Книга адресована всем, кто заинтересован в разобла

доказательства того, что я был прав, преду-
преждая профессионалов осторожнее отно-
ситься к вынесению суждений о лжи и прав-
де. Но я обнаружил еще и то, что мои опасе-
ния несколько преувеличены. К моему удив-
лению, оказалось, что некоторые специали-
сты прекрасно узнают ложь по поведенче-
ским признакам. Я узнал, что это за люди и
как они этому научились. И теперь у меня
есть основания думать, что мои знания о лжи
и эмоциях применимы и к определенным
случаям обмана в области политики, уголов-
ного права и разведки.
Возможно, я никогда не узнал бы об этом,
если бы уже не написал эту книгу. Обычно
профессор психологии, занимающийся экспе-
риментальными исследованиями в лаборато-
рии, не встречается с людьми, работающими
в системе уголовного права или в мире раз-
ведки и контрразведки. Эти профессиональ-
ные верификаторы узнали обо мне не по мо-
им научным публикациям, которые выходят
вот уже двадцать лет, а из газет, поместив-
ших отчеты о моей работе в связи с выходом
в свет книги. Вскоре меня пригласили руко-

водить семинарами для городских, государ-
ственных и федеральных судей, адвокатов,
полицейских и операторов детекторов лжи
ФБР, ЦРУ, Агентства национальной безопас-
ности, Агентства по борьбе с наркотиками,
Секретной службы США и американской ар-
мии, флота и военно-воздушных сил.
Для этих людей ложь не является теорети-
ческим вопросом. Они относятся к своей рабо-
те и к моим советам с полной серьезностью.
Они не похожи на студентов, которые верят
профессору на слово только потому, что он
выставляет им оценки и является авторите-
том, написавшим книгу. В этой аудитории
мои научные регалии ставили меня скорее в
невыгодное положение. Моим слушателям
нужны были реальные жизненные примеры,
которые они могли бы тут же использовать
в своей работе. Я мог бы рассказать им, как
трудно уличить лжеца, но им необходимо бы-
ло принимать решения уже завтра, и ждать
результатов дальнейших исследований они
не могли. Они хотели получить любую по-
мощь, какую я мог им оказать, за исключени-
ем предупреждений быть более осторожны-

ми, но относились к моим советам весьма
скептически.
Но, как ни странно, эти люди оказались го-
раздо более гибкими, чем представители на-
учного мира. По сравнению с большинством
членов университетских ученых советов они
проявляли значительно большую готовность
к пересмотру принципов своей работы. Как-
то за ленчем один судья спросил меня, не сле-
дует ли ему сделать перестановку в зале суда,
чтобы видеть не затылок свидетеля, а его ли-
цо. Такая простая мысль никогда не приходи-
ла мне в голову. С тех пор, выступая перед су-
дьями, я всегда вношу такое предложение, и
многие судьи уже сделали в залах суда пере-
становки.
Некий агент секретной службы рассказы-
вал мне, как трудно отличить правду от лжи,
когда человек после своих угроз в адрес пре-
зидента вдруг заявляет, что все это несерьез-
но и что его основной целью было лишь про-
извести впечатление на приятеля. Лицо этого
агента буквально исказилось от ужаса, когда
он вспомнил как Сара-Джейн Моор, признан-
ная не настоящей убийцей, а «чокнутой», 22

сентября 1975 года была ошибочно выпущена
на свободу и всего через несколько часов вы-
стрелила в президента Джеральда Форда. Я
сказал агенту, что на своих семинарах могу
предложить им только очень незначитель-
ные дополнительные сведения, которые по-
высят точность их работы, скорее всего, не бо-
лее чем на 1 %. «Грандиозно, — ответил он, —
давайте».
Мы с моим коллегой Морином О'Саллива-
ном[238] всегда начинали семинары с неболь-
шого теста для оценки умения участников
узнавать ложь по манере поведения. Этот
тест заключался в просмотре видеофильма об
эксперименте, описанном мной в главе 1
(Глава 1 ЛОЖЬ. УТЕЧКА ИНФОРМАЦИИ И
НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ ПРИЗНАКИ ОБМАНА), в
котором участвуют 10 студенток-медсестер.
Каждая из них рассказывает о своих прият-
ных чувствах, испытываемых при просмотре
фильма о природе и грациозных животных.
Пять из десяти девушек говорят правду,
остальные лгут. На самом деле они смотрели
ужасный фильм неприятного медицинского
содержания, но пытались скрыть свои истин-

ные чувства и убедить аудиторию, что фильм
приятен.
Я даю этот тест по двум причинам. Во-пер-
вых, не хочется упускать возможности выяс-
нить, насколько точно эти люди, которые
имеют дело с самой ужасной ложью, могут в
действительности уличать лжецов. А во-вто-
рых, уверен, подобный тест — хорошее нача-
ло для семинара. Для аудитории сразу стано-
вится более понятным, как трудно опреде-
лить, когда люди лгут. Я соблазняю их слова-
ми: «У вас есть уникальная возможность
узнать правду о своей способности уличать
лжецов. Вам постоянно приходится судить,
но часто ли вам удается проверить, правиль-
но вы рассудили или нет? Теперь у вас есть
такая возможность. Вы узнаете ответ всего
через 15 минут». Сразу же после проведения
теста я сообщаю правильные ответы. Потом
прошу поднять руки тех, у кого 10 правиль-
ных ответов, 9, 8 и т. д. Затем подсчитываю
результаты на доске, чтобы каждый слуша-
тель мог сравнить свой уровень с общим по-
казателем группы. И в результате, кроме все-
го прочего, хотя я и не ставлю перед собой та-

кой цели, после этой процедуры вся группа
узнает результативность каждого участника.
Большинство участников семинара не луч-
шим образом справляются с моим тестом. Но
подобный печальный урок вполне соответ-
ствует цели моей миссии, заключающейся в
том, чтобы сделать этих людей более осто-
рожными в вынесении суждений о правде
или лжи. На первых семинарах я боялся, что
мои слушатели будут возражать против про-
ведения теста, опасаясь продемонстрировать
на публике свое неумение уличать лжецов. Я
ожидал, что, обнаружив, насколько плохо
они справляются со своей задачей, они перей-
дут в наступление, поставят под сомнение
корректность моего теста и будут утверждать,
что ложь, показанная в видеофильме, не име-
ет никакого отношения к той лжи, с которой
приходится иметь дело им. Но такого не было
ни разу. Эти мужчины и женщины, работаю-
щие в правоохранительных органах и развед-
ке, хотели, чтобы коллеги убедились в их уме-
нии уличать лжецов. Они проявляли гораздо
больше смелости, чем мои ученые коллеги,
когда я предоставлял последним такую же

возможность — в присутствии своих студен-
тов и коллег продемонстрировать свое уме-
ние уличать лжецов.
Узнав о своих плачевных результатах, эти
профессиональные верификаторы отказыва-
лись от метода «пальцем в небо», на который
многие из них до сих полагались. Они начи-
нали гораздо осторожнее относиться к опре-
делению обмана по манере поведения. Кроме
того, я обычно предостерегал их и относи-
тельно множества стереотипов, которыми
пользуются люди, когда пытаются отличить
правду от лжи по поведенческим призна-
кам — например, считается, что если человек
во время разговора ерзает или смотрит в сто-
рону, то он обязательно лжет.
В качестве более конкретного совета я на
примерах из жизни показывал им, как поль-
зоваться опросником, описанным в главе 7
(Глава 7 ТЕХНИКА ОБНАРУЖЕНИЯ ЛЖИ). Бо-
лее того, я постоянно указывал как и в преды-
дущих главах этой книги, каким образом эмо-
ции могут выдавать и как обнаружить при-
знаки таких эмоций. Я показывал им фото-
графии людей с различными выражениями

лица, причем очень быстро (в течение доли
секунды), чтобы они научились легко считы-
вать микровыражения. Я пользовался видео-
записями запечатлевшими примеры разнооб-
разной лжи, на которых они могут упраж-
няться в своих недавно приобретенных навы-
ках.
В сентябре 1991 года наши открытия, ка-
савшиеся деятельности профессиональных
верификаторов, были опубликованы[239].
Оказалось, что лишь одна профессиональ-
ная группа показывает результаты, превыша-
ющие уровень случайных догадок, — это Сек-
ретная служба США. Примерно половина ее
агентов узнавали ложь с точностью около
70 %, а почти треть — с точностью 80 % и вы-
ше. Хотя я и не могу с уверенностью утвер-
ждать, почему именно Секретная служба
столь сильно превосходит остальные профес-
сиональные группы, думаю, причина здесь в
том, что многим агентам приходилось зани-
маться личной охраной — наблюдать за тол-
пой, пытаясь по каким угодно признака вы-
числить того, кто может угрожать человеку,
которого они охраняют. Такого рода бдитель-

ность является хорошей подготовкой для то-
го, чтобы замечать тончайшие поведенче-
ские признаки.
Многие люди немало удивляются, когда
узнают, что все остальные профессиональные
группы, имеющие дело с ложью (судьи, адво-
каты, полицейские, операторы детекторов,
работающие в ЦРУ, ФБР или Агентстве нацио-
нальной безопасности, военные специалисты
и психиатры), демонстрируют результаты на
уровне случайных. Не менее удивителен и
тот факт, что большинство из них не знают о
своем неумении обнаруживать обман по ма-
нере поведения. Перед началом теста мы за-
давали им вопрос о том, как они оценивают
свое умение, и их ответы обычно не имели
ничего общего с истинными результатами.
Однако и сразу же после проведения теста их
ответ оставался неизменным.
Меня удивляло, когда хотя бы кто-то из
этих профессиональных верификаторов мог
довольно точно узнавать обманщиц, посколь-
ку показанная им ситуация и люди были им
совершенно незнакомы. Я придумал ситуа-
цию, показанную в видеофильме, для того

чтобы смоделировать состояние пациентки
психиатрической клиники, которая хочет ли-
шить себя жизни, но скрывает свои планы,
поскольку для их выполнения ей необходимо
освободиться от постоянного медицинского
наблюдения. Она должна скрывать свою тре-
вогу и убедительно притворяться, что больше
не испытывает депрессии (см. ВВЕДЕНИЕ). Ис-
пытываемые в данный момент сильные отри-
цательные эмоции прикрывались положи-
тельными эмоциями. С такими ситуациями
приходится часто сталкиваться только психи-
атрам и психологам, но и они как группа то-
же показывали результаты на уровне случай-
ных. Почему же Секретная служба США так
хорошо обнаруживает такой тип обмана?
[240]
Тогда я еще не понимал этого, но после об-
думывания наших открытий у меня возникло
предположение о том, когда именно можно
уличить лжеца по поведенческим призна-
кам. При наличии у подозреваемого сильных
эмоций верификатору не нужно иметь много
информации ни о нем, ни о ситуации. Если
человек кажется испуганным, виноватым

или возбужденным и его вид не соответству-
ет тому, что он говорит, вероятность того, что
этот человек лжет, весьма высока. Если речь
подозреваемого постоянно прерывается (па-
узы, «гм-м» и т. п.), а причин, по которым он
мог бы не знать, что сказать, нет и такая ма-
нера речи нехарактерна для него, то и в этом
случае, вероятно, он лжет. Если подозревае-
мый не испытывает сильных эмоций, то по-
веденческих признаков обмана будет гораздо
меньше. Если лжецу не приходится скрывать
сильные эмоции, то для его успешного уличе-
ния специалисту необходимо быть гораздо
лучше осведомленным об особенностях ситу-
ации и качествах самого лжеца.
Когда ставки высоки и подозреваемый бо-
ится быть пойманным или испытывает
азартное желание обмануть специалиста (я
называю это «восторгом надувательства»), то
есть шансы, что специалисту удастся узнать
правду, даже не имея подробных сведений о
специфике ситуации или особенностях подо-
зреваемого. Однако существует одно очень
важное «но» — не все подозреваемые боятся
быть пойманными даже при очень высоких

ставках. Опытные преступники, которым уже
приходилось неоднократно успешно лгать, не
боятся, как не боятся и донжуаны, много раз
скрывавшие свои прошлые истории, и опыт-
ные дипломаты. А невиновные подозревае-
мые, которые боятся, что им не поверят, даже
говоря правду, выглядят так, будто лгут, осо-
бенно если на карту поставлено слишком
многое (см. обсуждение ошибки Отелло, Гла-
ва 5 ОСНОВНЫЕ ОШИБКИ И МЕРЫ ПРЕДОСТО-
РОЖНОСТИ).
Если лжец уважает того, кого пытается об-
мануть, и разделяет его ценности, то, скорее
всего, он чувствует себя виноватым из-за этой
лжи, и поведенческие признаки выдадут его
ложь или мотивируют признание. Но вери-
фикатор не должен поддаваться искушению
и думать о себе слишком хорошо, предпола-
гая, что лжец испытывает к нему уважение.
Недоверчивая или слишком придирчивая
мать должна знать за собой эти качества и не
ждать, что дочь, обманывая ее, будет чувство-
вать себя виноватой. Несправедливый на-
чальник должен знать, что подчиненные счи-
тают его несправедливым, поэтому ему не

следует полагаться на то, что в случае обмана
чувство вины может выдать их.
Никогда не следует доверять чьим-либо
суждениям, вынесенным при полном отсут-
ствии информации о подозреваемом или си-
туации. При выполнении моего теста у вери-
фикаторов не было никакой возможности по-
знакомиться с людьми, о которых им прихо-
дилось выносить суждения. Увидев человека
только один раз и не имея о нем никаких дру-
гих сведений, они должны были решить, кто
лжет, а кто говорит правду. В таких обстоя-
тельствах лишь очень немногие справлялись
с задачей. Сделать это было возможно, но для
большинства оказалось очень трудно. (Позд-
нее я объясню, каким образом те, кто спра-
вился, смогли вынести верное суждение на
основе столь скудной информации.) У нас
есть еще один вариант этого теста, где каж-
дый человек показан дважды. Когда верифи-
каторы имеют возможность сравнить поведе-
ние человека в двух ситуациях, их суждения
становятся точнее, хотя даже и в этом случае
большинство людей показывают результаты,
незначительно превышающие уровень слу-

чайных[241].
Опросник, составленный для ситуации, ко-
гда на карту поставлено очень многое (Глава
7 ТЕХНИКА ОБНАРУЖЕНИЯ ЛЖИ), помогает
при выявлении лжи оценить, какие призна-
ки скорее всего будут присутствовать: явные,
маскирующие или поведенческие. Он помога-
ет определить, будут иметь место боязнь раз-
облачения, угрызения совести или восторг
надувательства или нет. Специалист ни в ко-
ем случае не должен считать, что определить
ложь по поведенческим признакам можно
всегда. Он должен сопротивляться соблазну
разрешить сомнения в правдивости подозре-
ваемого, полагаясь лишь на свои способно-
сти.
Хотя Секретная служба оказалась един-
ственной организацией, специалисты кото-
рой показали результаты выше случайных, в
остальных профессиональных группах тоже
нашлись отдельные представители с высоки-
ми результатами. Я продолжаю исследовать
вопрос о том, почему лишь немногие люди
умеют точно определять обман. Как они это-
му научились? Почему не все могут научить-

ся выявлять ложь с такой же точностью?
Можно научиться этому умению или это ско-
ре талант, который человеку либо дан, либо
нет? Эта странная мысль впервые пришла
мне в голову, когда оказалось, что моя один-
надцатилетняя дочь выявляет ложь пример-
но с тем же успехом, что и лучшие представи-
тели Секретной службы США. Она не читала
моих книг и статей. Может быть, у моей доче-
ри и нет никаких особых талантов; возмож-
но, и вообще большинство детей узнают
ложь лучше, чем это делают взрослые. Мы
только еще начинаем исследование этого во-
проса.
И ключ к ответу на вопрос о том, почему
некоторым людям удается точно определять
ложь, дали сами участники теста. Мы попро-
сили их рассказать, какими поведенческими
признаками они пользовались при вынесе-
нии суждении о правдивости или лживости.
Сравнив ответы всех профессиональных
групп, мы обнаружили, что те, кому удается
точно определять ложь, пользуются инфор-
мацией, которую дает выражение лица, голос
и тело подозреваемого, в то время как те, кто

не справляется с этой задачей, основывают
свои суждения только на словах подозревае-
мых. Этот результат, несомненно, полностью
соответствует тому, о чем я говорил в преды-
дущих главах этой книги, но никто из участ-
ников семинара не читал ее до прохождения
теста. Те, кому удается точно определять
ложь, знали, что гораздо проще обмануть с
помощью слов, чем скрыть выражение лица,
голос или движения тела. Это не значит, что
слова не имеют значения — очень часто лже-
ца выдают противоречия в сказанном, и весь-
ма возможно, что всесторонний сложный
анализ речи может помочь выявлению лжи
[242], — но не следует полностью концентри-
ровать внимание только на содержании ска-
занного. Нам еще надо выяснить, почему да-
леко не все верификаторы обращают внима-
ние на соответствие между словами подозре-
ваемого и, например, выражениями его лица
и голоса.

Д

жүктеу/скачать 2,32 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: