Книга Свет добра Свет братства Признание Учитель Пушкина а парус все белеет Народный поэт России

Очень неприятно видеть людей, которым, кажется, что они знают все и умнее всех. Кроме прочего, такая самоуверенность лишает человека возможности учиться, прислушиваться к мнению других, делать разумные выводы из критики со стороны, подумать и понять свою неправоту, а также стараться открывать для себя еще неизвестные ему сокровища культуры. Самодовольство – одна из самых противных человеческих черт – отрезает путь к совершенству и радости узнать гораздо больше, чем знаешь. Быть постоянно довольным собой, заниматься самовосхвалением – дело постыдное, недостойное человека и художника, это мешает двигаться вперед и ведет к застою. На стене одного восточного храма я видел надпись: «Чем больше знаешь, тем больше ты человек». По-моему, хорошее изречение.

Примеров и образцов много, но спесивые всезнайки не желают учиться – им кажется, что их собственная «гениальность» выше опыта всех художников. Самодовольство и гениальничанье в близком родстве с невежеством, никому никогда не делавшим чести. Самодовольство и отрицание культуры – близнецы, две стороны одной медали.

История литературы дает нам уроки мудрой скромности и постоянного стремления к совершенству и высокой культуре тех великих художников, которые по своему рождению не принадлежали к образованным кругам общества. Достаточно вспомнить хотя бы Максима Горького. Никогда не могло быть полезным и разумным отрицать образцы, не изучив и не поняв их. Мы хорошо помним, как пытались отрицать Пушкина стихотворцы разных направлений в начале нынешнего века и, что из этого вышло. Учиться на опыте лучших мастеров прошлого необходимо, если мы самовлюбленность. Одним из лучших учителей и образцов в том смысле, какой я имею в виду, остается Чехов. Для меня даже произнести его чистейшее имя – радость.

Нередко приходится слышать странное, если не сказать большего, мнение, что образование и культура вовсе не обязательны для поэта. При этом чаще всего ссылаются на Сергея Есенина. Конечно, несерьезность подобных разговоров легко понять, однако они бытуют среди литературной молодежи, хотя и далеки от истины. Во-первых, разговоры о малограмотности одного из лучших лириков России несостоятельны, во-вторых, природа была по отношению к нему так щедра, что одарила его редкостным лирическим даром, доступным лишь немногим счастливцам. Я не утверждаю, что Есенин являлся одним из самых образованных поэтов своего времени, но отрицать тот факт, что он был развит, начитан, знал литературу — просто заблуждение. Люди, одаренные очень сильно или гениально, несравненно легче и быстрее осваивают то, что с трудом дается обыкновенным. Это естественно. А поэтому просто способным художникам надо больше учиться и трудиться, максимально используя все своп возможности. Такое отношение к себе и своему делу я считаю разумным и полезным. Литературу любого народа создают не одни выдающиеся таланты, и обыкновенные честные труженики, может быть, ей так же необходимы, как и гении, которые приходят не часто.

Одни из самых необыкновенных мировых лириков. Пушкин не только был умнейшим, но и образованнейшим человеком своего времени. Известна обширность его познаний, как в области литературы, так и истории. О широте же культурных интересов, о знании западных языков и говорить нечего. Как глубоко надо было знать европейскую литературу и культуру для того, чтобы написать хотя бы «Каменного гостя» и «Моцарта и Сальери», как хорошо он должен был знать и чувствовать Восток, чтобы создать одни только «Подражания Корану», если даже не говорить о других шедеврах русского гения связанных с Западом и Востоком. Разве знания и культура помешали лирике Пушкина быть эмоциональной и непосредственной? Казалось бы, одного этого урока достаточно, чтобы убедить всех нас в том, что культура есть благо для людей, не исключая и поэтов. А все же продолжает существовать мнение, что груз знаний и культуры мешает поэту оставаться эмоциональным, убивает в нем непосредственность.

Этот вопрос не так прост, и, на мой взгляд, заниматься им стоит. Сошлюсь еще на Лермонтова. Поэт, погибший почти юношей, не только создал такие шедевры, как «Герой нашего времени», «Демон», но и успел стать высокообразованным человеком. Интересно вспомнить, что Чехов считал лермонтовскую «Тамань» образцовым произведением русской прозы. Сосланный на Кавказ поэт и офицер, воевавшей с горцами армии Лермонтов брел уроки тюркского языка, решив изучить его. Этот язык в те времена был очень распространен среди кавказских народов, на нем говорили многие, без него было трудно обойтись. Лермонтов это понял. Одной из своих приятельниц он писал о тюркском языке (назвав его татарским), что он на Востоке необходим так же, как французский на Западе. Замечательно, что сохранился такой документ, лишний раз, подтверждающий обширность культурных интересов одного из самых эмоциональных лириков мира, которому, Должно быть, и в голову не приходило, что знания могут стать вредным для поэта грузом. Разве не знаменательно, что знание западных языков Лермонтову показалось недостаточным, и он решил изучить еще тюркский, пожелав лучше узнать Восток и его культуру. А многие наши литераторы, занимающиеся переводом с восточных языков, К сожалению, не утруждают себя изучением их, довольствуясь подстрочником. Лермонтов был также математиком, живописцем, музыкантом. Речь идет не только о многогранности дарования, не зависящим от самого человека, но и широте интересов и знаний.

Общеизвестен интерес и уважение многих деятелей русской классической литературы и искусства к культуре других народов и, в частности, народов Востока. Не говоря о Пушкине, Лермонтове, Льве Толстом, мы можем назвать Верещагина, Антона Рубинштейна, Ярошенко, Балакирева, Полонского, Танеева, Ипплитова-Иванова — всех не перечислить. И эта благородная черта людей русской культуры остается хорошим уроком для всех нас.

Когда речь идет о поэте и его культуре, одним из первых мы вспоминаем Александра Блока. Трагический лирик, эмоциональнейший и пронзительнейший, в то же время был, как известно, человеком очень высокой культуры не только потому, что имел университетское образование. Брюсов являлся феноменально образованным человеком. Под его редакцией и частично в его переводах в 1916 году впервые на русском языке вышла Антология армянской поэзии. Русский поэт изучил историю, язык и литературу этого народа с древнейшей культурой, написал замечательную вступительную статью к своей Антологии, ставшей знаменитой и уникальной. Для той же книги Блок перевел много стихов Аветика Исаакяна, до сих пор остающиеся лучшими переводами – так серьезно поэт отнесся к своему благородному делу. Интересен еще вот какой факт. Переводя лирику Аветика Исаакяна, знаменитейший из русских поэтов – Блок понял первородную силу и подлинность армянского мастера и сказал, что Исаакян – поэт замечательный и, может быть, Теперь во всей Европе нет такого свежего и непосредственного таланта. А ведь в те годы Исаакяна в России не знали совсем.

Константин Бальмонт узнал о Руставели и его поэме «Витязь в тигровой шкуре» на океанском пароходе от английского переводчика. Грузинская поэма удивила русского поэта и захватила. Он решил перевести ее. Шедевр грузинской поэзии, одно из замечательных созданий литературы, на русском языке впервые появился в переводе Бальмонта. Благородство подобного шага поэта никто не станет отрицать, и никто не усомнится в значительности сделанного им дела, которое можно приравнять к подвигу. Мне хочется с убежденностью подчеркнуть: кто не знаком с армянской и грузинской поэзией, тот не может и не имеет права сказать, что знает мировую литературу.

Гете был велик и как писатель и как ученый. Образованнейший европеец, создатель одного из крупнейших произведений мировой поэзии – «Фауста» все же в первую очередь был гениальным лириком. Так говорят все знатоки. Уж если Гете не помешали его обширнейшие знания быть проникновеннейшим лириком, то чего нам, грешным, бояться груза знаний?!

Беда – не иметь знаний и культуры или иметь их мало. Это я испытываю на самом себе – прожив полстолетия, каждый день чувствую недостаточность своего образования и знаний, что очень мешает мне в работе. Тут с моей стороны нет кокетства. Я говорю об истинных своих ощущениях.

Как раздвигают горизонт художника знания и культура! Чем раньше это поймет каждый из молодых поэтов, тем лучше будет для него. Поэту, особенно в наше время, необходимо видеть гораздо дальше склона горы перед отцовским домом или березки у огорода матери, хотя и склон горы, и березка прекрасны и останутся такими навсегда.

Чегемские крестьяне в моем детстве говорили: «Знание – свет». Теперь мне понятно, как они были правы. Старейший балкарский поэт Сайд Шахмурза вспоминает о любопытном разговоре с ним классика нашей литературы. Кязим сказал Сайду: «Если будешь раздавать, могут кончиться деньги, скот, одежда, золото. Но есть и такое богатство, которое чем больше раздаешь, тем больше становится». Потом он спросил Шахмурзу, знает ли он, что это такое. Тот пожал плечами. Тогда Мечиев ответил: знания! Хорошо помню по своему детству, с каким уважением относились неграмотные горцы-крестьяне к грамотным людям, как они почитали ум и знания.

История культуры и науки говорит нам о поразительной разносторонности многих ученых и художников, о широте их знаний. Эти уроки так полезны и поучительны.

Но воспоминаниям близко знавших его деятелей нам известно, что Ленин находил время для чтения художественной литературы. В совнаркомовском кабинете Владимира Ильича был томик Тютчева. А там он держал только самые необходимые книги. Среди них оказались и книги стихов!

Осужденный знатью Афин на смерть Сократ пригласил к себе в тюрьму знаменитого певца и попросил давать ему уроки музыки. Мудрый философ даже перед смертью хотел умножить свои познания и этим обрести радость. Невероятная история!

Я свидетельствую, как хорошо знал и любил поэзию великий живописец Мартирос Сарьян. Когда думаешь об этом, то понимаешь незаменимость знаний, каким бы тяжелым ни было их приобретение, и горько сожалеешь о малости собственных знаний, и становится стыдно за себя. А мы еще придумываем легенды о бесполезности и даже вредности знаний для поэта, стараясь этим оправдать, свою обыкновенную лень и некультурность. Ах, как это вредит нам!

Какая радость открыть для себя любого из замечательных художников или их отдельные неизвестные тебе произведения. Вдруг ты впервые узнаешь Рембрандта или Шуберта, Ван Гога или Лорку, Сезанна или Скрябина, Матисса или Равеля! Какой это праздник каждый раз! На земле работали и работают такие мастера, что знать их, учиться у них — большое счастье. Как каждый из нас обкрадывает себя, когда ленится или не желает знать чуда жизни — создания великих мастеров культуры. В таком случае мы остаемся нищими, хотя могли: бы стать богачами. Я понимаю, что нам, многим из литераторов, должно быть, и недоступны точные науки, но знать культуру в необходимой мере мы обязаны, это уже зависит от нас самих.

Сказанным, разумеется, я ратую, прежде всего, за культуру поэта, памятуя, что поэзия – составная часть великой культуры человечества, одно из тончайших ее явлений. Мне хочется посоветовать молодым собратьям стараться приобрести хорошие знания, овладеть большой культурой. Начинать надо сразу, использовав молодые силы и здоровье. Хорошее дело никогда не надо откладывать на завтра. Не советую утешать себя тем, что Бунин, вынужденный уйти из гимназии после четвертого класса, стал одним из выдающихся художников слова, волшебным мастером, или тем, что Максим Горький, не кончавший учебных заведений, вырос в великого писателя. Тут все не так просто, как может показаться. Необходимо помнить: эти писатели — явление необыкновенное, несмотря на все трудности, они стали высокообразованными людьми. Культура — та гора, белизна которой не померкнет никогда, какие бы тучи и туманы ни крутились над ней.

Интерес к искусству не только народа, на языке которого ты пишешь, но и других народов, мало тебе известных, – большое благо для поэта. Как это обогащает! Разве Поэзия Лермонтова проиграла от глубочайшей связи с Кавказом или это сделало его менее русским поэтом? Нет, наоборот. Чем выше поднимаешься, тем дальше видишь. А культура поднимает высоко и становится благостным дождем для родной ночвы, где взрастает наш хлеб, наливаются колосья, растут деревья, алеют цветы. Образцы – большое дело. Без них не обойтись, они дают возможность окрепнуть нашим собственным крыльям, а не мешают быть самостоятельными, как полагают иные.

Опыт мировой поэзии и искусства велик. Он драгоценен. Только бы уметь пользоваться им. Мы должны держать равнение на лучших, учась на их примере и опыте, опираясь на них, как на могучие деревья, у которых сильные и глубокие корни. Только так можно двигаться вперед, приобрести мастерство, стать сильным. Так только приходят к зрелости, самостоятельности, новизне и открытиям.

Чтобы идти дальше, необходимо хорошо знать то, что делали твои предшественники. Всякая национальная замкнутость оставляет печать на содержании и форме. Национальное в искусстве и местническая ограниченность – вещи совершенно разные. Ограниченность и узость мировоззрения связаны с творческим бескрыльем, отсталостью и консерватизмом. Сейчас, например, молодые поэты кавказских республик, как мне кажется, смело должны отметать украшательство, которое многим из них представляется художественным открытием. Нужно чрезвычайно осторожно обращаться даже с такими словами, как кинжал, гора, бурка, джигит, горец, чтобы близкие сердцу каждого Жителя гор слова не набивали оскомину у читателей. Думать, что только такие слова придают произведению национальный колорит — просто безграмотно. Гоголь давно заметил, что поэта делают национальным не сарафан и прочие атрибуты. Надо самым жестким образом избегать пустого красноречия, которое свидетельствует об отсутствии мысли, образности, поиска и новизны, о неумении мыслить, о творческой беспомощности. Необходимо смело. Раздвигать горизонты, внимательно следя за достижениями современной поэзии разных народов, учиться широко мыслить, отбрасывать дешевые штуки, выдаваемые литераторами, не имеющими вкуса и культуры, за национальный колорит. Никогда не быть довольным собой и тем, что удалось сделать – значит быть верным одному из важнейших правил художника: постоянное беспокойство всегда ведет вперед. Для этого, разумеется, прежде всего, нужен талант, а также культура.

Поэт не может не интересоваться живописью, музыкой и театром – всеми видами художественного творчества, памятуя, что отит не только принесут ему большую радость, но и пользу в его работе, помогут лучше понять жизнь, сделают его понятия о мире более широкими. Равнодушие к культуре противоестественно для поэта. Культура – то же, что солнце и дождь для колосьев и деревьев. Без тепла и влаги не обойтись ни полю, ни лугу. Так же благотворно воздействует и культура на поэта. Мало только любить свое дело, надо еще и очень хорошо его знать. Иначе невозможно стать мастером.

Мой разговор обращен только к даровитым молодым литераторам. Если нет дарования, все разговоры бесполезны, ничем нельзя помочь. Не выручат ни образование, ни культура. Грустно, когда люди, не имеющие дарования, не только продолжают писать, но и делают литературу своей профессией. Талант – это благо и счастье. Кому выпало родиться талантливым, тот еще должен быть достойным своего дара. Если относиться к нему небрежно, без уважения, даже сильное дарование может заглохнуть, подобно заброшенному саду или нолю. Знания и культура – незаменимая опора для таланта.

Я вовсе не думаю, что мои слова сразу помогут всем молодым поэтам. А все же... Я твердо убежден, что невежество никогда не было и не станет добродетелью. Культура — это одно из чудес, созданных гением человека. Забывать об этом поэт не имеет права — ибо сам он служит культуре.

1971


У каждого народа — свой голос

(Из речи на Стружских вечерах поэзии в Македонии)

Дайте младенцу грудь женщины любой расы, он будет ее сосать, но когда он вырастет, мы увидим в нем черты того народа, к которому принадлежали его родители, и в то же время он будет человеком. А материнское молоко всюду остается молоком, жизнетворящей силой, как и хлеб любой земли. Вот так же и Поэзия остается поэзией, на каком бы языке ни создавалась. Но, несмотря на это она не может не быть отмеченной теми индивидуальными чертами, которые делают ее самобытной, хотя истинная поэзия всегда остается общечеловеческой, на какой бы земле ни звучал ее голос. Это так потому, что поэзия живет общечеловеческими заботами, радостью и болью всех людей.

Разве не так было с великими созданиями Шекспира, Пушкина, Гете, Мицкевича, Руставели? Подтверждением моего тезиса являются все выдающиеся явления мировой поэзии от Гомера до наших дней. Большое искусство было и остается выражением чаяний, стремлений, надежд всех народов, крыльями свободы, являющейся священной для любой нации – великой или малочисленной.

Тираны были врагами культуры и поэзии не только своих стран. Один из них в арабском городе Алеппо несколько столетий назад приказал содрать кожу живьем со знаменитого азербайджанского поэта Насими. Вспомним Байрона. Разве его Песнь пелась только для Англии?

Говоря о том, что местный колорит и окраска не могут помешать поэзии стать универсальной и всеобщей, хочу сослаться на ярчайший, по моему мнению, пример. Это Федерико Гарсиа Лорка, в двадцатом веке возродивший народный испанский романс и ставший мировым поэтом. Как известно, его много переводят, читают и любят всюду, во всех странах. В поэзии Лорки, одного из самых трепетных и пронзительных лириков века, очень и очень много испанского, национального, местного колорита и окраски. В его поэзии — душа его родины, ее воздух, испанская радость и горе, испанские мотивы и ритмы. Однако мы с вами свидетели того, что трагическая Песнь Лорки стала всеобщей, всемирной, легко перешагнула все границы, пришла к человечеству.

А гениальный русский лирик Сергей Есенин? Но характеру стихов, но их краскам и образам невозможно себе представить более русского поэта. Однако он еще при жизни своей волшебной лирикой заворожил, к примеру, Кавказ так же, как и Россию. Его обнаженное сердце, редкостная искренность и пронзительность сделали Есенина любимым поэтом всех, кому дорога Поэзия. Сергей Есенин на Кавказе написал свой знаменитый ныне цикл «Персидские мотивы». В нем он слил воздух русских равнин и гор Кавказа, Россию и Восток. А все же это чисто русские стихи, их мог написать только гениальный лирик, но не восточный и не западный, а русский, только русский. Таковы мир, душа и характер этих стихов, их прекрасные образы. II вот такой типично русский художник, в произведения которого так неповторимо входили образы русской земли, русской природы, становится горячо любимым всюду поэтом. Не говорит ли это о том, что национальный характер, местная окраска или колорит не могут помешать художнику стать близким всем, кто любит искусство? Этому может помешать только отсутствие большого дарования, а не национальные особенности.

И в то же время мы знаем, что поэзия трудно переводима. В этом смысле языковые барьеры играют почти трагическую роль. Это особенно горько, когда речь идет о крупных поэтах, пишущих на малораспространенных языках. Закрывать на это глаза нельзя. Но тема нашего разговора другая.

Когда миру угрожает опасность разобщения и вражды, поэзия, как сила всеобщая, служащая не злобе и ненависти между народами, а их братству, становится связующим звеном, голосом предостережения и совести, человечности и честности. Мицкевич и Словацкий стали великими европейскими поэтами потому, что порыв к свободе польского народа, польская беда и польская боль были понятны всем народам. Вспомним здесь и другого национального гения Польши – Шопена, принесшего искусству своей родины мировую славу. Разве эти польские художники стали понятными и близкими всем нам потому, что отказывались от всего национального, от колорита своей земли, своей страны? Нет, как раз наоборот, их искусство оставалось национальным во всех отношениях, но одновременно опиралось на достижения всей европейской, всей мировой культуры. Национальная ограниченность и национальный характер или самобытность в искусстве – вещи разные.

Поэзия не может обойтись без конкретных национальных черт и красок, без выражения облика родной земли, его народа, который имеет свою историю, свой опыт и особенности.

В наших горах, например, говорят, что даже каждый аул барана по-своему режет и огонь по-своему разжигает. Но хочу подчеркнуть еще раз, что Поэзия не может отвечать своему назначению без общечеловеческого содержания. Национальный эгоизм так же не способен породить большую поэзию, как и межнациональная вражда. Дереву одинаково необходимы почва, влага, солнечный свет и тепло.

Не думаю, чтобы на свете жил такой народ, который бы детям разрешал топтать хлеб ногами. Когда я был мальчиком, моя мать в горах Кавказа заставляла меня каждый раз аккуратно собирать хлебные крошки, которые я ронял на землю. Дети всюду играют, похоже, и плачут одинаково, а матери также одинаково радуются детям везде и тревожатся за них всюду тоже одинаково. Веселый смех радостен везде, а слезы – горьки на любой земле.

А потому поэзия любого народа не может не иметь общие черты с творчеством других стран, несмотря на особые национальные свойства.

Только через свое конкретное художник приходит к человечеству и приносит свои самобытные мысли, образы, краски, ритмы. Горные реки имеют совершенно иной вид и характер, чем равнинные. А сущность их одна – без рек, без воды невозможно жить, земле и людям без них не обойтись. Над любой землей радуга остается радугой. Ей дети одинаково радуются везде – в Македонии, на Кавказе, в Монголии – всюду. С поэзией происходит то же самое.

Поэзия – везде поэзия, но в каждом краю она имеет свой особый аромат, я бы даже позволил себе сказать – цвет. Звезды, например, в горах кажутся куда более крупными, чем на равнине. На юге небо синее, чем на севере. Я просто пленен Охридским озером, которое вот здесь – за окнами зала, где мы заседаем. Это совершенный шедевр природы, в нем я вижу редчайшую красоту. Как прозрачна его вода. Она родниковая. Какой это великанский родник! Даже в многометровой глубине видно дно – такая чистая вода. Нет, это озеро-чудо! Почему я счел нужным говорить здесь об Охридском озере, когда речь идет о поэзии? Да потому, что без красоты и величия земли – нашей общей матери – нет и поэзии. Мне хочется подчеркнуть, что такая земля, как Македония, такая красота, как Охридское озеро, которое мне хочется назвать национальным сокровищем страны, оказавшей нам замечательное гостеприимство, не может не породить самобытную и прекрасную поэзию.

Своеобразие красок или приемов ведет не к разобщению, а к взаимному обогащению. А потому пусть в поэзии каждого народа, у каждого художника будет как можно больше своеобразного и самобытного. Возможности в этом отношении огромны. Поиски художественных средств, путь к новаторству и самостоятельности также не разъединяют нас, а, наоборот, двигают каше общее дело вперед. Мы с вами знаем, что самостоятельность и оригинальность – незаменимое благо для художника. Если нет этих драгоценных качеств, то писать не стоит. Но, с другой стороны, каждому пишущему кажется, что именно этими качествами он и обладает. Тут уже ничего не поделаешь!

Мне думается, что без учета достижений всей мировой поэзии поэт любого народа сегодня не может работать и не добьется, он окажется замкнутым, отстанет. Все лучшее в искусстве принадлежит всем народам, всем людям. Потому поэты разных стран, разных языков и собрались в эти дни в Македонии — прекрасной стране, так обрадовавшей нас своей красотой и гостеприимством. Давно доказано деятельностью великих сынов малочисленных народов, что размеры дарования художника не зависят от численности населения его страны. Достаточно вспомнить одного Генрика Ибсена.

Выдающиеся создания поэзии неповторимы, в каком бы краю ни рождались, и они вливаются в общую сокровищницу человеческой культуры. Так двигалась вперед и будет двигаться мировая поэзия, в создании которой принимают участие; все народы, взаимно обогащая друг друга, внося свои неповторимые черты и оттенки, учась друг у друга. Так рождается многообразие и мощь поэзии.

1970