Книга молодого научного журналиста Аси Казанцевой об «основных биологических ловушках, которые мешают нам жить счастливо и вести себя хорошо»

волю и разум, самозабвенно занимаетесь с ней сексом, и вас даже не 
волнует, что она холодна в постели практически как бревно. 
В принципе она и есть бревно. Ну, во всяком случае, растение. Все 
это время вы увлеченно спаривались с цветком орхидеи
Chiloglottis trapeziformis. 
Он весьма отдаленно напоминает самку по 
внешнему виду, но зато пахнет точно так же, как она, — веществом, 
которое называется 2-этил-5-пропилциклогексан-1,3-дион. Это 
феромон, который выделяют бескрылые самки, чтобы привлечь 
внимание самцов. Его же синтезирует и орхидея 1, только 
она может позволить себе пахнуть в десять раз сильнее: нападающие 
на насекомых хищники ей не страшны, а ресурсов у нее больше, чем 
у маленькой осы. В результате самец, нарезая круги в поисках самки, 
при наличии выбора почти наверняка предпочтет орхидею — она так 
потрясающе пахнет, что сомнительной внешностью легко можно 
пренебречь. После того как он убедится, что по запаху самка как 
настоящая, но радости от нее никакой, он улетит искать следующую 
и, скорее всего, опять встретит орхидею. В результате произойдет 
опыление, и у орхидей потомство будет. А вот у ос — не факт
2. 
Самец осы Neozeleboria cryptoidesи его новая подруга 
В жизни насекомых феромоны вообще играют решающую роль. 
Нервная система у них простая, задумываться они ни о чем особенно 
не умеют, так что делают то, на что им укажет запах. Это свойство 
используют не только орхидеи, но и люди: многие ловушки для 
насекомых содержат приманки, которые пахнут не вкусной едой, а 

соблазнительным половым партнером. Хорошо, что насекомые не 
настолько умны, чтобы перед смертью понять, как цинично они были 
обмануты. 
Млекопитающие тоже производят феромоны и реагируют на них. В 
книге Мэри Роуч «Секс для науки. Наука для секса» есть 
захватывающее описание искусственного оплодотворения свиней на 
ферме в Дании. По рекомендациям местного национального комитета 
по производству свинины, животных перед оплодотворением 
необходимо возбуждать — исследования показали, что в этом случае 
они приносят на 6 % больше поросят. Поэтому, чтобы подготовить 
самку к осеменению, зоотехник имитирует ухаживания хряка — 
например, просовывает кулак или колено между задних ног самки и 
ритмично стимулирует ее вульву. Но, помимо этого, свиней перед 
оплодотворением еще и обрабатывают мужскими феромонами. Для 
этого можно либо запустить возбужденного хряка пройтись между 
рядами клеток, чтобы он обслюнявил каждую самку, либо просто 
купить специально разработанный спрей с запахом кабаньего пота и 
впрыснуть его каждой самке в пятачок. 
За восприятие феромонов у животных отвечает вомероназальный 
орган (альтернативное название — орган Якобсона). Это 
обособленный участок обонятельного эпителия, сигналы от которого 
обрабатываются в мозге не так, как обычные запахи: они поступают 
не в главную, а в добавочную обонятельную луковицу, а оттуда 
информация отправляется в миндалевидное тело и гипоталамус
3. 
Уже эти анатомические особенности указывают на важную роль 

вомероназального органа в формировании поведения животных. 
Миндалевидное тело необходимо для того, чтобы испытывать эмоции 
(
как положительные, так и отрицательные), а гипоталамус — это 
центральный управляющий центр эндокринной системы, он собирает 
информацию от всего мозга и принимает решения о том, какие 
гормоны выделять и в каких количествах. 
У змей орган Якобсона соединен с ротовой полостью. Именно 
поэтому их язык раздвоен. Он используется не только для осязания, 
но и для переноса молекул на входные отверстия вомероназального 
органа. Эта система настолько чувствительна, что может уловить 
ничтожную разницу в запахе партнера (или добычи) на правой и 
левой части языка, чтобы определить направление, в котором следует 
двигаться, чтобы догнать желанный объект 4. Но способ 
помочь вомероназальному органу уловить запах есть и у 
млекопитающих: именно для этого они резко втягивают воздух ртом, 
растягивая губы во что-то вроде улыбки. Так делают лошади, коровы, 
кошки и многие другие животные. Это действие называется флемен и 
несет глубокий смысл, помогая лучше почувствовать биологически 
значимые запахи. Но людям обычно кажется, что лошадь просто 
корчит рожи. 
Зачем спать в обнимку с кем попало 
Людвиг Якобсон, один из первых исследователей вомероназального 
органа, был вообще-то хирургом и лечил людей. Если верить 
Википедии, то новый орган чувств Якобсон впервые обнаружил 
именно у человека, о чем и доложил на конференции Датской 

академии наук в 1809 году. Тем не менее найти текст этого доклада 
проблематично. В современных научных статьях о вомероназальном 
органе Якобсону, напротив, периодически приписывают слова о том, 
что у человека никакого такого органа нет 5. Сокрушаются, 
что именно из-за авторитета первооткрывателя вомероназальный 
орган у человека много лет толком не искали и не исследовали — кто 
же даст грант на изучение несуществующей части тела. 
С вомероназальным органом у человека действительно темная 
история 6. При желании можно подтвердить ссылками на 
авторитетные источники утверждение о том, что его нет; что он был в 
эмбриогенезе, но отсутствует у взрослых; что вомероназальный орган 
есть, но не у всех; существует, но не работает; наконец, что он есть и 
работает. Авторы статей, в которых выражены противоположные 
точки зрения, подвергают друг друга жесточайшей критике, пишут о 
некорректной методологии, недостаточной научной эрудиции, 
безосновательных далекоидущих выводах. Те ученые, которым не 
хочется ни с кем ругаться, ввели в обиход термин putative 
vomeronasal organ— 
предполагаемый вомероназальный орган — и 
исследуют его в свое удовольствие 7. Так и пишут: мы 
заглянули в носы к 173 людям, и по крайней мере у двух третей из 
них независимо от пола и возраста есть в носовой полости какая-то 
штуковина. Наверное, это вомероназальный орган. Но мы вовсе не 
утверждаем, что это именно он, это просто наша рабочая гипотеза, не 
подумайте дурного! 
По большому счету, важна не структура, а функция. Вопрос в том, 

могут ли люди воспринимать феромоны и модифицировать свое 
поведение и/или гормональный статус в результате дистанционного 
восприятия молекул, выделяемых другими людьми. А уж участвует 
ли в этом вомероназальный орган, или обычный обонятельный 
эпителий, или неизвестные науке маленькие зеленые человечки — 
вопрос вторичный. Я склоняюсь к первой версии, но не настаиваю. 
Зато я настаиваю, что да, феромоны совершенно точно на нас влияют: 
не так сильно (и не так прямолинейно, и не так понятно), как обещает 
реклама волшебных духов, но больше, чем мы привыкли думать. И 
главное, речь не только о поведении (для него почти всегда можно 
придумать какое-нибудь альтернативное объяснение), но и о сугубо 
физиологических реакциях. 
Зимой 1971 года в журнале Natureвышла статья Марты 
Мак-Клинток, открывшая новую эпоху в изучении феромонов у 
людей. До этого момента все эксперименты проводились только на 
животных, а отдельные наблюдения о возможном действии 
феромонов на человека имели статус городских легенд и анекдотов. 
Ученые пересказывали их друг другу в курилке: «А вот один наш 
коллега заметил, что у него в присутствии жены борода растет 
быстрее, чем в экспедициях на необитаемом острове, так он считает, 
что это женские феромоны стимулируют выброс тестостерона. 
Забавно, не правда ли?» И только Марта МакКлинток, вчерашняя 
студентка (на момент публикации исследования ей было 23 года), 
задалась целью подтвердить или опровергнуть научными методами 
распространенный миф о том, что у женщин, живущих в одном 

помещении, синхронизируются менструальные циклы 8. 
Марта в течение учебного года опрашивала девушек, живущих в 
университетском общежитии, собирая данные об их менструальных 
циклах и о количестве времени, которое они проводят вместе с 
соседками по комнате, а также о частоте их свиданий с мужчинами. 
Собранного материала оказалось достаточно, чтобы получить 
статистически достоверные данные: за полгода тесного общения 
менструальные циклы близких подруг и соседок по комнате 
действительно приближаются друг к другу. Регулярные встречи с 
мужчинами, как показал анализ данных, приводят к тому, что 
менструальный цикл сокращается (в среднем на два дня) и становится 
более регулярным. 
Марта Мак-Клинток предполагала, что ее результаты связаны именно 
с влиянием феромонов, но не настаивала на этой версии; она также 
отметила, например, что студентки одного колледжа примерно 
одинаково питаются и переживают стрессы в одно и то же время, что 
также может влиять на продолжительность цикла. Но ее 
исследование, опубликованное в серьезном журнале, породило 
большую волну дальнейших экспериментов, в которых 
синхронизация менструальных циклов подтверждалась, — теперь это 
явление вполне официально называется эффектом МакКлинток. Сама 
Марта Мак-Клинток (в соавторстве с Кэтлин Штерн) вернулась к 
этой теме в 1998 году и опубликовала исследование, в котором 
экспериментально доказала, что менструальный цикл можно 
сокращать или удлинять, если наносить женщинам на верхнюю губу 

подмышечный пот других женщин 9. Если доноры пота в 
это время находились в фолликулярной фазе (между менструацией и 
овуляцией), то цикл реципиенток сокращался. Если же источником 
пота были женщины в овуляторной фазе, цикл женщин, вдыхавших 
их феромоны, удлинялся. Разница почти незаметна в повседневной 
жизни, она составляла один-два дня, но это статистически 
достоверный эффект, что, конечно, потрясает. 
Влияние мужских феромонов на женский менструальный цикл тоже 
было подтверждено в нескольких экспериментах. Еще в 1983 году 
ученые из Университета Вашингтона привлекли студенток к 
исследованию, в котором требовалось отслеживать овуляцию и 
фиксировать количество встреч с мужчинами. Аптечных 
тест-полосок для определения овуляции тогда не существовало, так 
что девушек заставляли каждый день измерять базальную 
температуру (т. е. температуру тела сразу после сна — при овуляции 
она повышается примерно на полградуса). Чтобы они не отлынивали, 
участие в исследовании им засчитали как учебную нагрузку. 
Испытуемых было мало, а исследование продолжалось всего 40 дней, 
но все же выяснилось, что в группе девушек, ночевавших вместе с 
мужчиной всего один раз за это время или не ночевавших с ним 
вообще, 44 % менструальных циклов не сопровождались овуляцией 
(
это само по себе неудивительно: яйцеклетки могут не выходить в 
некоторых циклах, иначе все женщины беременели бы в первый же 
месяц после отмены контрацептивов), а вот у тех, кто провел с 
мужчиной больше ночей, овуляция произошла в 92 % циклов

10. 
Важно, что в исследовании не было обнаружено никакой 
статистической связи с частотой секса. Спать в обнимку с приятелем 
оказалось не менее эффективно для стимулирования овуляции, чем 
проводить ночь в постели своего любовника. Эволюция такими 
тонкостями не заморачивается: если рядом есть мужчина, значит, 
имеет смысл подготовиться к зачатию. А то мало ли. 
Мужского подмышечного пота достаточно для перестройки 
менструального цикла у женщин. 
В 1986 году наконец удалось продемонстрировать, что связываться с 
целым мужчиной совершенно не обязательно: достаточно 
подмышечного пота 11. В течение трехмесячного 
исследования мужчины-волонтеры не пользовались дезодорантами и 
носили под мышками стерильные хлопковые салфетки, впитывающие 
жидкость. Их собирали у доноров, клали в морозилку и по мере 
надобности размораживали и вымачивали в растворе спирта, которым 
затем смазывали верхнюю губу испытуемых (в контрольной группе 
использовался раствор спирта без всяких биологически активных 
добавок). Для эксперимента с самого начала набирали женщин с 
нетипично короткими (меньше 26 дней) или нетипично длинными 
(больше 32 дней) менструальными циклами. После трех месяцев 
исследований продолжительность цикла в контрольной группе никак 
не изменилась: у кого-то по-прежнему 24 дня, у кого-то все 60, в 
среднем получился 41 день. А вот женщины, все это время 
вдыхавшие мужские феромоны, приблизились к статистической 
норме: средняя длина цикла у них составила теперь 29 дней, и 

разброс между женщинами был небольшим. Это впечатляющий 
результат, учитывая, что первоначально группы поделили случайным 
образом и никаких значимых различий между ними не было. 
Духи с феромонами: главное — верить 
Исследования феромонов — это одна из тех областей, в которых 
старые научные статьи читать интереснее, чем современные. 
Исследования 1970-х и 1980-х годов — это как золотая лихорадка или 
как ажиотаж вокруг нефти в первые годы ее промышленной добычи. 
Существовала некая область, на которую никто не обращал 
внимания, и внезапно выяснилось, что там достаточно поддеть землю 
носком ботинка, чтобы на тебя посыпались градом ценнейшие 
научные открытия и всеобщие теории мироустройства. Сейчас этот 
ажиотаж уже утих; современные статьи о феромонах в основном 
посвящены частностям, тонкостям и деталям: как именно устроены 
молекулы, как они формируются в кожных железах и 
модифицируются живущими на поверхности тела бактериями, какие 
мельчайшие оттенки реакции испытуемых можно зарегистрировать с 
помощью самого лучшего томографа и тому подобное. А вот в 
добрые старые времена каждая статья о феромонах производила в 
науке небольшую революцию, вызывала всеобщее потрясение и 
начинала победоносное шествие по всем научным обзорам и 
научно-популярным текстам, продолжающееся, как видите, 
десятилетиями. 
Иногда современные ученые решают воспроизвести старинные 
знаменитые работы, чтобы подтвердить или опро вергнуть их 

результаты. Это бывает особенно актуально в тех случаях, когда 
исследование уже превратилось в городскую легенду. Так произошло 
с историей о том, что в приемной дантиста женщины предпочитают 
садиться на стул, пахнущий андростеноном — мужским феромоном 
млекопитающих. Этот занимательный факт кочует из обзора в обзор 
и упоминается в каждой научно-популярной статье о феромонах, для 
всех биологов он давно стал частью коллективного бессознательного, 
но при этом никто не знает, что же конкретно, собственно говоря, 
было сделано. Майкл Кирк-Смит и Дэвид Буз, авторы 
исследования-первоисточника 12, опубликовали его в 1980 
году в малоизвестном английском сборнике, посвященном обонянию 
и вкусу, и теперь сайты поиска по научным статьям не могут 
обнаружить даже сам сборник, не говоря уже об этой конкретной 
публикации, — есть только десятки работ, цитирующих ее, и они 
отчетливо противоречат друг другу в мелочах (у меня возникло 
ощущение, что исходную статью не нашел никто, но все стесняются в 
этом признаться). 
К счастью, в 2004 году Беттина Паузе провела в своей лаборатории 
аналогичное исследование 13. В комнате, где испытуемым 
предлагали дождаться начала другого (якобы единственного) 
эксперимента, стояли четыре стула: два справа и два слева от входа. 
Левая группа стульев казалась испытуемым менее привлекательной и 
совершенно не пользовалась популярностью — в предварительном 
исследовании на стоящие слева стулья (если правые тоже были никем 
не заняты) садились только 13,6 % посетителей. Этот факт никак 

отдельно не объясняется: то ли люди в принципе предпочитают 
поворачивать направо, заходя в новое помещение, то ли левая группа 
стульев была чем-то хуже. Во всяком случае, феромоны позволяют 
сгладить эту несправедливость. В следующей серии опытов 
иследователи наклеили на спинку крайнего левого стула бумажку, 
пропитанную андростеноном, и начали запускать в зал ожидания 
испытуемых — гомосексуальных мужчин и гетеросексуальных 
женщин. Теперь популярность левой группы стульев резко выросла: 
их выбирали 27,8 % людей. После того как участник исследования 
выбирал стул в зале ожидания, его приглашали в следующую 
комнату, где проводился единственный, по мнению испытуемых, 
эксперимент: тест на способность осознавать запах андростенона в 
разных концентрациях. В целом выяснилось, что левую группу 
стульев предпочитали те люди, которые лучше различали запах 
феромона и, возможно, могли бессознательно уловить его прямо от 
входа в комнату, когда еще только предстояло решить, повернуть ли 
налево или направо. 
Лучший подарок даме — цветы. 
Похожий эксперимент проводил в 2008 году журналист Павел 
Лобков, который тогда работал ведущим «Прогресса», лучшей 
научно-популярной телепередачи всех времен и народов. 
Девушкам-испытуемым говорили, что речь идет о цветовых 
предпочтениях, и просили составить букет из белых или красных 
гвоздик. На самом деле половина ваз с красными и белыми цветами 
была обработана андростеноном. Осознанно его запах было 

почувствовать совершенно невозможно: концентрация была 
ничтожна и не шла ни в какое сравнение с собственным запахом 
цветов. Тем не менее девушки выбрали для своих букетов 21 белую и 
14 красных гвоздик, обработанных андростеноном, и только 14 и 9 
гвоздик из обычных ваз — разница в полтора раза 14. 
Критически настроенный телезритель может предположить, что 
эксперимент был фальсифицирован для зрелищности, но нет: в 
«Прогрессе» было совершенно не принято так поступать. Впрочем, я 
сама в тот момент еще там не работала и лично результаты не 
обсчитывала, так что я сегодня переспросила у шеф-редактора 
программы (якобы не для книжки, а для себя, в порядке светской 
беседы), помнит ли он этот эксперимент и был ли настоящим этот 
удивительный результат. Он ответил, что помнит и все так и было: 
мол, сам был в шоке от того, насколько реальным оказался эффект. 
Вот только радости от этого почти никакой. Когда девушки 
оценивают нейтральные предметы типа стульев или цветочков, 
неосознаваемый 
запах 
андростенона, 
похоже, 
повышает 
привлекательность этих вещей. А вот когда девушки оценивают 
мужчин, эффект может быть даже противоположным. По крайней 
мере, именно так получилось в исследовании Эрика Филсингера и его 
коллег. Каждый испытуемый получал папку, в которой находились 
фотографии женщины (история сохранила ее имя — Джанет) и 
мужчины (его звали Пол), и должен был оценить привлекательность 
персонажей 15. При этом папки с материалом для оценки 
были пропитаны либо мужскими феромонами (андростеноном или 

андростенолом), либо синтетическим мускусом (пахнет как 
концентрированные феромоны, но отличается по химической 
структуре) или не пахли ничем. Так вот, выяснилось, что и Пол, и 
Джанет понравились женщинам значительно сильнее, если их 
фотографии хранились в папке, которая ничем не пахла, чем если при 
их оценке женщина вдыхала феромоны или мускус. В этом же 
исследовании женщин спрашивали о том, как они прямо сейчас 
оценили бы собственную сексуальность; никакой статистически 
значимой разницы между экспериментальными группами выявить не 
удалось. И вообще, мужские феромоны, похоже, не вызывают у 
женщин сексуального возбуждения (ура, найдено отличие человека 
от свиньи!). Психологи Дэвид Бентон и Вивьен Вастелл, например, 
предлагали женщинам читать эротические рассказы, одновременно 
вдыхая феромоны (или плацебо), и не обнаружили абсолютно 
никакой разницы в степени сексуального возбуждения испытуемых
16. 
А как насчет женских феромонов? Возбуждают ли они мужчин? Если 
вы, например, обезьяна, то безусловно да. Именно у макак-резусов 
были впервые изучены копулины, смесь летучих алифатических 
кислот, содержащихся в вагинальном секрете самки 17. Их 
концентрация прямо зависит от уровня эстрогенов, соответственно, 
достигает максимума во время овуляции, и эти вещества оказывают 
на самцов ошеломляющее действие. При общении с самкой, 
пахнущей копулинами (в том числе искусственно синтезированными 
в лаборатории), самец интенсивно за ней ухаживает, чистит ей 

шерсть, активно стремится к сексу и легко эякулирует; при общении 
с самкой, лишенной копулинов, он меньше в ней заинтересован и с 
большей вероятностью проявляет агрессию. Тем не менее даже среди 
обезьян велики индивидуальные различия: есть самцы, которым 
безразлично, как самка пахнет — она все равно им нравится, и есть 
самцы, с которыми можно ничем не пахнуть, а можно с головой 
облиться вагинальным секретом, — и в любом случае они не обратят 
на тебя никакого внимания. 
У нас во влагалищной смазке тоже есть копулины, хотя их спектр и 
концентрация меньше, чем у обезьян 18. У человека, как и у 
животных, копулины особенно интенсивно синтезируются во время 
овуляции (соответственно, их концентрация существенно снижается 
в случае приема противозачаточных таблеток). Более того, 
существуют отрывочные данные о том, что вдыхание женских 
копулинов стимулирует синтез тестостерона у мужчин, 
положительно сказывается на оценке ими женских фотографий, а в 
поведенческих игровых тестах снижает их склонность к кооперации с 
другими игроками (то есть повышает стремление к конкуренции). 
Однако стоит заметить, что исследований на эту тему поразительно 
мало, и это в основном материалы научных конференций
19(а они не проходят такого строгого рецензирования, как статьи в 
журналах) или косвенные упоминания в обзорах 20с 
отсылкой к неопубликованным данным. 
Исследований, демонстрирующих, что феромоны могут повышать 
сексуальную привлекательность, совсем немного. В 1998 году была 

опубликована работа Виннифред Катлер, Эрики Фридман и Нормы 
Мак-Кой, в которой мужчины на протяжении шести недель 
использовали лосьон после бритья с добавленными в него 
феромонами (коммерческой смесью на базе андростенона, 
призванной повышать привлекательность мужчин). Это было 
двойное слепое исследование (то есть ни сам участник, ни 
экспериментатор, выдававший ему лосьон, не знали, есть ли 
феромоны именно в этом образце), и действительно, выяснилось, что 
лосьон для бритья с андростеноном способствует личной жизни
21. Среди тех 17 участников, которым достался лосьон с феромонами, 
об увеличении частоты сексуальных контактов сообщили восемь 
человек, а в группе с лосьоном-плацебо, состоявшей из 21 человека, 
такой эффект отметили только двое. Сходная картина наблюдалась и 
для совместного сна с женщинами, количества прикосновений и 
поцелуев, частоты неформальных свиданий (имеется в виду ситуация, 
когда люди пересеклись на вечеринке и внезапно пошли гулять 
вдвоем). При этом не было никакой разницы в количестве 
формальных свиданий (это когда вы договорились о встрече заранее, 
принарядились и соблюдаете на свидании общепринятые правила: 
цветочек там, ужин, за который обычно платит мужчина, поцелуй в 
щечку на прощание) и не было разницы в частоте мастурбации, то 
есть непосредственно на либидо феромоны не повлияли. Авторы 
делают вывод, что феромоны повысили привлекательность 
участников исследования для женщин; но выборка невелика, эффект 
наблюдается далеко не для всех, так что это не чудо-средство, а всего 
лишь один из десятков факторов, из которых складывается 

привлекательность мужчины. Жаль, что нет эксперимента, в котором 
позитивные эффекты феромонов сравнивались бы, например, с 
эффектом от наличия у мужчины кандидатской степени, мотоцикла 
или длинных ресниц. Почему-то мне кажется, что мотоцикл победил 
бы с разгромным счетом. 
В 2002 году Норма Мак-Кой вместе с Лизой Питино публикует 
статью о воздействии женских феромонов на привлекательность
22. В исследовании использовалась синтетическая смесь, 
разработанная Виннифред Катлер и ее коллегами на базе 
подмышечных выделений женщин; ее химический состав в статье не 
раскрывается, потому что на тот момент еще не кончился срок 
действия патента. Женщины были также поделены на две группы, с 
феромонами и плацебо. Мог бы насторожить тот факт, что средний 
возраст участниц группы, получавшей феромоны, был на четыре года 
меньше, чем у участниц группы плацебо (25,6 против 29,5), но общий 
разброс по возрасту был большим, от 19 до 48 лет, так что, видимо, 
это флуктуация, побочное следствие случайного разделения на 
группы. К тому же женщины в исследовании вообще не сравнивались 
друг с другом — каждая сообщала об изменениях частоты контактов 
с мужчинами относительно своего собственного обычного уровня, 
что сделало несущественными различия в возрасте (и других 
факторах, влияющих на привлекательность) между разными 
участницами. О повышении частоты секса сообщило девять из 19 
участниц группы, использовавшей феромоны, и всего одна из 17 
участниц плацебо-группы. Аналогичные результаты наблюдались для 

частоты совместного сна, поцелуев и почему-то для формальных 
свиданий. Для неформальных свиданий, мастурбации и мужских 
попыток познакомиться никакой значимой разницы между группами 
обнаружено не было. В заключении статьи авторы на все лады 
расхваливают прекрасную феромонную формулу, разработанную в 
дружественном институте. В числе прочего сокрушаются, что вот, не 
удалось показать, что мужчины часто знакомятся с женщинами, 
использующими феромоны, потому что у нас с самого начала в 
группу пользователей феромонов попали женщины, с которыми 
мужчины знакомятся намного чаще, чем с женщинами из 
плацебо-группы. Это, говорят, чистая случайность, но зато мы 
доказали главное: что феромоны помогают спать с мужчинами, а ведь 
это и важно для продолжения рода. 
В книжках про секс иногда можно встретить рекомендацию 
использовать собственные влагалищные выделения в качестве духов: 
предполагается, что это заведет потенциального партнера, хотя он и 
не поймет, в чем было дело. Будучи популяризатором биологии, я 
обожаю всякий треш, и поэтому, если бы я могла этот совет 
убедительно обосновать, чтобы потом от лица экспериментальной 
науки рекомендовать всем мазаться перед свиданиями собственной 
смазкой, я бы обязательно это сделала. Но, к сожалению, данные о 
человеческих копулинах слишком отрывочны и противоречивы, 
чтобы заявлять, что они на самом деле возбуждают мужчин. 
Впрочем, методика все равно смешная, так что пользоваться ею 
можно, вреда не будет. В принципе она может сработать просто за 

счет условного рефлекса: запах вагинальной смазки обычно 
ассоциируется у людей с сексом. Любопытно было бы, конечно, 
набрать группу девственников, заставить их нюхать вагинальную 
смазку (не говоря, что это) и отчитываться о своих ощущениях, но 
мне пока, к сожалению, такого исследования не попадалось. 
По-видимому, и запах смазки, и запах подмышечного пота женщин 
(как и феромонных композиций, созданных на его основе) 
действительно может сигнализировать мужчинам о готовности 
женщины 
к 
зачатию, 
что 
способствует 
повышению 
заинтересованности. С этой точки зрения логично, отправляясь на 
свидание во время неподходящей фазы цикла, одолжить немножко 
пота и смазки у подруги. Но это может не сработать: человек в 
отличие от макак-резусов не относится к видам, у которых овуляцию 
принято громко рекламировать. Мы, наоборот, ее скрываем: 
женщины слабо пахнут, у мужчин плохое обоняние. Так что выгода 
от феромонов в любом случае будет небольшой и лучше предъявлять 
друг другу не фальшивый, а настоящий запах своих подмышек. Дело 
в том, что именно индивидуальные особенности запаха позволяют 
нам не просто привлекать кого попало, а выбирать наиболее 
подходящего партнера. 
Почему Микки Маус выбрал Минни 
Сначала увлекательный вывод, потом скучные объяснения и 
подробности. Итак: чем больше вам нравится запах пота вашего 
сексуального партнера, тем здоровее будут ваши дети — доказано 
наукой. 

Эта история началась в первой половине 1970-х, когда биолог Дж. 
Бойз (мне не удалось найти полное имя, так что я даже не знаю, был 
ли он мужчиной или женщиной) занимался рутинной генетической 
работой: скрещивал мышей, чтобы получить чистую линию, в 
которой у всех животных присутствовал бы комплекс генов под 
названием AKR-H-2 b. Обычно такая задача решается легко, 
но именно в случае этого комплекса генов начались странности: 
самцы, унаследовавшие от обоих родителей гены AKR-H-2
b, абсолютно не хотели скрещиваться с такими же самками и при 
малейшей возможности выбора решительно предпочитали самок, 
обладающих другим вариантом, AKR-H-2 k. Бойз, видимо, 
тогда все-таки заставил животных спариваться с кем дают и не 
жужжать, но запомнил, что такая проблема почему-то существует. 
Тем временем другой биолог, Л. Томас, размышляет об этом 
комплексе генов, и высказывает предположение о том, что гены H-2 
(так они называются именно у мышей, а общее название — «главный 
комплекс гистосовместимости») могут влиять на запах животного и 
обеспечивать индивидуальные отличия в нем. Бойз читает 
рассуждения Томаса, связывается с ним, говорит что-то вроде «А вот 
у меня случай был!», они приходят в восторг друг от друга и в 1976 
году вместе с еще несколькими авторами публикуют первую 
экспериментальную работу о выборе партнера на основе 
индивидуального запаха, определяемого с участием генов главного 
комплекса гистосовместимости 23. С момента публикации 
статьи в исследованиях этого важного комплекса генов появляется 

новое ответвление, которое преподают студентам под кодовым 
названием «Как ученые заметили, что у мышей есть любовь». 
Суть этого исторического эксперимента такова. Ученые набрали 
мышей с разными вариантами H-2 и сформировали из них тройки 
Ж-М-Ж. В клетку с двумя самками, отличающимися друг от друга по 
генам главного комплекса гистосовместимости, помещали самца, 
идентичного одной из них, и наблюдали, с кем из самок он 
предпочтет спариваться. В исследовании использовалось много 
разных генетических комбинаций, и не во всех случаях самец 
действительно предпочитал максимально отличающуюся от него 
самку (хотя для некоторых сочетаний генов гистосовместимости у 
партнеров принцип «противоположности сходятся» срабатывал в 
70 
% случаев). Наиболее важным оказалось то, что предпочтения 
самцов были устойчивыми: если мышь с генотипом H-2
bпредпочитает, допустим, партнеров с генотипом H-2 a, 
равнодушна к H-2 kи видеть не хочет H-2 d, то эти 
результаты будут повторяться независимо от конкретных 
действующих лиц. 
Среди всех потрясающих вещей, которым нас научила эволюция, 
умение различать генотипы по запаху — одно из самых 
удивительных. 
В первом эксперименте использовались бесплодные самцы. Как 
поясняют авторы, вазэктомия была сделана для того, чтобы 
предотвратить беременность у самок и увеличить их частоту 
использования в опытах. Но последующие эксперименты на 

животных, 
уже 
с 
оплодотворением, 
убедительно 
продемонстрировали: возможность свободного выбора партнера 
достоверно увеличивает как численность потомства, так и его 
жизнеспособность 24,25, и одна из ключевых причин такого 
эффекта — именно предпочтение партнеров с отличающимся 
набором генов гистосовместимости, которое демонстрируют и мыши, 
и крысы, и обезьяны, и овцы, и рыбы. Даже люди, несмотря на их 
плохое обоняние, способны по-разному воспринимать запах 
окружающих в зависимости от степени генетического сходства или 
различия с ними. 
Хороший сексуальный партнер — плохой донор органов 
Гены главного комплекса гистосовместимости, они же H-2 у мышей, 
они же HLA у людей, они же MHC-гены, от английского
major histocompatibility complex(Георгий Иванович, он же Гоша, он 
же Жора), — это важные рабочие лошадки иммунной системы. Они 
делятся на три класса, но для запаховой привлекательности особенно 
важен первый из них. Гены MHC класса I отвечают за производство 
белков, которые находятся на поверхности практически каждой 
клетки организма. Это антигенпрезентирующие белки 26, а 
проще говоря, такие ручки, которые хватают обломки молекул, 
найденные внутри клетки, и выставляют их на поверхность, 
привлекая внимание лимфоцитов: «Смотри, чувак, что у меня есть!» 
Лимфоциты придирчиво обнюхивают все, что им показали, 
обнюхивают сами ручки, критически оценивая длину пальцев и 
качество маникюра, и принимают решение о том, достойна ли клетка 

жить дальше. Если ее ручки такие же, как у всех, и она не держит в 
них ничего необычного, клетка признается здоровой и своей, и 
иммунная система отстает от нее до следующей проверки. А вот если 
в пальчиках зажато что-то не то или сами руки выглядят 
подозрительно, то иммунная система такую клетку на всякий случай 
убивает к чертовой матери — а то окажется она опухолевой или 
зараженной, потом всему организму мучиться. 
Такая параноидальная бдительность иммунной системы порождает 
серьезные проблемы при пересадке органов. Три главных 
разновидности белков MHC–I — A, B и C, — у любого отдельного 
человека могут присутствовать максимум в двух разных вариантах, 
от мамы и от папы (итого получается шесть разных белков). Но при 
этом в человеческой популяции в целом их разнообразие огромно. 
Ученые постоянно открывают новые гены: в феврале 2013 года в 
европейской базе данных по иммунным полиморфизмам
27упоминалось 2188 вариантов MHC–I-A, 2862 варианта B и 1746 
вариантов C, а уже в апреле эти цифры выросли до 2244, 2934 и 1788 
(а если вы зайдете на сайт базы данных сейчас, после издания 
книжки, то MHC-генов окажется еще больше). Понятно, что 
вероятность полного совпадения донора и реципиента даже по этим 
шести белкам (а на самом деле учитываются и другие!) крайне 
невелика, так что при пересадке органов приходится подбирать 
комбинацию, в которой пересекаются хотя бы некоторые гены, а 
остальные не очень отличаются друг от друга, да еще и 
дополнительно кормить пациента иммуносупрессорами, чтобы его 

иммунная система не слишком интенсивно пыталась сожрать новый 
орган, чьи MHC-гены ей совершенно не нравятся. Именно поэтому 
совершенно невозможно создать криминальный черный рынок 
органов: ну поймаете вы кого-то на улице, ну вырежете из него 
почку, но делать-то с ней что потом? Ни один пациент ее не купит, 
потому что чья попало почка с ним заведомо не совпадет. Даже если 
ему эту почку пересадят, он погибнет из-за той гражданской войны, 
которую развернет внутри организма его иммунная система. 
Лейкоцит донора атакует клетки хозяина. 
О том, как решается проблема совместимости при пересадке 
внутренних органов, можно почитать подробнее в прекрасной 
научно-популярно-художественной 
книжке 
Елены 
Павловой 
«Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица» — 
сборнике смешных баек о жизни и работе молекулярных биологов. А 
я хочу подчеркнуть, что острее всего проблема совместимости по 
MHC-
генам стоит при пересадке костного мозга 28. При 
некоторых заболеваниях кроветворной системы приходится 
уничтожать собственные кроветворные клетки пациента и заселять 
его кости новыми стволовыми клетками, позаимствованными у 
донора (если сравнить с пересадкой почки, донору это практически 
ничего не стоит: когда у него забирают из кости или 
отфильтровывают из крови несколько милиграммов клеток, его 
организм спокойно наращивает себе новые). Но чем меньше 
совпадение между донором и реципиентом, тем сильнее новые 
иммунные клетки будут атаковать все тело — это так называемая 

реакция «трансплантат против хозяина». 
Именно поэтому в структуре благотворительности занимает такую 
большую долю сбор средств на лечение детских лейкозов. Благодаря 
современным методикам, в частности пересадке костного мозга, 
заболевания этой группы часто удается вылечить, но перебор 
десятков тысяч человек в поисках подходящего донора требует очень 
серьезных денежных средств. Сегодня большинство российских 
больных пользуются услугами немецкого регистра доноров костного 
мозга, потому что своей базы данных в России практически нет. В 
Петрозаводске, 
Санкт-Петербурге 
и 
отчасти 
в 
Москве 
предпринимаются попытки ее создать, но в основном это делается 
силами волонтеров и поэтому происходит очень медленно. Тем не 
менее в конце 2012 года Елена Грачева из фонда «Адвита» рассказала
29у себя в ЖЖ, что в крохотном — на две с половиной тысячи 
человек — регистре питерского Первого меда удалось за год найти 
целых 
трех 
совместимых 
доноров. 
Такая 
потрясающая 
эффективность связана отчасти с тем, что частота разных MHC-генов 
различается в разных популяциях и поэтому вероятность подобрать 
подходящего донора в российском регистре немножко выше, чем в 
европейском. Поэтому если вы чувствуете в себе готовность сдать 
каплю крови на генетическое типирование (и потом, через год или 15 
лет, возможно, потратить пару дней на спасение чьей-то жизни), то на 
сайте «Адвиты» есть инструкции о том, как это сделать, если вы 
живете в Санкт-Петербурге 30. Про другие города у 
координаторов «Адвиты» тоже можно спрашивать — они расскажут, 

сотрудничают ли они с какими-то больницами в вашем городе, а если 
нет, то объяснят, как отправить кровь на типирование в Петербург. 
Чем разнообразнее защита организма, тем меньше шансов у болезней. 
Итак, от разнообразия MHC-генов масса проблем. Но и пользы от 
него тоже очень много 31. Главная функция мембранных 
белков MHC — связываться с пептидными обломками, 
образовавшимися в клетке, и предъявлять их иммунной системе, 
чтобы она разобралась, безопасные это молекулы или вражеские. При 
этом одни белки лучше связываются с одними обломками, а другие 
— 
с другими, и в многочисленных лабораторных экспериментах 
подтверждено, что разнообразие по MHC-генам позволяет легче 
переносить самые разные заболевания. На практике это означает, что, 
какая бы эпидемия ни случилась с человечеством (или любым другим 
генетически разнообразным видом животных), наверняка найдется 
какое-то количество индивидов, чья комбинация MHC окажется 
оптимальной для своевременного и эффективного распознавания 
иммунитетом именно этого конкретного врага. Эти счастливчики 
выживут, выздоровеют и восстановят численность популяции. Как 
раз поэтому очень выгодно рожать детей от того, чья комбинация 
MHC-
генов далека от твоей собственной — в этом случае у 
потомства будет более широкий спектр иммунных реакций. И это не 
единственная причина: если кто-то заметно отличается от вас по 
генам гистосовместимости (что воспринимается как субъективно 
приятный запах), то с высокой долей вероятно сти он отличается от 
вас и по многим другим генам — а это всегда выгодно: клетке будет 

из чего выбрать и не придется пользоваться единственным 
доступным вариантом. Именно из-за опасности унаследовать от 
обоих родителей один и тот же бракованный ген во многих 
человеческих культурах табуированы (или законодательно 
запрещены) 
сексуальные 
отношения 
между 
близкими 
родственниками. Животные обходятся без законов, потому что более 
внимательно принюхиваются друг к другу. 
Спортзал — лучшее место для знакомства 
Первое и наиболее известное исследование запаховых предпочтений 
у людей провел в 1995 году швейцарский биолог Клаус Ведекинд
32. Он проанализировал MHC-гены 93 студентов (49 девушек и 44 
юношей). После этого каждому юноше был выдан джентльменский 
набор: стиральный порошок без запаха, мыло без запаха, новенькая 
хлопковая футболка и набор инструкций. Нужно было вычеркнуть из 
жизни все посторонние ароматы и проспать две ночи, в воскресенье и 
в понедельник, в экспериментальной футболке, а потом отдать ее 
Ведекинду обратно. Уже со вторника началась следующая часть 
эксперимента: каждой девушке выдавали шесть нестираных 
футболок. Три из них исследователи выбирали по принципу 
максимально возможного сходства с MHC-генами самой участницы 
эксперимента, а три других — наоборот, по принципу наибольшего 
различия. Девушки должны были оценить каждую футболку по 
десятибалльной шкале с точки зрения интенсивности запаха и по 
степени его приятности и сексуальности (или, наоборот, 
отвратительности). Каждую девушку старались тестировать на 

следующей неделе после менструации (в основном на 
одиннадцатый-двенадцатый день цикла), потому что именно в это 
время чувствительность к запахам максимальна. 
Реакция на обычную потную футболку — сложнейший комплекс 
биологических процессов, выверенный миллиардами лет эволюции. 
Выяснилось две вещи. Во-первых, девушки действительно считают 
запах генетически отличающихся мужчин более приятным и 
сексуальным. Им в среднем досталось шесть баллов по 
десятибалльной шкале, а генетически близкие получили четыре с 
половиной балла (цифра пять означала нейтральный запах, так что 
разница хотя и несущественная, но отражает выбор между 
вариантами «да, мне скорее нравится» и «нет, что-то не очень»). А 
во-вторых, это не работает, если девушка принимает оральные 
контрацептивы. В этом случае все наоборот: генетически близкие 
партнеры получают почти семь баллов, а генетически отдаленные — 
только четыре балла. Примерно в 5 % случаев и те и другие девушки 
отметили, что запах футболок напоминает о запахе родственников 
(здесь не было статистически значимой разницы между генетически 
близкими и отдаленными мужчинами). И намного чаще запах 
напоминал девушкам о бывших или нынешних возлюбленных. 
Футболки мужчин, отличающихся по MHC-генам, вызывали 
воспоминания о любви в 20 % случаев, а футболки генетически 
близких мужчин — в два раза реже. 
Пока Ведекинд раздавал футболки, Кэрол Обер из Чикагского 
университета заинтересовалась вопросом о том, велики ли различия 

по генам гистосовместимости в сложившихся парах. В 1997 году она 
публикует свое исследование (начатое еще в начале 1990-х), 
проведенное в сообществе гуттеритов (это религиозное течение, 
последователи которого до сих пор живут замкнутыми общинами в 
Канаде и США и известны главным образом по судебным процессам 
за право не фотографироваться на документы — они считают, что это 
нарушает вторую заповедь, о сотворении кумира). Изучение 
MHC-
генов 411 семейных пар показало, что действительно, 
генетическое сходство между супругами обычно оказывается 
меньше, чем между двумя произвольно взятыми гуттеритами, не 
состоящими в романтических отношениях друг с другом 33. 
Следующее исследование такого типа тоже было выполнено в 
замкнутом сообществе, члены которого вступают в браки 
преимущественно друг с другом. Ученые предпочитают не 
связываться с обычными людьми (тем более с американцами!), 
потому что генетическая разнородность среди современных горожан, 
приехавших со всех концов света, слишком велика. Чтобы найти в 
Нью-Йорке (Лондоне, Москве) супруга со значительным совпадением 
по MHC, нужно еще постараться: мы тут очень разнообразны. А вот в 
религиозной общине или племени индейцев шанс случайно 
влюбиться в генетически близкого человека значительно выше, 
потому что вариантов изначально меньше. Так вот, Филипп Хедрик 
из Университета Аризоны в том же 1997 году анализирует 194 пары 
индейцев из разных племен Южной Америки и не находит 
решительно никаких доказательств выбора супруга по MHC: 

генетическое сходство между супругами было не больше, но и не 
меньше, чем между любыми двумя случайно взятыми 
представителями того же племени 34. 
Чтобы разобраться в этом противоречии, Рафаэль Чаикс и его коллеги 
проводят сдвоенное исследование 35: они анализируют 
супружеские пары в американской религиозной общине мормонов 
(вопреки распространенному мнению, многоженство никогда не было 
у них основной формой организации семьи, а официально церковь 
мормонов отказалась от полигамии еще в XIX веке) и у африканского 
народа йоруба (общая численность — около 30 млн человек). И снова 
выясняется, что у мормонов отличия по MHC-генам между 
супругами очень серьезны, а вот среди йоруба — не больше, чем в 
среднем по популяции. Чаикс предлагает несколько объяснений этого 
факта, от социального давления, навязывающего выбор супруга 
независимо от его привлекательности, и до гипотезы о том, что среди 
африканцев настолько велика распространенность некоторых 
конкретных заболеваний, что нужно выбирать MHC-гены, 
повышающие устойчивость к ним, даже если они похожи на твои 
собственные. Но он также подчеркивает, что общий уровень 
разнообразия по MHC-генам среди народа йоруба намного выше, чем 
среди относительно малочисленных мормонов, и могут включаться 
механизмы, заставляющие нас выбирать партнера, отдаленного по 
этим генам, но не в максимально возможной, а в промежуточной 
степени. Это косвенно подтверждается экспериментальными 
данными Марты Мак-Клинток (да, она занимается не только 

феромонами) — она и ее коллеги предъявляли женщинам запах пота 
мужчин разных национальностей и установили, что наиболее 
привлекательными кажутся не те люди, с которыми нет никакого 
сходства вообще, а те, с которыми сходство есть, но небольшое, 
например по одному гену из десяти исследованных 36. 
Забавно, что женщинам больше нравится совпадение с мужчинами по 
тем MHC-генам, которые они унаследовали от отца, а не от матери (я 
сразу примерила на себя, конечно: так вот думаешь всю жизнь, что 
нежно любишь Израиль за его историю и культуру, а потом 
натыкаешься в ночи на исследование, из которого следует, что тебе 
может просто нравиться запах MHC-генов, характерных для 
еврейского народа). 
Как бы там ни было, незначительное сходство по MHC-генам — это 
не страшно, а может быть, даже хорошо. А вот существенное 
пересечение по ним в супружеской паре рассматривается сегодня как 
одна из возможных причин бесплодия: считается, что иммунная 
система женщины не может сформировать адекватное отношение к 
развивающемуся плоду, если он недостаточно сильно отличается от 
ее собственных клеток. Большой массив статистических данных по 
этому вопросу был собран, например, в Университете Барселоны. В 
одной из работ исследователи сравнили 50 бесплодных пар, 
воспользовавшихся экстракорпоральным оплодотворением и 
получившим благодаря ему детей с первой же попытки, и 50 
бесплодных пар, которым ЭКО не помогло: беременность так и не 
наступила, хотя они прошли как минимум через три попытки

37. Выяснилось, что во второй группе заметно чаще встречается 
совпадение по двум (или более) MHC-генам. Авторы, впрочем, 
подчеркивают, что это может быть не прямой причиной бесплодия, а 
косвенным признаком еще каких-то проблем, потому что совпадения 
по MHC встречаются, хотя и реже, и в первой группе (которой 
помогло ЭКО), и среди людей, не испытывающих трудностей с 
зачатием. В общем, сильно беспокоиться не стоит. Но имеет смысл 
хорошо принюхаться к своему будущему мужу (отменив перед этим 
оральные контрацептивы, которые искажают восприятие). Даже если 
это и не принципиально для зачатия, все равно, лучше жить с 
человеком, который пахнет вкусно, а не с каким-то вонючкой. 

жүктеу/скачать

Достарыңызбен бөлісу: