Общая психодиогностика


Обработка данных СТР (на поведенческом уровне)



жүктеу/скачать 1,42 Mb.
бет8/17
Дата10.11.2023
өлшемі1,42 Mb.
#190746
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   17
Байланысты:
Бодалев А.А., Столин В.В. - Общая психодиагностика

Обработка данных СТР (на поведенческом уровне)



Комментарии к составлению таблицы1


Графа «Держание таблицы». Указывается, кто береттаблицу в руки для интер­претации.
Графа «Количество толкований». Подразделяется для каждого участника на три колонки, в первую заносится количество толкований в СТР, во вторую в ИТР, в тре­тью - количество новых ответов; инициальные толкования обводят кружком.
Графа «Проникаемостъ». При заполнении этой графы обращается внимание на то, какой из партнеров смог довести свое предложение до конца (обозначается циф­рой «1»); если совместное решение содержит существенную долю предложений обо­их партнеров, то каждому приписывается по V2 пункта; в случае отказа в соответ­ствующую графу вносится прочерк.
Графа «Решение». Заполняется аналогично предыдущей.
Графа «Аффективный стиль». Отклонения обозначаются знаком «минус», под­держка-знаком «плюс», амбивалентная оценка - знаком «плюс-минус», игнориро­вание - знаком «О».
Графа «Качество». Содержит оценку совместного решения («хорошее» - одно­значное согласие партнеров - «1», «плохое» >- псевдосовместное - «О») и оценку про­дукта, т. е. характеристику ответа с точки зрения традиционной роршаховской систе­мы, включающей оценку ответа по качеству формы, популярности - оригинальности и ряду других показателей.
Интерпретация результатов СТР может проводиться в укорочен­ном и расширенном вариантах. В первом случае мы ограничиваемся диагностикой стиля и динамики взаимодействия в процессе общения; во втором, включающем составление психограммы по традиционной роршаховской схеме, акцентируются осознанные и неосознаваемые переживания партнеров.
Совместный тест Роршаха может эффективно применяться в прак­тике семейного консультирования для диагностики стилей общения, например, в диаде «родитель-ребенок». В приводимом ниже иллюст­ративном случае в СТР участвовали мать и ее 14-летний сын, испы­тывающий трудности в общении.


Анализ текста диалога и таблицы обработки данных СТР (на по­веденческом уровне) показывает, что и мать, и сын стремятся дос­тичь согласия: совместные ответы достигаются по всем четырем предъявляемым таблицам теста. Вместе с тем создается впечатление, что близость между матерью и сыном сохраняется за счет жесткого распределения ролей: предоставляя сыну видимость самостоятель­ности в практическом плане (см. графу «Держание таблицы»), мать затем перехватывает инициативу и пытается удерживать ее в своих руках даже в тех случаях, когда вынуждена отступить и принять ин­терпретацию сына. Чаще, однако, именно мать является тем лицом, кто осуществляет контроль, проводит в виде совместного свое соб­ственное решение (см. графу «Проникаемость»).
Анализ диалога позволяет отчетливо увидеть, что в отстаивании своей доминирующей позиции мать прибегает к таким средствам борь­бы, как инвалидация самостоятельных суждений сына, их обесценива­ние с одновременной демонстрацией собственной «правоты». Часто мать как бы не слышит высказываний сына, заставляя того по несколь­ку раз повторять свое предложение все с меньшей и меньшей уверен­ностью, а затем внезапно выдвигает собственное толкование с такой уверенностью и аргументированностью, что сыну ничего не остается, как принять его (диалог по табл. II). Если сын неожиданно оказывает сопротивление (диалог по табл. VIII), мать проявляет лояльность и при­нимает интерпретацию сына, правда, в собственной редакции, чем вновь возвращает сына в подчиненное положение. Таким образом, согласие и кооперация в этой диаде являются скорее мнимыми, чем действи­тельно отражающими внутренний аффективный климат отношений. Скрытое отвержение и неуважение со стороны матери обнаруживает себя в явном преобладании игнорирующих, амбивалентных и отклоня­ющих высказываний над поддерживающими. Поддержка оказывается только тем высказываниям сына, которые подтверждают ее собствен­ное толкование. Таким образом, вопреки осознанному желанию помочь сыну мать стремится сохранить тот способ общения, который позволя­ет ей самой чувствовать себя более уверенной, нужной и компетент­ной, а у сына закрепляет ощущение пассивной зависимости.

7.3. МЕТОДИКА «РИСУНОК СЕМЬИ»


Применение рисуночных методик для исследования личности ребенка особенно распространено в зарубежных странах. В нашей стране только в последние годы начали все больше обращать внима­ние на рисунок как средство познания личности (Болдырева С. А., 1974; Захаров А. И., 1982; Мухина В. С., 1981), хотя еще в 1914 г. М. Коренблинт и М. Надольская под руководством проф. А. Лазурского проводили работы, в которых пытались использовать уроки ри­сования в качестве метода исследования личности.


Исторически использование методики «Рисунок семьи» связано с общим развитием «проективной психологии». Росту интереса к ри­суночным методикам способствовал выход в свет фундаментальных монографий методик К. Маховера (Machover К., 1949) и Бука Дж. (Buck J., 1948). Рисуночные методики стали очень популярными сре­ди психологов-практиков в 50-60-е годы. По данным Н. Сандберга (Sundberg N., 1961), одна из них - тест рисунка человека К. Махове­ра - в клиниках и больницах США по частоте применения уступали лишь тесту пятен Роршаха. В 60-х годах эта методика быстро распро­странилась в среде психологов-клиницистов, и в различных геогра­фических регионах приоритет в ее использовании связывается с раз­ными именами (в США - В. Хьюлс, во Франции - И. Минковский, М. Поро). Э. Хаммер говорит об этом так: «Наверное, как и многие стоящие изобретения, так и это одновременно родились в умах раз­ных людей» (Hammer E., 1958, с. 391). Р. Берне и С. Кауфман (Burns R., Kaufman S., 1972), однако, указывают, что самое раннее упоминание в литературе о применении «Рисунка семьи» принадлежит В. Хьюлсу (Hulse W., 1951). Не вдаваясь в подробности, отметим только, что «Рисунок семьи» в этих целях применяли еще раньше. О развернутой системе анализа и интерпретации «Рисунка семьи» можно говорить начиная с работы Вульфа, который придавал влиянию семьи на раз­витие личности в дошкольном возрасте исключительное значение и разработал ряд методик для оценки внутрисемейных отношений (Wolff W., 1947). Одна из них - рисунок по заданию «Нарисуй свою семью». По рисунку Вульф анализирует: а) последовательность ри­сования членов семьи, их пространственное расположение, пропус­кание в рисунке членов семьи; б) различия между графическими презентациями в формах, пропорциях. Вульф четко не формулирует, ка­кой психологический смысл имеют те или иные особенности рисова­ния, но в разборе отдельных рисунков можно найти конкретные их интерпретации. По мнению Вульфа, последовательность в рисовании может указывать на значимость роли рисуемых людей в семье -ребе­нок рисует от более значимого к менее. Вульф проводит аналогию между пространственным расположении членов семьи в рисунке и их расположением в игровой ситуации. Следует обращать внимание на такое расположение, которое повторяется в других рисунках и, сле­довательно, отражает значимые для ребенка реалии. Автор отмечает, что пропуск членов семьи - редкий случай и что за этим всегда стоит определенный мотив. Часто это выражает стремление эмоционально уменьшить неприемлемого члена семьи, избавиться от него. Говоря об особенностях фигур, автор особо выделяет их размеры. Если ре­альное положение вещей не соответствует соотношению размеров на рисунке, то это указывает, что размеры детерминированы психичес­кими факторами, а не реальностью. Рисование других членов семьи большими Вульф связывает с восприятием ребенком их доминантно­сти, рисование большим себя - с чувством значимости в семье. Ин­формативными могут быть и различия в рисовании отдельных частей тела. Интерпретируя их, Вульф опирается на предположение, что раз­личия в изображении порождаются особыми переживаниями, связан­ными с функциями этих частей тела. Он подчеркивает, что при интер­претации различий в нарисованных фигурах надо главным образом опираться на то, как сам исследуемый их осмысливает. Если это невоз­можно - интерпретация становится чисто субъективной.
Итак, Вульф первым выделил те характеристики рисунка, которые позже неизменно будут объектом интерпретации у других авторов.
Новизна работ В. Хьюлса состоит в том, что он анализирует сам процесс рисования: использование карандашей, стирание нарисован­ного, вычеркивание, сомнения, эмоциональные реакции, спонтанные комментарии (Hulse W., 1951, 1952). Эти данные дают дополнитель­ную информацию об отношении ребенка к рисуемым деталям, об его общем эмоциональном состоянии.
Дальнейшее развитие анализа «Рисунка семьи» представляют модификации методики Л. Кормана (Gorman L., 1964), Р. Бернса и С. Кауфмана (Burns R., Kaufman S., 1972). Модификацию Кормана следовало бы считать продолжением самостоятельных работ над «Ри­сунком семьи» во французской психологической школе. Согласно этой модификации, дети рисуют не «семью» или «свою семью», как у Вульфа и Хьюлса, а «семью, как ты ее себе представляешь». Такая формулировка исходит из тенденции Кормана представить исследу­емому как можно меньше структурированную ситуацию. Он счита­ет, что если ребенок рисует большую или меньшую семью, чем она является на самом деле, то это указывает на функционирование оп­ределенных защитных механизмов. Чем явственнее несовпадение, тем больше неудовлетворенность существующей ситуацией. Корман анализирует рисунок в трех аспектах, несколько отличающихся от упомянутых выше: а) графическое качество (характер линий, про­порции фигур, аккуратность выполнения рисунка, использование пространства); б) формальная структура (пропорция частей тела, ди­намичность рисунка, расположение членов семьи); в) содержание (исследователь стремится выяснить, какой смысл для ребенка име­ет рисунок). Корман оригинален и в том, что вводит серию вопро­сов, которые можно разбить на три группы: 1. Провокационные воп­росы, подталкивающие ребенка на открытое обсуждение чувств (на­пример: «Кто в семье самый плохой?»); 2. «Социометрические» воп­росы, отвечая на которые, ребенок должен сделать отрицательный или положительный выбор (например: «Отец задумал поездку на ав­томобиле, но в нем не хватает места для всех. Кто останется дома?»); 3. Вопросы, направленные на выяснение того, какой смысл для ре­бенка имеют нарисованная ситуация, определенные детали.
В настоящее время наибольшую известность получила модифи­кация Р. Бернса и С. Кауфмана - «Кинетический рисунок семьи» (КРС). Авторы этой модификации исходили из факта, что при обыч­ном задании «Нарисуй свою семью» ребенок часто рисовал стати­ческую картину, в которой все члены семьи расположены в ряд и повернуты лицом к наблюдателю. Они попытались обеспечить дей­ствие дополнительного, кинетического фактора, введя в задание новую инструкцию: «Нарисуй рисунок, в котором каждый член се­мьи и ты что-нибудь делают». Эти авторы предложили свою схему интерпретации, выделив четыре клинически значимых уровня ана­лиза: а) характеристики индивидуальных фигур КРС; б) действия в КРС; в) стиль; г) символы.
Интерпретация характеристик индивидуальных фигур схожа с интерпретацией особенностей нарисованных фигур В. Хьюлсца Дж. Ди Лио (Di Leo J., 1973). Другие уровни анализа являются более оригинальными. Согласно Р. Бернсу и С. Кауфману, действия объек­тов, изображенные на рисунке, заключают в себе энергию, созвуч­ную определенным отношениям. «Энергии», или «поля напряжения», могут отражать злобу, зависть, соревнование, стремление к близким контактам. (Например, игра в мяч говорит о конкуренции, зависти; горящий огонь - о враждебном отношении, злобе).
Третий уровень анализа - интерпретация стилей - относится к «стратегии» реализации КРС и дает, по утверждению авторов, инфор­мацию об эмоциональных отношениях. В интерпретации учитываются только «ненормальные» стили: отделение фигур друг от друга линиями, прогибом листа, расположением фигур по краям бумаги, бездействием фигур и т. д.
Четвертый уровень анализа - интерпретация символов. Р. Берне и С. Кауфман выделяют около 40 часто повторяющихся в рисунках символов (лестница, вода, кровать и т. д.), часть которых интерпре­тируется согласно принципам психоанализа. Однако эти авторы не стремятся приписать символам фиксированные значения, указывая, что они могут иметь индивидуальный смысл или же приобретать свои значения в конкретной ситуации (среди последних - «соци­альные» символы; например, буква «А», высшая отметка в США, в рисунках становится отражением стремления к совершенству, при­знанию).
В работах отечественных авторов обращается внимание на связь между особенностями рисунка семьи и внутрисемейными межлич­ностными отношениями (Мухина В. С., 1981). Опыт применения «Ри­сунка семьи» как методики исследования межличностных отношений освещает А. И. Захаров (1982).
В частности, на основе своего клинического опыта Захаров (1977) утверждает, что в рисуночной пробе «семья» заключены большие диагностические возможности. Он применяет вариант методики, со­стоящий из двух заданий. В первом, вспомогательном, задании ре­бенку предлагается нарисовать в четырех комнатах, расположенных на двух этажах, по одному из членов семьи, включая себя. При анали­зе рисунка имеет значение характер размещения по этажам членов семьи и то, кто из них находится рядом с ребенком. Обычно это наи­более эмоционально близкое лицо. Во втором, основном, задании дети рисуют семью без каких-либо дополнительных инструкций.
Несмотря на различия схем и процедур у составителей рисуноч­ных модификаций, можно выделить три основных аспекта интерпре­тации результатов данной методики: а) интерпретация структуры ри­сунка семьи; б) интерпретация особенностей нарисованных членов семьи; в) интерпретация процесса рисования.
Большинство упомянутых выше работ принадлежит перу прак­тиков и не имеют развернутого теоретического обоснования. Тем не менее, интерпретации опираются на различные теоретические пред­посылки, эмпирический материал исследований. Поэтому их осмыс­ление представляет как научный, так и практический интерес.
В 1985 году Хоментаускас Г. Т. провел исследование, которое позво­ляет обосновать методику рисования семьи как процедуру, отражающую в первую очередь переживания и восприятие ребенком своего места в семье, отношение ребенка к семье в целом и к отдельным ее членам.
Негативные переживания ребенка (7-8 лет), связанные с семь­ей, неудовлетворенность семейной ситуацией отражаются уже в са­мом отношении к заданию: наблюдаются защитные реакции, при­обретающие форму трансформации задания (рисование только не связанных с семьей людей либо вообще отказ от изображения лю­дей), откладывания выполнения релевантного задания во времени (начало рисования с различных объектов). Таким детям свойствен­но искажение состава семьи, уменьшение состава семьи, включе­ние в состав семьи людей, которые с ней непосредственно не связа­ны. Отношение детей к семье и отдельным ее членам выражается в характере расположения членов семьи в рисунке, в их сплоченнос­ти, в том, рисует ли ребенок себя вместе с другими членами семьи или отдельно. Выявлено, что с чувством неудовлетворенности, от­верженности связано появление в рисунке изображения туч (дождя) и солнца, расположение членов семьи на линии основания. Эти ха­рактеристики, наверное, имеют символическое значение и отража­ют соответственно чувство подавленности, потребность в любви, потребность в безопасности.
При помощи факторного анализа выделены два измерения, в пси­хологическом смысле отражающие:
1. Чувства ребенка относительно семьи, семейной ситуации, соб­ственного места в ней («чувство отверженности, чувство принад­лежности»). Это измерение описывается следующим противопос­тавлением характеристик рисунка: уменьшение состава семьи, тучи, солнце, линия основания, начало рисования с объекта - сплоченность семьи, «Я» рядом с другими.
2. Способ «переработки» чувства отверженности («символичес­кое изгнание семьи - символическое изгнание себя»). Это измере­ние дифференцирует полюс фактора «чувство отверженности» и опи­сывается противопоставлением следующих характеристик: присут­ствие не связанных с семьей людей,.. «Я» единственная фигура -отсутствие «Я».
Хоментаускас выделил и способы, при помощи которых дети (7—8 лет) выражают свое отношение к конкретным нарисованным людям.
Эмоциональное отношение ребенка, представленное факторами «сила-слабость», «любимость-нелюбимость», имеет четкую графичес­кую презентацию посредством семантически насыщенных средств выразительного языка рисунка.
Факторный анализ рисунков «сильного-слабого» человека выделил тип рисования, в котором атрибуция «силы» передается главным обра­зом посредством изменения соотношения высоты, ширины и площади фигуры. Количественный анализ также выявил, что «сила» передается посредством рисования поднятых рук, изображением объектов в руках.
Факторный анализ «любимого-нелюбимого» человека выделил два типа графической презентации. Для обоих характерна передача пре­восходства «любимого» над «нелюбимым» через количество деталей тела, цветов, декорирования.
Таким образом, факторный анализ позволяет вычленить основ­ные параметры эмоционального отношения ребенка к членам семьи, соответствующие осям «симпатия» и «уважение» (Столин В. В., 1983).

7.3.1. Диагностическая процедура


Для исследования необходимы: лист белой бумаги (21 х 29 см), шесть цветных карандашей (черный, красный, синий, зеленый, жел­тый, коричневый), резинка. Ребенку дается инструкция: «Нарисуй, пожалуйста, свою семью». Ни в коем случае нельзя объяснять, что обо­значает слово «семья», так как этим искажается сама суть исследова­ния. Если ребенок спрашивает, что ему рисовать, психолог должен просто повторить инструкцию. Время выполнения задания не огра­ничивается (в большинстве случаев оно длится не более 35 минут). При выполнении задания следует отмечать в протоколе: а) последо­вательность рисования деталей; б) паузы более 15 секунд; в) стира­ние деталей; г) спонтанные комментарии ребенка; д) эмоциональные реакции и их связь с изображаемым содержанием.


После того, как ребенок выполнит задание, надо стремиться по­лучить максимум информации вербальным путем. Обычно задают сле­дующие вопросы: 1. Скажи, кто тут нарисован? 2. Где они находятся? 3. Что они делают? Кто это придумал? 4. Им весело или скучно? По­чему? 5. Кто из нарисованных людей самый счастливый? Почему? 6. Кто из них самый несчастный? Почему?
Последние два вопроса провоцируют ребенка на открытое обсуж­дение чувств, что склонен делать не каждый ребенок. Поэтому, если ребенок не отвечает на них или отвечает формально, не следует на­стаивать на эксплицитном ответе. При опросе психолог должен пы­таться выяснить смысл нарисованного ребенком: чувства к отдель­ным членам семьи; почему ребенок не нарисовал кого-нибудь из чле­нов семьи (если так произошло); что значат для ребенка определен­ные детали рисунка (птицы, зверушки и т. д.) При этом по возможности следует избегать прямых вопросов, настаивать на ответе, так как это может индуцировать тревогу, защитные реакции. Часто продуктив­ными оказываются проективные вопросы (например: «Если вместо птички был бы нарисован человек, то кто бы это был?», «Кто бы вы­играл в соревнованиях между братом и тобой?», «Кого мама позовет идти с собой?» и т. п.).
После опроса ребенку предлагают обсудить 6 ситуаций: три из них должны выявить негативные чувства к членам семьи, три - пози­тивные: 1. Представь себе, что у тебя есть два билета в цирк. Кого бы ты позвал с собой? 2. Представь, что вся твоя семья идет в гости, но один из вас заболел и должен остаться дома. Кто он? 3. Ты строишь из конструктора дом (вырезаешь бумажное платье для куклы), и у тебя плохо получается. Кого ты позовешь на помощь? 4. Ты имеешь биле­тов (на один меньше, чем членов семьи) на интересный фильм. Кто останется дома? 5. Представь себе, что ты попал на необитаемый ос­тров. С кем бы ты хотел там жить? 6. Ты получил в подарок интерес­ное лото. Вся семья села играть, но вас одним человеком больше, чем надо. Кто не будет играть?
Для интерпретации также надо знать: а) возраст исследуемого ре­бенка; б) состав его семьи, возраст братьев и сестер. Хорошо, если у вас будут сведения о поведении ребенка в семье, детском саду или школе.

7.3.2. Интерпретация полученных результатов


Предлагаемые ниже интерпретации результатов, полученных при использовании методики «Рисунок семьи» основываются на работах А. И. Захарова (1982), В. Хьюлса (Hulse W., 1951), Дж. Ди Лир (Di Leo J» 1973), Л. Кормана (Gorman L., 1964), Р. Бернса, с. Кауфма­на (Burns R., Kaufinan S., 1972), К. Маховера (Machover К., 1949), a также на наших исследованиях и опыте практической работы с мето­дикой Г. Т. Хоментаускаса (Chomentauskas G., 1983). Интерпретацию условно разделим на три части: 1) анализ структуры рисунка; 2) ана­лиз особенностей графических презентаций членов семьи; 3) анализ процесса рисования.


