ПЕТР КУБАТКИН. КАК НАЧАЛОСЬ ЛЕНИНГРАДСКОЕ ДЕЛО

ПЕТР КУБАТКИН. КАК НАЧАЛОСЬ ЛЕНИНГРАДСКОЕ ДЕЛО

Вместо Фитина исполнять обязанности руководителя внешней разведки министр госбезопасности генерал‑полковник Виктор Семенович Абакумов 15 июня 1946 года поручил генерал‑лейтенанту Петру Николаевичу Кубаткину. В конце войны Кубаткин был уполномоченным НКВД по 1‑му Прибалтийскому фронту.

Ныне покойный полковник Федосеев, который в войну служил с генералом Кубаткиным в Ленинграде, опубликовал в газете «Новости разведки и контрразведки» воспоминания.

Кубаткин начал работать в ОГПУ в Одессе после службы в пограничных войсках. Потом его взяли в Центральную школу НКВД в Москве и после переподготовки оставили в центральном аппарате наркомата.

По словам Федосеева, именно Кубаткин, работая в 4‑м (секретно‑политическом) отделе НКВД, обнаружил документы о прокуроре Вышинском, который летом 1917 года поставил свою подпись на приказе найти и арестовать Ленина. Кубаткин подготовил справку, которая легла на стол наркома Ежова. Ежов отдал справку Сталину, который вызвал Вышинского, и разговор продолжался втроем. После ностальгических воспоминаний о том, как Вышинский и Сталин сидели в Баку в одной тюремной камере, насмерть перепуганного Вышинского отпустили, а Ежов уехал, поняв, что Андрея Януарьевича трогать нельзя.

После устроенной Берией чистки аппарата госбезопасности старший оперативный уполномоченный Кубаткин из секретарей парткома ГУГБ НКВД сразу стал начальником Московского областного управления.

В конце августа 1941 года Кубаткина перевели в Ленинград начальником управления НКВД, где он служил всю войну.

Петр Кубаткин уверял, что отказывался от предложения возглавить разведку, говорил, что не справится. Абакумов на него рассердился и через три месяца, 9 сентября, снял его с должности.

Два месяца генерал Кубаткин провел в резерве Управления кадров МГБ, а в ноябре того же 1946 года отправился начальником областного управления в Горький.

Когда затеялось «ленинградское дело» и по всей стране стали искать выходцев из Ленинграда, занявших высокие посты, Кубаткина в марте 1949 года уволили из органов госбезопасности «за невозможностью дальнейшего использования и с передачей на общевоинский учет». Его утвердили заместителем председателя Саратовского облисполкома.

Но это было лишь начало.

Его преемник в Ленинграде, генерал Дмитрий Гаврилович Родионов, раскопал материалы о том, что второй секретарь Ленинградского горкома Яков Капустин в 1935 году, когда он был помощником начальника цеха на Путиловском заводе, стажировался в Англии на заводах «Метрополитен‑Виккер». У Капустина как будто бы сложились близкие отношения с англичанкой, которая учила его языку и предлагала остаться. Генерал Родионов доложил, что эти факты «заслуживают особого внимания как сигнал возможной обработки Капустина английской разведкой».

Выяснилось, что материалы докладывались члену политбюро и первому секретарю Ленинградского обкома Андрею Александровичу Жданову в 1939 году и были сочтены недостойными внимания. Тогда Кубаткин материалы оперативного учета приказал уничтожить, поскольку по инструкции не имел права собирать документы подобного рода на партийных работников такого ранга. Теперь это решение было сочтено попыткой скрыть шпионскую деятельность Капустина.

21 июля 1949 года министр госбезопасности Абакумов отправил рапорт генерала Родионова Сталину, и тот дал санкцию на арест Кубаткина и Капустина. С них началось уничтожение ленинградских кадров.

Дело Кубаткина рассмотрело Особое совещание при МГБ, и за «преступное бездействие» ему дали двадцать лет. Но почти сразу против него начали новое дело – его пристегнули к основной ленинградской группе.

27 октября 1950 года военная коллегия приговорила Кубаткина к расстрелу, и в тот же день его предали смерти. Осудили его жену и сына‑студента, мать и сестру выслали из родных мест как социально опасных…

ПАВЕЛ ФЕДОТОВ. КОМИТЕТ ИНФОРМАЦИИ – НАШЕ ЦРУ

Вместо Кубаткина 7 сентября 1946 года разведку возглавил генерал‑лейтенант Павел Федотов. За день до этого его утвердили заместителем министра госбезопасности.

Павел Васильевич Федотов родился в Петербурге в декабре 1901 года в семье кондуктора конки. Он окончил трехклассное начальное училище, потом четыреклассное училище имени Д.И. Менделеева, работал раскладчиком – упаковщиком газет в экспедии Главпочтамта.

В феврале 1919 года его призвали в армию. Он служил политруком роты 1‑го Революционного дисциплинарного полка. После расформирования полка Федотова оставили в Особом отделе 8‑й армии цензором‑контролером.

В январе 1921 года его взяли в ВЧК. Он работал сотрудником Грозненской окружной ЧК, потом в Чеченской областной ЧК, с 1927 года – в полномочном представительстве ОГПУ по Северному Кавказу (оно располагалось в Ростове‑на‑Дону).

Павел Васильевич служил в секретно‑политическом отделе, который занимался борьбой с политической оппозицией, а в реальности плодил липовые дела по обвинениям в троцкизме, вредительстве и антисоветских заговорах.

Федотов трудился под руководством крупного чекиста Ефима Григорьевича Евдокимова. Он и придумал печально знаменитое «шахтинское дело» («вредительская организация буржуазных специалистов в Шахтинском районе Донбасса»), о котором страна узнала, прочитав 12 марта 1928 года газету «Известия»:

«На Северном Кавказе, в Шахтинском районе Донбасса, органами ОГПУ при прямом содействии рабочих раскрыта контрреволюционная организация, поставившая себе целью дезорганизацию и разрушение каменноугольной промышленности этого района…

Следствием установлено, что работа этой контрреволюционной организации, действовавшей в течение ряда лет, выразилась в злостном саботаже и скрытой дезорганизаторской деятельности, в подрыве каменноугольной промышленности методами нерационального строительства, ненужных затрат капитала, понижении качества продукции, повышении себестоимости, а также в прямом разрушении шахт, рудников, заводов».

В реальность обвинений верили почти все за малым исключением. В октябре 1928 года умер известный ученый‑металлург, член‑корреспондент Академии наук Владимир Ефимович Грум‑Гржимайло, у которого когда‑то работал молодой Артузов.

Его предсмертное письмо было опубликовано в эмигрантской печати: «Все знают, что никакого саботажа не было. Весь шум имел целью свалить на чужую голову собственные ошибки и неудачи на промышленном фронте… Им нужен был козел отпущения, и они нашли его в куклах шахтинского процесса».

Дело, придуманное северокавказскими чекистами, должно было показать стране, что повсюду действуют вредители, они‑то и не дают восстановить промышленность и вообще наладить жизнь. А вредители – бывшие капиталисты, дворяне, белые офицеры, старые специалисты. Некоторые из них – прямые агенты империалистических разведок, которые готовят военную интервенцию…

Ефима Евдокимова в благодарность за успешную работу перевели в центральный аппарат начальником секретно‑оперативного управления и членом коллегии ОГПУ. В 1934 году Сталин сделал его первым секретарем Северо‑Кавказского крайкома партии, ввел в состав ЦК, а в 1938 году приказал арестовать. В феврале 1940 года Евдокимова расстреляли.

Судьба Петра Федотова сложилась удачнее.

В июне 1937 года отличившегося молодого чекиста перевели в Москву. Ему присвоили спецзвание капитана госбезопасности и в конце года сделали начальником 7‑го отделения в 4‑м (секретно‑политическом) отделе ГУГБ НКВД.

Павел Васильевич быстро поднимался в должности, в июле 1938 года стал заместителем начальника отдела, а в сентябре 1939‑го переселился в кабинет начальника СПО, то есть политической полиции.

В 1940 году Федотову присвоили звание комиссара госбезопасности 3‑го ранга и перевели начальником 3‑го (контрразведывательного) отдела. В феврале 1941 года после расчленения НКВД на два наркомата он возглавил второе (контрразведывательное) управление в НКГБ. Он сохранил эту должность и после объединения НКВД и НКГБ в единый наркомат.

Наград ему Сталин не жалел: два ордена Ленина, четыре ордена Красного Знамени, полководческий орден Кутузова первой степени.

30 мая 1947 года постановлением правительства был учрежден Комитет информации при Совете министров (Комитет №4), который должен был вести и политическую, и военную, и научно‑техническую разведку. В состав комитета включили первое Главное управление МГБ, Главное разведывательное управление Министерства Вооруженных сил, а также разведывательные и информационные структуры ЦК партии, Министерства иностранных дел и Министерства внешней торговли.

Личный состав всех этих служб был сведен в единый аппарат, размещенный возле ВДНХ в зданиях, где когда‑то работал Исполком Коминтерна. Впрочем, всем помещения не хватило, и нелегальную разведку пристроили в Лопухинском переулке.

Реорганизация стала результатом глубокого недовольства Сталина работой спецслужб. Годом раньше он сменил министра госбезопасности – вместо генерала армии Всеволода Николаевича Меркулова назначил генерал‑полковника Виктора Семеновича Абакумова.

Но характерно, что Комитет информации возглавил не Абакумов, а министр иностранных дел Молотов, потом сменивший его на посту министра иностранных дел Андрей Януарьевич Вышинский. Вождь не хотел излишнего усиления Абакумова. Или не считал его способным руководить разведкой.

Он вообще решил, что разведка напрямую должна служить дипломатии. После победы в войне внешняя политика более всего интересовала Сталина. Он наслаждался своим положением одного из самых могущественных людей мира. Решать судьбы других стран было приятнее, чем восстанавливать экономику и бороться с голодом.

Заместителем Молотова по политической разведке стал Федотов, по военной разведке – начальник ГРУ Федор Федотович Кузнецов, по дипломатической – Яков Александрович Малик, переведенный в комитет с должности заместителя министра иностранных дел.

Военные разведчики впервые оказались на равных с политической разведкой и были этому рады.

– Руководители Главного разведуправления сами постоянно ставили себя в подчиненное положение, – вспоминал кадровый военный разведчик генерал‑майор Виталий Александрович Никольский. – Я, когда был резидентом в Норвегии, прежде всего старался не давать в обиду мой коллектив. Разведка КГБ норовила «раздеть» военных, отобрать агентуру и выдать наши достижения за свои. Это у нас часто случалось: «соседи» умели кусок из‑под носа урвать. Например, я работаю долгое время с каким‑то ценным для нас человеком. У нас установились человеческие отношения, чувствую: он готов к вербовке. Но прежде чем оформить наши отношения, я шел к «соседям». На всякий случай надо убедиться, что он не состоит в их картотеке. Прихожу к резиденту внешней разведки КГБ, он делает удивленные глаза: «Да мы с этим человеком два года работаем!» А я вижу, что «сосед» просто блефует. Ему захотелось самому завербовать этого человека, тем более что подготовительная работа вся проделана. Такие замашки – перехватить, забрать себе – вызывали озлобление…

– Политическая разведка действительно всегда ощущала себя на полголовы выше военной, – рассказывал мне бывший сотрудник первого Главного управления КГБ. – Конечно, были соперничество, конкуренция. Все хотели первыми докладывать в ЦК КПСС важную информацию. А шефы на Старой площади, когда возникали споры между двумя разведывательными службами, обычно брали строну Лубянки. Так мы получали от ГРУ агентов, в которых были заинтересованы. Я, например, работал с несколькими первоклассными шпионами, которых мы получили от военной разведки.

– В ГРУ пытались протестовать? – уточнил я.

– Такого не припомню. Нужно учитывать, что с самого начала военная разведка контролировалась политической. Тем более что контрразведывательно обеспечение ГРУ и других органов военной разведки всегда находилось в руках госбезопасности…

Сталин предполагал, что объединение создаст мощный разведывательный организм. Но Комитет информации тяготел к политическим делам, и первыми стали жаловаться маршалы и генералы, что их отрезали от разведывательной информации.

Сталин пошел военным навстречу.

Главное разведывательное управление вернули в Министерство Вооруженных сил. Объяснение было простым: «В силу своего специфического характера разведывательная работа в военной области не может должным образом проводиться в структуре Комитета информации».

29 января 1949 года Комитет информации при Совете министров стал комитетом при Министерстве иностранных дел – «для более полного использования информационных возможностей Комитета информации в области политической разведки, а также подчинения политической разведки задачам внешней политики СССР и текущей работе Министерства иностранных дел».

Андрея Вышинского на посту председателя комитета сменил заместитель министра иностранных дел Валериан Александрович Зорин. Его первым заместителем стал генерал‑лейтенант Сергей Савченко, до этого министр госбезопасности Украины, Павел Федотов остался просто замом.

Он работал на этой должности до 6 февраля 1952 года. Год с лишним томился в резерве МГБ, ожидал нового назначения. После смерти Сталина о нем вспомнил Берия. 11 марта 1953 года Федотов был утвержден членом коллегии МВД, на следующий день возглавил первое (контрразведывательное) Главное Управления МВД.

После ареста Берии Павла Васильевича не тронули, оставили на прежней должности. После создания Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР, в марте 1954 года, он возглавил второе (контрразведывательное) Главное Управление КГБ. Но в процессе реабилитации жертв сталинских репрессий стало ясно, что и он замазан участием в преступлениях.

12 апреля 1956 года Федотова освободили от должности, через месяц назначили на унизительно низкую должность заместителя начальника редакционно‑издательского отдела Высшей школы КГБ. Но и это место было лишь этапом к увольнению.

В 1959 году Федотова уволили из КГБ «по несоответствию занимаемой должности». Но звания и генеральской пенсии не лишили. Он умер в 1963 году…