Людмила Давидюк, Людмила Дядечко, Инна Халабаджах
жүктеу/скачать 7,35 Mb. Pdf көрінісі
|
11 kl Ros literatura hrestomat elektronna
| Литература
Зал облегченно шевельнулся. Фагот и кот разошлись в разные сторо ны по рампе. Фагот щелкнул пальцами, залихватски крикнул: — Три, четыре! — поймал из воздуха колоду карт, стасовал ее и лентой пустил коту. Кот ленту перехватил и пустил ее обратно. Атласная змея фыркнула, Фагот раскрыл рот, как птенец, и всю ее, карту за картой, за глотал. После этого кот раскланялся, шаркнув правой задней лапой, и вызвал неимоверный аплодисмент. — Класс, класс! — восхищенно кричали за кулисами. А Фагот тыкнул пальцем в партер и объявил: — Колода эта таперича, уважаемые граждане, находится в седьмом ряду у гражданина Парчевского, как раз между трехрублевкой и повест кой о вызове в суд по делу об уплате алиментов гражданке Зельковой. В партере зашевелились, начали привставать, и, наконец, какойто гражданин, которого, точно, звали Парчевским, весь пунцовый от изум ления, извлек из бумажника колоду и стал тыкать ею в воздух, не зная, что с нею делать. — Пусть она останется у вас на память! — прокричал Фагот. — Неда ром же вы говорили вчера за ужином, что кабы не покер, то жизнь ваша в Москве была бы совершенно несносна. — Стара штука, — послышалось с галерки, — этот в партере из той же компании. — Вы полагаете? — заорал Фагот, прищуриваясь на галерею, — в та ком случае, и вы в одной шайке с нами, потому что она у вас в кармане! На галерке произошло движение, и послышался радостный голос: — Верно! У него! Тут, тут... Стой! Да это червонцы! Сидящие в партере повернули головы. На галерее какойто смятенный гражданин обнаружил у себя в кармане пачку, перевязанную банковским способом и с надписью на обложке: «Одна тысяча рублей». Соседи навалились на него, а он в изумлении ковырял ногтем облож ку, стараясь дознаться, настоящие ли это червонцы или какиенибудь волшебные. — Ей богу, настоящие! Червонцы! — кричали с галерки радостно. — Сыграйте и со мной в такую колоду, — весело попросил какойто толстяк в середине партера. — Авек плезир! — отозвался Фагот, — но почему же с вами одним? Все примут горячее участие! — и скомандовал: — Прошу глядеть вверх!... Раз! — в руке у него показался пистолет, он крикнул: — Два! — Пистолет вздернулся кверху. Он крикнул: — Три! — сверкнуло, бухнуло, и тотчас же изпод купола, ныряя между трапециями, начали падать в зал белые бумажки. Они вертелись, их разносило в стороны, забивало на галерею, откиды вало в оркестр и на сцену. Через несколько секунд денежный дождь, все густея, достиг кресел, и зрители стали бумажки ловить. Поднимались сотни рук, зрители сквозь бумажки глядели на ос вещенную сцену и видели самые верные и праведные водяные знаки. 182 Запах тоже не оставлял никаких сомнений: это был ни с чем по прелести не сравнимый запах только что отпечатанных денег. Сперва веселье, а по том изумленье охватило весь театр. Всюду гудело слово «червонцы, чер вонцы», слышались восклицанья «ах, ах!» и веселый смех. Коекто уже ползал в проходе, шаря под креслами. Многие стояли на сиденьях, ловя вертлявые, капризные бумажки. На лицах милиции помаленьку стало выражаться недоумение, а артисты без церемонии начали высовываться из кулис. В бельэтаже послышался голос: «Ты чего хватаешь? Это моя! Ко мне летела!» И другой голос: «Да ты не толкайся, я тебя сам так толкану!» И вдруг послышалась плюха. Тотчас в бельэтаже появился шлем милицио нера, из бельэтажа когото повели. Вообще возбуждение возрастало, и неизвестно, во что бы все это выли лось, если бы Фагот не прекратил денежный дождь, внезапно дунув в воздух. Двое молодых людей, обменявшись многозначительным веселым взглядом, снялись с мест и прямехонько направились в буфет. В театре стоял гул, у всех зрителей возбужденно блестели глаза. Да, да, неизвест но, во что бы все это вылилось, если бы Бенгальский не нашел в себе силы и не шевельнулся бы. Стараясь покрепче овладеть собой, он по привычке потер руки и голосом наибольшей звучности заговорил так: — Вот, граждане, мы с вами видели случай так называемого массо вого гипноза. Чисто научный опыт, как нельзя лучше доказывающий, что никаких чудес и магии не существует. Попросим же маэстро Воланда разоблачить нам этот опыт. Сейчас, граждане, вы увидите, как эти, якобы денежные, бумажки исчезнут так же внезапно, как и появились. Тут он зааплодировал, но в совершенном одиночестве, и на лице при этом у него играла уверенная улыбка, но в глазах этой уверенности от нюдь не было, и скорее в них выражалась мольба. Публике речь Бенгальского не понравилась. Наступило полное молча ние, которое было прервано клетчатым Фаготом. — Это опятьтаки случай так называемого вранья, — объявил он гром ким козлиным тенором, — бумажки, граждане, настоящие! — Браво! — отрывисто рявкнул бас гдето в высоте. — Между прочим, этот, — тут Фагот указал на Бенгальского, — мне надоел. Суется все время, куда его не спрашивают, ложными замечания ми портит сеанс! Что бы нам такое с ним сделать? — Голову ему оторвать! — сказал ктото сурово на галерке. — Как вы говорите? Ась? — тотчас отозвался на это безобразное пред ложение Фагот, — голову оторвать? Это идея! Бегемот! — закричал он коту, — делай! Эйн, цвей, дрей! И произошла невиданная вещь. Шерсть на черном коте встала дыбом, и он раздирающе мяукнул. Затем сжался в комок и, как пантера, мах нул прямо на грудь Бенгальскому, а оттуда перескочил на голову. Урча, пухлыми лапами кот вцепился в жидкую шевелюру конферансье и, дико взвыв, в два поворота сорвал эту голову с полной шеи. |