Анализ структуры рисунка. Ожидается, что ребенок, пережива­ющий эмоциональное благополучие в семье, будет рисовать полную семью. По нашим данным, около 85 % детей 6-8 лет, нормального интеллекта, проживающих совместно со своей семьей, на рисунке изображают ее полностью. Искажение реального состава семьи зас­луживает самого пристального внимания, так как за этим почти все­гда стоит эмоциональный конфликт, недовольство семейной ситуа­цией. Крайние варианты представляют собой рисунки, в которых: а) вообще не изображены люди; б) изображены только не связанные с семьей люди. Такое защитное избегание задания встречается у де­тей достаточно редко. За такими реакциями чаще всего кроются: а) травматические переживания, связанные с семьей; б) чувство от­верженности, покинутости (поэтому такие рисунки относительно ча­сты у детей, недавно пришедших в интернат из семей); в) аутизм; г) чувство небезопасности, большой уровень тревожности; д) плохой контакт психолога с исследуемым ребенком.
В практической работе, как правило, приходится сталкиваться с менее выраженными отступлениями от реального состава семьи. Дети уменьшают состав семьи, «забывая» нарисовать тех членов семьи, которые им менее эмоционально привлекательны, с которыми сло­жились конфликтные отношения. Не рисуя их, ребенок как бы разря­жает неприемлемую эмоциональную атмосферу в семье, избегает не­гативных эмоций, связанных с определенными людьми. Наиболее часто в рисунке отсутствуют братья или сестры, что связано с наблю­даемыми в семьях ситуациями конкуренции. Ребенок таким спосо­бом в символической ситуации «монополизирует» любовь и внимание родителей. Ответы на вопрос, почему не нарисован тот или иной член семьи, бывают, чаще всего, защитными: «Не нарисовал потому, что не осталось места»; «Он пошел гулять» и т. д. Но иногда на указанный вопрос дети дают и более эмоционально насыщенные реакции: «Не хотел - он дерется»; «Не хочу, чтобы он с нами жил», и т. п.
В некоторых случаях вместо реальных членов семьи ребенок ри­сует маленьких зверушек, птиц. Психологу всегда следует уточнить, с кем ребенок их идентифицирует (наиболее часто так рисуют брать­ев или сестер, чье влияние в семье ребенок стремится уменьшить). Например, девочка 8 лет нарисовала себя, а рядом - маленького зай­чишку. Свой рисунок она объяснила следующим образом: «Сейчас пойдет дождь, я убегу, а зайчик останется и промокнет. Он не умеет ходить». На вопрос: «Кого тебе напоминает зайчик?» -девочка отве­тила, что он похож на сестричку, которой нет еще годика и которая не умеет ходить. Таким образом, в рисунке эта девочка обесценивает свою сестру, осуществляет против нее символическую агрессию.
Случается, что ребенок вместо реальной семьи рисует семью зверят. Например, мальчик 7 лет, ощущающий отвержение, фрустрацию потреб­ности в близких эмоциональных контактах, на рисунке изобразил только папу и маму, а рядом детально нарисовал семейство зайцев, которое по составу идентично его семье. Таким образом, в рисунке ребенок, рас­крывая чувство отверженности (не нарисовал себя), тем самым выразил и сильное стремление к теплым эмоциональным контактам, ощущению общности (изобразил близкий контакт семейства зайцев).
Большой интерес представляют те рисунки, в которых ребенок не рисует себя или вместо семьи рисует только себя. В обоих случаях рисующий не включает себя в состав семьи, что свидетельствует об отсутствии чувства общности. Отсутствие на рисунке его автора бо­лее характерно для детей, чувствующих отвержение. Презентация в рисунке только самого себя может указывать на различное психичес­кое содержание в зависимости от контекста других характеристик ри­сунка. Если указанной презентации свойственна еще и позитивная концентрация на рисовании самого себя (большое количество дета­лей тела, цветов, декорирование одежды, большая величина фигуры), то это наряду с несформированным чувством общности указывает и на определенную эгоцентричность, истероидные черты характера. Если же рисунок самого себя характеризует маленькая величина, схе­матичность, если в рисунке другими деталями и цветовой гаммой со­здан негативный эмоциональный фон, то можно предполагать при­сутствие чувства отверженности, покинутости, иногда - аутистических тенденций.
Информативным является и увеличение состава семьи. Как пра­вило, это связано с неудовлетворенными психологическими потреб­ностями в семье. Примерами могут служить рисунки единственных в семье детей- они относительно чаще включают в рисунок семьи посторонних людей. Выражением потребности в равноправных, коо­перативных связях является рисунок ребенка, в котором дополнитель­но к членам семьи нарисован ребенок того же возраста (двоюродный брат, дочь соседа и т. п.). Презентация более маленьких детей указы­вает на неудовлетворенные аффилиативные потребности, желание занять охраняющую, родительскую, руководящую позицию по отно­шению к другим детям (такую же информацию могут дать и нарисо­ванные дополнительно к членам семьи собачки, кошки и т. п.).
Нарисованные дополнительно к родителям (или вместо них), не связанные с семьей взрослые указывают на восприятие неинтегра-тивности семьи, на поиск человека, способного удовлетворить потреб­ность ребенка в близких эмоциональных контактах. В некоторых слу­чаях - на символическое разрушение целостности семьи, месть ро­дителям вследствие ощущения отверженности, ненужности.
Расположение членов семьи на рисунке указывает на некоторые психологические особенности взаимоотношений в семье. Сам ана­лиз расположения по своему содержанию созвучен с проксемической оценкой группы людей, с той разницей, что рисунок - это симво­лическая ситуация, создание и структурация которой зависят только от одного человека - автора рисунка. Это обстоятельство делает не­обходимым (как и при других аспектах анализа) различать, что отра­жает рисунок: субъективно реальное (воспринимаемое), желаемое или то, чего ребенок боится, избегает.
Сплоченность семьи, рисование членов семьи с соединенными руками, объединенность их в общей деятельности являются индика­торами психологического благополучия, восприятия интегративности семьи, включенности в семью. Рисунки с противоположными ха­рактеристиками (разобщенностью членов семьи) могут указывать на низкий уровень эмоциональных связей. Осторожности в интерпрета­ции требуют те случаи, когда близкое расположение фигур обуслов­лено замыслом поместить членов семьи в ограниченное простран­ство (лодку, маленький домик и т. п.). Тут близкое расположение мо­жет, наоборот, говорить о попытке ребенка объединить, сплотить се­мью (для этой цели ребенок прибегает к внешним обстоятельствам, так как чувствует тщетность такой попытки).
Психологически интереснее те рисунки, на которых часть семьи расположена в одной группе, а один или несколько членов семьи -отдаленно. Если отдаленно ребенок рисует себя, это указывает на чув­ство невключенности, отчужденности. В случае отделения другого члена семьи можно предполагать негативное отношение ребенка к нему, иногда - наличие угрозы, исходящей от него. Часты случаи, когда такая презентация связана с реальным отчуждением члена семьи, с малой его значимостью для ребенка.
Расположение членов семьи на рисунке иногда помогает выде­лить психологические микроструктуры семьи, коалиции. Так, напри­мер, девочка 6 лет нарисовала себя рядом с матерью, а в отдельной группе - отца с братом, иллюстрируя таким образом существующую в этой семье конфронтацию на почве ролевых несовпадений «муже­ственности» и «женственности».
Как указывалось выше, ребенок может выражать эмоциональные связи в рисунке посредством физических расстояний. То же значение имеет и отделение членов семьи объектами, деление рисунка на ячей­ки, по которым распределены члены семьи. Такие презентации ука­зывают на слабость позитивных межперсональных связей.
Анализ особенностей графических презентаций отдельных чле­нов семьи может дать информацию большого диапазона: об эмоциональном отношении ребенка к отдельному члену семьи, о том, как ребенок его воспринимает, об «Я-образе» ребенка, его половой иден­тификации и т. д.
При оценке эмоционального отношения ребенка к членам семьи следует обращать внимание на следующие элементы графических пре­зентаций:
1) количество деталей тела. Присутствуют ли: голова, волосы, уши, глаза, зрачки, ресницы, брови, нос, щеки, рот, шея, плечи, руки, ладо­ни, пальцы, ноги, ступни;
2) декорирование (детали одежды и украшения): шапка, ворот­ник, галстук, банты, карманы, ремень, пуговицы, элементы причес­ки, сложность одежды, украшения, узоры на одежде и т. п.;
3) количество использованных цветов.
Как правило, хорошие эмоциональные отношения с человеком со­провождаются позитивной концентрацией на его рисовании, что в ре­зультате отражается в большем количестве деталей тела, декорирова­нии, использовании разнообразных цветов. И наоборот, негативное отношение к человеку ведет к большей схематичности, неоконченности его графической презентации. Иногда пропуск в рисунке суще­ственных частей тела (головы, рук, ног) может указывать, наряду е негативным отношением к нему, на агрессивные побуждения относительно этого человека.
О восприятии других членов семьи и «Л-образе» автора рисунка можно судить на основе сравнения размеров фигур, особенностей пре­зентации отдельных частей тела и всей фигуры в целом.
Дети, как правило, самыми большими по величине рисуют отца или мать, что соответствует реальности. Однако иногда соотношение размеров нарисованных фигур явно не соответствует реальному со­отношению величин членов семьи - семилетний ребенок может быть нарисован выше и шире своих родителей. Это объясняется тем, что для ребенка (как, кстати, и для древнего египтянина) размер фигуры является средством, при помощи которого он выражает силу, превос­ходство, значимость, доминирование. Так, например, в рисунке де­вочки 6 лет мама нарисована на треть больше отца и вдвое больше остальных членов семьи. Для этой семьи была характерна большая доминантность, пунитивность матери, которая являлась истинно ав­торитарным руководителем семьи. Некоторые дети самыми большими или равными по величине с родителями рисуют себя. В нашей практике это было связано с: а) эгоцентричностью ребенка; б) сорев­нованием за родительскую любовь с другим родителем, при котором ребенок приравнивает себя родителю противоположного пола, исклю­чая или уменьшая при этом «конкурента».
Значительно меньшими, чем других членов семьи, себя рисуют дети: а) ощущающие свою незначительность, ненужность и т. п.; б) требующие опеки, заботы со стороны родителей. Иллюстрацией этого положения может служить рисунок мальчика 6,5 лет. На рисун­ке он изобразил себя ненатурально маленьким. Аналогичная транс­формация характерна и для его поведения. Активный в группе детс­кого сада, мальчик занимал дома позицию «малыша», используя свою плаксивость, беспомощность как средство привлечения внимания ро­дителей. Вообще, при интерпретации размеров фигур психолог дол­жен обращать внимание только на значительные искажения, а при оценке величин из реального соотношения (например, семилетний ребенок в среднем на 1/3 ниже своего родителя).
Информативным может быть и абсолютный размер фигур. Боль­шие, занимающие весь лист фигуры рисуют импульсивные, уверен­ные в себе, склонные к доминированию дети. Очень маленькие фигу­ры связаны с тревожностью, чувством небезопасности.
Следует обращать внимание и на рисование отдельных частей тела членов семьи. Дело в том, что отдельные части тела связаны с опре­деленными сферами активности, являются средствами общения, кон­троля, передвижения и т. д. Особенности их презентации могут ука­зывать на определенное, связанное с ними чувственное содержание. Коротко проанализируем самые информативные в этом плане части тела.
Руки являются основными средствами воздействия на мир, физи­ческого контроля поведения других людей. Если ребенок рисует себя с поднятыми вверх руками, с длинными пальцами, то это часто связа­но с его агрессивными желаниями. Иногда такие рисунки рисуют и внешне спокойные, покладистые дети. Можно предполагать, что ре­бенок чувствует враждебность по отношению к окружающим, но его агрессивные побуждения подавлены. Такое рисование себя также может указывать на стремление ребенка компенсировать свою сла­бость, на желание быть сильным, властвовать над другими. Эта интерпретация более достоверна тогда, когда ребенок в дополнение к «агрессивным» рукам еще рисует и широкие плечи или другие сим­волы мужественности и силы. Иногда ребенок рисует всех членов семьи с руками, но «забывает» нарисовать их себе. Если при этом ребенок рисует себя еще и непропорционально маленьким, то это может быть связано с чувством бессилия, собственной незначитель­ности в семье, с ощущением, что окружающие подавляют его актив­ность, чрезмерно его контролируют. Интересны рисунки, в которых один из членов семьи нарисован с длинными руками и очень больши­ми пальцами. Чаще всего это указывает на восприятие ребенком пунитивности, агрессивности этого члена семьи. То же значение может иметь и презентация члена семьи вообще без рук - таким образом ребенок символическими средствами ограничивает его активность.
Голова - центр локализации интеллектуальной и перцептивной деятельности; лицо - самая важная часть тела в процессе общения. Уже дети 3 лет обязательно рисуют голову, некоторые части тела. Если дети старше пяти лет (нормального интеллекта) в рисунке про­пускают части лица (глаза, рот), это может указывать на серьезные нарушения в сфере общения, отгороженность, аутизм. Если при ри­совании других членов семьи автор рисунка пропускает голову, чер­ты лица или штрихует все лицо, то это часто связано с конфликтны­ми отношениями с данным членом семьи, враждебным отношени­ем к нему.
Выражение лиц нарисованных людей также может быть индика­тором чувств ребенка к ним. Однако надо иметь в виду, что дети склон­ны рисовать улыбающихся людей, это своеобразный штамп в их ри­сунках, но это вовсе не означает, что дети так воспринимают окружа­ющих. Для интерпретации рисунка семьи выражения лиц значимы только в тех случаях, когда они отличаются друг от друга. В этом слу­чае можно полагать, что ребенок сознательно или бессознательно использует выражение лица как средство характеризующее человека. Например, мальчик 9 лет, последний сын в семье, имеющий в отли­чие от своих братьев физический дефект и не такой, как они, успеш­ный в учебе, в рисунке выразил свое чувство неполноценности, изоб­ражая себя значительно меньшим, чем братья; с опущенными вниз краями губ. Эта графическая презентация явно отличалась от других членов семьи - больших и улыбающихся.
Девочки уделяют внимание рисованию лица больше, чем мальчи­ки, изображают больше деталей. Они замечают, что их матери много времени уделяют уходу за лицом, косметике и сами постепенно усва­ивают ценности взрослых женщин. Поэтому концентрация на рисо­вании лица может указывать на хорошую половую идентификацию девочки, В рисунках мальчиков этот момент может быть связан с оза­боченностью своей физической красотой, стремлением компенсиро­вать свои физические недостатки, формированием стереотипов жен­ского поведения.
Презентация зубов и выделение рта наиболее часто встречаются у детей, склонных к оральной агрессии. Если ребенок так рисует не себя, а другого члена семьи, то это связано с чувством страха, вос­принимаемой ребенком враждебности этого человека.
Существует закономерность, что с возрастом детей рисунок че­ловека обогащается все новыми деталями. Дети 3 лет в большинстве рисуют «головонога», а в 7 лет - презентируют уже богатую схему тела. Для каждого возраста характерно рисование определенных де­талей, и их пропуск в рисунке, как правило, связан с отрицанием ка­ких-то функций, с конфликтом. Если, скажем, ребенок 7 лет не рисует какую-либо из этих деталей: голову, глаза, нос, рот, руки, туловище, ноги - на это надо обратить самое серьезное внимание. Примером могут быть рисунки мальчика 7 лет. Он никогда не рисовал нижнюю часть тела. В беседе с родителями выяснилось, что у Них большую тревогу вызывал интерес мальчика к своим половым органам. Не­сколько раз он был даже наказан за эту «познавательную» деятель­ность, которую родители восприняли как мастурбацию. Такое пове­дение родителей индуцировало у ребенка чувство вины, отрицание функций нижней части тела, что повлияло на его «Я-образ».
У детей старше 6 лет в рисунках выделяются две разные схемы рисования индивидов разной половой принадлежности. Например, туловище мужчины они рисуют овальной формы, женщины - треу­гольной. Если ребенок рисует себя так же, как и других членов семьи того же пола, то можно говорить об адекватной половой идентифика­ции. Аналогичные детали и цвета в презентации двух фигур, напри­мер сына и отца, можно интерпретировать как стремление сына быть похожим на отца, идентификацию с ним, хорошие эмоциональные контакты.
Анализ процесса рисования. При анализе процесса рисования следует обращать внимание на: а) последовательность рисования членов семьи; б) последовательность рисования деталей; в) стира­ние; г) возвращение к уже нарисованным объектам, деталям, фигу­рам; д) паузы; е) спонтанные комментарии. Известно, что за дина­мическими характеристиками рисования кроются изменения мыс­ли, актуализация чувств, напряжения, конфликты. Анализ процесса рисования требует творческого использования всего практического опыта психолога, его интуиции. Несмотря на большой уровень нео­пределенности, как раз эта часть интерпретации полученных резуль­татов часто дает наиболее содержательную, глубокую, значимую информацию.
По нашим данным, около 38 % детей первой рисуют мать, 35 % -себя, 17 % - отца, 8 % - братьев и сестер. Как при рассказе ребенок начинает с главного, так и в рисунке первым изображает наиболее значимого, главного или наиболее эмоционально близкого человека. Такое частотное распределение, наверное, обусловлено тем, что в нашей стране мать часто является ядром семьи, выполняет наиболее важные функции в семье, больше времени бывает с детьми, больше, чем другие, уделяет им внимания. То, что дети первыми часто рисуют себя, наверное, связано с их эгоцентризмом как возрастной характе­ристикой. Последовательность рисования более информативна в тех случаях, когда ребенок в первую очередь рисует не себя и не мать, а другого члена семьи. Чаще всего это наиболее значимое лицо для ре­бенка или человек, к которому он привязан.
Примечательны случаи, когда ребенок последней рисует мать. Чаще всего это связано с негативным отношением к ней.
Последовательность рисования членов семьи может быть более достоверно интерпретирована в контексте анализа особенностей гра­фической презентации фигур. Если нарисованная первой фигура яв­ляется самой большой, но нарисована схематично, не декорирована, то такая презентация указывает на воспринимаемую ребенком значи­мость этого лица, силу, доминирование в семье, но не указывает на положительные чувства ребенка в его отношении к этой фигуре. Од­нако если появившаяся первой фигура нарисована тщательно, деко­рирована, то можно думать, что это наиболее любимый ребенком член семьи, которого ребенок выделяет и на которого хочет быть похож.
Как правило, дети, получив задание нарисовать семью, начинают рисовать членов семьи. Однако некоторые дети сперва рисуют раз­личные объекты, линию основания, солнце, мебель и т. д. и лишь в последнюю очередь приступают к изображению людей. Есть основа­ние считать, что такая последовательность выполнения объектов ри­сунка является своеобразной защитной реакцией, при помощи кото­рой ребенок отодвигает неприятное ему задание во времени. Чаще всего это наблюдается у детей с неблагополучной семейной ситуаци­ей, но это также может быть следствием плохого контакта ребенка с психологом.
Возвращение к рисованию тех же членов семьи, объектов, дета­лей указывает на их значимость для ребенка. Как непроизвольные движения человека иногда показывают актуальное содержание пси­хики, так возвращение к рисованию тех же элементов рисунка соот­ветствуют движению мысли, отношению ребенка и может указывать на главное, доминирующее переживание, связанное с определенны­ми деталями рисунка.
Паузы перед рисованием определенных деталей, членов семьи чаще всего связаны с конфликтным отношением и являются внешним проявлением внутреннего диссонанса мотивов. На бессознательном уровне ребенок как бы решает, рисовать ему или нет человека или деталь, связанные с негативными эмоциями.
Стирание нарисованного и перерисование может быть связано как с негативными эмоциями по отношению к рисуемому члену семьи, так и с позитивными. Решающее значение имеет конечный результат рисования. Если стирание и перерисовывание не привели к заметно лучшей графической презентации - можно судить о конфликтном от­ношении ребенка к этому человеку.
Спонтанные комментарии часто проясняют смысл нарисованно­го ребенком. Поэтому к ним надо внимательно прислушиваться. Так­же надо иметь в виду, что кажущиеся иррелевантными комментарии все же являются средством ослабления внутреннего напряжения и их появление выдает наиболее эмоционально «заряженные» места ри­сунка.
Приведем анализ случая. Раиса - девочка 5 лет, первый ребенок в семье. Имеет младшего брата 3 лет. Живет вместе с обоими родителями. В семье агрессивна, непос­лушна. Непослушность особенно ярко проявляется в отношении к матери. хотя, говоря словами матери, ей удается укротить Раису. В детском саду девочка выделяется среди других детей неуправляемым агрессивным поведением. Дружит преимущественно с мальчиками, однако играет в их компании «женскую» роль.
Последовательность рисования: солнце, мать, сама Раиса, отец, брат, трава.
Ответы на вопросы:
1. «Скажи, пожалуйста, кого ты тут нарисовала?» - «Маму, себя, брата, папу».
2. «Что вы делаете на рисунке?» - «Гуляем». - «Кто это придумал?» - «Мама придумала».
3. «Весело ли вам?» - «Не очень. Мама и папа спорят». - «Почему?» - «Просто так».
4. «Кто из нарисованных людей самый счастливый?» - «Братик». - «Почему?» -«Он - самый маленький».
5. «Кто из нарисованных людей самый несчастливый?» - «Не знаю».
Решение ситуаций
1. «Представь, что у тебя есть два билета в цирк. С кем бы ты хотела пойти вместе?» - «С папой».
2. «Представь, что вся твоя семья идет в гости, но один из вас заболел и должен остаться дома. Кто он?» - «Я останусь».
3. «Ты строишь дом из деталей конструктора, и у тебя не все получается. Кого ты позовешь на помощь?» — «Никого».
4. «Представь, что у тебя есть три билета на интересное кино. Кого ты оставишь дома?» - «Братика, он маленький».
5. «Представь себе, что ты оказалась на необитаемом острове. С кем ты хотела на нем жить?» — «С папой».
6. «Ты получила в подарок интересное лото.. Вся семья села играть, но вас на одного больше, чем можно. Кто не будет играть?» - «Мама».
Интерпретация полученных результатов. На рисунке Раисы изоб­ражены все члены семьи. Однако выполнение задания начато не с ри­сования членов семьи, а с объекта - солнца. Такая последовательность рисования часто встречается у детей, у которых семья связана с нега­тивными эмоциональными переживаниями. Последовательность ри­сования членов семьи характерна для детей данного возраста.
Примечательно расположение членов семьи на рисунке. Оба роди­теля нарисованы на переднем плане, они как бы заслоняют фигуры де­тей. Это может быть связано с восприятием доминантности родите­лей. В то же время, родители разделены - отец и мать выступают не как супружеская или родительская пара, а скорее как отдельные инди­виды.
Если рассматривать расположение фигур не в плоскости, а в про­странственной перспективе, то все фигуры отделены одна от другой значительным расстоянием, что может указывать на то, что Раиса воспринимает слабость позитивных эмоциональных отношений между членами семьи. Наиболее отдаленная фигура - младший брат. Он же - последняя нарисованная фигура. Это дает основание для предположения, что Раису с братом связывают негативные отно­шения.
Примечательны особенности рисования индивидуальных фигур. Во-первых, выделяются изображения обоих родителей: они нарисо­ваны однотипно, схематично. Раиса рисовала их очень быстро, их ри­сование не доведено до конца. Такоая манера рисования указанных людей выявляет, возможно, сложившиеся напряженные отношения Раисы с родителями. Контраст между презентацией себя и родите­лей, а также определенная гротескность изображения родителей мо­гут быть результатом выражения агрессивности, указывать на сложив­шиеся в семье «силовое соревнование» между Раисой и ее родителя­ми. Такая интерпретация, в частности, соответствует наблюдаемому агрессивному и не поддающемуся контролю поведению Раисы в се­мье и за ее пределами.
Изображения родителей все же отличаются друг от друга. Отец нарисован более тщательно, схема его тела более совершенна, чем у матери, что может указывать на более позитивные отношения Раисы к отцу, чем к матери. На такую интерпретацию наталкивает и анализ решений ситуаций, из которого выявляется предпочтение отца матери.
Примечательно рисование рук отца - они значительно длиннее чем у других членов семьи, они интенсивно заштрихованы, есть пре­зентация пальцев. Возможно, что Раиса воспринимает отца как пу-нитивного, контролирующего человека.
Фигура матери значительно крупнее других, что указывает на значимость матери в жизни семьи (это согласуется и с тем, что она на» рисована первой), на ее доминантность, атрибуцию силы. Вместе с тем она нарисована небрежно, импульсивно. Обращает на себя вни­мание отсутствие рук в изображении матери. Интерпретируя этот признак в контексте общего амбивалентного (и негативного) отношения Раисы к матери, ее воспринимаемой значимости и, возможно, доми­нантности, можно понять его как стремление девочки снизить вмешательство, контроль со стороны матери, ее «манипулятивное» от­ношение к другим. На смысловом уровне это согласуется с интерпре­тацией больших, пустых глаз матери. Они могут быть интерпретированы как индикатор тревожного отношения Раисы к матери, как ее стремление скрыться от пристального взора матери и в то оке вре­мя как ощущение его «всевидения».
Анализ особенностей рисования родителей наталкивает на опре­деленные размышления относительно их отношений между собой. Можно думать о конфликтности их отношений (родительская пара разделена: в ответах на вопросы Раиса говорит о немотивированном, на ее взгляд, споре). В презентациях обоих родителей явные искаже­ния появляются при рисовании одной и той же части тела - рук (у отца руки непропорционально длинные, а у матери их изображение вообще отсутствует). Эти обстоятельства, особенно последнее из них, дают основание для выдвижения рабочей гипотезы о том, что доми­нантность и контролирующее поведение матери по отношению к Раисе являются следствием переноса такого же отношения, ощу­щаемого матерью со стороны отца.
В рисунке выделяется и фигура брата - он отделен пространством, уменьшен, небрежно нарисован, единственный из всех раскрашен зе­леным цветом. Это может быть связано со стремлением уменьшить роль брата в семье, конкурентные отношения с ним.
Себя Раиса нарисовала наиболее тщательно, разукрасила себя цве­тами, в отличие от рисунка матери ее фигура имеет больше атрибутов женственности: шапочка, юбка, красочность. Это, с одной стороны, указывает на адекватную половую идентификацию, а с другой - на сложившиеся конкурентные отношения с матерью и, возможно, с дру­гими лицами того же пола. Последнее согласуется с тем фактом, что Раиса преимущественно дружит с мальчиками, причем играет в их компании женскую роль. Вместе с тем она явно уделяет рисованию собственной фигуры самое большое внимание, разукрашивает себя. Это может свидетельствовать о развитии у Раисы истероидных черт.
Представленный анализ конкретного случая является несколько «форсированным» вариантом интерпретации. Это сделано с целью показа возможных вариантов интерпретации. Однако лучше все-таки придерживаться принципа: лучше недостаточная интерпретация, чем сверхинтерпретация. Всегда надо стремиться объединить в интерпре­тации известные сведения о поведении ребенка, собственное впечат­ление о его поведении. Приписывание результатам статуса рабочей гипотезы, а не диагноза помогает избежать ошибок и в то же время дает психологу возможность творческого подхода к пониманию и ре­шению проблем ребенка. Гибкость интерпретации, однако, не озна­чает ее невалидности. Это подтверждается, в частности, и тем, что «слепая» (т. е. только по рисунку) интерпретация полученных резуль­татов квалифицированным психологом и интерпретация психологом, имеющим данные о ребенке и наблюдавшим за процессом рисова­ния, практически совпадают. Предлагаем вниманию читателя «сле­пую» экспертную интерпретацию рисунка, выполненную Е. Т. Соко­ловой (забегая вперед, скажем, что в целом она совпала с нашей ин­терпретацией).
Рисунок принадлежит девочке 5 с половиной лет из полной семьи. Привлекают внимание явные различия в изображении родителей и де­тей. Фигуры родителей -мощные, нарисованные красным карандашом с нажимом, передают ощущения силы, исходящей от них. При этом восприятие девочкой матери и отца по параметру силы (властности) не идентично. Изображение первой по порядку материнской фигуры, ее «огромность» не только отражает естественное для данного возраста восприятие структуры семьи, но, возможно, указывает, что для девоч­ки мать - наиболее эмоционально значимое лицо в семье. Подчеркива­ние гротескности, почти безобразности матери позволяют предполо­жить наличие у девочки также чувства антипатии (враждебности) или же является проекцией ее восприятия материнского отношения.
Отец в рисунке проигрывает матери в размерах, однако в отличие от матери - безрукой - он нарисован не только с руками, но прорисо­ваны также и кисти рук. Не исключено, что эти особенности рисунка отражают реально существующие или только субъективно восприни­маемые девочкой конфликтно-конкурентные отношения родителей между собой.
Влияние матери на жизнь семьи больше, она воспринимается как более доминантная, однако в практическом плане отец имеет боль­шие возможности руководства, манипулирования. Мама с огромны­ми глазами «всё видит», возможно, ей принадлежит ведущая роль в осуществлении внутреннего, исподволь, контроля за членами семьи. Несмотря на явно дифференцированное восприятие матери и отца в их родительских позициях очевидна и их сплоченность, мощная и цельная в своем единении родительская коалиция, противостоящая положению детей в семье. Детские фигуры отодвинуты на задний план, что может указывать на существование в семье достаточно изолиро­ванных линий общения детей и родителей, что может порождать у девочки чувство собственной ненужности, малой включенности в семейное «мы».
Богато декорированная фигура девочки и монотонное изображе­ние брата, его явная отодвинутость из семейного ряда указывают на желание девочки уменьшить его значимость в эмоциональных связях семьи и привлечь внимание к собственной персоне. Особенности изоб­ражения собственной фигуры свидетельствуют о таких чертах девоч­ки как кокетливость, некоторая демонстративность, тенденция к са­моутверждению. Более красивая фигура девочки на фоне явно неприв­лекательной может указывать на неосознанную конкуренцию дочери и матери за женскую привлекательность.

7.4. ЦВЕТОВОЙ ТЕСТ ОТНОШЕНИЙ


Цветовой тест отношений - это невербальный компактный диаг­ностический метод, отражающий как сознательный, так и частично неосознаваемый уровень отношений человека. Его использование опи­рается на концепцию отношений В. Н. Мясищева, идеи Б. Г. Ананье­ва об образной природе психических структур любого уровня и пред­ставления А. Н. Леонтьева о чувственной ткани смысловых образова­ний личности.


Методической основой данного метода является цветоассоциа-тивный эксперимент, идея и процедуры которого были разработаны нами. Он базируется на предположении о том, что существенные ха­рактеристики невербальных компонентов отношений к значимым другим и к самому себе отражаются в цветовых ассоциациях. Цвето­вая сенсорика весьма тесно связана с эмоциональной жизнью лично­сти (подробнее см.: Эткинд А. М., 1981). Эта связь, подтвержденная во многих экспериментальных психологических исследованиях, дав­но используется в ряде психодиагностических методов.
В этих методах, однако, реакция человека на цветовые стимулы использовалась как индикатор его общего аффективного состояния. Разработанный нами метод цветоассоциативного эксперимента отличается от других цветовых тестов своеобразным способом извлече­ния реакций на цветовые стимулы (ассоциативные реакции - в отли­чие от измерения порогов или предпочтений в других тестах) и иной постановкой задачи тестового исследования (изучение конкретных от­ношений личности —в отличие от изучения ее общих свойств или со­стояний). Психодиагностический метод цветоассоциативного иссле­дования отношений личности был назван нами «Цветовой тест отно­шений» (ЦТО).
Как показывает опыт, ассоциативные реакции на цвет весьма чув­ствительны к изменению его сенсорных характеристик. Отсюда следует безусловная необходимость пользоваться во всех проводимых экспери­ментах стандартным набором цветов. При разработке ЦТО был исполь­зован набор цветов из восьмицветового теста М. Люшера. Этот набор отличается достаточной компактностью, удобен в применении. При от­носительно небольшом количестве стимулов в нем представлены основ­ные цвета спектра (синий, зеленый, красный и желтый), два смешанных цвета (сиреневый и коричневый) и два ахроматических цвета (черный и серый). Все приводимые ниже результаты и интерпретации относятся только к экспериментам, проводимым с цветовыми карточками из теста Люшера.
Разработка интерпретации, исследование валидности и оценка диагностических возможностей ЦТО включали три этапа: 1) доказа­тельство того, что каждый из используемых цветов обладает опреде­ленным и устойчивым эмоциональным значением, и описание этих значений; 2) изучение закономерностей переноса эмоциональных зна­чений цветов на стимулы, с которыми они ассоциируются; 3) опыт применения ЦТО в различных клинических ситуациях.
В эксперименте, проведенном на 100 здоровых испытуемых, пос­ледовательно предъявлялись 27 эмоциональных терминов из диффе­ренциальной шкалы эмоций К. Изарда (1980), на каждый из которых испытуемые должны были выбрать самый подходящий цвет из вось­ми цветов.
Результаты показали, что, основываясь на мнении большинства ис­пытуемых, с некоторыми факторами можно достоверно связать опреде­ленный цвет. Так, удивление — желтое; радость - красная; утомление — серое; страх - черный. Другие распределения бимодальны: гнев - крас­ный и черный; грусть - серая и синяя; интерес - синий и зеленый. Наконец, некоторые факторы, такие, как отвращение и стыд, оказались менее определенными по своим ассоциативным эквивалентам (зги же факто­ры были хуже всего определены в анализах К. Изарда). Характерно, что синонимичные или близкие по значению эмоциональные термины, как правило, ассоциируются с одним и тем же цветом.
Результаты этого исследования согласуются с этнографическим анализом значения цвета, проведенным В. Тернером. Так, получен­ные данные о значении светлоты цвета соответствуют выделяемой этим автором оппозиции белого и черного, связанной с антитезами благо-зла, здоровье-болезнь, удача-неудача (Тернер В. У., 1983. е. 86). Согласуются и данные об амбивалентном значении красного цвета. Все это свидетельствует об определенной транскультуральной устой­чивости основных цветоэмоциональных структур. Полученные дан­ные в определенной степени соответствуют и результатам интерес­ного исследования Э. Т. Дорофеевой (1970), в котором сравнивались дифференциальные пороги чувствительности к красному, синему и зеленому цветам в различных эмоциональных состояниях. Видимо, чувствительность анализатора в эмоциональном состоянии повыша­ется именно к тем цветам, которые выбираются как подходящие к этому состоянию в ассоциативном акте.
В другом эксперименте испытуемому предъявлялся разработан­ный Е. Ф. Бажиным и Т. В. Корнеевой метод аудиторского анализа -магнитофонный тест с записями лексически нейтральной речи 23 дик­торов-душевнобольных, находившихся в различных эмоциональных состояниях. Испытуемые давали как вербальное (в терминах эмоцио­нальных состояний), так и невербальное (с помощью полной ранжи­ровки 8 цветов в порядке сходства со стимулом) описание состояния прослушанного диктора (подробнее см.: Бажин Е. Ф., Корнеева Т. В., Эткинд А.М, 1981).
Цветовые раскладки оказались отличными от случайных, равно­вероятных значений. Следовательно, синестетический код, связыва­ющий интонационные и цветовые стимулы, является в определенной мере интерсубъективным, общим для различных людей. Если к голо­су одного и того же диктора разные испытуемые подбирали одни и те же цвета, то к разным, в особенности отличным по эмоциональным характеристикам, голосам они давали значительно отличающиеся друг от друга цветовые раскладки. Проведенное попарное сравнение показало, что все 253 полученные оценки X2 значимы. При этом наибо­лее сходными цветовые ассоциации оказались к голосам дикторов, находившихся в одноименном аффективном состоянии; наиболее раз­личными они были к голосам дикторов, обладавших полярными эмо­циональными характеристиками.
В следующей серии экспериментов эмоционально-личностное значение цветов оценивалось по шкалам личностного дифференциа­ла (Личностный дифференциал: Методические рекомендации. Л., 1983). В исследовании приняли участие 48 испытуемых. Каждый из них заполнил личностный дифференциал на цвета ЦТО, а также на ряд социальных стереотипов.
Анализ полученных данных показал, что люди закономерно, ста­тистически значимо связывают цвета с эмоционально-личностными характеристиками. Так, для красного характерны значения активнос­ти, экстраверсии; синему приписываются характеристики, связанные с высокой моральной оценкой; зеленый воспринимается как доми­нантный, интровертированный; желтый - как очень активный при низ­кой моральной оценке, что отличает его от не менее активного красного; фиолетовый характеризует эгоизм и неискренность; коричне­вый символизирует слабость и отношение зависимости; черный -отвергаемый цвет, которому приписываются разнообразные негатив­ные характеристики; серый - слабый и пассивный. Существенно, что в пространстве силы и активности цвета практически не перекрыва­ют друг друга. Высокая сила и высокая активность свойственны крас­ному, высокая сила и низкая активность - черному, высокая актив­ность и низкая сила - желтому, низкая сила и низкая активность -фиолетовому.
Таким образом, каждый из цветов ЦТО обладает собственным, ясно-определенным в проведенных экспериментах эмоционально-личностным значением. Обоснование возможности диагностики от­ношений с помощью ЦТО требует, однако, еще и доказательства того, что в ассоциациях с цветами действительно отражаются отношения испытуемых к значимым для них понятиям и людям, к примеру, к социальным стереотипам (друг, враг, и т. д.).
Количественная оценка этого может быть дана путем вычисле­ния коэффициента корреляции между матрицей семантических рас­стояний цветов и стереотипов и матрицей средних рангов цветов в ассоциациях к этим же стереотипам. Вычисленный с учетом одного только фактора оценки этот коэффициент равен 0,60, а с учетом всех трех факторов личностного дифференциала он оказывается еще выше: 0,69 (в обоих случаях р < 0,01). Это значит, что на первые места в ассоциативной раскладке выходят, как правило, именно те цвета, ко­торые сходны по своему значению с ассоциируемым понятием. Все это подтверждает валидность цветовых ассоциаций как метода изме­рения эмоциональных значений на достаточно высоком уровне дос­товерности.
Проведение ЦТО в диагностических медицинских целях включа­ет следующие процедуры.
1. Психотерапевт в контакте с больным составляет список лиц, представляющих его непосредственное окружение, а также понятий, имеющих для него существенное значение. Конкретная форма спис­ка зависит от контекста, личности и жизненного пути больного. К при­меру, для детей, больных неврозами, список понятий таков: мать; отец; брат (сестра); дедушка, бабушка либо другие лица, с которыми живет или общается ребенок; учительница (воспитательница); друзья; я сам; каким я хочу стать; мое настроение дома; мое настроение в школе (детском саду); мой врач и т. д. Нередко имеет смысл получить спи­сок значимых лиц от самого больного, попросив его назвать людей, сыгравших важную роль в его жизни.
2. Перед больным раскладываются на белом фоне в случайном порядке цвета. Затем психотерапевт просит больного подобрать к каж­дому из людей и понятий, которые последовательно им зачитывают­ся, подходящие цвета. Выбранные цвета могут повторяться. В случае возникновения вопросов терапевт разъясняет, что. цвета должны под­бираться в соответствии с характером людей, а не по их внешнему виду (например, цвету одежды).
ЦТО имеет два варианта проведения, различающиеся по способу извлечения цветовых ассоциаций. В кратком варианте ЦТО от боль­ного требуется подобрать к каждому понятию какой-нибудь один под­ходящий цвет. В полном варианте больной ранжирует все 8 цветов в порядке соответствия понятию, от «самого похожего, подходящего» до «самого непохожего, неподходящего». Как показывает опыт, у боль­шинства больных достаточно подробные и надежные результаты дает краткий вариант ЦТО.
3. После завершения ассоциативной процедуры цвета ранжиру­ются больным в порядке предпочтения, начиная с самого «красивого, приятного для глаза» и кончая «самым некрасивым, неприятным».
4. Интерпретация полученных результатов проводится в два этапа:
а) качественный анализ цветоассоциативных ответов. Важно от­метить, что ответы следует расшифровывать целостно, в их взаимной связи друг с другом. Существенное диагностическое значение имеют пересечения ассоциаций, при которых разные стимулы соотносятся с одним и тем же цветом. Это позволяет сделать предположение об их идентификации (например, аутоидентификации ребенка с одним из родителей);
б) формализованный анализ цветоассоциативных ответов. Для эко­номичного и наглядного описания цветоэмоциональных ассоциаций, допускающего статистическую обработку, мы предлагаем двухмер­ное параметрическое пространство, образованное характеристиками валентности (В) и нормативности (Н). Эти параметры интерпретиру­ются как показатели эмоционального принятия либо отвержения, по­зитивности либо негативности социального стимула, отношение к которому исследуется. При этом валентность измеряет позицию ас­социируемого цвета в индивидуальной цветовой ранжировке, данной конкретным больным; нормативность же оценивает позицию этого цвета в ранжировке, условно рассматриваемой как «нормальная» (так называемая аутогенная норма Вальнефера - Люшера, подтвержден­ная в работе: Филимоненко Ю. И., Юрьев А. И., Нестеров В. М., 1982). Важное диагностическое значение имеют случаи рассогласования между валентностью и нормативностью конкретной ассоциации. Это указывает на амбивалентность, проблемность отношения испытуемого к данному лицу или понятию1.
В исследовании, посвященном изучению системы отношений больных неврозами (подробнее см.: Эткинд А. М., 1980), больному предлагалось назвать восемь человек, сыгравших важную роль в его жизни, после чего он выбирал подходящий для каждого из этих лю­дей цвет из стимулов 8-цветового теста. Кроме того, он выбирал цве­та для своего лечащего врача и для самого себя. В целях получения информации об осознаваемых компонентах отношений больного просили проранжировать этих людей по степени удовлетворенности от­ношениями с ними. Наконец, больной раскладывал цвета в порядке их привлекательности для него.
Было обследовано 80 больных с разными клиническими формами неврозов. Наряду с ЦТО применялись опросник самоуважения М. Ро-зенберга в нашей адаптации и метод межличностной диагностики Т. Ли-ри в адаптации Г. С. Васильченко. Шкалы Лири заполнялись на четыре понятия: «Я», «идеальное Я», моя жена, мой идеал жены.
Каждый больной не только ассоциировал цвета со значимыми для него людьми, но и упорядочивал цвета по привлекательности, а людей - по удовлетворенности отношениями с ними. Соотнеся ранговые места ассоциирующихся друг с другом людей в данных каждым больным раскладках, можно получить индивидуальные ко­эффициенты их согласованности. В целом, положительная корре­ляция цветоассоциативных оценок отношений с вербальными их оценками оказалась высокозначимой. Вместе с тем индивидуаль­ные значения этой корреляции распределены в достаточно широ­ком диапазоне. Согласно высказанному ранее предположению, низкие коэффициенты вербально-цветовой согласованности у ряда больных отражают наличие существенного расщепления между осознаваемыми и бессознательными оценками ими собственных отношений.
Предположение о том, что расхождение между вербальными и цветовыми характеристиками отношений (ВЦР) возникает в случае низкой адекватности их осознания (АО) и может служить сигналом об их возможной патогенетической значимости (ПЗ), было провере­но следующим образом. Лечащие врачи оценивали АО и ПЗ 60 от­ношений 19 больных по десятибалльной шкале, после чего эти оцен­ки были сопоставлены с ВЦР, вычисленным для этих отношений. Как и ожидалось, чем больше ВЦР, тем ниже данная врачом оценка осознания этого отношения больным. Кроме того, отношения с вы­соким ВЦР обладают несколько большей патогенетической значи­мостью.
Для оценки конвергентной валидности ЦТО мы рассчитали ко­эффициенты корреляции между характеристиками одних и тех же отношений (показателями самоуважения и удовлетворенности отно­шениями с женой), полученными с помощью ЦТО и методики Лири. Коэффициенты корреляции между ними составляют: 0,38 для само­уважения и 0,56 для удовлетворенности отношениями с женой (оба значимы с р < 0,05).
В другом исследовании ребенку, больному неврозом, и члену его семьи предлагалось обозначить одним из цветов ЦТО определен­ные понятия (например, «мое настроение») и людей, составляющих их непосредственное социальное окружение. После этого цвета ран­жировались в порядке предпочтения (подробнее см.: Каган В. Е., Лунин И. И., Эткинд А. М., 1984).
Исследование 142 детей, больных неврозами, в возрасте 5-15 лет, в котором ЦТО проводился наряду с клинической беседой и обследо­ванием по другим диагностическим методикам, показало, что дети начиная с 3-4 лет давали цветовые ассоциации легко, с удовольстви­ем принимая задачу тестирования как интересную игровую ситуацию. Даже аутичные, практически не способные к открытой вербализации своих отношений дети давали легко интерпретируемые ассоциации.
Чем выше уровень эмоциональной привлекательности, близости, сим­патии в отношении ребенка к тому или другому из родителей, тем с более предпочитаемым цветом он ассоциируется. Напротив, отвергаемый роди­тель ассоциируется с цветами, получившими наибольшие ранги в индиви­дуальной цветовой раскладке. Диагностически значимым является не толь­ко ранг цвета, с которым ребенок ассоциирует кого-либо из родителей, но и сам этот цвет. Так, ассоциация с красным обычно указывает на доминан­тного отца или активную, импульсивную мать. Ассоциация с зеленым го­ворит о достаточно жестких отношениях в семье и может быть признаком родительской гиперопеки. Ассоциация с серым свидетельствует о непо­нимании и отгороженности ребенка от отца или матери.
Интересные результаты дает анализ цветового самообозначения ребенка -того цвета, с которым он ассоциирует самого себя. Чем мень­ше ранг этого цвета в раскладке, тем выше уверенность ребенка в себе, его самоуважение. Совпадение цветов, с которыми ребенок ас­социирует самого себя и одного из родителей, свидетельствует о на­личию сильной связи с ним, значимости процесса идентификации. Важную роль играет то, где в цветовой раскладке находится цвет са­мообозначения: перед цветами, с которыми ассоциируются родители (я хороший - они плохие), после них (я плохой - они хорошие) или между ними (отношения диссоциированы).
При обследовании детей был выявлен интересный параметр цве-тоассоциативных реакций, который характеризует меру их сложнос­ти или, наоборот, стереотипыности. Он измеряется количеством раз­ных цветов, выбранных в ассоциативных реакциях к определенному набору стимулов: С = K/N, где С -сложность цветоассоциативных ре­акций, К - количество разных использованных в ассоциациях цветов, N - количество стимулов; данную формулу можно применять при № 8. Понятно, что С прямо зависит от количества повторов при выборе цветов. По нашим наблюдениям, С растет с возрастом. Малые значе­ния С характерны для эмоционально недифференцированных подро­стков с чертами примитивности или шизоидности. В отдельных слу­чаях малое значение С может свидетельствовать о негативизме по от­ношению к лечению или обследованию.
Опыт использования ЦТО в комплексе с другими методиками позволяет характеризовать ЦТО не только как метод выбора, но, во многих случаях, и как единственный экспериментальный метод, при­годный для применения в условиях детской клиники. Его простота и портативность, не настораживающий испытуемого игровой характер, возможность многократного ретестирования позволяют нащупать наиболее «горячие точки» внутрисемейных отношений, осознанно или неосознанно скрываемые.
Важнейшим результатом проведенных исследований является до­казательство самого факта возможности получения цветовых ассоци­аций к значимым лицам и социальным стимулам от испытуемых не­зависимо от их возраста, образования, интеллектуального уровня, тя­жести симптоматики. Не могут выполнить ЦТО лишь больные, недо­ступные контакту либо характеризующиеся низким интеллектуальным уровнем.
Вся совокупность полученных данных свидетельствует о валидности ЦТО как метода исследования эмоциональных компонентов отношений личности (как в норме, так и при нервнопсихических за­болеваниях). При этом использование невербальных процедур позво­ляет выявить не только осознаваемый, но и бессознательный уровень системы отношений, что может в ряде случаев дать ценную инфор­мацию о внутренних конфликтах больного, характерных для него спо­собах защиты и т. д. используя ЦТО, психолог может быстро сориен­тироваться в таких проблемах, как содержание отношений испытуемого с его семейным или производственным окружением, с партне­рами по малой группе. Возможность многоразового применения ЦТО позволяет получить представление о динамике системы отношений человека, изменения его «Я-образа» и т. д.
Весьма существенной особенностью ЦТО является экономич­ность, проявляющаяся в малом объеме временных затрат на его про­ведение и интерпретацию. Это открывает широкие возможности для применения этого метода при решении задач экспресс-диагностики в условиях массовых психопрофилактических обследований, профес­сионального отбора и т. д. Немалое значение эта особенность ЦТО имеет и при решении обычных медико-психологических задач в ус­ловиях современной клиники. Получаемая с помощью ЦТО инфор­мация является несомненно полезной в психотерапевтической кли­нике, где она может быть прямо использована для ориентации инди­видуальной, групповой и семейной психокоррекционной работы. Новые интересные возможности открываются в детской клинике невро­зов и в психолого-педагогической работе. Здесь ЦТО - как метод изуче­ния отношений, применимый в работе с детьми начиная с 3-4-летнего возраста, - практически не может быть заменен другими психологи-' ческими методами. Наш опыт показывает, что ощутимую пользу ЦТО может принести и в работе с больными хроническим алкоголизмом, помогая оценить возможности применения современных средств те­рапии. Определенные перспективы имеет этот метод и в реабилита­ционной работе с психическими и соматическими больными. Благо­даря быстроте применения, легкости, привлекательности для испы­туемых и вместе с тем психологической и терапевтической значимо­сти получаемых характеристик, цветовой тест отношений может занять определенное место в психологическом инструментарии пси­хотерапевтической и реабилитационной клиники, службы семьи, пси­холого-педагогической консультации, в прикладных социально-пси­хологических исследованиях широкого профиля.


жүктеу/скачать 1,42 Mb.

Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   17



©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз
    Басты бет