О боже, о боже, о боже.
– Не давай Китти смотреть! – кричу я.
Китти округляет глаза.
– Лара Джин, я думала, ты приличная девочка!
– Так и есть! – кричу я.
Марго сглатывает.
– Это… вы как будто…
– Да! Не говори этого!
– Не волнуйся, – утешает меня Китти. – Я и не такое видела даже по
обычным каналам, не говоря уже о кабельных.
– Китти, иди в свою комнату! – кричит Марго.
Китти хнычет и цепляется за меня.
Я не верю своим глазам. Описание гласит: Пай-девочка Лара Джин
занимается горячим сексом в джакузи с Кавински. Разве презервативы
спасают под водой? Что ж, скоро узнаем;) В комментариях в основном
смайлики с широко раскрытыми глазами и всякие «ржунемогу». Некая
Вероника Чен написала: « Вот шлюха! Она азиатка?» Я даже не знаю, кто
такая Вероника Чен!
– Кто мог так со мной поступить? – взвываю я, прижимая ладони к
щекам. – Я лица не чувствую! Мое лицо все еще мое лицо?
– Что это за Анонимка? – требовательно спрашивает Марго.
– Никто не знает, – говорю я, и в моих ушах стоит такой рев, что я едва
слышу собственный голос. – Все просто репостят ее записи. Или его. Я не
слишком громко говорю?
Я в шоке. Я не чувствую ни рук, ни ног. Я сейчас упаду в обморок.
Неужели это происходит? Это моя жизнь?
– Видео нужно немедленно удалить! Есть какая-нибудь горячая линия
для запрещенного материала? Я заявлю куда следует!
Марго выхватывает у меня компьютер и щелкает на кнопку
«пожаловаться на непристойное содержание». Просматривая комментарии
на странице, она вскипает:
– Какие же люди ничтожества! Надо связаться с адвокатом. Так быстро
видео не уберут.
– Нет! – вскрикиваю я. – Я не хочу, чтобы папа это увидел!
– Лара Джин, дело очень серьезное. Ты же не хочешь, чтобы члены
приемных комиссий колледжей, вводя в поисковик твое имя, натыкались на
это видео? Или, например, будущие работодатели…
– Гоу-Гоу! Мне от твоих слов сейчас только хуже!
Я хватаю телефон. Питер. Он будет знать, что делать. Сейчас пять
часов, а значит, он еще на тренировке. Я даже позвонить ему не могу,
поэтому пишу сообщение:
СРОЧНО ПОЗВОНИ!
Затем я слышу папин голос, доносящийся с лестницы:
– Картошка сама собой в пюре не превратится! Кто мне поможет?
О господи! Как я буду сидеть за ужином и смотреть папе в глаза, зная о
существовании этого видео? Я не могу поверить, что это моя жизнь.
Марго и Китти переглядываются, а потом смотрят на меня.
– Папе ничего не говорить! – шепчу я им сквозь зубы. – Это тебя
касается, Китти!
Она смотрит на меня так, будто я ранила ее чувства.
– Я знаю, когда нужно держать рот на замке.
– Прости, прости, – бормочу я.
Сердце бьется так быстро, что начинает болеть голова. Я больше не
могу мыслить здраво.
За ужином мой желудок переворачивается, и я с трудом проглатываю
несколько ложек пюре. К счастью, Марго и Китти отвлекают папино
внимание и поддерживают беседу, так что мне не приходится говорить. Я
только вожу вилкой по тарелке и украдкой скармливаю свой ужин Джейми
Фокс-Пиклу. Как только все заканчивают есть, я пулей несусь наверх и
проверяю телефон. От Питера до сих пор ничего. Только новые сообщения
от Крис и одно от Хэйвен.
ОМГ, это ты?
Я не знаю, кто эта девушка на видео. Я не узнаю в ней себя. Я совсем
не так себя вижу. Это совершенно другой человек, не имеющий ко мне
никакого отношения. Я не из тех, кто залезает в джакузи с парнями, сидит у
них на коленях и страстно целует их в прилипшей к телу мокрой ночнушке.
Но это действительно я. Просто видео не говорит всей правды.
Я повторяю себе, что на самом деле мы не занимаемся там сексом. Я
не голая. На видео просто кажется, что я голая. Я не могу перестать
думать о том, что вся школа посмотрела эти кадры; видео, на котором
оказался запечатлен самый интимный и романтический момент моей
жизни. А ведь кто-то его снимал! Кто-то был там. Эти воспоминания
должны были принадлежать только нам с Питером, но оказалось, что с
нами был какой-то затаившийся в лесу Подглядывающий Том. Это больше
не наше воспоминание. Его опошлили, теперь оно кажется вульгарным. В
тот миг я чувствовала себя свободной, безрассудной, даже немного
сексуальной. Да, я впервые в жизни чувствовала себя сексуальной. А
теперь я просто хочу исчезнуть.
Я лежу на кровати, уставившись в потолок; телефон лежит рядом.
Марго и Китти запретили мне пересматривать видео. Они пытались забрать
у меня телефон, но я сказала, что буду ждать звонка от Питера. Я бросаю
беглый взгляд на страницу с видео: там уже больше ста комментариев.
Дело плохо.
Китти играет на полу с Джейми Фокс-Пиклом, а Марго пишет в
службу поддержки Инстаграма, когда ко мне в окно стучится Крис. Марго
ей открывает, и Крис забирается в комнату: она дрожит, щеки порозовели.
– Как она держится?
– Думаю, она в шоке, – говорит Китти.
– Я не в шоке, – отвечаю я.
Хотя, может, и так. Может, это шок. Такое странное, сюрреалистичное
ощущение, как будто я онемела, но при этом все мои чувства обострены.
– Почему ты не могла зайти через входную дверь, как все нормальные
люди? – спрашивает Марго Крис.
– Никто не открывал, – Крис стаскивает ботинки, садится на пол рядом
с Китти и начинает гладить Джейми. – Итак. Во-первых, там и не
разберешь, что это ты. Во-вторых, видео такое горячее, что тут и стыдиться
нечего. Я хочу сказать, что ты потрясно выглядишь.
Марго издает звук отвращения.
– Это настолько не в тему, что я даже не знаю, с чего начать.
– Я просто говорю по-честному. Объективно оно, конечно, паршиво,
но не менее объективен тот факт, что Лара Джин выглядит на видео просто
потрясающе.
– Ты же говорила, там не видно, кто это! – замечаю я, забираясь под
одеяло. – Не зря мне так не хотелось в эту поездку! Терпеть не могу
джакузи! Как я могла добровольно залезть в джакузи?
– Эй, скажи спасибо, что ты была в ночнушке, – откликается Крис. –
Ты могла бы быть голой.
Я высовываю голову из-под одеяла и смотрю на нее.
– Голой – никогда!
– «Голой никогда»! – фыркает Крис. – Ты знаешь, что есть такое
движение? Так себя называют те, кто постоянно ходит в одежде. Они даже
душ принимают в джинсовых шортах.
Я ложусь на бок, отвернувшись от Крис.
Кровать прогибается, когда ко мне залезает Марго.
– Все будет хорошо, – говорит она, стягивая с меня одеяло. – Мы
заставим их удалить видео.
– И что с того? – говорю я. – Его уже все видели. Теперь меня считают
шлюхой.
Крис щурится.
– Ты считаешь, что если девушка занималась сексом в джакузи, то она
обязательно шлюха?
– Нет, я так не считаю. Так считают другие.
– А как ты считаешь? – спрашивает Крис.
Я смотрю на Китти, которая заплетает волосы Крис в маленькие
косички. Она сидела так тихо, что мы не заметили, что она здесь, и забыли
ее выгнать.
– Я думаю, что, если ты готова и хочешь этого, и предохраняешься, то
все хорошо и ты можешь делать все, что хочешь.
– Общество привыкло стыдить женщин за то, что они получают
удовольствие от секса, и восхвалять мужчин, – говорит Марго. – Заметьте, в
комментариях все только и знают, что обзывают Лару Джин шлюхой, но
никто ничего не говорит о Питере. А ведь он тоже здесь, с ней. Такой
двойной стандарт просто смешон!
Я об этом не думала.
Крис смотрит в телефон.
– Пока мы здесь сидим, уже три человека переслали мне это видео.
Я всхлипываю, а Марго говорит:
– Крис, это не помогает, совсем! – потом она обращается ко мне. –
Если люди будут что-то говорить, не обращай на них внимания. Ты выше
этого.
– Или пользуйся ситуацией, – предлагает Крис.
– Никто ничего не скажет Ларе Джин, потому что она девушка
Питера, – добавляет из-за ее спины Китти. – Это значит, она под его
защитой. Как в « Клане Сопрано».
– Господи, ты смотришь « Клан Сопрано»? – восклицает Марго в
ужасе. – Где ты увидела « Клан Сопрано»? Его больше не показывают по
телевизору.
– Я смотрю через Интернет. Я уже на третьем сезоне.
– Китти! Не смотри это больше! – Марго закрывает глаза и качает
головой. – Неважно. Сейчас у нас другие проблемы, а об этом позже
поговорим. Китти, Ларе Джин не нужен парень, чтобы ее защищать.
– Нет, Китти права, – возражает Крис. – И дело не в том, что Питер
парень. То есть не только в этом. Дело в том, что он популярен, а она – нет.
Здесь его защита имеет значение. Без обид, Эл-Джи.
– Да, ерунда, – говорю я.
Немного обидно, конечно, но это правда. К тому же сейчас не время
расстраиваться из-за таких пустяков. Это ничто по сравнению с так
называемым секс-видео.
– А что обо всем этом говорит Кавински? – спрашивает меня Крис.
– Пока ничего. Он еще на тренировке.
Мой телефон тут же начинает гудеть, и мы переглядываемся с широко
раскрытыми глазами. Марго берет его и смотрит на экран.
– Это Питер! – Сестра бросает мне телефон. – Давайте их оставим, –
говорит она, толкая Крис, но та лишь пожимает плечами.
Я игнорирую их обеих и отвечаю на звонок.
– Привет. – Мой голос тонкий, как тростинка.
– Так, я видел запись, и первое, что я тебе скажу, – не психуй.
Он тяжело дышит и говорит так, будто бежит, очень быстро.
– Не психовать? Каким образом? Это ужасно! Ты знаешь, что все
пишут обо мне в комментариях? Что я шлюха! Питер, все думают, что на
видео мы занимаемся сексом!
– Никогда не читай комментарии, Кави! Это первое правило…
– Если ты скажешь «Бойцовского клуба», я брошу трубку.
– Прости. Ладно, да, ситуация отстой, но…
– Это не отстой! Это настоящий кошмар! Такой личный момент
выставили на всеобщее обозрение. Я полностью унижена! И то, что все
говорят…
Мой голос срывается. Китти, Марго и Крис смотрят на меня
грустными глазами, от чего мне становится еще паршивее.
– Не плачь, Лара Джин! Пожалуйста, не плачь! Обещаю, я все
исправлю. Я заставлю того, кто ведет эту страничку, удалить видео.
– Как? Мы даже не знаем, кто это! К тому же, я уверена, его уже
видела вся школа. Включая учителей. Я точно знаю, что они тоже
просматривают Анонимку. Я как-то была в учительской и слышала, как
мистер Филлип и мисс Райан жаловались на то, что эта страничка
выставляет нашу школу в дурном свете. А если нас увидят члены приемной
комиссии и будущие работодатели?
– Будущие работодатели? – хохочет Питер. – Кави, бывало и похуже.
Черт, да там полно моих фотографий, куда более ужасных. Помнишь ту, где
я лежу без штанов головой в унитазе?
Я вздрагиваю.
– Я никогда не видела этой фотографии. К тому же ты – это одно дело,
а я – совсем другое. Я такими вещами не занимаюсь.
– Просто доверься мне, ладно? Обещаю, я обо всем позабочусь.
Я киваю, хоть и знаю, что он меня не видит. У Питера есть влияние.
Если кто и может все исправить, то это он.
– Слушай, мне пора. Тренер устроит мне взбучку, если увидит с
телефоном. Я перезвоню тебе вечером, ладно? Не засыпай.
Я не хочу вешать трубку. Я бы хотела поговорить подольше.
– Ладно, – шепчу я.
Когда я кладу трубку, на меня смотрят три пары глаз – Марго, Крис и
Китти.
– Ну? – спрашивает Крис.
– Он сказал, что обо всем позаботится.
– Я же говорила! – Китти самодовольно улыбается.
– Что значит «он обо всем позаботится»? – интересуется Марго. –
Пока что он проявил себя довольно-таки безответственным.
– Он не виноват, – говорим мы с Китти одновременно.
– О, я точно знаю, кто во всем виноват! – восклицает Крис. – Моя
двоюродная сестра из ада.
У меня перехватывает дыхание.
– Что? Почему?
Она одаривает меня скептическим взглядом.
– Потому что ты увела ее парня.
– Женевьева сама изменила Питеру! Поэтому они и расстались. Я тут
ни при чем.
– Да какая разница? – Крис встряхивает головой. – Брось, Лара Джин!
Помнишь, что она сделала с Джамилой Синх? Рассказывала всем, что ее
семья держит раба из Индонезии только потому, что у бедняжки хватило
смелости встречаться с Питером сразу после их разрыва. Я просто говорю,
что Джен не упустила бы случая выкинуть подобную гадость.
В поездке Женевьева говорила, что знает о поцелуе, а значит, в какой-
то момент их отношений Питер ей все рассказал. И он наверняка забыл
упомянуть, что поцеловал меня первым, а не наоборот. Тем не менее мне
сложно поверить, что она могла так жестоко со мной поступить. Джамила
Синх и Женевьева всегда недолюбливали друг друга. Но мы с Джен когда-
то были лучшими подругами. Да, мы почти не разговаривали последние
несколько лет, но Джен всегда чтила старую дружбу.
Нас наверняка застукал какой-нибудь болван, тусующийся в комнате
отдыха, или, может… Не знаю. Это мог быть кто угодно!
– Я никогда ей не доверяла, – говорит Марго. – Без обид, Крис. Хоть
она и твоя двоюродная сестра.
– На что тут обижаться? – фыркает Крис. – Я ее терпеть не могу.
– И я уверена, что это она поцарапала бабушкину машину своим
велосипедом, – говорит Марго. – Помнишь, Лара Джин?
Вообще-то это сделала Крис, но я молчу. Крис начинает кусать ногти,
в панике поглядывая на меня, так что я говорю:
– Не думаю, что видео выложила Женевьева. Это мог быть кто угодно,
кто нас случайно увидел.
– Не волнуйся, Лара Джин. – Марго обнимает меня за плечи. – Мы
заставим их удалить видео. Ты несовершеннолетняя.
– Включи его еще раз, – прошу я.
Китти ставит видео на начало и нажимает «воспроизвести». У меня
щемит сердце каждый раз, когда я на это смотрю. Я закрываю глаза, чтобы
не видеть. Слава богу, что слышны только звуки леса и бурление воды в
джакузи.
– Там… там все настолько плохо, как мне кажется? В смысле, все
действительно выглядит так, будто мы занимаемся сексом? Только честно.
Я открываю глаза. Марго смотрит в экран, склонив голову.
– Нет, вовсе нет. Это, скорее…
– Очень горячий поцелуй, – добавляет Крис.
– Точно! – соглашается Марго. – Просто очень горячий поцелуй.
– Клянетесь?
– Клянемся! – говорят они в унисон.
– Китти? – спрашиваю я сестренку.
Она закусывает губу.
– На мой взгляд, похоже на секс. Но я здесь единственная, кроме тебя,
кто никогда не занимался сексом, так что откуда мне знать?
Марго ахает.
– Прости, я читала твой дневник.
Марго шлепает ее, а Китти быстро уползает, словно краб.
Я делаю глубокий вдох.
– Ладно, с этим я смогу жить. Кому есть дело до горячего поцелуя, да?
Это часть жизни, так ведь? И моего лица там даже не видно. Нужно хорошо
меня знать, чтобы понять, что это я. Моего полного имени здесь тоже нет,
только Лара Джин. В мире, должно быть, полно Лар Джин, так ведь? Да?
Марго восхищенно кивает.
– Я никогда не видела, чтобы кто-то так быстро прошел через все пять
стадий горя. У тебя потрясающие способности к адаптации.
– Спасибо, – говорю я, довольная собой.
Но потом, в темноте, когда мои сестры и Крис уходят, мы с Питером
желаем друг другу спокойной ночи и он в миллионный раз уверяет меня,
что все будет хорошо, я снова захожу в Инстаграм и читаю комментарии.
Это конец.
Я спросила Питера, кто, по его мнению, выложил видео. Он сказал,
что не знает. Какой-нибудь жалкий озабоченный болван, вот как он
выразился. Я не сказала Питеру то, о чем думала. То, что никак не выходит
у меня из головы. Неужели это сделала Женевьева? Могла ли она настолько
меня ненавидеть, чтобы причинить мне такую боль?
Я вспоминаю тот день, когда мы обменялись браслетами дружбы. «Это
значит, что мы лучшие подруги, – сказала она мне. – Мы с тобой самые
близкие друг другу люди».
«А как же Элли»? – спросила я. Мы всегда дружили втроем, хотя
Женевьева чаще бывала у меня дома, но лишь потому, что мама Элли не
разрешала приводить в гости мальчиков и сидеть в Интернете.
«Мне нравится Элли, но ты мне нравишься больше», – сказала она, и я
почувствовала себя виноватой, но при этом – удостоенной особой чести. Я
нравилась Женевьеве больше всех! Мы были близки, ближе, чем с кем-
либо еще. Браслеты были тому доказательством. Как легко меня было
купить каким-то сплетенным из ниток браслетом.
7
На следующее утро я собираюсь в школу особенно тщательно. Крис
посоветовала мне воспользоваться ситуацией, что значит одеться в стиле
посмотрите-на-меня. Марго сказала, что я должна быть выше этого, тут
уже понадобится что-то взрослое, вроде узкой юбки или моего зеленого
вельветового пиджака. Но мой инстинкт кричит: не выделяйся, не
выделяйся, не выделяйся. Свободный свитер, больше похожий на
покрывало, легинсы и коричневые ботинки Марго. Я бы надела бейсболку,
если б могла, но в школе нельзя носить головные уборы.
Я делаю себе миску хлопьев с кусочками банана, но через силу съедаю
лишь несколько ложек. Я слишком волнуюсь. Марго замечает это и кладет
мне в сумку ореховый батончик, на потом. Мне повезло, что она все еще
здесь и так обо мне заботится. Завтра она возвращается в Шотландию.
Папа кладет ладонь мне на лоб.
– Ты не заболела? Ты и за ужином вчера почти ничего не съела.
Я мотаю головой.
– Просто живот болит. У меня скоро месячные.
Мне достаточно произнести волшебное слово «месячные», чтобы папа
больше ни о чем не спрашивал.
– А… – говорит он, мудро кивая. – Поешь хоть немного и выпей две
таблетки ибупрофена, чтобы они были у тебя в организме.
– Хорошо, – отвечаю я.
Мне неудобно врать, но эта крошечная ложь для его же блага. Он не
должен узнать об этом видео, никогда.
В кои-то веки Питер подъезжает к нашему дому вовремя. Он всерьез
решил придерживаться контракта. Марго провожает меня до двери и
говорит:
– Просто держи голову выше, ладно? Ты не сделала ничего плохого.
Как только я сажусь в машину, Питер наклоняется и целует меня в
губы, что до сих пор почему-то кажется неожиданным. Он застает меня
врасплох, поэтому я случайно кашляю ему в рот.
– Прости, – говорю я.
– Ничего, – отвечает он, как всегда мягко.
Питер кладет руку на спинку моего сиденья и разворачивает машину.
Потом он бросает мне свой телефон.
– Проверь Анонимку.
Я открываю Инстаграм и нахожу страницу Анонимки. Я вижу
фотографию, которая была под нашим видео: парень лежит в отключке, а у
него на лице перманентным маркером нарисованы пенисы. Теперь это
первый пост. Я ахаю. Видео с джакузи больше нет!
– Питер, как ты это сделал?
Питер самодовольно улыбается.
– Я написал вчера Анонимке и велел убрать это дерьмо, пока мы не
подали в суд. Я сказал, что мой дядя юрист, а мы с тобой оба
несовершеннолетние.
Он сжимает мое колено.
– Твой дядя правда юрист? – спрашиваю я.
– Нет. У него пиццерия в Нью-Джерси.
Мы оба смеемся, и это такое счастье.
– Слушай, ни о чем сегодня не волнуйся. Если кто-нибудь что-нибудь
скажет, я каждому морду набью.
– Мне просто интересно, кто это сделал. Я могла бы поклясться, что в
тот вечер мы были одни.
Питер качает головой.
– Мы не сделали ничего плохого! И вообще, кому какое дело, что мы
целовались в джакузи? Кого касается, был ли у нас секс? – Я хмурюсь, и
парень быстро добавляет: – Знаю, знаю. Ты не хочешь, чтобы люди думали,
что мы делали что-то, чего мы не делали. Ничего не было, именно так я и
сказал Анонимке.
– Для парней все совсем не так, как для девушек, Питер.
– Знаю. Не сердись. Я выясню, кто это сделал.
Он смотрит вперед с таким серьезным видом, что сам на себя не
похож. От всех этих добрых намерений у него прямо-таки благородный
профиль.
О, Питер! Зачем ты такой красивый? Не будь ты красивым, я бы
никогда не оказалась с тобой в джакузи. Ты во всем виноват! Хоть это и не
так. Ведь я сама разулась, сняла носки и залезла в воду. Я тоже этого
хотела. Но мне приятно, что он относится ко всему так же серьезно, как и я,
пишет гневные письма от нашего имени. Я знаю, что Женевьева не стала
бы волноваться из-за такой ерунды. У нее никогда не было проблем с
демонстрацией чувств на людях, она была бы только рада оказаться в
центре внимания. А мне это важно, и я очень переживаю.
Питер поворачивает голову и смотрит на меня, изучая мои глаза, мое
лицо.
– Ты ведь об этом не жалеешь, Лара Джин?
Я мотаю головой.
– Нет, не жалею.
Он улыбается мне так нежно, что я не сдерживаюсь и улыбаюсь в
ответ.
– Спасибо, что заставил их убрать видео ради меня.
– Ради нас, – поправляет Питер. – Я сделал это ради нас.
Наши пальцы переплетаются.
– Только ты и я, малыш.
Я сжимаю его руку. Если мы оба будем держаться достаточно крепко,
то все будет хорошо.
Достарыңызбен бөлісу: |