отучусь, а потом буду уже о любви думать». У Чимина книжки и конспекты,
справочники и свитки, задания и эссе, лабораторные и проекты. У Чимина ни
единой свободной минуты, всё тратится либо на официальные занятия, когда
звонок на урок, когда профессор объясняет тему занятия, когда нужно
записывать и слушать внимательно, либо на неофициальные, когда добровольно
запирает себя в библиотеке, не вылезая оттуда до глубокой ночи. Венцом стал
случай на прошлой неделе, когда Чимин поймал в коридоре и негромко
поинтересовался, почему Юнги к нему на ночь больше «не приходит». Мин тогда
ничего не ответил, сказал, что некогда, что опаздывает, и ушёл, а в голове
только нецензурщина и крутилась. Он-то «приходит», фактически приползает,
да только Чимин либо из библиотеки ещё не вернулся, хотя за полночь давно,
либо спит без задних ног.
- Хён, ты какой-то странный. Ну если так тебе хочется побыть с ним наедине, то
просто забери его на выходные домой. Ты же говорил, что переехал в дом своей
прабабки, там никто мешать вам не станет, - посоветовал Чонгук. – Я по ТэТэ-
хёну тоже очень скучаю, даже не вижу его неделями, а на выходных просто хотя
бы на пару часиков отправляюсь к нему. Директор мне даже специальный порт-
ключ создал, чтобы без помех перемещаться, Тэхён ведь пока что в
родительский дом вернулся.
Чонгук, кстати говоря, вторая боль Юнги. После того, как и Тэхён закончил
160/173
обучение, на младшего смотреть было больно. Особенно на пиршестве в честь
начала учебного года. Юнги видел, как мальчишка вяло ковырялся в тарелке,
как смотрел на пустое место напротив себя, где всегда Тэхён сидел, как бродил
часто по коридорам в одиночку, потому что ни с кем общаться не хотел, а
любимого хёна рядом больше не было. Ситуация изменилась лишь тогда, когда у
Чонгука появился заветный порт-ключ. Когда Юнги расспрашивал, как Чону
удалось этот ключ заполучить, тот и сам толком объяснить не смог, потому что
хитрил, лукавил и недоговаривал слишком долго, из-за чего и сам половину
позабыл. Впрочем, в целом это был обмен, своеобразная поблажка. Директор не
видел причин, почему не может отпускать парня прочь, если это не скажется на
учёбе и если родители Чонгука в курсе. Подделанное письмо матери оказалось
как никогда кстати, Чонгук получил свою крошечную свободу, а Мин лишь
устроил выговор, потому что если бы директор решил прикопаться, то Чонгук за
свою ложь огрёб бы по самые «не балуйся».
У всех вокруг всё было распрекрасно, один Юнги как проклятый ходил, из-за
чего мыслями возвращался в не столь далёкое прошлое, когда уверял
Намджуна, что просто не создан для счастья. Даже Хосок каким-то неведомым
образом умудрился встретиться с его сестрой в Париже, начать заново
встречаться, а с пару месяцев назад ещё и обручиться. Юнги серьёзно по этому
поводу переживал, пошёл на радикальные меры, проведя допрос с
пристрастием и даже не преминул залезть в чужую голову, но уже аккуратно
так, ненавязчиво, что Хосок и не почувствовал, а его «звоночек» в виде рвотного
рефлекса промолчал. Убедившись, что чувства Хосока искренние, что Юнджи он
любит нежно и трепетно, а ещё очень сильно, Юнги с чистой совестью сказал
ему дежурное «вот только раз её обидишь, и я тебе морду набью» и успокоился.
Позже он виделся и с Юнджи, которая расцвела, вся светилась от счастья, глупо
хихикала, чем выводила неимоверно и в целом вообще выглядела безумной
влюблённой, растерявшей весь свой мозг и саркастичность.
- Профессор, нам образцы для зелья к вам на стол составить или в лабораторную
отнести?
Негромкий голос одной из заучек гриффиндора вновь вырвал в реальность,
заставляя встряхнуть головой и выпрямиться, сбрасывая оцепенение.
- Да, образцы мне на стол, я проверю их сразу. Пак Чимин, задержитесь,
пожалуйста, после занятия. Господа Чхве и Ким, прошу вас к моему столу для
демонстрации свойств сваренного вами зелья.
Поднявшись и обойдя стол, Юнги застыл рядом, опираясь бедром о столешницу
и скрещивая руки на груди. На губах вновь зазмеилась ухмылка, а глаза
засверкали злорадством, когда двое понурых гриффиндорских третьекурсников
подошли к нему со своими образцами. Болотного цвета бурда плескалась в их
колбах, а лица были такие несчастные, что Юнги даже… Нет, показалось, не
пожалел он их ни разу.
- Итак, господа. Какого цвета должно быть готовое зелье? – поинтересовался
Юнги, рассматривая мальчишек.
- Ярко-зелёного, - пробурчал один из них.
- А ваше какого?
161/173
- А то вы сами не видите, - съязвил другой и тут же посмотрел испуганно,
прикусывая язык.
- Я-то вижу, - холодно припечатал Юнги, отчего мальчишка тут же съёжился
весь. – Оно у вас болотное. Не оранжевое, как было бы в случае неправильных
пропорций, температуры кипения и прочих нарушениях инструкции, а мерзкого
гниющей растительности цвета. Итак, давайте же посмотрим, что будет, когда
вы это выпьете. В том, что это точно не уменьшающее зелье, у меня сомнений
нет, за что я снимаю с Гриффиндора… Хм… Двадцать баллов, по десять с вас
обоих. И дело даже не в том, что вы сварили какую-то дрянь, а в том, что
насмехались над другим студентом, хотя сами не смогли использовать мозги по
назначению. Тем более, как я успел заметить, у Чимина-ши и Суён-ши зелье
сварено не идеально, но правильно.
Вновь напустив на лицо обольстительную улыбочку, Юнги немигающим взором
уставился на перепуганных мальчишек.
- Чего же вы ждёте? Быть может, вы только что сварили какое-нибудь
необычайное зелье, за открытие которого вам обоим вручат грамоты, денежные
вознаграждения, а имена ваши войдут в историю. Хотя, быть может, это
окажется обычным токсичным ядом, от которого вы скончаетесь так быстро, что
я даже не успею ничего предпринять для вашего спасения. Но кто не рискует,
тот не остаётся на страницах учебника «Величайшие волшебники, зельевары и
Достарыңызбен бөлісу: |