Конспект по нравственному богословию

Который есть истина, часто томится недоумениями, неверием или
сомнением, или упорством в отвержении истины. Даже изучение наук у
него происходит не из чистой любви и истине, а из других посторонних
побуждений. Сверх этого, у него и вкуса нет к истине, нет умения и
желания наслаждаться ею; отсюда, умственная леность и господство
воображения и легкомыслия. Нет и убежденности в истине, ибо сердце,
пребывающее во лжи, не пускает в себя истины. Убеждение же есть
следствие проникновения сердца истиной. Отсюда, как вывод, у грешника
– недостаток в ревности стоять за истину, мало, или совсем нет
несомненных убеждений (
еп. Феофан. Начертание христианского
нравоучения, стр. 313–317
).
Нет у грешника и так называемого «чувства истины». Чувство истины
– свойственная человеческой природе удивительная способность сердцем,
без сторонних пособий, узнавать истинный порядок вещей, истинные их
свойства. Так, по одному чутью узнают в другом человеке брата, врага,
сына, нужное лицо, и то, как в каком случае поступить. Этого-то чувства
или чутья лишен грешник, оно у него заглушено.
В сердце возникают (практические) чувства, которые находятся в
прямой связи с деятельностью воли, и то возбуждают ее, то сами
последуют за ней. Здесь бывают двух родов чувства: чувства
эгоистические и чувства симпатии или антипатии к людям.
Первого 
рода 
чувства: 
самоуничижение, 
самопрезрение,
самодовольство, самовозношение, надменность, спесь и проч. Второго
рода: с одной стороны, – уважение, сорадование, соболезнование,
сожаление, признательность, дружба и проч., с другой – зависть,
злорадство, месть, ненависть, вражда, презрение, осуждение и проч.
Всякая направленность действий (к добру или ко злу) и постоянное
напряжение духа оставляют глубокий след в душе и отзываются в сердце
соответственным чувством (одобрительным или неодобрительным). У
беспечного грешника жизнь предана обыкновенному течению, и добрые и
злые чувства у него развиваются и укореняются в сердце вместе, без его
ведома, и составляют смесь, иногда очень странную. И так как у него нет
ревности о чистоте сердца, стремления дать перевес чувствам добрым, то
добрые чувства большей частью искажаются пристрастиями и страстями, а
эгоистические чувства глубоко внедряются в сердце и устраивают в нем
себе постоянное жилище.
Мы уже указывали, что роль сердца не только в том, чтобы
находиться страдательно под впечатлениями, но чтобы возбуждать к
деятельности и поддерживать энергию всех орудных сил души и тела.

Особенно это касается воли, которой существенная потребность жить и
действовать, направлять и осуществлять во вне все наши дела, намерения,
стремления, расположения (если сердце есть точно корень и центр жизни
и оказывает такое влияние на деятельность прочих сил души, то, казалось
бы, ему следовало бы отдать полную власть и над управлением жизнью,
как это и бывает у многих (вполне или отчасти). Если по естеству сердце и
имело такое значение (до грехопадения), то вошли в него страсти и все
помутили. При них и сердце неверно указывает наше состояние, и вкусы
извращаются, и орудные силы возбуждаются и направляются не в
должную сторону. Потому у христианина закон – содержать сердце в
руках и подвергать его чувства, вкусы и влечения строгой критике. Когда
очистится кто от страстей: пусть дает волю сердцу; но пока страсти в силе,
давать волю сердцу – значит обречь себя на всякие ошибки в духовной
жизни (еп. Феофан. Что есть духовная жизнь... Письмо 8, стр. 29).
Состояние сердца существенным образом влияет на деятельность
воли. Поэтому, если сердцем владеет самолюбие и все его порождения –
страсти, то и воля обычно склоняется в сторону удовлетворения всех
самолюбивых и страстных намерений, желаний, стремлений. Отсюда и
характер всех дел человека определяется состоянием его сердца (
сравн.
прот. Иоанн Кронштадский. Моя жизнь... СПБ, 1911, стр. 546
).
Еще чаще сердце бывает поражаемо скорыми волнениями или
аффектами – низшими чувствами, погашающими самодеятельность
рассудка и воли и сопровождающиеся особыми изменениями в теле. Эти
чувства есть следствия растревоженного эгоистического жизнелюбия
(«животолюбия»). Они разрушительно действуют на высшие силы
человека. Так, ясность сознания погашают чувства – удивления,
изумления, увеличенного внимания я проч.; ослабляют и подрывают волю:
страх, гнев, возмущение, ярость; наконец, само сердце терзается
чувствами: оно то радуется и веселится, то скучает, скорбит, досадует и
завидует; то надеется и отчаивается, то стыдится и раскаивается или
попусту мятется мнительностью. Грешник, таким образом, как бы
неизбежно находится в непрестанных тревогах. Высшие духовные чувства
заглушены, душевные (рассудок и воля) – ослаблены или извращены, и
тогда низшие свирепствуют в нем со всей своей силой. То страх, то
радость, то тоска, то стыд, то огорчение, то зависть, злоба или другое что
непрерывно мятутся и уязвляют его душу, нарушают мир душевный и, в
свою очередь, влияют и на тело. «Жизнь грешника есть путь по колючим
тернам, несмотря на внешнюю светлую обстановку» (еп. Феофан.
Начертание христианского нравоучения, стр. 323–324. «Страсти,

страстные чувства – суть свидетельства и следствия расстройства нашего
естества. Нет от них спасения без исцеления всего человеческого духа,
всего человеческого естества. Возврати целость нашему естеству, и
прекратятся злые страсти. В истинном христианство возвращается эта
целость благодатию Божией, которая пришедши, погашает и страсти).
Так как состояние сердца существенным образом влияет на
деятельность воли, то и характер всех дел человека определяется
состоянием его сердца.
«Сердце, – пишет св. Тихон Задонский, – сие есть начало и корень
всех наших деяний. Что бо ни делаем внутрь и вне нас, сердцем делаем –
или добра, или зло. Сердцем веруем, или не веруем; сердцем смиряемся,
или гордимся; сердцем терпим, или ропщем; сердцем прощаем, или
злобимся; сердцем примиряемся, или враждуем; сердцем обращаемся к
Богу, или отвращаемся; сердцем приближаемся; приходим к Богу, или
отходим и удаляемся; сердцем благословим, или клянем; на сердце
радость или печаль, надежда или отчаяние, покаяние или нераскаянное
житие, страсть или дерзновение; в сердце простота, или лукавство; сердце
воздыхает, молится, уповает, или противное делает и проч.
Следственно, чего на сердце нет, того и в самой вещи нет. Вера не
есть вера, любовь не есть любовь, когда на сердце не имеется, но есть
лицемерие; смирение не есть смирение, но притворство, когда не в сердце;
дружба не дружба, но горшая вражда, когда вне только является, а в сердце
не имеет места. Бог требует от нас сердца нашего: «Даждь Ми, сыне, твое
сердце» (Притч. 23:26).
Что в сердце зачинается, или доброе, или злое, то вне чрез уды
телесные является, и сердце человеческое внешние члены, как-то: язык,
руки, ноги и проч. (чрез волю), как орудие употребляет к произведению
своих замыслов в самое дело (поэтому «всякое человеческое дело не по
внешнему, но по внутреннему сердца, состоянию и намерению судится»).
Так, (сердце) языком благословляет или клянет, руками похищает или
дает, убивает или сохраняет; ушами слушает доброе или злое; ногами
ходит к намеренному месту... Кто доброе сердце и святою верою
Христовою очищенное имеет, тот нелицемерно добрый и плоды вне
показывает; а кто злое сердце имеет, злые плоды и являет, якоже Господь
глаголет: «благий человек от благого сокровища сердца своего износит
благое; и злой человек от злого сокровища сердца своего износит злое»
(
свт. Тихон Задонский. Творения, том. 2-й, изд. 5-е, §§28–36. О сердце
человеческом, стр. 110–112. Сравн. прот. И. Сергиев. Моя жизнь во
Христе. Изд. Р. Лукшевица, СПБ. 1911, стр. 313
).

жүктеу/скачать 1,88 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: