Книга адресована всем, кто заинтересован в разобла

лий Добрынин, Андрей Громвко, Джон
Ф.Кеннеди.
Сначала немного поговорив о Берлине,
Громыко наконец перешел к Кубе. Как уверя-
ет Роберт Кеннеди: «Громыко заявил, что хо-
чет обратиться к президенту Кеннеди и Со-
единенным Штатам от имени премьера Хру-
щева и Советского Союза по поводу снятия на-
пряжения, существующего в последнее время
в отношении Кубы. Президент сидел пора-
женный и даже отчасти восхищенный хлад-
нокровием Громыко… и отвечал твердо, одна-
ко явно опасаясь, провокации…» [211]. Журна-
лист Эли Абель сообщает: «Президент дал
Громыко явную возможность отойти от преж-
них уверений Хрущева и Добрынина о том,
что ракеты на Кубе представляют собой всего
лишь противовоздушную оборону… Но Гро-
мыко упорно повторял прошлые уверения,
которые, как знал теперь президент, были чи-
стой ложью. Кеннеди же перед фактами его
не поставил» [212]. «Президент сохранял пол-
ное спокойствие… и не выказывал ни малей-
шего признака напряжения или гнева» (Со-
ренсон) [213].

Покидая Белый дом, Громыко находился в
состоянии «необычной веселости» (Абель)
[214]. Репортеры пытались узнать у него, о
чем шла речь на встрече. «Громыко усмехнул-
ся, пребывая явно в отличном настроении, и
заявил, что беседа была "полезной, очень по-
лезной"»[215].  Как пишет Роберт Кеннеди: «Я
прибыл в Белый дом вскоре после того, как
встреча закончилась и Громыко удалился.
Президент, если можно так выразиться, был
весьма недоволен разговором с русскими»
[216]. «Я умирал от желания сунуть им в нос
наши доказательства их обмана», — признал-
ся Кеннеди. Об этом сообщает политолог Дэ-
вид  Детцер[217].  Не выходя из кабинета, пре-
зидент так прокомментировал встречу по-
дошедшим Роберту Лаветту и Мак-Банди:
«…только что, десять минут назад в этой са-
мой комнате Громыко с непроницаемым ли-
цом произносил такую явную ложь, какой я
давненько уже не слыхивал. На протяжении
всей беседы у меня под рукой в среднем ящи-
ке стола лежали фотографии, сделанные с са-
мого близкого расстояния… и у меня был
большой соблазн показать их советскому ми-

нистру» [218].
Но давайте сначала рассмотрим поведение
посла Добрынина. Возможно, на этой встрече
он был единственным, кто говорил правду.
Роберт Кеннеди полагает, что русские лгали и
Добрынину, не считая его особо умелым об-
манщиком, и тот искренне отрицал факт раз-
мещения советских ракет на Кубе, как делал
это и в предыдущих беседах с братом прези-
дента[219].
Ради подобных целей правительства ча-
стенько вводят в заблуждение своих послов.
Почти так же поступил и сам Джон Кеннеди с
Эдлаем Стивенсоном, не поставив того в из-
вестность о Заливе Свиней[220], и, как указы-
вает Алисон: «…точно так же не проинформи-
ровали о Перл-Харборе и японского посла в
США; а немецкого посла в Москве — о плане
"Барбаросса"»[221].  В период между июнем
1962 года, когда Советы, вероятно, решили
разместить свои ракеты на Кубе, и этой встре-
чей в середине октября русские постоянно ис-
пользовали Добрынина и Георгия Большако-
ва ответственного за общественную инфор-
мацию советского посольства, для того чтобы

периодически уверять членов администра-
ции Кеннеди (Роберта Кеннеди, Честера Боул-
са и Соуренсона) в том, что никаких ядерных
ракет на Кубе размещено не будет. Большако-
ву и Добрынину вовсе не обязательно было
знать правду, и, скорее всего, они ее и не зна-
ли. Ни Хрущев, ни Громыко и никто иной,
знавший правду, до 14 октября с американца-
ми не встречались. Правда, Хрущев в этот пе-
риод принимал в Москве американского
посла Фоя Колера, но и тогда он отрицал на-
хождение ракет на Кубе. Впервые русские за-
беспокоились о том, что их ложь может быть
раскрыта, только тогда, когда Хрущев, а через
два дня и Громыко совершили непроститель-
ные ошибки.
На встрече в Белом доме столкнулись два
обмана — один со стороны Кеннеди, другой со
стороны Громыко. Некоторым читателям мо-
жет показаться странным употребление
мной слова обман по отношению к Кеннеди,
а не только к советского министру. Большин-
ству людей не нравятся такие слова относи-
тельно обожаемых кумиров, поскольку они
(но не я) считают ложь злом. Но действия

Кеннеди подпадают под мое определение
лжи как сокрытия информации. Оба: и Кенне-
ди, и Громыко скрывали друг от друга то, что,
по мнению и того и другого, являлось прав-
дой, то есть размещение на Кубе ядерных бое-
головок. И мой анализ дает возможность по-
нять, почему именно Кеннеди выказал боль-
ше признаков обмана, чем Громыко.
Поскольку и тот и другой лидеры пригото-
вили линии своего поведения (у каждого для
этого были и время и возможности), то про-
блемы, как именно скрывать, истину, не бы-
ло. Безусловно, оба лидера испытывали бо-
язнь разоблачения, ибо на карту было постав-
лено слишком многое; может быть, замечен-
ное всеми волнение Кеннеди в тот момент,
когда он приветствовал Громыко, и проявля-
ло ту самую боязнь. Его ставка (а соответ-
ственно и боязнь) была больше, чем у русско-
го министра. США все еще пребывали в нере-
шительности относительно своих дальней-
ших планов. Не было даже окончательной
информации о том, сколько именно ракет
размещено и в какой стадии готовности они
находятся. Советники президента считали,

что ему нужно держать информацию развед-
ки в тайне, поскольку, если бы Хрущев узнал
об этом, то у русских появилась бы реальная
возможность тактического преимущества.
Как говорит Мак-Джордж Банди, «различие
именно в том и заключалось (я почувствовал
это уже тогда и чувствую по сей день), что
русские продемонстрировали свою ложь все-
му миру и самым неуклюжим образом» [222].
Советам надо было выиграть время для завер-
шения строительства своих баз, однако, если
бы американцы узнали о них в тот момент,
особой опасности для них в этом не было;
всем было ясно и так, что американские раз-
ведывательные самолеты U-2 все равно рань-
ше или позже обнаружат эти базы, если еще
не обнаружили.
Но даже если ставки были равны, Кеннеди
все равно мог испытывать боязнь в гораздо
большей степени, ибо, возможно, не был так
уверен в своих способностях ко лжи, как со-
ветский министр. Такой практики, как у Гро-
мыко, у него явно не было. Кроме того, по-
следний чувствовал себя более уверенно еще
и потому, что, скорей всего, разделял точку

зрения Хрущева, сформировавшуюся год на-
зад во время саммита в Вене и выражавшую-
ся в том, что Кеннеди, мол, не очень крепок.
Помимо гораздо более сильной боязни раз-
облачения, у Кеннеди был тяжелее и груз
скрываемых эмоций. Как я уже цитировал
выше, президент на протяжении всей встре-
чи испытывал чувства удивления, восхище-
ния и неприязни. Его могла бы выдать утечка
информации о любой из этих эмоций, по-
скольку в том контексте любая оплошность
говорила бы о том, что истинное положение
дел американцам известно. С другой стороны,
Громыко мог испытывать восторг надува-
тельства, что только подтверждается сообще-
ниями о его непривычной веселости по уходе
из Белого дома.
И все же рассчитывать на утечку информа-
ции и проявление признаков обмана особо не
могла ни та ни другая сторона, поскольку и
с той и с другой стороны действовали люди
весьма опытные и обладавшие определенны-
ми личными свойствами, позволявшими им
скрывать любые эмоции. И все же повторюсь:
у Кеннеди этих эмоций было больше, он был

менее умел и менее уверен в себе. Культур-
ные и языковые различия могли прикрыть
его промахи, однако советский посол вполне
мог их заметить. Высокообразованный, много
лет проживший в Америке, свободно владею-
щий языком и отлично изучивший особенно-
сти национального поведения, Добрынин
имел еще и то преимущество перед президен-
том, что был скорее сторонним наблюдате-
лем, чем прямым участником беседы. Правда,
в таком же положении находился и посол
Томпсон.
В то время как у меня есть много возмож-
ностей изучить описания этой встречи с аме-
риканской стороны, информация со стороны
Советов практически отсутствует, и потому
нет возможности решить, знал Добрынин
правду или не знал. Сообщение о том, что он
выглядел ошарашенным и явно потрясен-
ным, когда спустя четыре дня госсекретарь
Раск поставил его в известность об обнаруже-
нии на Кубе советских ядерных ракет и уста-
новлении американской морской блокады,
может служить доказательством того, что
Добрынин действительно ничего не знал[223]

. Если собственное правительство не сообщи-
ло ему о размещении ракет, то такая реакция
на заявление госсекретаря вполне естествен-
на. Хотя, если он знал и о ракетах, и их обна-
ружении американцами, он мог быть потря-
сен и просто ответными военными мерами
США. Большинство аналитиков сходятся на
том, что русские не ожидали от Кеннеди
столь решительных ответных действий.
Но моя задача не в том, чтобы выяснить,
был ли раскрыт обман Кеннеди, а в те чтобы
объяснить, почему и как он мог быть рас-
крыт, несмотря на сложность этой задачи. Го-
ворят, Кеннеди не смог обнаружить в речи
Громыко никаких промахов, но ему и не было
нужды их обнаруживать, поскольку доказа-
тельства уже лежали у него в столе. Воору-
женный этим обстоятельством, он мог даже
восхищаться умением Громыко.
Анализируя эти два международных обма-
на, я утверждаю, что Гитлер, Кеннеди и Гро-
мыко были прирожденным лжецами, изобре-
тательными и умными, отличными собесед-
никами, умеющими убедить партнера… Бо-
лее того, убежден, что любой политик, при-

шедший к власти частично благодаря уме-
нию участвовать в дебатах и произносить ре-
чи на публике, ловко отвечающий на вопро-
сы пресс-конференций, создавший себе бли-
стательный имидж на телевидении и радио,
обладает талантом прирожденного лжеца.
(Хотя Громыко и не достиг высшей власти, он
выжил в самый трудный для Советского госу-
дарства период и к 1963 году имел богатый
опыт как в дипломатии, так и во внутриполи-
тической борьбе.) Такие люди умеют убеж-
дать, это часть их работы. Вне зависимости от
того, лгут они или не лгут, способностью ко
лжи они обладают в полной мере. Разумеется,
существует множество путей к завоеванию
политической власти. И далеко не всякий
прирожденный лжец обязательно становится
главой государства. Не говорю я и о правите-
лях, добившихся власти благодаря своей бю-
рократической ловкости, или по наследству
или благодаря хитрости, — все они отнюдь не
обязательно прирожденные лжецы.
Умение говорить (способность скрывать и
искажать смысл произносимых слов, сопро-
вождая их соответствующими жестами и ми-

микой) не требуется до тех пор пока лжецу не
нужно напрямую общаться со своей жертвой.
Ее можно обмануть в письме, в пресс-релизе
[224], посредством военных маневров или че-
рез посредников; впрочем, и все это вместе
взятое не принесет успеха, если у лжеца нет
стратегического умения, если он не способен
продумать заранее свои действия и действия
своей жертвы. Я допускаю, что все политики
должны быть проницательными мыслителя-
ми и стратегами, но только немногие из них
обладают тем умением говорить, которое поз-
воляет им лгать прямо в лицо. А именно та-
кие случаи мы и рассматриваем в этой книге.
Лгать или хотеть лгать способен далеко не
каждый. Но политические лидеры все хотят
лгать, по крайней мере, определенным пред-
ставителям и при определенных обстоятель-
ствах. Даже Джимми Картер, который клялся,
что никогда не лгал американскому народу и
который откровенно признавался в «Плей-
бое» в самых похотливых своих фантазиях,
лгал, скрывая свои планы насильственного
освобождения заложников в Иране. Аналити-
ки, специализирующиеся на военных обма-

нах, уже не раз пытались определить тех по-
литиков, которые больше других склонны
или способны ко лжи. Есть мнение, что они
большей частью происходят из культур, где
на обман смотрят сквозь пальцы[225], но до-
казательства того, что такие культуры дей-
ствительно существуют, слишком слабы[226].
Есть еще и предположение о том, что боль-
ше всего склонных ко лжи лидеров обнару-
живается в странах, где главы государств иг-
рают значительную роль в военных вопросах
(особенно это касается диктаторских режи-
мов) [227]. Однако попытка обнаружить та-
кой тип лидеров-обманщиков на историче-
ском материале успехом не увенчалась, но
почему именно, я судить не могу, так как не
имею доступа к результатам этих исследова-
ний[228].
Не существует также никаких серьезных
свидетельств и в пользу того, что склонные
ко лжи политические лидеры и действитель-
но наиболее опытные и умелые в этом деле
люди из всех, даже более опытные, чем, ска-
жем, бизнесмены. Если бы это было так, то
международные обманы стали бы и вообще

едва ли возможны, а верификаторам скорее
пришлось бы переключиться на выявление
исключений, то есть лидеров, не обладающих
особыми способностями в области лжи.
Теперь давайте рассмотрим обратную сто-
рону монеты: каковы способности глав госу-
дарств в области обнаружения лжи? Способ-
ней они в этом, чем другие или нет? Исследо-
вания говорят о том, что некоторые люди об-
ладают ярко выраженными способностями к
обнаружению лжи, но что это никак не соот-
носится с их способностями ко лжи[229].
К сожалению, подобные исследования
большей частью проводятся среди студентов
колледжей, и никто еще не занимался лиде-
рами каких-либо организаций. Если тестиро-
вание таких людей покажет, что некоторые
из них являются также и опытными верифи-
каторами, то встанет вопрос, можно ли выяв-
лять их, не прибегая к тестированию. И если
можно выявлять их на основании только той
информации которая в общем доступна и от-
носительно политических лидеров, то любой
лидер столкнувшийся с ложью, всегда смог
бы более-менее точно оценить, насколько его

противник способен обнаруживать утечку
информации и признаки обмана.
Со мной в этом отношении спорит Грос, из-
вестный политолог; он утверждает, что главы
государств, как правило, являются слабыми
верификаторами, гораздо менее опытными,
чем их помощники-дипломаты, и плохо спо-
собны оценивать характер и правдивость
противников. «Главам государств и мини-
страм иностранных дел зачастую не хватает
самого примитивного умения общаться, тор-
говаться или выуживать информацию, кото-
рая требуется им хотя бы для компетентной
оценки своих оппонентов» [230]. С ним согла-
сен и Джервис, замечающий, что главы госу-
дарств порой могут переоценивать свои спо-
собности к обнаружению лжи, особенно если
«их путь к власти частично основывался на
определенной способности оценивать дру-
гих»  [231].  Но даже если лидер справедливо
считает себя выдающимся верификатором, то
и он может потерпеть неудачу, столкнувшись
с ложью человека другой культуры и говоря-
щего на другом языке.
Я полагаю, что Чемберлен действительно

был добровольной жертвой из-за своего жела-
ния во что бы то ни стало избежать войны и
потому, отчаянно желая поверить Гитлеру,
переоценил свои возможности проникнове-
ния в подлинную суть немецкого лидера. Но
все-таки Чемберлен был далеко не глупец; и
он сознавал возможность лжи со стороны
противника, но у него был слишком сильный
мотив верить, ибо при отсутствии такой веры
война становилась уже совершенно неизбеж-
ной. Грос считает, что такие ошибки руково-
дителей стран и ошибочная вера в собствен-
ные верификаторские способности — дело
весьма распространенное. Говоря моими сло-
вами, такое происходит особенно тогда, когда
ставки очень высоки. Именно в предвидении
огромного ущерба глава государства особенно
уязвим для того, чтобы превратиться в добро-
вольную жертву обмана.
Рассмотрим еще один пример такой добро-
вольной жертвы. И чтобы усилить впечатле-
ние, из всех примеров, приводимых Гросом, я
выбрал оппонента Чемберлена — Уинстона
Черчилля. Последний вспоминает тот факт,
что Сталин «произносил слово "Россия" ни-

чуть не реже, чем "Советский Союз", и перио-
дически поминал Бога» [232], что и заставило
Черчилля гадать, а не сохранил ли советский
лидер некоторых религиозных убеждений?
[233]
В другой раз, только что вернувшись с Ял-
тинской конференции в 1945 году, Черчилль
так защищал свою веру в Сталина: «Я чув-
ствую, что слово их крепко. Я не знаю другого
правительства, которое держалось бы своих
обещаний, даже в ущерб себе, кроме русско-
го» [234]. Один из биографов Черчилля сказал
о нем: «…даже зная все прошлое Сталина,
Уинстон был готов поверить в его намерения,
а преимущество оставаться в сомнении от-
дать русскому. Ему трудно было не поверить
высокой честности высших лиц государства,
с которыми он имел дело»  [235].  Но Сталин
взаимностью на такое уважение не ответил.
Милован Джилас цитирует слова Сталина,
сказанные в 1944 году: «Может быть, вы дума-
ете, что будучи союзниками Англии… мы по-
забыли, кто есть кто? Англия только и дума-
ет, как бы надуть своих союзников, а Чер-
чилль, если вы сами его не видели, это такой

тип, что стянет копейку прямо из вашего кар-
мана…» [236]. Так что желание Черчилля раз-
громить Гитлера и необходимость в этом по-
мощи Сталина, скорее всего, могли сделать
английского премьера добровольной жерт-
вой сталинских махинаций.
Поначалу я намеревался дать меньшее ко-
личество примеров лжи государственных де-
ятелей, но затем изменил это намерение не
потому, что политика есть наиболее обеща-
ющая область обнаружения поведенческих
признаков обмана, а потому что она наиболее
опасна, ибо ошибки здесь стоят слишком до-
рого. Но пока мы можем сказать только сле-
дующее, что, как и в случае с уголовными по-
дозреваемыми, отменять стремление обнару-
живать обман по поведенческим признакам
в среде политиков нет никаких оснований. Да
и остановить этот процесс невозможно, ибо
желание получать подобную информацию на
основании поведения неотъемлемо от самой
природы человека. И, как я уже говорил в от-
ношении уголовных расследований, все же
будет безопасней, если участники политиче-
ских переговоров и их советники станут де-

лать свои выводы более осознанно, а не на ос-
нове одной лишь интуиции или своеобразно-
го чутья.
Но даже если бы и была возможность от-
менить толкование поведенческих призна-
ков обмана в международных встречах, то
вряд ли это было бы желательно. История по-
казывает нам примеры совсем недавних чу-
довищных международных обманов; и кто бы
не хотел, чтобы его страна могла обезопасить
себя от такой лжи? Проблема заключается
только в том, чтобы делать это, не увеличи-
вая риска ошибок. А я очень боюсь, что даже
чрезмерная уверенность Чемберлена и Чер-
чилля в своих верификаторских способностях
блекнет по сравнению с высокомерием ны-
нешнего специалиста по изучению поведе-
ния, который желает сделать целью своей
жизни уличение зарубежных лидеров во
лжи.
Я уже пытался взывать, пусть и косвенно,
к тем американским специалистам которые
занимаются поведенческими признаками об-
мана, дабы они осознали всю сложность сво-
ей задачи и настраивали своих клиентов на

более скептический лад. Воззвание мое было
косвенным лишь потому, что такие специа-
листы (если они действительно существуют)
работают в полной тайне[237], как и те, кто
проводит засекреченные исследования по
уличению во лжи промышленных магнатов
и глав государств. Остается только надеяться,
что эти анонимные изыскания проводятся
очень осторожно, а те, кто за них платит,
весьма требовательны и критически относят-
ся к применению полученных результатов.
Надеюсь, что меня поймут верно: я не про-
тив того, чтобы такие исследования проводи-
лись, и даже полагаю, что они необходимы, и
понимаю, почему любая страна вынуждена
держать их в тайне. И хотя мне кажется, что
попытки определить плохих и хороших вери-
фикаторов, равно как и сильных и слабых
лжецов, среди людей, ставших вершителями
судеб государств, практически бесполезны, их
все же надо продолжать. Точно так же я пола-
гаю, что исследование ситуаций, напоминаю-
щих встречи и переговоры во время кризи-
сов, когда участники многоопытны и принад-
лежат к разным национальностям, а также

изучение искусственных ситуаций с очень
высокими ставками (не рутинные лаборатор-
ные опыты с добровольцами из колледжей!)
тоже мало что дадут. Но продолжать эту рабо-
ту все равно надо, рассекречивая и широко
публикуя результаты исследований.
Надеюсь, мне вполне удалось показать в
этой главе, что успех или неудач обманщика
никоим образом не зависят от области, в ко-
торой он подвизается. Далеко не вся супруже-
ская ложь терпит крах и далеко не все бизне-
смены, политики и уголовники в ней пре-
успевают. Неудача и успех зависят от особен-
ностей самой лжи, от лжеца и верификатора.
Конечно, на международном уровне все го-
раздо сложней, чем между родителями и
детьми, но каждые родители тем не менее
знают, как трудно избежать ошибок в обще-
нии с собственным ребенком.
В табл. 4 приложения (Таблица 4 «Полный
список вопросов верификатора») содержится
анкета, состоящая из 38 вопросов. Почти по-
ловина из них (18) помогает определить, на-
мерен ли лгущий скрыть или исказить эмо-
ции, лжет ли он относительно чувств и какие

именно чувства он при этой лжи испытыва-
ет.
Конечно же, использование этого опросни-
ка не всегда помогает обеспечить точную
оценку. Можно получить ответы не на все во-
просы или ответы могут оказаться путаными.
Кто-то может посчитать это делом легким, а
кто-то, наоборот, тяжелым, но в любом случае
полезно знать следующее: оценка может ока-
заться неверной, даже если есть все для того,
чтобы избежать ошибок; иногда лжецов мо-
жет выдать не их поведение, а третьи лица;
иногда можно случайно не заметить и вопи-
ющие признаки обмана. Искусство обнаруже-
ния лжи интересует не только верификато-
ров, но и лжецов, однако кому это знание по-
могает больше — верификатору или лжецу —
мы обсудим в следующих главах.

Я

жүктеу/скачать 2,32 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: