Людмила Давидюк, Людмила Дядечко, Инна Халабаджах
жүктеу/скачать 7,35 Mb. Pdf көрінісі
|
11 kl Ros literatura hrestomat elektronna
| Литература
Бухгалтер только стоял и трясся. Но тут судьба его выручила. В се кретарскую спокойной деловой походкой входила милиция в составе двух человек. Увидев их, красавица зарыдала еще пуще, тыча рукою в дверь кабинета. — Давайте не будем рыдать, гражданка, — спокойно сказал первый, а бухгалтер, чувствуя, что он здесь совершенно лишний, выскочил из секретарской и через минуту был уже на свежем воздухе. В голове у него был какойто сквозняк, гудело, как в трубе, и в этом гуде нии слышались клочки капельдинерских рассказов о вчерашнем коте, ко торый принимал участие в сеансе. «Эгеге? Да уж не наш ли это котик?» Не добившись толку в комиссии, добросовестный Василий Степанович решил побывать в филиале ее, помещавшемся в Ваганьковском переулке. И чтобы успокоить себя немного, проделал путь до филиала пешком. Городской зрелищный филиал помещался в облупленном от времени особняке в глубине двора и знаменит был своими порфировыми колонна ми в вестибюле. Но не колонны поражали в этот день посетителей филиала, а то, что происходило под ними. Несколько посетителей стояли в оцепенении и глядели на плачущую барышню, сидевшую за столиком, на котором лежала специальная зре лищная литература, продаваемая барышней. В данный момент барышня никому ничего не предлагала из этой литературы и на участливые вопро сы только отмахивалась, а в это время и сверху, и снизу, и с боков, из всех отделов филиала сыпался телефонный звон, по крайней мере, двадцати надрывавшихся аппаратов. Поплакав, барышня вдруг вздрогнула, истерически крикнула: — Вот опять! — и неожиданно запела дрожащим сопрано: Славное море священный Байкал... Курьер, показавшийся на лестнице, погрозил комуто кулаком и за пел вместе с барышней незвучным, тусклым баритоном: Славен корабль, омулевая бочка!.. К голосу курьера присоединились дальние голоса, хор начал разрас таться, и, наконец, песня загремела во всех углах филиала. В ближайшей комнате № 6, где помещался счетнопроверочный отдел, особенно выде лялась чьято мощная с хрипотцой октава. Аккомпанировал хору усили вающийся треск телефонных аппаратов. Гей, Баргузин... пошевеливай вал!.. — орал курьер на лестнице. Слезы текли по лицу девицы, она пыталась стиснуть зубы, но рот ее раскрывался сам собою, и она пела на октаву выше курьера: Молодцу быть недалечко! Поражало безмолвных посетителей филиала то, что хористы, рассе янные в разных местах, пели очень складно, как будто весь хор стоял, не спуская глаз с невидимого дирижера. Прохожие в Ваганьковском останавливались у решетки двора, удив ляясь веселью, царящему в филиале. Как только первый куплет пришел к концу, пение стихло внезапно, опятьтаки как бы по жезлу дирижера. Курьер тихо выругался и скрылся. 194 Тут открылись парадные двери, и в них появился гражданин в летнем пальто, изпод которого торчали полы белого халата, а с ним милиционер. — Примите меры, доктор, умоляю, — истерически крикнула девица. На лестницу выбежал секретарь филиала и, видимо, сгорая от стыда и смущения, заговорил, заикаясь: — Видите ли, доктор, у нас случай массового какогото гипноза... Так вот, необходимо... — он не докончил фразы, стал давиться словами и вдруг запел тенором: Шилка и Нерчинск... — Дурак! — успела выкрикнуть девица, но не объяснила, кого ругает, а вместо этого вывела насильственную руладу и сама запела про Шилку и Нерчинск. — Держите себя в руках! Перестаньте петь! — обратился доктор к се кретарю. По всему было видно, что секретарь и сам бы отдал что угодно, чтобы перестать петь, да перестатьто он не мог и вместе с хором донес до слуха прохожих в переулке весть о том, что в дебрях его не тронул прожорли вый зверь и пуля стрелков не догнала! Лишь только куплет кончился, девица первая получила порцию вале рианки от врача, а затем он побежал за секретарем к другим — поить и их. — Простите, гражданочка, — вдруг обратился Василий Степанович к девице, — кот к вам черный не заходил? — Какой там кот? — в злобе закричала девица, — осел у нас в филиале сидит, осел! — и, прибавив к этому: — Пусть слышит! Я все расскажу, — действительно рассказала о том, что случилось. Оказалось, что заведующий городским филиалом, «вконец разва ливши облегченные развлечения» (по словам девицы), страдал манией организации всякого рода кружков. — Очки втирал начальству! — орала девица. В течение года заведующий успел организовать кружок по изучению Лермонтова, шахматношашечный, пингпонга и кружок верховой езды. К лету угрожал организацией кружка гребли на пресных водах и кружка альпинистов. И вот сегодня, в обеденный перерыв, входит он, заведующий... — И ведет под руку какогото сукина сына, — рассказывала девица, — неизвестно откуда взявшегося, в клетчатых брючонках, в треснутом пенс не и... рожа совершенно невозможная! И тут же, по рассказу девицы, отрекомендовал его всем обедавшим в столовой филиала как видного специалиста по организации хоровых кружков. Лица будущих альпинистов помрачнели, но заведующий тут же при звал всех к бодрости, а специалист и пошутил, и поострил, и клятвенно заверил, что времени пение берет самую малость, а пользы от этого пения, между прочим, целый вагон. Ну, конечно, как сообщила девица, первыми выскочили Фанов и Ко сарчук, известнейшие филиальские подхалимы, и объявили, что запи |