ИсторИя русской лИтературы XVIII века 1700–1750 е годы

248
249
не, ироикомической поэме (бурлеску, который определяется в эпи-
столе как «смешная героическая поэма»), эпистоле, сонету, рондо, 
балладе («балладу», так как Сумароков пользуется здесь мужским 
родом), песне, идиллии, элегии, оде. Даже этот, далеко неполный, 
жанровый реестр говорит об усвоении западноевропейской системы 
жанров в ее актуальном для того времени варианте.
III
. В середине 
XVIII
 столетия новыми культурными центрами, 
порождающими литературное производство, эволюцией писатель-
ского типа, системой жанров, заимствованных из западноевропейской 
литературной традиции XVII — начала XVIII в., литературная куль-
XVII — начала XVIII в., литературная куль-
 — начала XVIII в., литературная куль-
XVIII в., литературная куль-
 в., литературная куль-
тура России демонстрирует свое полное вхождение в круг европей-
ских литератур той эпохи. Западноевропейский художественный язык 
и в области словесного искусства был окончательно усвоен. Но он 
нуждался в дальнейшем развитии, требовалось сделать его беспово-
ротно своим, снять ту некоторую неловкость в использовании его 
элементов, которая вначале ощущалась. Необходима была разработ-
ка только что освоенных литературных средств — их, если угодно, 
тренировка. Решая эту задачу, русская культура обнаружила четыре 
открывающихся в данном направлении возможности.
Тут, однако, требуется некоторый комментарий: когда мы произ-
носим только что сказанную фразу, надо ясно осознавать, что речь 
не идет о каких-либо продуманных действиях отдельных людей, 
которые, исходя из заранее намеченного плана, решали уже осознан-
ные ранее задачи. Нет, силы, действующие в истории культуры и, 
шире, самосознания, — это силы стихийные; культура (в частности, 
культура литературная) не размышляет, она творит; это — порож-
дающее, а не аналитическое начало
62
. Повинуясь своим внутренним, 
до конца неясным исследователю, не лишенным хаотичности им-
пульсам, культура намечает дальнейшие пути собственного движения. 
И при научном, ретроспективном взгляде на них обнаруживается их 
взаимосвязь, соотнесенность целей и, следовательно, системность.
Во-первых, огромную роль получила идея систематизации: для 
обогащения нового художественного языка, для дальнейшего его усо-
вершенствования потребно его очищение, выравнивание, приведение 
в систему. Идея эта приобрела характер тотального увлечения, легко, 
впрочем, объяснимого естественной защитной реакцией на бессис-
62 
Конечно, нельзя совершенно исключить вероятность какой-либо осознанности: 
конкретные литературные деятели могли понимать ту или другую проблему, которую 
они решали.
темность Петровской эпохи; она обнаруживается в различных пло-
скостях литературной жизни. В числе первых здесь надо назвать 
интерес к грамматике; занятия ею становятся в 1730–1750 гг. уделом 
крупнейших литераторов
63
. В 1730-е на грамматические темы писал, 
как уже говорилось, В. Е. Адодуров, тогда же размышлял о языковых 
проблемах и В. К. Тредиаковский. Правда, сколько-нибудь закончен-
ных грамматических сочинений он не оставил, однако, как справед-
ливо указал П. А. Клубков, 14 марта 1735 г. Тредиаковский «выступил 
на первом заседании Российского собрания с программной речью, в 
которой, помимо прочего, призывал к созданию грамматики русско-
го языка»
64
. Венчаются же грамматические усилия середины столетия 
«Российской грамматикой» М. В. Ломоносова (1749–1755, опублико-
вана в 1757), в которой можно видеть первую русскую «системати-
ческую грамматику, отвечающую запросам динамично развивающе-
гося общества»
65
. Ломоносовский труд, во многом определивший 
грамматическую мысль второй половины 
XVIII
 в., был не просто 
систематическим, он был и нормативным (как, впрочем, и другие 
грамматики той эпохи: в то время общим было как раз то «старинное, 
наивное… определение» грамматики «как искусства правильно го-
ворить и писать», которое Л. В. Щерба в 1904 г. обозначал как «дав-
но в сущности скомпрометированное»
66
, но которое в 
XVIII
 в. казалось 
абсолютно правильным и полностью отвечающим положению дел).
Грамматика систематизирует язык в границах предложения, его 
же кодификация за этими пределами принадлежит риторике. По-
следняя также активно развивалась в 1730–1760 гг. «Активно раз-
вивалась», возможно, не самая точная характеристика: риторические 
трактаты, начиная с первых десятилетий XVII в., стали распростра-
XVII в., стали распростра-
 в., стали распростра-
ненным явлением восточнославянской словесной культуры
67
. Нельзя 
сказать, чтобы в количественном отношении удельный вес риторики 
в культуре стал бóльшим, но вот качественный ее аспект несоиз-
меримо возрос: как раз в 1740-е гг. создаются оба риторических 
трактата М. В. Ломоносова, второй из которых («Краткое руководство 
63 
См.: 

жүктеу/скачать 2,89 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: