меня есть семья, и это ты. Умоляю, Чонгук, забери меня отсюда. Восемь лет
назад я потерял не только тебя, я потерял настоящего себя. Всё, что я делаю эти
годы — притворяюсь. Я притворяюсь тем, кем никогда не был, потому что
настоящий я только с тобой.
— Простите, — доносится с той стороны тихий незнакомый голос, — но Чонгук
спит.
Юнги слышит копошение по ту сторону трубки и сонный голос брата «дай
телефон», и сбрасывает звонок. Чонгук не перезванивает.
Юнги накрывает такой волной боли, что он, пошатываясь, еле доходит до
кровати. Она голосом незнакомца по его коже расползается и на красивых
тонких запястьях уродливые полосы оставляет. Боль никуда и не уходила, она
вечно с ним, просто порой спит, не поднимает голову, а в эту ночь она
просыпается и до утра рвет Юнги на части, заставляя вновь и вновь
захлебываться своей никому, кроме него, не нужной любовью. Омега знает, что
его брат давно не один, слышал, что у него были отношения, но никогда не
позволял этой информации травить душу, не подпускал ее сквозь отстроенные
за шесть лет стены. До этой ночи. Голос Чонгука и омеги с ним взрывается в
Юнги цистерной кислотой, обжигающей внутренности и вытекающей наружу из
глаз выедающими лицо слезами.
Чонгук сидит на террасе своего особняка в спортивных штанах и футболке, и
несмотря на ночной морозный воздух, внутрь не торопится. Он продолжает
взглядом гипнотизировать последний входящий номер на телефоне, но на
кнопку "вызов" не нажимает. Он снова позвонил. Сиан — омега, с которым
сейчас встречается Чонгук, ответил на звонок, и альфу с одной стороны рвет на
части от любопытства, что хотел от него тот, о ком стоит подумать, и
стеклянная крошка на язык оседает, горло дерет, а с другой лучше бы трубку
вообще не поднимали.
Достарыңызбен бөлісу: