Байланысты: 11 kl Ros literatura hrestomat elektronna
— учтиво ответил Берлиоз,
— именно это
я и говорил.
— Ах, как интересно!
— воскликнул иностранец.
«А какого черта ему надо?»
— подумал Бездомный и нахмурился.
— А вы соглашались с вашим собеседником?
— осведомился неизвест
ный, повернувшись вправо к Бездомному.
— На все сто!
— подтвердил тот, любя выражаться вычурно и фигу
рально.
— Изумительно!
— воскликнул непрошеный собеседник и, почемуто
воровски оглянувшись и приглушив свой низкий голос, сказал:
— Прос
тите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего,
ещё и не верите в Бога?
— он сделал испуганные глаза и прибавил:
—
Клянусь, я никому не скажу.
— Да, мы не верим в Бога,
— чуть улыбнувшись испугу интуриста,
ответил Берлиоз.
— Но об этом можно говорить совершенно свободно.
Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привизг
нув от любопытства:
— Вы
— атеисты?!
— Да, мы
— атеисты,
— улыбаясь, ответил Берлиоз, а Бездомный по
думал, рассердившись: «Вот прицепился, заграничный гусь!»
— Ох, какая прелесть!
— вскричал удивительный иностранец и завер
тел головой, глядя то на одного, то на другого литератора.
— В нашей стране атеизм никого не удивляет,
— дипломатически
вежливо сказал Берлиоз, — большинство нашего населения сознательно
и давно перестало верить сказкам о боге. <…>
— Но, позвольте вас спросить,
— после тревожного раздумья спро
сил заграничный гость,
— как же быть с доказательствами бытия божия,
коих, как известно, существует ровно пять?
— Увы! — с сожалением ответил Берлиоз,
— ни одно из этих доказа
тельств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь со
гласитесь, что в области разума никакого доказательства существования
бога быть не может.
— Браво!
— вскричал иностранец,
— браво! Вы полностью повто
рили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот
курьёз: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы
в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказатель
ство!
— Доказательство Канта,
— тонко улыбнувшись, возразил образован
ный редактор, — также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что
кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только
рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством.
Берлиоз говорил, а сам в это время думал: «Но, всетаки, кто же он
такой? И почему так хорошо говорит порусски?»
— Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три
в Соловки!
— совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.
— Иван!
— сконфузившись, шепнул Берлиоз.
128
Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило
иностранца, но даже привело в восторг.
— Именно, именно,
— закричал он, и левый зеленый глаз его, обра
щенный к Берлиозу, засверкал,
— ему там самое место! Ведь говорил я
ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, чтото нескладное
придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами поте
шаться будут».
Берлиоз выпучил глаза. «За завтраком… Канту?.. Что это он
плетет?»