кадры. Больше всего, разумеется, раздражала та самая Суён, которую Чимин
угощал конфетами. Девчонке всего тринадцать недавно исполнилось, а она уже
вокруг Пака крутится и строит ему нагло глазки. Толк от неё был разве что на
занятиях в кабинете Юнги. Девчонка к зельеварению относилась с уважением,
считая эту науку чрезвычайно сложной, а потому всегда внимательно слушала,
записывала и читала, помогая заодно и Чимину.
В-третьих, между Чимином и Юнги теперь пропасть под названием
«межличностные отношения преподавателя и ученика». Какой бы
распрекрасный Чимин ни был, как бы часто он ни нашёптывал Юнги слова любви
и привязанности, а открыто они свои чувства не могли проявлять, чтобы не
пошли слухи. Впрочем, Мин всё равно сдержаться не мог, а потому все называли
Чимина его любимчиком.
И вот как с этим быть? Как проводить время вместе, как выбираться куда-то, как
состоять в отношениях, если столько рамок и ограничений? Юнги понятия не
имел, в прямом смысле изворачиваясь, как мог. Змеёй проскальзывал по тайным
ходам за стенами в общую спальню Слизерина, оплетая дожидающегося его
Чимина змеиным телом, пригреваясь на его груди, наслаждаясь пульсацией его
крови, гонимой сердцем. Редко когда он превращался обратно в человека,
потому что к третьему курсу Чимин сумел и со сверстниками сдружиться, а
потому те вечно без разрешения отдёргивали его полог, если нужно было что-то
узнать, спросить или взять. Рисковать ни Чимин, ни Юнги не могли. Порой Юнги
отправлял Чимину совой его любимые сладости, чтобы не вызвать подозрений.
Никаких записок, никаких примет, только коробка со сладким. Чимин знал, от
кого эти посылки, улыбался каждый раз очень счастливо, а Юнги сидел за
преподавательским столом во времена завтраков и обедов, рассматривал чужую
яркую улыбку и бесился, что приходится вот так: тайком, украдкой, словно они
совершают что-то постыдное.
Самое плохое, по мнению Юнги, было то, что переживал только он один. Чимин с
головой погряз в учёбе, наглядно иллюстрируя любимое многим студентам
«вот
Достарыңызбен бөлісу: