В качестве подспорья для таких занятий, в ходе которых не только излагались общетеоретические положения, но также читались – напечатанные под копирку на пишущей машинке – соответствующие тексты, и задумывалось издание комментируемых с языковой точки зрения фрагментов произведений древнечешской письменности. Впрочем, как вскоре стало очевидным, оно могло бы и, более того, должно было бы послужить не только языковедческим целям.

В те же 1980-е годы Раиса Романовна Кузнецова предложила объединить на филологическом факультете МГУ курсы истории чешского языка и ранней истории чешской литературы, так как они шли параллельно и в ходе них обсуждались, пусть с разных сторон, и читались «все эти памятники...» Заложенная тогда традиция сохраняется и сейчас. В той или иной степени студенты факультета в последнее время сталкиваются с древнечешской словесностью еще и в курсе истории культуры страны основного изучаемого языка, и в рамках общеознакомительных курсов истории славянских литератур на славянском и русском отделениях, причем во всех этих случаях слушатели соответствующим языком в достаточной мере – либо вообще – не владеют. С учетом потребностей данного контингента потенциальных «пользователей» хрестоматии для нее оказались необходимыми, кроме языковых, по крайней мере некоторые историко-литературные комментарии к текстам и, естественно, переводы.

А в 1990-е годы автор этих строк сотрудничал также в Российском государственном гуманитарном университете, преподавая на факультете теоретической и прикладной лингвистики чешский язык как второй, а затем и как основной. И хотя учебным планом факультета не был предусмотрен курс истории языка и диалектологии (не говоря уже об истории литературы), общая ориентация образования, структурно-типологическая и во многом историческая, и здесь потребовала того или иного знания учащимися памятников древнечешской письменности. Опыт работы в РГГУ укрепил автора во мнении, что обсуждаемое пособие было бы полезным не только для студентов-филологов МГУ, но и для гораздо более широкого круга интересующихся славистикой, причем опять-таки не обязательно хорошо знакомых с чешским языком.

Постепенное расширение спектра задач, которые такое пособие в итоге призвано решить, порождало все более сложные проблемы. В целом их можно подразделить на три группы.

I. Наименьшие затруднения, особенно после появления книги А.А. Зализняка «Древненовгородский диалект» (М., 1995), которая могла бы послужить образцом для подобного издания, вызывают комментирование и перевод коротких прозаических текстов нехудожественного характера. Ср. пример возможного представления древнейшего из таких чешских текстов:

ГЛОССА В ГРАМОТЕ ОБ УЧРЕЖДЕНИИ ЛИТОМЕРЖИЦКОГО КАПИТУЛА

Относящаяся к началу XIII в. чешская глосса (приписка) в латинской грамоте 1057 г. об учреждении Литомержицкого капитула – первая записанная фраза на чешском языке. Запись выполнена так наз. примитивной графикой (primitivní pravopis).

Pauel dal get plocoucih zemu Wlah dal get dola zemu bogu i uiatemucepanu e duema dunicoma bogucea aedlatu

Павел дал в Плосковицах землю Влах дал в Доланах землю Богу и святому Стефану с двумя душами [крестьян] – Богучея и Седлату

Комментарии

1) Графика:

Буква с обозначает /k/, /c/ или /č/. Типичная для средневековой европейской письменности на основе латиницы буква  обозначает /s/ или также /š/. Буква u обозначает согласную /v/ или гласную /u/. Согласная /v/ может также обозначаться буквой w. Буква g в начале слова обозначает /j/, а в других случаях, по-видимому, уже фрикативную согласную /h/, буква h – /x/. Мягкость согласной обычно не отмечается (трактовка написания uiatemu спорна). Долгота гласной на письме не фиксируется.

2) Историческая фонетика:

Запись отражает состояние древнечешского языка в период до перегласовок ä > ĕ (написание uiatemu можно транскрибировать как [sv'ätēmu]) и 'u > i.

3) Историческая морфология:

В области именного склонения выделяются беспредложный местный падеж, который в морфологически архаичном облике выступает в форме dola < *-an+sъ, и двойственное число. Из глагольных форм представлен перфект со вспомогательным глаголом в 3-м л., имеющий значение результата действия в прошлом, который актуален для настоящего.

3) Исторический синтаксис:

Характерной древней особенностью является несогласование в падеже имен в последней части записи (см. перевод).

Проблему здесь – как и в остальных случаях – составляет целесообразность транслитерации, а не транскрипции текста средствами современной чешской графики. Автор исходит из убеждения, что студенты-богемисты и более широкая аудитория при изучении древнечешских памятников обязаны познакомиться с их достаточно верно переданным первоначальным графическим обликом и, при помощи комментариев в самой хрестоматии (по необходимости, естественно, выборочных) и объяснений лектора, овладеть навыками чтения таких текстов. Впрочем, они должны получить представление также о принципах транскрипции, распространенной в современных изданиях, особенно рассчитанных не на лингвистов, а с другой стороны, по крайней мере на некоторых образцах, и с факсимильным отображением древнечешских рукописей и, позже, печатных книг. Эти моменты будут подробнее обсуждены в заключительном подпункте настоящих заметок. Пока же обратимся к другой группе вопросов, которые связаны с постепенно усложняющимся характером текстов (включая их графическое оформление), во-первых, удлиняющихся по объему, а во-вторых, приобретающих художественный характер.

II. Как известно, ранние литературные произведения, написанные на чешском языке, были стихотворными (что характерно и для других западнославянских, а также западноевропейских литератур). Тем самым к проблеме «транслитерация / транскрипция» добавляется проблема «комментируемый буквальный (для лингвистов) / художественно-поэтический (для литературоведов) перевод». В отношении этих случаев автор придерживается мнения, что языковедческий комментарий лектора в ходе занятий избавляет от необходимости приводить в хрестоматии перевод первого типа, тогда как лингвистически не вполне адекватный художественный перевод способен дать довольно точное литературо- или культуроведческое понятие об особенностях оригинала. Это положение можно проиллюстрировать на примере отрывка из следующего древнечешского памятника:

LEGENDA O JIDÁŠOVI – АПОКРИФ ОБ ИУДЕ

1) Графика:

Первая система лигатурного письма, применяемая в цикле апокрифов и еще лишь в отдельных дошедших до нас рукописях того же времени, была разработана очень тщательно, особенно в отношении весьма последовательной дифференциации шипящих и свистящих согласных. Так, в приведенном отрывке, как правило, буква z обозначает /z/, буква s – /ž/, а буквенные сочетания (лигатуры) соответственно zz – /s/,  – /š/, cz – /c/, chz – /č/, rs – /ř/. Фонема /h/ обозначается буквой h, фонема /x/ – лигатурой ch. В области гласных следует отметить регулярное обозначение /ĕ/ как ie или ye (с вариантами написания). Помимо того, у гласных букв в данной лигатурной системе проявляются элементы диакритики: дужка или точка; к ним можно отнести и дублирующие гласную мелкие буквы, надписываемые над основной (в настоящей публикации они по техническим причинам помещены правее). Ввиду ограниченного объема текстов и непоследовательности использования диакритических знаков остается неясным, можно ли расценить эти написания как попытку различения долгих и кратких гласных.

2) Историческая фонетика:

Памятник отражает состояние древнечешского языка в период после перегласовки ä > ĕ (ср. dỷetye с конечным ĕ из ä < *ę), но до перегласовки 'u > i (liude^em [ľudem]).

3) Историческая морфология:

В области глагольного спряжения обращает внимание форма императива znamenaymў с одним из древнечешских вариантов флексии 1‑го л. мн. ч. презенса и императива (наряду с -me и, в презенсе, -m). Из форм прошедшего времени представлены перфект, лишь изредка сохраняющий вспомогательный глагол в 3-м л. (na male zzie ỷzzǔ zzbўli..., но ies zzie zztalo... и др.), плюсквамперфект (bўl wie^em powolil) и архаичная претерито-презентная форма, восходящая к индоевропейскому перфекту (viedye 'я знаю/знал'). В области именного склонения интересна архаичная краткая форма род. п. мн. ч. притяжательного прилагательного kralow с нулевой флексией на месте *ъ.

3) Исторический синтаксис:

Древней чертой является употребление относительного местоимения ies, вводящего придаточное дополнительное, а не определительное предложение.

III. В развитие соображений, изложенных в предыдущих пунктах, хотелось бы показать еще на одном примере дальнейшее усложнение проблем, возникающих при составлении обсуждаемой хрестоматии. Речь идет о проблемах графического оформления текста, с одной стороны, и представления его в широких литературо- и культуроведческих связях – с другой. Приведем два фрагмента одного из наиболее крупных древнечешских памятников начала XIV в. (с опущением лингвистического комментария, который может быть построен по предложенным выше образцам): первый в транслитерации и без перевода, а второй в транскрипции и с переводом.

ALEXANDREIDA – АЛЕКСАНДРЕИДА

Стихотворный рыцарский эпос об Александре Македонском, созданный в начале XIV в., сохранился в девяти разного объема фрагментах (списки XIV и XV вв.). В одном из них запись выполнена еще в первой системе лигатурного письма, в остальных – во второй системе.

Tyech let zemye welmy zhynu,

az knyezecye mladot minu

a myla wyecze przitupy.

Kdaz z detynuch let wytupi,

vrozomye dobrzie tomu,

zlo v porobye byty komu.

Snad mozeye tak gyz gmyety

druhe leto po deety,

vzrzie, ze zemye porobena,

wyeho dobreho zbawena.

Pocze k obye am mluwyty,

rzka: Ach, kda get tomu byty,

iakz bych ia woy kon okroczyl,

weho wraha krwy vtoczyl

ylnu ranu meho mecze,

tepruw byl bych tu bez pecze

toho, genz my otcze pobyl

i gens mu zemy porobyl.

Как литературный памятник древнечешская «Александреида» представляет собой обработку популярного в средневековой Европе сюжета, причем ее автор опирался прежде всего на стихотворный латинский текст Вальтера Шатильонского (XII в.). Ввиду этого, возможно, уместно было бы после лингвистического комментария поместить в хрестоматии для сравнения русский перевод соответствующего отрывка названного текста:

В детские годы, когда еще были пухом покрыты

Мальчика щеки, когда на лице не курчавился волос,

С Марсом поспорить он не был готов, но всем своим сердцем

Рвался к оружью: слыхал он не раз, что должны быть подвластны

Земли Пеласгов отцу, но их, подчинив себе, Дарий

Держит под игом; и мальчик, разгневан, вскричал, негодуя:

О, как медлительно время течет! Когда же удастся

Мне, в смертельном бою взмахнув мечом засверкавшим,

Сбросить персов ярмо?..

(Перевод М.Е. Грабарь-Пассек)

Интересно было бы также включить параллельный фрагмент прозаической древнерусской «Александрии» (перевод с греческого XV в.), однако это, пожалуй, уже выходило бы за рамки задач хрестоматии по истории чешской письменности.

Теперь образец транскрибированного текста с переводом:

... A s právem sĕ jmu to dálo, což sĕ jmu jest čsti kde stalo, že sĕ vybrav s málem ľuda hi pojmĕv mnoho nekľuda, svú vĕcú tak snažnĕ pílil, až sĕ jmu veš svĕt pochýlil. By Bуh uslyšĕti ráčil své křestĕnstvo hi to zračil, by takýž byl českým králem!.

Спору нет – стяжал по праву Александр такую славу: он, ведя немногий люд, предприняв столь тяжкий труд, так свершить его потщился, что весь мир пред ним склонился... Верным чехам, Боже, внемли и, призря на наши земли, ниспослать благоволи нам такого в короли!

В связи с трудностями технического характера факсимильные копии отдельных страниц древнечешских рукописных и, с конца XV в., печатных книг, разбираемые в ходе занятий со студентами, в данной публикации не приводятся.

В заключение следует признать, что процесс создания столь широко задуманной хрестоматии оказывается чрезвычайно трудоемким. Несомненно, любая дискуссия по этому проекту будет для его завершения весьма ценна.