Қазақстан республикасы білім және ғылым министрлігінің А. Байтұрсынов атындағЫ

 
 
При этом, следует отметить, что первые Международные конвенции, 
регламентирующие  вопросы  криминализации  отмывания,  впоследствии 
ратифицированные  Республикой  Казахстан,  были  нацелены  на  борьбу  с 
незаконным  оборотом  наркотиков  и  прекурсоров  (Вена,  1988г.), 
организованной преступностью  (Палермо,  2000г.)  и  коррупцией  (Мадрид, 
2003г.). 
Изучение  истории  вопроса  показало,  что  основа  для  принятия 
данного  решения  была  заложена  на  много  лет  раньше  принятия  нашего 
Уголовного кодекса: подобная статья еще в 90-х годах прошлого века была 
введена  в  главу  VI  Уголовный  кодекс  КазССР  «Хозяйственные 
преступления»  (несколько  в  иной  редакции:  ст.165-4  «Использование 
денежных  средств  и  иного  имущества,  приобретенных  или  добытых 
преступным  путем,  для  занятия  предпринимательской  или  иной  не 
запрещенной  законом  деятельностью»)  [11];  такие  же  нормы  тогда  же 
были заложены в УК и других союзных республик.  
Кроме  того,  в  1996  году  межпарламентской  Ассамблей  государств-
участников СНГ был принят законодательный акт «Модельный Уголовный 
кодекс»,  носящий  рекомендательный  характер,  ст.258  (Легализация 
доходов,  полученных  противозаконным  путем)  которого  была  также 
размещена  в  главе,  озаглавленной  «Преступления  против  порядка 
осуществления 
предпринимательской 
и 
иной 
экономической 
деятельности» [12]. Не лишним будет отметить, что при написании многих 
законодательных  актов  РФ,  в  т.ч.  уголовного  законодательства, 
послуживших 
основой 
для 
формирования 
межгосударственного 
законодательства  тех  лет,  деятельное  участие  приняли  многочисленные 
советники, являющиеся гражданами ряда развитых стран мира. 
Из  указанных  законодательных  актов,  данные  нормы  были 
транслированы  в  национальное  уголовное  законодательство  стран 
постсоветского  пространства,  в  отдельных  из  которых  они  сохранились 
практически в неизменном виде и по сей день. 
В  этой  связи,  доминирующая  точка  зрения  на  объект  криминальной 
легализации  как  на  общественные  отношения  в  сфере  экономики, 
представляется недостаточно аргументированной.  
Интересное высказывание по этому поводу сделанное Емцевой А.А.: 
«утверждение  о  том,  что  легализация  преступных  доходов  является 
преступлением  в  сфере  экономики,  принимается  без  достаточного 
научного обоснования, только в силу кажущейся очевидности» [13, 118].  
Альтернативное  мнение  высказывает  доктор  юридических  наук, 
профессор  МГУ  Клепицкий  И.А.,  полагающий,  что  «объект  отмывания 
доходов лежит вне рамок экономической деятельности и его общественная 
опасность  характеризуется  усложнением  выявления  и  расследования 
корыстных  преступлений,  привлечения  виновных  в  их  совершении  к 
уголовной  ответственности».  «Отмывание  доходов  от  преступления, 
скрывая  «грязные»  доходы  от  социального  контроля»,  -  отмечает  он,  - 

 
 
«способствует  тем  самым  организации  и  осуществлению  противоправной 
деятельности»,  направленной  на  систематическое  извлечение  или 
сокрытие  криминальных  доходов,  в  т.ч.  от  торговли  наркотиками  и 
людьми, организованных форм преступности, коррупции и т.д. 
При  этом  он  пришел  к  выводу,  что  по  объекту  преступного 
посягательства  и  механизму  совершения  легализация  имеет  сходство  с 
укрывательством  преступлений.  В  связи  с  чем,  Клепицким  И.А. 
предложено  переместить  данную  статью  в  главу  о  преступлениях  против 
правосудия  
[14, 521]. 
Подобной  же  позиции  придерживается  и  белорусский  ученый  
Пахомчик С.Д., по мнению которого «легализация направлена на сокрытие 
источника  происхождения  имущества,  что  препятствует  привлечению 
виновных лиц к ответственности и предоставляет исполнителю основного 
преступления  возможность  избежать  уголовного  наказания  и,  кроме  того, 
создает условия для совершения новых преступлений» [15, 443]. 
Более  того,  Европейским  союзом  принят  ряд  конвенций 
(Страсбургская  -  «О  взаимной  правовой  помощи  по  уголовным  делам» 
1959  года,  Варшавская  -  «Об  отмывании,  выявлении,  изъятии  и 
конфискации  доходов  от  преступной  деятельности  и  о  финансировании 
терроризма» 2005 года (Казахстаном не ратифицированы), Страсбургская - 
«Об  отмывании,  выявлении,  изъятии  и  конфискации  доходов  от 
преступной  деятельности»  1990  года  (ратифицирована  РК  в  2011  году), 
согласно  положениям  которых,  в  удовлетворении  запроса  может  быть 
отказано,  если  в  нем  будет  усмотрены  признаки  «политического  либо 
финансового преступления» [16] [17] [18].  
Примерно  такая  же  ситуация  обстоит  и  с  Парижской  конвенцией  
1967  года  «О  выдаче»,  ст.5  которой  предусматривает  «выдачу  по 
финансовым преступлениям только  в том случае, если договаривающиеся 
стороны  в  каждом  конкретном  случае  приняли  об  этом  решение  в 
отношении такого преступления или категории преступлений» [19]. 
Несмотря  на  то,  что  Республикой  Казахстан  вышеуказанная 
конвенция  не  ратифицирована  -  ее  положениями  продолжают 
руководствоваться  правительства  европейских  стран,  которые  могут 
принять  положительное  либо  отрицательное  решение  исходя  из  своей 
политической конъюнктуры, а также долгосрочных экономических выгод. 
Конечно,  имеются  и  иные  подходы  к  данной  проблеме,  например, 
Якимова О.Ю., предлагающего отнести легализацию к транснациональным 
преступлениям и в этой связи разработать соответствующий раздел [20, 3] 
или, например, Давыдова В.С., предлагающего отнести это преступление к 
преступлениям в сфере общественной безопасности [21, 17]. 
Не  вызывает  никаких  сомнений,  что  криминальные  доходы  наносят 
вред  как  рыночной  экономике,  в  т.ч.  нарушают  принципы  свободы 
предпринимательской деятельности, так и общественной безопасности, т.к. 

 
 
легализация  таких  ресурсов  органически  связана  с  «профессиональной» 
деятельностью организованной преступности.  
Отмывание преступных средств  также  не может существовать и без 
коррупционных  проявлений,  как  и  коррупция  без  легализации  (по 
сущности  они  являются  питательной  средой  друг  друга).  Эти  стороны 
легализации/  отмывания  являются  важными,  но,  основной  целью  этих 
действий, как уже было ранее отмечено, является укрытие таких средств от 
внимания  государственного  контроля,  по  сути,  создание  препятствия  для 
правосудия,  особенно  в  части  изъятия  и  конфискации  криминальных 
доходов и производных от них. 
В  этой  связи,  в  силу  указанных  причин,  предложение  об  отнесении 
легализации  (отмывания)  денег  и  (или)  иного  имущества,  полученных 
преступным  путем  к  преступлениям  против  правосудия,  на  мой  взгляд, 
видится  более  аргументированным  и  в  этой  связи  является  более 
предпочтительным. 
В  этом  свете  к  родовому  объекту  отмывания  преступных  доходов 
полагаю  целесообразным  отнести  общественные  отношения  по 
осуществлению  государственной  власти,  видовому  объекту  -    интересы 
правосудия,  а  непосредственному  –  отношения,  возникающие  в  процессе 
деятельности  органов  государственной  власти  по  доказыванию 
преступления,  а  также  установлению  источника  происхождения  доходов, 
полученных в результате его совершения. 
Определенные  проблемы  связаны  также  с  определением  предмета 
легализации (отмывания) доходов, полученных преступным путем. 
Исходя 
из 
наименования 
и 
содержания 
ст.218 
УК, 
предусматривающей  ответственность  за  данное  преступление,  предметом 
легализации  являются  денежные  средства  и  иное  имущество, 
приобретенные преступным путем [3]. 
Тем  не  менее,  возникает  вопрос,  насколько  предмет  легализации 
является точным, полным и всеохватывающим, а также соответствующим 
объекту преступления. 
Как  известно,  денежные  средства  и  имущество  являются  объектами 
гражданско-правовых  отношений,  соответственно  резонно,  что  понятие 
данным объектам будут даны в рамках гражданского законодательства. 
Однако,  в  Гражданском  кодексе  (ст.ст.  1,  115,  117  и  127  ГК),  так  и 
сопутствующих,  целевых  нормативных  правовых  актах  других  областей 
права термины, характеризующие данные объекты отсутствуют [22]. 
Понятие  имуществу  можно  вывести  из  смысла  части  2  статьи  115 
ГК,  под  которым  понимаются  имущественные  блага  и  права,  однако, 
дефиниция  данного  термина  также  не  обозначена.  При  этом,  в  рамках 
данного  НПА  приведен  перечень  имущества,  который  не  в  полной  мере 
отражает  весь  спектр  возможных  имущественных  отношений,  ввиду 
повышения  уровня  глобализации  экономики  и  ускоряющихся  темпов 

 
 
внедрения  в  различные  отрасли  производства  научно-технических 
достижений. 
Понятие деньгам ранее было дано в рамках Закона РК «О платежах и 
переводах денег», действовавшем до июля 2016 года (ст.5), под которыми 
понималось  «средство  платежа  и  накопления,  которое  служит  мерой 
стоимости»  [23],  в  заменившем  его  Законе  «О  платежах  и  платежных 
системах» данное понятие было выхолощено [24] и, на сегодняшний день, 
в казахстанском законодательстве отсутствует.  
Наряду с этим, в ст.127 Гражданского кодекса и ст.ст. 38, 39 Закона  
«О Национальном банке» отмечено, что «денежной единицей и платежным 
средством  в  Республике  Казахстан»  является  тенге,  платежи  которым 
осуществляются  (могут  осуществляться)  как  в  наличной,  так  и 
безналичной форме [25]. 
В  соответствии  с  гражданским  законодательством  в  РК 
официальным  платежным  средством  признается  и  иностранная  валюта, 
«случаи, 
порядок  и  условия  расчетов  которым  определяются 
соответствующим законодательством» [26]. 
При этом, правовой режим различных видов криптовалют, например, 
получившего 
широкое 
распространение 
«Bitcoin»-а, 
является 
неопределенным,  под  запрет  или  ограничения  на  владение  они  не 
подпадают,  но  в  тоже  время  фактически  могут  быть  использоваться  как 
средство платежа. 
То  есть  не  нашедшие  своего  законодательного  закрепления 
финансовые  инструменты  вполне  эффективно  могут  использоваться 
«легализаторами» для придания легитимного характера добытого ими или 
третьими лицами криминальным средствам. 
Следует  отметить,  что  казахстанские  законодатели,  разрабатывая 
диспозицию  действующей  редакции  ст.218  УК,  руководствовались 
требованиями норм международных конвенций в данной области, а также 
стандартов  FATF,  и,  таким  образом,  привели  ее  в  практически  полное 
соответствие с ними (Обращаю внимание на слово практически). 
Например,  изучение  Страсбургской  Конвенции  об  отмывании, 
выявлении,  изъятии  и  конфискации  доходов  от  преступной  деятельности 
показывает,  что  в  качестве  предмета  преступления  в  ней  отражаются  ни 
деньги  или  имущество,  приобретенные  преступным  путем,  а  более 
широкое понятие – доход, под которым понимается «любая экономическая 
выгода, 
полученная 
в 
результате 
совершения 
уголовного 
правонарушения».  
При  этом  доход  включает  в  себя  «имущество»,  под  которым 
понимается  имущество  любого  рода,  вещественное  или  невещественное, 
движимое  или  недвижимое,  а  также  юридические  акты  или  документы, 
дающие право на такое имущество» [18]. 
Идентичный подход к содержанию предмета преступления сохранен 
в  Палермской  конвенции  против  транснациональной  организованной 

 
 
преступности  (2000г.),  Медридской  конвенции  против  коррупции  (2003г.) 
и  Варшавской  конвенции  об  отмывании,  выявлении,  изъятии  и 
конфискации  доходов  от  преступной  деятельности  и  о  финансировании 
терроризма (2005г.). 
При этом, эти конвенции расширили понятийный ряд термина доход, 
сформулировав  его  как  «любое  имущество,  приобретенное  или 
полученное,  прямо  или  косвенно,  в  результате  совершения  какого-либо 
преступления.  Понятие  имущество  же  было  преобразовано  в  «активы 
любого рода», ну и далее по тексту, как изложено выше [26]. 
Более  того,  во  всех  конвенциях,  посвященных  вопросам 
противодействия  этому  криминальному  явлению,  отмечается  о 
необходимости  принятия  мер  к  превращенным  или  преобразованным  в 
другую  форму  преступным  средствам  (прямым  либо  косвенным  доходам) 
[27]. 
В  диспозиции  ст.218  УК  РК  указано,  что  предметом  преступления 
являются  деньги  и  иное  имущество,  полученные  именно  преступным 
путем,  т.е.  ни  о  каком  преобразованном  имуществе,  полученном  из 
легальных  источников,  созданных  на  криминальные  средства  или 
смешанные  с  ними,  речь  не  идет.  Формально  такие  доходы  получены  из 
законных источников и под квалификацию преступных не подпадают. 
Такой позиции, исходя из смысла ст.10 Нормативного постановления  
«О некоторых вопросах квалификации уголовных правонарушений в сфере 
экономической  деятельности»,  рассматривающего  вопрос  квалификации 
легализации  (отмывания)  денег  и  (или)  иного  имущества,  полученных 
преступным  путем,  придерживается  Верховный  Суд  РК  [7],  а  также 
отечественные ученые - «комментаторы» Уголовного кодекса [9] [28]. 
С данной проблемой напрямую связан вопрос по установлению вины  
и непосредственно умысла на совершение криминальной легализации. 
Уже рассмотренные нами выше комментарии к Уголовному кодексу 
под редакцией Борчашвили И.Ш., Рахметова С.М. и Рогова И.И. отмечают, 
что  данное  преступление  совершается  с  прямым  умыслом,  т.е.  лицо, 
совершающее 
данное 
преступление 
должно 
осуществлять 
его 
преднамеренно,  «осознавать  общественную  опасность  своих  действий 
(бездействия),  предвидеть  возможность  или  неизбежность  общественно 
опасных  последствий  и  желать  их  наступления».  Авторские  коллективы 
данных  комментариев  и  не  могли  высказать  иную  позицию,  т.к.  ими 
комментировалась именно действующая редакция статьи 218. 
Необходимость  доказывания  данных  обстоятельств  создает 
серьезные трудности для сотрудников оперативно-следственного состава. 
Согласитесь,  какой  здравомыслящий  человек  признается,  что 
различные  финансовые  операции  проведены  им  умышлено,  с  целью 
запутать  судебно-следственные  органы,  а  также,  для  маскировки 
источника  происхождения  преступного  имущества  и  на  вполне  законных 
основаниях введения их в легальный оборот.  

 
 
Особенно это  касается  лиц,  оказывающих  содействие  преступникам 
на профессиональной основе (например, бухгалтера, адвокаты, нотариусы, 
банковские  служащие,  сотрудники  государственных  органов,  да  и 
профессиональные  «легализаторы»),  которые,  помогая  преступникам  в 
укрытии/  маскировке  преступных  доходов,  могут  из  корыстных 
побуждений  «закрыть»  глаза  на  подозрительные  действия  лица  или 
непосредственно  на  его  личность.  То  есть  легализация  может 
осуществляться как с прямым, так и косвенным умыслом. 
К  точно  такому  же  выводу  можно прийти,  внимательно  изучив  уже 
рассматриваемые нами международные конвенции в данной сфере. 
Так,  например,  в  ст.  2  Варшавской  конвенции  об  отмывании, 
выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности и 
о  финансировании  терроризма  и  ст.28  Медридской  конвенции  против 
коррупции  отмечается,  что  при  расследовании  отмывания  отсутствует 
необходимость  целенаправленного  доказывания  «осознания,  намерения 
или  умысла»  -  «они  могут  быть  выведены  из  объективных  фактических 
обстоятельств дела» [29]. 
При этом в ст.9. Варшавской конвенции по этому поводу даны более 
обстоятельные разъяснения, о том, что лицо, привлекаемое за легализацию 
доходов,  полученных  преступным  путем,  должно  либо  подозревать  о 
преступном характере такого имущества, либо об этом предполагать [17]. 
В  этой  связи,  в  целях  исключения  имеющихся  и  потенциальных 
проблем  при  выявлении,  раскрытии  и  расследовании  данного 
преступления, его квалификации, а также приведения норм национального 
законодательства  в  соответствие  с  требованиями  международных  актов 
полагаю целесообразным  
внести изменение и дополнение в наименование, и содержание ст.218 УК, 
изложив ее в следующей редакции:  
«Статья  218.  Легализация  доходов,  иных  благ  и  преимуществ 
полученных  преступным  путем.  Вовлечение  в  законный  оборот  доходов, 
иных  благ  и  преимуществ,  полученных  преступным  путем,  посредством 
совершения  сделок  путем  конверсии  или  перевода  имущества,  сокрытие 
или  утаивание  подлинного  характера,  источника,  места  нахождения, 
способа  распоряжения,  перемещения,  прав  на  имущество  или  его 
принадлежности, а равно владение и использование этого имущества». 
При  этом,  в  примечании  к  ст.  218  УК,  а  также  сопутствующих 
нормативных  правовых  актах,  регулирующих  правоотношения  в  иных 
областях,  следует  раскрыть  значение  понятиям  «доход»  и  «имущество» 
подобно тому, как это отражено в международных нормативных правовых 
актах,  посвященных  вопросам  противодействия  отмыванию  преступных 
доходов и признанных в установленном порядке Республикой Казахстан. 
 
 
 

 
 

жүктеу/скачать 3,44 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: