Основы общей психологии с. П. Рубинштейн Санкт-Петербург

знание обычно представлено в некоторой специфической для него

ограниченности, 2) оно в сознании индивида обрамлено и пронизано рядом

дополнительных мотивационных компонентов, от которых знание, как оно

представлено в системе науки, обычно отвлекается.

В сознании отдельного индивида, поскольку он остается в рамках

своей индивидуальной ограниченности, знание объективной реальности часто

выступает в специфически ограниченных, более или менее субъективных

формах, обусловленных зависимостью их не только от объекта, но и от

познающего субъекта. Знание, представленное в сознании индивида, является

единством объективного и субъективного.

Высших ступеней объективности, поднимающей знание до уровня

научного познания, оно достигает лишь как общественное познание, как

система научных знаний, развивающихся на основе общественной практики.

Развитие научного знания - продукт общественно-исторического развития.

Лишь в меру того, как индивид включается в ход общественно-исторического

развития научного познания, он может, опираясь на него, и сам собственной

своей познавательной научной деятельностью продвинуть научное познание

на дальнейшую, высшую ступень. Таким образом, индивидуальное познание,

как оно совершается в сознании индивида, всегда совершается как движение,

отправляющееся от общественного развития познания и снова

возвращающееся к нему; оно вытекает из общественного познания и снова

вливается в него. Но процесс развития познания мира индивидом, совершаясь

внутри общественного развития познания, все же отличается от него; мысли,

к которым приходит индивид, даже те, которые, продвигая на высшую

ступень общественное познание, переходят в систему или историю самой

науки, в индивидуальном сознании и в системе научного знания иногда могут

быть даны в разных контекстах и потому отчасти в различном содержании.

Мысли ученого, мыслителя, писателя имеют, с одной стороны, то или

иное объективное значение, поскольку они более или менее адекватно, полно

и совершенно отражают объективную действительность, а с другой - тот или

иной психологический смысл, который они приобретают для их автора в

зависимости от условий их возникновения в ходе его индивидуальной

истории. В некоторых случаях ограниченность горизонтов личного сознания

автора, обусловленная индивидуальным ходом его развития и историческими

условиями, в которых оно совершалось, бывает такова, что вся полнота

объективного содержания мыслей, которые запечатлены в его книгах,

произведениях, трудах, раскрываются лишь в дальнейшем историческом

развитии научного познания. Поэтому автора иногда можно понять лучше,

чем он сам себя понимал. Для тех, кто затем рассматривает мысли какого-

нибудь автора в связи с той общественной ситуацией, в которой они возникли,

с тем объективным контекстом исторического развития

-----------------------------------------------------

В дальнейшем С. Л. Рубинштейн значительно углубил свою трактовку

субъективного (см. его "Бытие и сознание". Гл. II.  3. О психическом как

субъективном. С. 54-70). (Примеч. сост.)

-----------------------------------------------------

научного познания, в который они вошли, они в этих новых связях

раскрываются и в новом содержании. В системе знания, в историческом

контексте общественного познания раскрывается их значение для познания

действительности и выделяется их объективное содержание; в

индивидуальном сознании, в зависимости от конкретного пути развития

данного индивида, его установок, замыслов, намерений, они наполняются

иным конкретным содержанием и приобретают иное конкретное значение: те

же самые положения, формулы и т. д. имеют в одном и другом случае то же

и не то же самое значение, или, сохраняя одно и то же объективное

предметное значение, они приобретают у разных субъектов в зависимости от

их мотивов и целей различный смысл.

Сознание конкретного реального индивида - это единство

переживания и знания.

В сознании индивида знание не представлено обычно в "чистом", т. е.

абстрактном, виде, а лишь как момент, как сторона многообразных

действенных, мотивационных, личностных моментов, отражающихся в

переживании.

Сознание конкретной живой личности - сознание в психологическом,

а не в идеологическом смысле слова - всегда как бы погружено в

динамическое, не вполне осознанное переживание, которое образует более

или менее смутно освещенный, изменчивый, неопределенный в своих

контурах фон, из которого сознание выступает, никогда, однако, не отрываясь

от него. Каждый акт сознания сопровождается более или менее гулким

резонансом, который он вызывает в менее осознанных переживаниях, - так

же как часто более смутная, но очень интенсивная жизнь не вполне

осознанных переживаний резонирует в сознании.

Всякое переживание дифференцируется от других и определяется как

такое-то переживание благодаря тому, что оно является переживанием того-

то. Внутренняя природа его выявляется в его отношении к внешнему.

Осознание переживания - это всегда выяснение его объективного отношения

к причинам, его вызывающим, к объектам, на которые оно направлено, к

действиям, которыми оно может быть реализовано. Осознание переживания,

таким образом, всегда и неизбежно - не замыкание его во внутреннем мире,

а соотнесение его с внешним, предметным миром.

Для того чтобы осознать свое влечение, я должен осознать предмет, на

который оно направлено. Человек может испытывать неопределенное чувство

неприятного беспокойства, истинной природы которого он сам не осознает.

Он обнаруживает нервозность; с меньшим, чем обычно, вниманием следит за

работой, от времени до времени, ничего специально как будто не ожидая,

поглядывает на часы. Но вот работа окончена. Его зовут обедать; он садится

за стол и с несвойственной ему поспешностью начинает есть. Неопределенное

чувство, о котором первоначально трудно сказать, что оно собственно собой

представляет, впервые определяется из этого объективного контекста как

ощущение голода. Утверждение, что я ощущаю голод или жажду, есть

выражение моего переживания. Никакое описание или опосредованная

характеристика переживания не сравнится с самим переживанием. Но

определение этого переживания как переживания голода или жажды

включает утверждение о состоянии моего организма и о тех действиях,

посредством которых это состояние может быть устранено. Вне отношения к

этим фактам, лежащим вне внутренней сферы сознания, переживание не

может быть определено; вне отношения к этим фактам невозможно

определить, что мы испытываем. Установление "непосредственных данных"

моего сознания предполагает данные, устанавливаемые науками о внешнем,

предметном мире, и опосредовано ими. Собственное переживание познается и

осознается человеком лишь через посредство его отношения к внешнему

миру, к объекту. Сознание субъекта несводимо к голой субъективности, извне

противостоящей всему объективному. Сознание - единство субъективного и

объективного. Отсюда понятным становится истинное взаимоотношение

сознательного и бессознательного, разрешающее парадокс бессознательной

психики.

вовсе вне сознания. Однако возможно неосознанное, "бессознательное"

переживание. Это, конечно, не переживание, которое мы не испытываем или о

котором мы не знаем, что мы его испытываем; это переживание, в котором не

осознан предмет, его вызывающий. Неосознанным является собственно не

самое переживание, а его связь с тем, к чему оно относится, или, точнее,

переживание является неосознанным, поскольку не осознано, к чему оно

относится; пока не осознано, переживанием чего является то, что я

переживаю, я не знаю, что я переживаю. Психическое явление может быть

осознано самим субъектом лишь через посредство того, переживанием чего

оно является.

Бессознательным часто бывает молодое, только что зарождающееся

чувство, в особенности у юного, неопытного существа. Неосознанность

чувства объясняется тем, что осознать свое чувство значит не просто испытать

его как переживание, а и соотнести его с тем предметом или лицом, которое

его вызывает и на которое оно направляется. Чувство основывается на

выходящих за пределы сознания отношениях личности к миру, которые могут

быть осознаны с различной мерой полноты и адекватности. Поэтому можно

очень сильно переживать какое-нибудь чувство и не осознавать его -

возможно бессознательное или, вернее, неосознанное чувство.

Бессознательное или неосознанное чувство - это, само собой разумеется, не

чувство, не испытанное или не пережитое (что было бы противоречиво и

бессмысленно), а чувство, в котором переживание не соотнесено или

неадекватно соотнесено с объективным миром. Аналогично настроение часто

создается вне контроля сознания - бессознательно; но это не означает,

конечно, что человек не осознает того, что и как он осознает; это означает

лишь, что человек часто не осознает именно этой зависимости, и

неосознанность его переживания заключается именно в том, что она как раз не

попадает в поле его сознания. Точно так же, когда говорят, что человек

поступает несознательно или что он несознательный, это означает, что

человек не сознает не свой поступок, а последствия, которые его поступок

должен повлечь, или, точнее, он не осознает свой поступок, поскольку он не

осознает вытекающих из него последствий; он не осознает, что он сделал,

пока не осознал, что означает его поступок в той реальной обстановке, в

которой он его совершает. Таким образом, и здесь "механизм" или процесс

осознания во всех этих случаях в принципе один и тот же: осознание

совершается через включение переживания совершаемого субъектом акта или

события в объективные предметные связи, его определяющие1. Но

совершенно

------------------------------

Развивая впоследствии эту идею о "механизме" осознания, С. Л.

Рубинштейн следующим образом конкретизировал ее в отношении

мышления: исходный всеобщий "механизм" мышления как процесса состоит

в том, что в процессе мышления познаваемый объект включается во все новые

связи и в силу этого выступает во все новых качествах, которые фиксируются

в новых понятиях и понятийных характеристиках; из объекта тем самым как

бы вычерпывается все новое содержа-

-----------------------------

очевидно, что число этих связей принципиально бесконечно; поэтому

не существует неограниченной, исчерпывающей осознанности. Ни одно

переживание не выступает вне всяких связей и ни одно не выступает в

сознании сразу во всех своих предметных связях, в отношении ко всем

сторонам бытия, с которыми оно объективно связано. Поэтому сознание,

реальное сознание конкретного индивида никогда не является "чистой", т. е.

абстрактной, сознательностью; оно всегда - единство осознанного и

неосознанного, сознательного и бессознательного, взаимопереплетенных и

взаимосвязанных множеством взаимопереходов. Поскольку, однако, человек

как существо мыслящее выделяет существенные связи, ведущим в этом

единстве оказывается у человека его сознательность. Мера этой

сознательности бывает все же различной. При этом осознанное и

неосознанное отличается не тем, что одно лежит целиком в "сфере" сознания,

а другое вовсе вне его, и не только количественной мерой степени

интенсивности или ясности осознания. Осознанный или неосознанный,

сознательный или несознательный характер какого-нибудь акта существенно

определяется тем, что именно в нем осознается. Так, я могу совершенно не

осознавать автоматизированного способа, которым я осуществил то или иное

действие, значит, самого процесса его осуществления, и тем не менее никто не

назовет из-за этого такое действие несознательным, если осознана цель этого

действия. Но действие назовут несознательным, если не осознано было

существенное последствие или результат этого действия, который при данных

обстоятельствах закономерно из него вытекает и который можно было

предвидеть. Когда мы требуем сознательного усвоения знаний, мы не

предполагаем, что знания, усвоенные - пусть несознательно, находятся вне

сознания так или иначе освоившего их индивида. Смысл, который мы

вкладываем при этом в понятие сознательности, иной: то или иное положение

усвоено сознательно, если оно осознано в системе тех связей, которые делают

его обоснованным; не сознательно, механически усвоенные знания - это

прежде всего знания, закрепленные в сознании вне этих связей; не осознано не

само по себе положение, которое мы знаем, а обосновывающие его связи или,

точнее: то или иное положение знания не осознано, или усвоено

несознательно, если не осознаны объективные связи, которые делают его

обоснованным. Его осознание совершается через осознание того предметного

контекста, к которому он объективно относится. Для того чтобы осознать, или

сознательно усвоить, то или иное положение, надо осознать те связи, которые

его обосновывают. Это первое. И второе: когда мы говорим о сознательном

усвоении знаний, мы имеем в виду такое усвоение знаний, при котором

именно результат усвоения является сознательной целью индивида, в отличие

от тех случаев, когда усвоение знаний происходит в результате деятельности,

исходящей из посторонних мотивов, как-то: получение какой-либо награды и

т. п., так что усвоение знаний, будучи результатом деятельности индивида, не

осознается им как ее цель. Поскольку данный личностно-мотивационный план

не затрагивает непосредственно предметно-смыслового содержания знаний,

можно, пожалуй, сказать, что здесь решающим является то, как нечто

осознается, хотя и в данном случае в конечном счете речь идет все же о том,

что именно оказывается осознанным.

--------------------------------

ние; он как бы поворачивается каждый раз другой своей стороной, в

нем выявляются все новые свойства (подробнее см.: Рубинштейн С. Л. О

мышлении и путях его исследования. М., 1958. С. 98-99; его же. Бытие и

сознание. С. 278). (Примеч. сост.)

-------------------------------

Недаром сознательным в специфическом смысле слова называют

человека, способного осознать объективную, общественную значимость своих

целей и мотивов и руководствоваться именно ею.

Мы наметили, таким образом, "механизм" осознания. Бессознательное

влечение переходит в осознанное, когда осознан объект, на который оно

направляется. Осознание влечения происходит, таким образом, опосредованно

через связь с предметом влечения. Точно так же осознать свое чувство значит

не просто испытать связанное с ним волнение, неизвестно чем вызванное и

что означающее, а соотнести его надлежащим образом с тем предметом или

лицом, на которое оно направляется. Таким образом, наши собственные

переживания познаются и осознаются опосредованно через отношение их к

объекту. Этим объясняется и то, что данные интроцепции (см. дальше)

остаются обычно "подсознательными". Но осознание одного и неосознание

другого содержания имеет обычно за собой те или иные мотивы, а не

объясняется только неопытностью, незнанием и т. п. негативными

основаниями. Неосознание (или неадекватное осознание) именно данного

влечения, чувства, поступка и т. п. обусловлено обычно тем, что его

осознанию противодействуют динамические тенденции, силы, исходящие из

того, что оказывается значимым для индивида, включая нормы идеологии и

общественные оценки, которыми руководствуется индивид. Заключенные в

переживаниях тенденции, зависящие от того, что оказывается значимым для

личности, контролируют таким образом в той или иной мере избирательный

процесс их осознания.

Психическое имеет двоякую форму существования. Первая,

объективная, форма существования психического выражается в жизни и

деятельности: это первичная форма его существования. Вторая, субъективная,

форма существования психического - это рефлексия, интроспекция,

самосознание, отражение психического в самом себе: это вторичная,

генетически более поздняя форма, появляющаяся у человека. Представители

интроспективной психологии, определяя психическое как явление сознания,

считая, что бытие психического исчерпывается его данностью сознанию или

представленностью в нем, ошибочно принимали эту вторичную форму

существования или проявления психического за первичную или, вернее,

единственную форму его существования: сознание сводилось к самосознанию

или выводилось из него.

Между тем ощущения, восприятия, представления, образующие как бы

состав психики, и соответствующие психические процессы - это не то, что

первично осознается, а то, посредством чего нечто - предмет - осознается.

Сознание первично не означает смотрение внутрь на ощущения, восприятия и

т. д., а смотрение ими или посредством них на мир, на его предметное бытие,

порождающее эти ощущения и восприятия. Специфично для сознания как

такового, в его отличие от психики в целом, предметное значение, смысловое,

семантическое содержание, носителем которого являются психические

образования. Семантическое же содержание сознания сформировалось у

человека в процессе порождения у него языка, речи; оно сложилось в

процессе общественно-исторического развития; семантическое содержание

сознания - это общественное образование. Таким образом, сознание

индивида размыкается не только по отношению к предметному миру, но

вместе с тем и по отношению к общественному сознанию. Самая связь

сознания с предметным миром, реализуемая его семантическим содержанием,

опосредована его общественной сущностью.

Поскольку психическое, внутреннее определяется посредством своего

отношения к внешнему, оно не "чистая", т. е. абстрактная,

непосредственность, каковой она обычно представляется, а единство

непосредственного и опосредованного. Между тем для идеалистической

интроспективной психологии сознания всякий психический процесс есть то,

чем он непосредственно представляется сознанию переживающего его

субъекта; бытие психического исчерпывающе определяется его

непосредственной данностью сознанию; оно поэтому превращается в сугубо

личностное достояние: каждому субъекту даны только явления его сознания, и

явления его сознания даны только ему; стороннему наблюдателю они

принципиально недоступны; они замыкаются во внутреннем мире, доступном

лишь для самонаблюдения, или интроспекции; психология должна поэтому

изучать психические явления в пределах того индивидуального сознания,

которому они непосредственно даны; сущность и явление будто бы совпадают

в области психологии, т. е. собственно в ней сущность будто бы

непосредственно сводится к явлению: все психическое - это лишь

феноменальное, лишь явление сознания. Между тем в действительности

бытие психического вовсе не исчерпывается его данностью сознанию

субъекта, рефлектирующего на свои переживания. Психические факты - это

прежде всего реальные свойства индивида и реальные процессы,

выявляющиеся в его деятельности. Реальный биологический смысл

возникновения и развития психики в процессе эволюции в том именно и

заключался, что развитие психики животных, обусловленное изменением их

взаимоотношений со средой, в свою очередь приводило к изменению этих

взаимоотношений и их поведения. Развитие сознания у человека в процессе

развития трудовой деятельности было и следствием и предпосылкой развития

высших специфически человеческих форм деятельности. Психика не

бездейственное сопутствующее явление реальных процессов; она реальный

продукт эволюции; ее развитие вносит реальные и все более существенные

изменения в реальное поведение.

--------------------------------

Продолжая свою критику интроспекционизма, С. Л. Рубинштейн

позднее пришел к выводу о необходимости принципиально различать обычно

отождествляемые самонаблюдение и интроспекцию. По его мнению,

самонаблюдение есть факт; оно - наблюдение, направленное человеком на

самого себя, на самопознание, а интроспекция - это определенная (причем

порочная) трактовка, бесспорно, существующего самонаблюдения. "Суть

интроспекционизма... не в том, что в нем познание субъекта направлено на

самого себя. Никак не приходится отрицать возможности и необходимости

самопознания, самосознания, самоотчета в целях самоконтроля.

Направленность на самого себя в интроспекции - не исходная, не основная,

не определяющая, а производная черта. Смысл интроспекции - в

утверждении самоотражения психического в самом себе..." (Рубинштейн С. Л.

Бытие и сознание. С. 65-66).

Можно предположить, что такое различение интроспекции и

самонаблюдения имело целью, в частности, сохранить и защитить последнее в

качестве возможного, необходимого и объективного метода психологического

познания. Это было особенно важно в 50-е гг. (автор в это время закончил и

опубликовал цитируемую здесь монографию "Бытие и сознание"), потому что

после так называемой Павловской сессии Академии наук СССР и Академии

медицинских наук СССР в 1950 г. в директивном порядке началась

безудержная физиологизация психологической науки. В результате

собственно психологические методы и методики исследования (прежде всего

самонаблюдение) были объявлены ненаучными и подлежали замене чисто

физиологическими методами как якобы единственно объективными и

научными. (Примеч. сост.)

-------------------------------------------------

Если проанализировать традиционную психологическую концепцию,

то в основе как определяющее ее положение скрывается принцип

непосредственной данности психического. Это по существу радикально-

идеалистический тезис: все материальное, физическое, внешнее дано

опосредованно через психику, психическое же переживание субъекта -

единственная, первичная, непосредственная данность. Психическое как

явление сознания замкнуто во внутреннем мире, оно исчерпывающе

определяется отношением к самому себе, независимо от каких-либо

опосредующих отношений к чему-либо внешнему.

Исходя именно из этой предпосылки, крайние и в сущности

единственно последовательные представители интроспективной психологии4