Моя борьба

Нужно понять, что мы должны наконец собрать все свои силы для активной
борьбы с Францией, для последнего решительного боя. Нужно, чтобы мы, немцы,
точно и ясно сформулировали те великие конечные цели, которые мы будем
преследовать в этом бою. Только тогда сможем мы действительно довести дело до
конца и прекратить вечную бесплодную борьбу между нами и Францией, стоившую
нам столь многих жертв. Все это, разумеется, при том предположении, что в
уничтожении Франции Германия увидит только средство, которое затем должно
открыть нашему народу возможность завоевать себе новые территории в другом
месте. Ныне мы имеем только 80 миллионов немцев во всей Европе! Нашу
иностранную политику можно будет назвать правильной лишь в том случае, если в
течение нескольких десятков лет на нашем континенте будет жить уже не менее 250
миллионов немцев и при том жить не в тесноте, как фабричные кули, работающие
на другие государства, а как крестьяне и рабочие, взаимно дополняющие друг друга
в творческом труде.
В декабре 1922 г. взаимоотношения между Германией и Францией снова
обострились в угрожающей степени. Франция решила прибегнуть к новым
чудовищным вымогательствам, и для этого ей понадобилось в виде залога захватить
еще ряд других наших территорий. Раньше чем произвести очередной
экономический грабеж Франции нужно было оказать на нас новое политическое
давление. Чтобы легче покорить «непокорный» немецкий народ под новое ярмо,
французы сочли необходимым захватить один из наиболее важных наших нервных
узлов. 
Захват Рурского бассейна
имел задачей не только окончательно сломить
Германии хребет в моральном отношении, но и создать для нас такие
хозяйственные затруднения, которые побудили бы нас взять на себя любые, хотя бы
самые тяжелые обязательства. Согнуть или сломить Германию — такую задачу
ставила себе Франция. И что же? Германия сначала согнулась, чтобы со временем
окончательно сломиться!
В момент занятия французами Рурского бассейна судьба в сущности опять
протянула немецкому народу свою руку, открыв нам известные возможности к
возрождению. На первый взгляд занятие Рурского бассейна было для нас
громадным несчастьем; но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это
событие, в сущности говоря, таило в себе многообещающую возможность — раз
навсегда положить конец всем страданиям немецкого народа.
Занятие Францией Рурского бассейна впервые действительно привело к
внутреннему отчуждению между Англией и Францией. Это событие вызвало
недовольство не только в кругах британской дипломатии, которая и вообще всегда
относилась к союзу с Францией с холодным расчетом, но и в широчайших кругах
английского народа. Хозяйственные круги Англии были особенно недовольны этим
происшествием и почти не скрывали того, что они чрезвычайно встревожены
новым, совершенно невероятным усилением французских позиций на континенте.
Ведь Франция получала благодаря занятию Рурского бассейна такую военную
позицию в Европе, которой не имела раньше и сама Германия. Но мало того,
Франция получала еще благодаря этому такие могущественные экономические
позиции, которые почти обеспечивали ей положение монополиста. Франция
получала теперь в свои руки самые крупные угольные шахты и железные рудники

во всей Европе. Это придавало Франции громадное могущество, ибо все знали, что
Франция в отличие от Германии всегда привыкла вести очень активную
иностранную политику. А что касается военных доблестей французов, то в ходе
мировой войны Франция опять напомнила всему миру, что сражаться она умеет.
После того как Франция заняла угольные бассейны Рура, Англия неизбежно должна
была почувствовать, что все успехи, достигнутые ею в ходе мировой войны,
начинают улетучиваться, как дым. Победителем в действительности оказывался
маршал Фош, а вовсе не британская дипломатия со всем ее трудолюбием и
энергией.
В Италии тоже переменилось против Франции настроение, которое со времени
окончания войны и без того было не очень розовым. Теперь неприязнь уступила
место настоящей ненависти. Приближался тот великий исторический момент, когда
вчерашние союзники могли назавтра превратиться в настоящих врагов. К
сожалению у нас не повторилось то, что мы видели на Балканах, когда союзники во
второй балканской войне внезапно оказались по разные стороны баррикады. Если у
нас дело обернулось не так, то это потому, что у Германии не оказалось своего
Энвера-паши, но зато оказался рейхсканцлер Куно.
Захват французами Рура открывал нам благоприятные перспективы не только в
области внешней, но также и в области внутренней политики. Значительная часть
нашего народа, которая до сих пор под влиянием лживой прессы верила в то, будто
Франция все еще является поборницей прогресса и свободы, теперь освободилась от
этого обмана. Весною 1923 г. повторилось нечто похожее на июльские дни 1914
года. Все мы хорошо помним, как к моменту начала войны мечта об
интернациональной солидарности народов внезапно улетучилась из голов немецких
рабочих. Все мы помним, что немецкие рабочие стали тогда в общие ряды,
чувствуя, что только при сплочении наших сил мы не падем жертвою более
сильного врага. Нечто подобное могло повториться и в момент занятия Рурского
бассейна французами.
Когда французы начали осуществлять свою угрозу и сначала робко и осторожно
стали продвигать свои полки на наши территории, для Германии пробил великий
решающий час. Настроение в Германии менялось с минуты на минуту. И если бы в
этот момент наш народ сумел претворить эти настроения в серьезные действия, то
Рурский бассейн смог бы стать для Франции тем, чем в свое время стала Москва для
Наполеона. Для Германии создались только две возможности: 

жүктеу/скачать 3,18 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: