Лето в пионерском галстуке

ужина заявился в палату девчонок, рассказать Ксюше, что сегодня
наконец приведёт Володю. И не прогадал.
В палате стояли шум, гам и крики. Все девочки, даже Маша,
рассредоточились по углам и повжимались в стены, оставив в центре
палаты место для едва не дерущихся ПУК.
— Зачем ты выбросила мой лак? — кричала взбешённая Ксюша.
— Да не было там ничего! — оправдывалась побледневшая
Ульяна. Видимо, не ожидала такой реакции от подруги.
— Было! Там ещё на донышке оставалось, мне бы как раз на
чёлку хватило! — Ксюшина стоящая колом чёлка тряслась в такт
подбородку. — Иди теперь, вытаскивай его из помойки!
— Девчат, я посмотрела в ведре, там нет, — принялась мирить
подруг Полина, — Уль, может, в мусорные баки ещё не выбросили?
Посмотри там?
— Сама в помойку лезь! — возмутилась Ульяна, бледная не от
страха, как сначала подумалось Юрке, а от злости.
Услышав такое, он сразу же развеселился.
— Девчонки, ну не ссорьтесь, — Поля снова попыталась их
помирить. — Я у мамы просила, она привезёт лак, целых два
баллончика. Точно-точно привезёт!
— Так когда это будет? — Ксюша почти плакала. — День
рождения «Ласточки» только в пятницу, а до него что делать?
— Мой начёс прекрасно держится и без лака! — заверила
миротворец Поля.
— Ксю-у-уша! — высунулся Юрка из-за двери. — А у меня для
тебя новости. Одна плохая, вторая хорошая. С какой начать?
— Что? — спросили хором все трое. Остальные Юркины
одноотрядницы уставились на него, заинтригованно прищурившись.
— Ладно, тогда с хорошей. Угадай, кто сегодня придёт на
дискотеку?
— Что?! — Ксюша аж села. Лохматая чёлка пластом упала ей на
лицо. Похоже, для Змеевской хорошая новость оказалась плохой. — Ну
что ты за человек такой, Конев? Ну почему сегодня? Почему не вчера,
или не в День рождения лагеря, или в какой угодно день, когда у меня
есть лак?!
— Спасибо можешь не говорить, — разрешил великодушный
Юрка. — Ты кое-что должна мне вместо «спасибо», помнишь? И это

— плохая новость.
— Ну что ты за человек такой, Конев? — опять завопила она. —
Да помню я, помню!
— А что не один раз, а два, не забыла? — больше не в состоянии
сдерживаться, Юрка расплылся в широченной, ехиднейшей улыбке.
Все девчонки, кроме ПУК, переводили ошалелые взгляды то на
Юрку, то на Ксюшу. Наглая Змеевская от этого даже не покраснела. А
Юрка покраснел. Но не от стыда, а от еле сдерживаемого смеха — уж
очень забавно она сокрушалась.
— Сказала же — да! Уля, ну почему, ну по-че-му ты выбросила
лак?!
* * *
Яблони вокруг танцплощадки были увешаны электрическими
гирляндами. Огни светились, сверкали и переливались, разукрашивая
жёлтыми и красными цветами синеву вечера. Из колонок лилась
музыка. Установленной на эстраде аппаратурой управлял завхоз
Саныч. Дежурные вожатые с повязками на руках патрулировали
дискотеку, а пионеры уже вовсю танцевали.
Тут и там мелькали знакомые лица из старших отрядов. Парни —
нарядные, причёсанные, пахнущие одеколоном — бросали по
сторонам ищущие взгляды. Девчонки — накрашенные, разодетые по
последней моде и, все как одна, с начёсами — пребывали в томном
ожидании, кокетничали, строили глазки и скромно пританцовывали.
Чтобы не привлекать внимания, Володя с Юркой минут десять
наблюдали за всеми, стоя в сторонке, под яблонями. Но стоило
вожатому обогнуть ряд стульев в дальнем углу танцплощадки и выйти
в лучи светомузыки, как по толпе будто прошёлся ветерок. Первой их
заметила Катя из второго отряда. Показывая на Володю пальцем, она
склонилась к уху одной подруги, затем — к другой, и новость
разлетелась со скоростью звука. Минуты не прошло, как Володю
обступили щебечущие ПУК-и, Маша и ещё парочка самых смелых
девиц. Юрке даже стало его немного жаль — на лице Володи ясно
читалась безысходность.

Кое-как отделавшись от назойливых дам, он схватил Юрку за
плечо и отвёл в сторону. Уселся на стул и перевёл дыхание.
— Чего это ты? — спросил его Юрка. — Разве танцевать не
собираешься?
— Зачем? — удивился тот.
— Что значит «зачем»? За тем, что мы на дискотеке. Тут танцуют.
Весело же!
— Не очень, когда танцевать не умеешь, — заскромничал Володя.
— Ну пойдём просто подёргаемся под музыку. Смотри, вон, как
Матвеева гнёт.
Алёша Матвеев считал себя прогрессивным парнем, поэтому и
танцевал он необычно, мудрено и ломано — сначала крутил обеими
руками над головой, имитируя то ли сломанную марионетку, то ли
исправного робота. Потом плюхнулся на асфальт и так же закрутил
ногами. Сам Алёша однажды объяснял Юрке, что это вовсе не
конвульсии, а танец: «Он очень модный сейчас в Москве, Ленинграде
и Прибалтике, „брейк-дэ-э-энс“ называется. Просто блеск! Атас какой
сложный танец». Юрка решил при случае поинтересоваться у Володи,
знает ли о таком столичная молодёжь. Но, видя его явно скептический
взгляд, решил спросить как-нибудь потом.
— Ну уж нет, «дёргаться» я точно не стану, — хмыкнул Володя.
— Да ладно тебе! Вообще, что ли, не будешь танцевать? Даже
медляк?
— Да с кем мне?.. — Володя покраснел.
Юрка прыснул:
— Хочешь сказать, не с кем? Смотри, сколько желающих! Да тут
каждая мечтает, чтобы ты её пригласил.
И действительно. Оглядываясь по сторонам, Юрка ежесекундно
ловил заинтересованные девичьи взгляды. По большей части смотрели
на Володю, с надеждой. «А вдруг? — наверняка думала каждая
вторая. — Вдруг именно меня пригласит?»
Но Володя помотал головой:
— Будет некрасиво танцевать только с одной из девочек, вдруг на
неё обозлятся другие? Так что… Да и вообще, я сюда не танцевать
пришёл, а посмотреть, как тебя Ксюша поцелует. Иди зови её, вон
она, — он показал в сторону, где стояли ПУК-и. — Я здесь, а значит,

что свою часть сделки ты выполнил. Пусть теперь расплачивается, —
Володя явно пребывал в хорошем настроении: говорил, посмеиваясь.
Юрка хмыкнул и отправился к девчонкам. Смелости ему было не
занимать, как, впрочем, и наглости.
— Ксюха! — громко позвал он. — А вот и я!
Все трое удивлённо уставились на Юрку.
— Что? — не поняла Полина. — О чём ты… А!
— Ага! — передразнил Юрка. — Уговор есть уговор. Я его
привёл, выполняйте обещанное.
— А обещанного три года ждут! — пискнула Ксюша. Ей явно не
хотелось ничего выполнять.
— Ну нет, девочки, мы так не договаривались. Если ты, Ксюша,
меня сейчас не поцелуешь, я сделаю так, что Володя уйдёт. Да-да, вот
так-то! Но… — Юрка взял театральную паузу, — если он останется,
то… вдруг пригласит на танец кого-нибудь из вас?
Юрка был уверен, что этого не случится, но глаза Поли и Ульяны
заинтригованно блеснули. Одна только Ксюша не пылала энтузиазмом.
Но вмешалась Уля: взяла её под локоток и подвела к Юре.
— Давай, — шепнула она, кивая в его сторону.
— Э, нет! — Юрка остановил девчонок. — Ты обещала при всех.
Пойдём в центр площадки… — Он протянул Ксюше руку: —
Потанцуем?
Она вздохнула и с угрюмым видом побрела за ним.
Волосы светлые в косы вплетённые, а глаза, 
Неба бездонного синь, в улыбке весна. 
Стройная, милая, очень красивая девушка… 
— Лилась из динамика задорная песенка «Весёлых ребят».
— Песня будто про тебя, — расщедрился на комплимент Юрка.
Ксюша сконфуженно улыбнулась.
Их неловкие телодвижения и танцем назвать было сложно.
Единственное, что позволила Ксюша, — по-пионерски взяться за
плечи и топать в такт музыке, держась на расстоянии полуметра друг
от друга.
— Почему ты так сильно меня ненавидишь? — спросил её Юрка.

— Не ненавижу, но ты сам виноват. Нечего было на Вишневского
бросаться, — сердито пробормотала она. — Это ведь из-за тебя он не
приехал.
— Не из-за меня. Он всю прошлую смену хвастался, что отец
достал ему путёвку в Болгарию на целое лето, — сухо ответил Юрка.
И тут Ксюшу будто прорвало. Она завалила его вопросами, но
Юрка не просто не отвечал, он даже её не слушал.
Он украдкой поглядывал на сидящего в конце танцплощадки
Володю. Развалившись на стуле, тот сложил руки на груди и улыбался,
наблюдая за ними.
Юрка то и дело ловил на себе завистливые взгляды других ребят.
Ванька с Михой, те вообще чуть не зааплодировали, когда заметили,
что он на них смотрит.
Песня закончилась, но Ксюша не спешила ни уходить, ни
целовать.
— Ну, давай, — поторопил её Юрка. — Чего ждёшь? Два раза!
— У тебя случайно нет его адреса?
— Нет. Целуй!
Она закатила глаза, выдохнула и подошла ближе. Юрка услужливо
повернулся боком и подставил щёку, чтобы Ксюша, встав на носочки,
смогла до него дотянуться. Перед тем как чмокнуть его, она задержала
дыхание. Юрка счастливо зажмурился: первое нежное прикосновение
к щеке, двухсекундная пауза, затем — второе, ещё приятнее. Ему очень
понравилось.
Когда он открыл глаза, увидел лишь её спину — Ксюша
стремительно уходила обратно к подружкам.
Ошарашенные Ванька и Миха пылко замахали руками, подзывая
Юрку к себе. Он повиновался.
— Как? — воскликнул Ванька. — Как ты смог сделать это?!
— Ну почему тебе так везёт?! — жалобно проныл зелёный от
зависти Миха.
— А что тут такого? — наигранно удивился Юрка.
— Ну… Это же Ксюша! Она же настоящий Горыныч! Ты только
ей не говори, что я её так назвал, ладно? — опомнился Миха. — Она
меня полотенцем лупит, а ты… а тебя… Она тебя поцеловала! —
доказывал он, будто Юрка не знал.
— Ага, — поддакнул Ванька. — Нам о таком только мечтать…

— Ой, тоже мне, красавица писаная, — отмахнулся Юрка. — И
получше видали.
— Вот это правильно! Так с ними и надо! — показательно
захорохорился Миха, но тут же добавил испуганным шёпотом:
— Только ты ей не говори, что я так сказал, ладно?
— Но всё-таки, как? Есть же какой-то подвох? — недоумевал
Ванька.
Юрка помотал головой:
— Неа. Я заслужил, — и, гордо вздёрнув подбородок, развернулся
и потопал к Володе.
Но Володи на стульях уже не было. Юрка растерянно оглянулся
по сторонам.
«Может, к эстраде пошёл, с Ирой мириться? К себе в отряд вряд
ли уйдёт без предупреждения». Уверенный в том, что Володя где-то
здесь, просто нужно его найти, Юрка отправился к дальнему краю
танцплощадки и забрался на яблоню — ту самую, на которую в начале
смены вешал гирлянды. Подтянулся на суку, перекинул ноги через
разветвление ствола и, чувствуя себя пиратом на мачте, стал
оглядывать окрестности.
Народ внизу расшевелился: кто-то приглашал девчонок
танцевать, — Юрка им немного позавидовал, это же такой адреналин!
Кто-то веселился вовсю без пары, а кто-то топтался на месте одинокий
и напряжённый как, например, Митька.
Ведущий лагерной «Пионерской зорьки» стоял под украшенным
красной гирляндой деревом и смотрел на Ульянку, то розовея, как
поросёнок, то, когда лампочка гасла, бледнея, как мел.
— Сделаем небольшую паузу, — когда очередная песня
закончилась, Саныч отвлёк Юрку от созерцания Митьки. Пионеры
заулюлюкали. — Сейчас Ольга Леонидовна объявит результаты
Зарницы, а потом у нас будет белый танец!
Ольга Леонидовна вышла на сцену ровно на одну минуту и без
предисловий громогласно объявила в микрофон, что по результатам
подсчёта голосов победила дружба!
Послышались жидкие аплодисменты. Но как только раздались
первые звуки шлягера восемьдесят шестого года — песни Аллы
Пугачёвой «Паромщик» — шепоток оживления прошёлся среди

парней, а девчонки разом заозирались по сторонам. Они упорно кого-
то искали.
«Вожатого пятого отряда», — догадался Юрка. И, проследив, куда
направилось большинство взглядов, действительно его отыскал.
Он стоял возле эстрады, скрытый высокой колонкой — поэтому-
то Юрка заметил его не сразу. Как и предполагалось, Володя
разговаривал с Ирой Петровной. Издалека нельзя было ни расслышать
голоса, ни рассмотреть эмоций на лице вожатой, зато Юрка увидел,
что в их сторону медленно и неуверенно направляется Маша. Она
остановилась и, заламывая руки за спиной, переминаясь с ноги на
ногу, что-то сказала обоим. Володя кивнул Маше. Ира похлопала его
по плечу и, улыбнувшись, отошла. Володя чуть наклонился к Маше и
галантно протянул руку.
Время превратилось в тягучий кисель. Замерев в неудобной позе,
Юрка смотрел, как медленно, очень медленно, Володя выводит Машу
в центр танцплощадки. Как завистливо смотрят им вслед девушки. Как
он аккуратно, на расстоянии приобнимает её за талию… И внутри
Юрки опять поднялась горячая волна злости и обиды.
Пионеры расступились, Володя и Маша кружились на
танцплощадке одни. Юрка наблюдал за ними растерянно. Фантазия
дорисовывала ему, будто они там — в кругу света, и будто десятки
пёстрых гирлянд, и все звёзды, и луна — светят только на них,
выделяют…
«Ревность», — подсознание услужливо прошептало название
этого жгучего чувства. Это — оно, то самое ужасное ощущение,
которое Юрка испытал сегодня, подсматривая за ними в окно
кинозала. Это — ревность, и сейчас ревность жалила куда сильнее и
больнее, чем прежде.
«Предатель! Врун! — злился Юрка. — Сказал, что ни с кем
танцевать не будет, и обманул! Да и не танцует он, а тискается! И с кем
— с Машей! С этой глухой курицей Машей! Друг, называется! Такой
вот он друг!»
Пугачёва меж тем пела из динамиков медленно и, Юрке казалось,
заунывно:
Разлук так много на земле и разных судеб, 
Надежду дарит на заре паромщик людям, 

То берег левый нужен им, то берег правый. 
Влюблённых много — он один у переправы. 
Песня подходила к концу, а она всё повторяла и повторяла:
Влюблённых много — он один, влюблённых много — он
один… 
«И я один — болтаюсь на дереве, как макака, как дурак!» —
вконец рассвирепел Юрка. Схватил висящее рядом яблоко, дёрнул,
срывая. И, не прицелившись, запустил им в Володю. Он был уверен,
что промахнётся, что яблоко шлёпнется на землю и разлетится,
забрызгав их обоих соком. Но оно проделало практически идеальную
дугу и… врезалось Володе точно в плечо.
Дальнейшее произошло в считанные секунды.
Юрка сообразил, что оставаться на яблоне ему ни в коем случае
нельзя, ведь если его застанут — выкинут из лагеря к чертям! Он
никогда не спускался с дерева так быстро. С ловкостью акробата-
циркача шмыгнул вниз и со скоростью бегуна-олимпийца скрылся с
территории дискотеки.
Вернее, Юрка только подумал, что скрылся. Спустя минуты три
он остановился и, красный, как рак, оглянулся по сторонам.
Неподалёку стояла низенькая постройка без окон. Юрка завернул за
угол. Оперевшись о побелённую стену, перевёл дыхание и только тогда
унюхал сладкий запах сирени и услышал гул щитовых.
— Юра! — раздался оклик неподалёку. — Я знаю, что ты здесь! Я
видел, как ты свернул.
«И как только догнал?» — раздосадованно подумал Юрка, но
решил, что снова сбегать нет смысла — если он смоется сегодня, всё
равно придётся оправдываться завтра.
— Ну тут, тут! — отозвался он.
Володя подошёл к нему. Приняв очень виноватый вид, Юрка
втянул голову в плечи. Но по Володе нельзя было сказать, что он
злился, скорее недоумевал. Потирал рукой ушибленное плечо, смотрел
озадаченно.

— Ты зачем в меня яблоко швырнул?
— Прости, — искренне попросил Юрка. — Я правда не хотел, не
думал, что попаду. Очень больно?
— Ну… ощутимо… — пристыдил он. — Ты зачем на яблоню
полез?
— Тебя искал, а оттуда видно лучше.
— И?.. — протянул Володя, ожидая дальнейших разъяснений.
— Меня взбесила Маша, — честно признался он. — Она тебя
пригласила, а ты согласился.
— Ну и что?
— Ты говорил, что не будешь ни с кем танцевать! И ведь пошёл
именно с ней, прекрасно зная, как она меня раздражает!
— Юра, я не понимаю, в чём дело, — Володя устало потёр
глаза. — Объясни нормально.
— Да в том, что я видел вас сегодня в театре — как ты её
успокаивал!
— Ты подсматривал?
— Да, подсматривал!
— Зачем?
— Да какая разница! Сначала ты её обнимаешь и по голове
гладишь, теперь вот танцуешь… А дальше что? Она тебе нравится?
— Нет, — твёрдо ответил Володя. — Да и вообще тебе-то какое
дело, что у меня и Маши…
— Но ты говорил, что мы друзья!
— Конечно, друзья, но при чём здесь это? Юра, последние три
дня с тобой что-то происходит. Я спрашивал, ты молчал. Потом
взъелся на Машу. Но то, что ты сейчас сделал, — это уже чересчур!
Да, Юрка понимал, что ведёт себя крайне странно. Головой
понимал. Не должны были Володя и его отношения с Машей вызывать
такой ураган эмоций. Но вызывали. Сердце одновременно и болело, и
сжималось. В груди пекло и давило. Горели щёки, а по коже бегали
мурашки холода, пальцы подрагивали.
Володя был спокоен. Стоял, сложив руки на груди. Юрка
приблизился к нему и, не разрывая зрительного контакта, сказал:
— Хочу, чтобы я был у тебя один!
— Ты и так один. Кроме тебя, у меня нет друзей, — произнёс
Володя мягко, даже ласково. — Юра, если тебе нравится Маша, только

скажи, я отступлю.
— «Только скажи»? Может быть, лучше ты сам мне всё скажешь?
— Что мне тебе сказать?
— Правду. Про неё. Это ведь она! Почему ты мне сразу не
признался, что это она?! Почему скрываешь? И ведь что скрываешь —
то, что тебе не терпится всего-то годик подождать? Ты подожди, и всё
у тебя будет. Всё! А у меня никогда ничего не будет!
— «Годик»? Я не понимаю, — Володя и правда теперь выглядел
растерянно, даже опустил руки. — Постой. Или… — он ненадолго
задумался и вдруг резко хлопнул себя ладонью по лбу. — Во я дурак!
Так вот почему ты странный, вот почему избегаешь меня и кричишь на
Машу — она тебе нравится, но ей нравлюсь я! — Володя рассмеялся.
Глядя на цирк, который он тут устроил, Юрка начал злиться.
Вдруг всё вокруг стало слишком ярким, будто разом обострились все
органы чувств.
Гул щитовых казался оглушительным, запах сирени —
приторным, и даже тусклый свет луны и звёзд его ослеплял. Володино
лицо в этом свете стало белее, а серо-зелёные глаза засияли
изумрудами. И, может быть, Юрке только показалось, но, помимо
фальшивой радости, было в них что-то ещё. Будто Володя понимал
больше, чем должен, будто он знал о том, что происходит с Юркой,
гораздо лучше его самого. Но, несмотря на это, врал и устраивал
клоунаду.
— Твоя «девушка со двора» — это Маша! Юр, я с радостью… я
не стану мешаться! Дерзай, и всё у тебя будет!
— Да что ты несёшь?!
Юрка больше не отдавал себе отчёта в действиях. Время второй
раз за вечер замедлилось. К гулу в ушах прибавился грохот сердца.
Пытаясь перекричать его, Юрка набрал полную грудь воздуха:
— Да не Маши у меня не будет, а тебя! — и отвернулся.
— Стой, что? — Володя схватил его за руку и развернул к себе.
Нахмурился, глядя глаза в глаза. — Повтори! Что ты сказал?
— Как мне тебе объяснить?.. — сдавленно прохрипел Юрка.
Он взял Володю за плечи, потянулся к лицу, замер на одно
мгновение и прижался своими губами к его.
Володя подавился вздохом, его глаза расширились от удивления.
А Юрка будто умер. Его будто больше не существовало. Единственное,

что он чётко осознавал и чувствовал, — Володин запах. Яблоки. И
совсем чуть-чуть — тепло его кожи.
Это продлилось пару секунд, а потом Юрка почувствовал ещё
одно — руки на своих плечах. Он даже обрадоваться не успел, как
Володя аккуратно, но настойчиво отодвинул его от себя.
Ещё несколько секунд Володя растерянно смотрел в его
пылающее лицо. Потом, так и не убрав рук, держа Юрку на
расстоянии, строго сказал:
— Ты это прекрати.

жүктеу/скачать 2,39 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: