§ 3. поэтическое наследие. ода

440
441
Бытует мнение, что поэтический мир Ломоносова — это мир ин-
тенсивный, складывающийся из небольшого числа тем, при этом 
замкнутых в ограниченном круге жанров. И внутреннее развитие 
обусловливалось у Ломоносова углублением в эти излюбленные темы, 
их вариациями и переосмыслениями, подчас продиктованными из-
менениями исторической обстановки. При всей справедливости по-
добного взгляда, он все же требует некоторых оговорок.
Безусловно, художественное творчество Ломоносова при его со-
поставлении, скажем, с литературной деятельностью А. П. Сумаро-
кова или В. К. Тредиаковского (к последнему это относится все же 
в несколько меньшей степени) — основных его совместников и со-
перников по поэтическому делу — кажется достаточно ограниченным 
с точки зрения внутреннего своего разнообразия. Жанровая и тема-
тическая экстенсивность, столь бросающаяся в глаза при обращении 
к Сумарокову либо Хераскову, поэзии Ломоносова в целом несвой-
ственна. Однако преувеличивать внутреннюю однотонность ломо-
носовского поэтического мира, его жанрово-тематическое однооб-
разие тоже не следует. Во-первых, в течение своей деятельности 
«российский Пиндар» испробовал поэтические силы в достаточно 
большом числе жанров: он написал, кроме торжественных и духов-
ных од и похвальных надписей (составлявших сердцевину его поэ-
зии), также оды анакреонтические, эпистолы, идиллию («Полидор», 
1750), героическую поэму («Петр Великий», 1756–1761, созданы 
только две начальные песни), басни, эпиграммы, сатирическую эпи-
тафию. К этому надо еще добавить то, что применительно к 
XVIII
 в. 
определяется расплывчатым понятием «разные стихотворения» (не-
которые из них имеют отчетливо смеховой характер), и, конечно же, 
две трагедии — «Тамира и Селим» (1750) и «Демофонт» (1751).
Безусловно, образцы ломоносовского творчества в этих жанрах 
немногочисленны: одна идиллия, три эпистолы, несколько басен. Но 
тем не менее сбрасывать их со счета не стоит — относясь к ним (во 
всяком случае, к некоторым из них) с несколько меньшей серьезно-
стью, нежели к другим своим словесным упражнениям, Ломоносов 
все же вкладывал в эти стихотворные опыты не только труд и время, 
но и талант и немалую изобретательность, благодаря чему его по-
бочные, если так можно выразиться, стихотворные произведения 
представляют бесспорную (и притом немалую) литературную цен-
ность. Это — второй момент, корректирующий представление об 
исключительно интенсивном характере его поэзии.
II
. Можно привести немало примеров достижений Ломоносова в 
этих направлениях, много знал он там и творческих находок. В част-
ности, интересен стиховой эксперимент, поставленный им в первой 
из двух его трагедий — «Тамира и Селим»
60
. Он связан с системой 
рифмовки: вопреки инерции, заданной первыми трагедиями Сума-
рокова, который ориентировался в этом отношении (как, впрочем, и 
в других) на европейские классицистические образцы с их предпо-
чтением в трагедии парной рифмы (ааВВ, порядок мужских и женских 
рифменных пар был произвольным), Ломоносов, также следовавший 
за западными учителями, предлагал, однако, рифму перекрестную 
(АвАв). Конечно, перекрестная рифмовка не меняет ритмическую 
структуру текста, но определенное влияние если и не на ритмику, то 
на интонационный рисунок стиха она оказывает. Материя стиха ста-
новится несколько иной: перекрестная рифма делает стиховое дви-
жение менее собранным и афористическим, но взамен придает ему 
большее разнообразие и гибкость, удлиняя при этом дыхание стиха 
(если выражаться образно). Благодаря этому стих «Тамиры и Сели-
ма» начинает приобретать — хотя бы и отчасти — оттенок альтер-
нативности по отношению к утверждавшемуся Сумароковым траге-
дийному александрийскому стиху. Кроме того, перекрестная рифма 
невольно сближала интонационную фактуру «Тамиры и Селима» с 
одическим четырехстопным ямбом: в одической строфе перекрестные 
и опоясывающие рифмы все же доминировали; именно перекрестная 
рифмовка, охватывающая первые четыре стиха одической строфы, 
задавала соответствующую инерцию. Кстати здесь заметить, что 
эстетически чуткие читатели «Тамиры…» склонны были сравнивать 
эту трагедию как раз с поэтическими (а не драматическими произ-
ведениями): К. Н. Батюшков находил немалую близость между одной 
из ломоносовских сцен (описание поля битвы) и «Освобожденным 
Иерусалимом» Т. Тассо, много «истинных поэтических мест» на-
ходил в трагедии и К. С. Аксаков
61
.
Пожалуй, еще выразительнее успехи Ломоносова в овладении 
«легким» поэтическим стилем, в то время связанным в первую оче-
редь с анакреонтикой. И «Ночною темнотою…» (1747), и «Разговор 
с Анакреоном», (1758–1761), и «Кузнечик дорогой…» (1761) при-
надлежат к высшим достижениям русской анакреонтики. Такой осве-
домленный в античной литературе и ее переводах на русский язык 
60 
О трагедиях М. В. Ломоносова см., в частности: 

жүктеу/скачать 2,89 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: