Алексеев П. В. Социальная философия

есть единство "нормальной" науки и "некумулятивных скачков" (научных 
революций). Наука, по его мнению, проходит предпарадигмальный этап, 
затем наступает этап ее нормального (в пределах сложившейся 
парадигмы) развития, позднее наступает кризис оснований науки; сам 
переход от одной парадигмы к другой он квалифицирует как "революцию 
в науке".
В монографии В. С. Степина "Теоретическое знание. Структура, 
историческая эволюция" [1] предреволюционный и революционный 
этапы развития науки характеризуются следующим образом. Рост знания 
на прежних основах обеспечивается до тех пор, пока общие черты 
системной организации изучаемых объектов учтены в картине мира, а 
методы освоения этих объектов соответствуют сложившимся идеалам и 
нормам исследования. Но по мере развития науки она может столкнуться 
с принципиально новыми типами объектов, требующими иного видения 
реальности по сравнению с тем, которое предполагает сложившаяся 
картина мира. Новые объекты могут потребовать и изменения схемы 
метода познавательной деятельности, представленной системой идеалов 
и норм исследования. В этой ситуации рост научного знания 
предполагает перестройку оснований науки. Последняя может 
осуществляться в двух разновидностях: а) как революция, связанная с 
трансформацией специальной картины мира без существенных 
изменений идеалов и норм исследования; б) как революция, в период 
которой вместе с картиной мира радикально меняются идеалы и нормы 
науки, а также ее философские основания. Примером первой ситуации 
интенсивного роста знаний служит переход от механической к 
электродинамической картине
117
мира, осуществленный в физике последней четверти XIX столетия в 
связи с построением классической теории электромагнитного поля. 
Примером второй ситуации может служить история квантово-
релятивистской физики, характеризовавшаяся перестройкой не только 
научной картины мира, но и классических идеалов объяснения, 
описания, обоснования и организации знаний, а также соответствующих 
философских оснований науки.

1 Степин В. С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. 
М., 2000. С. 533-544. 
Революция в науке не исключает кризиса, а включает его в себя, причем 
в какой-то момент своего развертывания. Кризис этот имеет не только 
рационалистический характер. Значительное место в нем занимают 
психологические компоненты. Да иначе, по-видимому, и не может быть: 
ведь в духовной сфере индивида, а не в безэмоциональной счетной 
машине сталкиваются одновременно прямо противоположные установки. 
Показательна в этом отношении физика, точнее, психика физиков 
первой четверти XX столетия. Так, нидерландский физик X. А. Лоренц, по 
свидетельству А. Ф. Иоффе, "излагая ход развития своей научной 
деятельности, приведшей к блестяще подтвержденной электронной 
теории, в квантовом атоме видел неразрешимое противоречие, которое 
приводило его в отчаяние: "Сегодня утверждаешь прямо 
противоположное тому, что говорил вчера; в таком случае вообще нет 
критерия истины, а следовательно, вообще неизвестно, что значит наука. 
Я жалею, что не умер пять лет тому назад, когда этих противоречий не 
было"" [1].
Естествоиспытателям представлялось, что наступило "банкротство" 
науки. "Мы переживаем теперь один из величайших кризисов, - писал 
французский физик В. Анри, - все наше мышление, вся этика, вся жизнь, 
все наше духовное и нравственное существование находятся в состоянии 
какого-то умственного брожения; те незыблемые законы и даже 
принципы, на которых строились все наше мировоззрение и вся наша 
жизнь, пересматриваются, отбрасываются" [2].
1 Цит.: Иоффе А. Ф. Развитие атомистических воззрений в XX веке // В 
кн.: Памяти В. И. Ленина. М.- Л., 1934. С. 454.
2 Анри В. Современное научное мировоззрение // Успехи физических 
наук. М., 1920. Т. 2. Вып. 1. С. 3.
Обобщая, видимо, подобные исторические явления, Т. С. Кун отмечал, 
что любой кризис начинается с сомнения в парадигме и последующего 
расшатывания правил нормального исследования.
Даже первичное знакомство с кризисом науки свидетельствует: здесь 
имеется особого рода рациональность.

Если в период нормальной науки безраздельно господствует парадигма, 
а научная революция есть распад парадигмы, конкуренция между 
альтернативными парадигмами, завершающаяся
118
победой одной из них, то кризис - это такой момент конкуренции 
парадигм, когда осознанно рациональными средствами антиномизм 
установок еще не выявлен. Это и сопровождается психологическим 
пессимизмом. Здесь - особый, гетерогенный тип рациональности. Для 
нормальной науки, даже в части, "заходящей" в революцию в науке, 
характерен одинарный тип рациональности; после выхода из революции 
науке свойствен различный по содержанию, но чаще всего усложненный 
гомогенный тип рациональности.
В качестве следствия научной революции в какой-либо области науки 
может возникать новый синтез понятий, не сводимый ни к каким 
исходным понятиям (или принципам). Приведем исторический факт, 
взятый из биологическо-медицинской сферы.
В последней четверти XIX - начале XX веков бактериология была 
отмечена целой серией научных открытий, составивших эпоху 
"триумфального шествия" бактериологии. Это открытия возбудителя 
возвратного тифа и малярии, вибрионов холеры, микроба столбняка и 
других возбудителей инфекционных болезней. На этой основе в течение 
десятилетий в мышлении эпидемиологов и медиков кристаллизовалась и 
сформировалась парадигма о прямолинейной связи болезни (следствия) 
с микроорганизмом (причиной). Господство получил взгляд, что каждая 
болезнь имеет одну причину, что попадание бактерий в организм 
является единственной причиной болезни и что наличие их в организме 
адекватно развитию самой болезни. Взаимосвязь причины и следствия 
рассматривалась с чисто количественной стороны: следствие равно 
причине, качество следствия тождественно качеству причины. Отсюда, в 
частности, вытекало, что бактерии являются единственной причиной 
болезни и что для устранения болезни достаточно знать сущность этого 
агента и устранить его. В дальнейшем, однако, данная парадигма была 
подвергнута сомнению. Открытие в начале XX столетия факта 
бациллоносительства показало, что для следствия нужно по крайней 

мере два болезнетворных фактора (микроорганизм плюс состояние ткани 
соответствующего органа). Были найдены и другие факторы. Возник 
кризис прежнего понимания каузализма (т. е. прежней парадигмы). 
Сформировалась новая картина: причин нет, есть одни кондициональные 
зависимости; все кондициональные факторы равны между собой. Наряду 
с однопричинностью была отброшена и причинность вообще. В новой 
парадигме (она тоже была рационалистичной) учитывались новые 
моменты: наличие множества факторов, взаимодействие факторов. Но 
главное - был в корне пересмотрен традиционный каузализм. В 
дальнейшем практика и исследования опровергли равновесность 
факторов (были установлены разные их группы), сформировалось 
понятие "полная причина", а на смену внедряемым искусственно 
представлениям
119
о функциональных связях пришли традиционные, но обогащенные в 
своем содержании связи - "причинные". Современный уровень науки стал 
характеризоваться понятием "полная причина", в котором обрели свое 
естественное место и многие разнотипные каузальные факторы, и их 
взаимодействие, а понятие "специфицирующая причина" оказалось 
равным по содержанию "причине" в традиционном смысле, но 
включенной уже в систему широкого взаимодействия факторов.
Рациональность при первой, исходной парадигме осталась, но, пройдя 
период сомнения (тоже рационального типа), трансформировалась в 
интегративный, системный тип рациональности, соответствующий 
требованиям современной науки и практики. Монокаузализм, как и 
кондиционализм, был преодолен в диалектически понимаемом 
каузализме.
Общественные науки в отличие от математики, биологии, космологии, 
физики и других наук о природе являются по своему объекту 
партийными, т. е. идеологизированными. К общественным наукам 
относятся юриспруденция, экономическая наука, социология и ряд 
других. Они из-за проникновения в них идеологии в определенном 
смысле биполярны: с одной стороны, их задачей является раскрытие 
сущности общественных явлений, причем при отвлечении от классовых и 
социально-групповых интересов (т. е. они должны в общем следовать 
принципу объективности - этому основополагающему принципу науки), а 

с другой стороны, их представители не могут исследовать эти явления 
вне и независимо от социально-групповых и классовых пристрастий, от 
подобных, т. е. партийных, идеологических оценок этих же явлений. 
Результат перекрещивания этих тенденций может быть разным - либо 
преобладание объективности, либо превалирование партийности, либо 
попытка пропорционально совместить то и другое. В любом случае надо 
иметь в виду эту биполярность содержания общественных наук, 
биполярность, выводящую эти науки (хотя бы частично) в область 
вненаучного знания.
Несколько подробней рассмотрим специфику гуманитарного знания.
Объектом гуманитарных наук является индивид, точнее, его духовный, 
внутренний мир и связанные с ним мир человеческих взаимоотношений и 
мир духовной культуры общества. К гуманитарным наукам относятся 
психология (психология личности, психология эмоций, социальная 
психология), гражданская история (здесь гуманитарное знание 
сочетается с обществоведческим), литературоведение, лингвистика и др. 
Они изучают духовный мир человека через текст. М. М. Бахтин писал: 
"Гуманитарные науки - науки о человеке в его специфике, а не о 
безгласной вещи и естественном явлении. Человек в его человеческой 
специфике всегда выражает себя (говорит), то есть создает текст (хотя 
бы
120
и потенциальный). Там, где человек изучается вне текста и независимо 
от него, это уже не гуманитарные науки (анатомия и физиология 
человека и др.)" [1]. Дух (и свой, и чужой) не может быть дан как вещь, 
а только в знаковом выражении, реализации в текстах и для себя самого, 
и для другого. Потенциальным текстом является и человеческий 
поступок.
В гуманитарном познании ученый сталкивается с живым человеческим 
духом. Жизнь человека наполнена мыслями и переживаниями, ее 
определяют проекты, планы, ожидания и надежды, успехи и неудачи в 
их осуществлении. Жизнь личности, отмечает В. В. Мантатов, 
совершается как бы в точке несовпадения человека с самим собой, на 
грани, которая отделяет то, что он есть, от того, чем он хочет быть, и 

которая постоянно преодолевается личностью. Человеческое бытие (как 
объект гуманитарного познания) никогда не совпадает с самим собой, 
оно одновременно существует "в категориях еще-не-бытия, в категориях 
цели и смысла". Специфическим для гуманитарных наук способом 
исследования человека, позволяющим проникнуть в его внутренний 
духовный мир, является понимание. Понимание связано с погружением в 
"мир смыслов" другого индивида, с постижением и истолкованием его 
мыслей и переживаний. На этот процесс неминуемо влияют ценностно-
мировоззренческие установки исследователя. Иначе говоря, в понимании 
познавательное отношение неотделимо от ценностного. Текст и его 
понимание - специфическая особенность гуманитарного знания [2]. 
Гуманитарное знание неотрывно от герменевтики как искусства 
истолкования текстов, как искусства постижения чужой 
индивидуальности. С этим связана диалогичность гуманитарного 
познания.
Касаясь отношений философского знания и знания гуманитарного, М. М. 
Бахтин в диалогичности того и другого видов знания, в их обращенности 
к индивидуальности видел их родственность, близость друг к другу. Он 
писал: "Диалектика родилась из диалога, чтобы снова вернуться к 
диалогу на высшем уровне (диалогу личностей)" [3]. Говоря об изучении 
неповторимой индивидуальности наукой и философией, он подчеркивал: 
"Наука, и прежде всего философия, может и должна изучать 
специфическую форму и функцию этой индивидуальности" [4].
1 Бахтин М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других 
гуманитарных науках. Опыт философского анализа // Литературно-
критические статьи. М., 1986. С. 478.
2 См.: Мантатов В. В. Гуманитарное познание // Диалектика познания. Л., 
1988. С. 203-204.
3 Бахтин М. М. К методологии гуманитарных наук // Эстетика словесного 
творчества. М., 1986. С. 384.
4 Бахтин М. М. Проблема текста... // Литературно-критические статьи. С. 
479.
121
К познавательной научной сфере человеческой культуры относятся, 
помимо отмеченных, еще несколько наук, преимущественно 

комплексных: медицина (органично сочетающая в себе биологию 
человека и социальное знание о его личности, этиологических факторах 
и т.п.), сельскохозяйственные науки и науки технические (вопрос о 
специфике технического знания будет освещен дальше).
Глава IV ЦЕННОСТИ
Важное место в философском осмыслении социальной действительности 
занимает представление о ценностях.
"Ценность" как философская категория, имеющая универсальный 
характер, вошла в философию в качестве самостоятельной категории в 
60-х годах XIX века. Этот процесс соотносится с трактатом немецкого 
философа Г. Лотце "Основания практической философии" и с его 
сочинением "Микрокосм". По его мнению, надо четко разграничивать мир 
явлений и мир внутренних ценностей. Добро, например, нельзя включать 
в круг природно-естественных явлений. Лишь "царство целей" есть 
обитель ценностей. Мир ценностей обладает не просто действительным 
существованием как нечто достодолжное, но является "самым 
действительным из всего на свете". Пытаясь, по-видимому, снять 
выступившую у него явно противоположность мира фактов и мира 
ценностей, он указывал также на собственную ценность вещей, 
улавливаемую нашей способностью чувствовать. Заслуга его в 
постановке (а не решении) вопроса о соотношении объективного и 
субъективного в ценностях, а главное - в возведении понятия "ценность" 
в круг основных категорий философии.

На основе категориального статуса ценности сформировалась 
философия ценности, или аксиология. Ее становление связывается с 
неокантианством, в особенности с именем В. Виндельбанда. Он 
подчеркивал, что Г. Лотце выдвинул вперед понятие ценности и 
поставил его во главе метафизики. На этом основании, по В. 
Виндельбанду, и возникает теория ценности "как новый вид 
философской основной науки". Ценность, пишет он, предполагает 
общеобязательность и состоит во всеобщем обязательном признании. 
Это нормативное долженствование ценности имеет свое 
сверхъестественное основание: "Высшие ценности эмпирической жизни - 
знание, нравственность и искусство - становятся живыми деяниями 
Божества в человеке и приобретают в трансцендентальном сознании 
более высокое и глубокое значение" [1]. Задача
123
философии, указывает В. Виндельбанд, - постигать "общезначащие 
ценности", которые образуют общий план всех функций культуры и 
основу всякого отдельного осуществления ценности. Но и эти ценности 
она будет описывать и объяснять лишь с тою целью, чтобы отдать отчет 
в их значении; она рассматривает их не как факты, но как нормы.
1 Виндельбанд В. Прелюдии. Философские статьи и речи. СПб., 1904. С. 
298.
Другой представитель неокантианства - Г. Риккерт - несколько иначе, 
чем В. Виндельбанд, смотрит на чистую теорию ценностей (он не сводит 
к ней предмет философии), однако и он тоже придает первостепенное 
значение категории "ценность". Он полагает, что философия призвана 
"найти третье царство", которое бы объединяло мир действительности с 
миром трансцендентальных ценностей [1]. "Чистая теория ценности 
имеет при этом первостепенное значение. Г. Риккерт выводит понятие 
ценности из теории познания и логики. Задача философии, с его точки 
зрения, состоит в том, чтобы "истолковать смысл человеческой жизни на 
основе учения о значащих ценностях" [2]. Г. Риккерт считает, что 
ценность противостоит реальной действительности. "Ценности, - 
утверждает он, - не представляют собой действительности, ни 
физической, ни психической. Сущность их состоит в их значимости, а не 

в их фактичности" [3]. "Жизнь может быть только средством, и ценность 
ее поэтому зависит лишь от ценности целей, которым она служит" [4]. 
Вопрос о том, а существуют ли ценности, решается Г. Риккертом так: о 
ценностях нельзя говорить, что они существуют или не существуют, но 
только что они значат или не имеют значимости.
1 Риккерт Г. О понятии философии // М.: Логос, 1910. Кн. 1. С. 43.
2 Риккерт Г. О системе ценностей // Риккерт Г. Науки о природе и науки 
о культуре. М., 1998. С. 365.
3 Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. СПб., 1911. С. 128-129.
4 Риккерт Г. Ценности жизни и культурные ценности // М.: Логос, 1912-
1913. Кн. I и II. С. 35.
В начале XX века немецкий философ и психолог Г. Мюнстерберг (1863-
1916) издал книгу "Философия ценностей" (1908, 2-е изд.- 1921) и дал 
анализ мира ценностей. Он считал, что природа вообще в основе своей 
свободна от ценностей, а индивидуумы в своих взаимоотношениях знают 
только условные ценности. Безусловные ценности мира могут 
принадлежать лишь к сверхпричинной и сверхиндивидуальной сущности 
мира. Хотя ценности и даны в личном переживании, мы их переживаем, 
отрешаясь от своего преходящего "я". С ними связано сверхличностное 
хотение - стремление к правде, красоте, нравственности и священному.
Известный специалист по аксиологии М. С. Каган констатирует в наши 
дни, что в начале XX века внимание западных фи-
125
лософов к аксиологической проблематике становилось все более и более 
широким, оттесняя еще недавно господствовавшую эпистемиологическую 
тематику.
Конечно, в XX веке, да и в начале XXI столетия положение в философии 
оказалось более сложным (вспомним прагматизм, аналитическую 
философию, да и марксистскую философию 20-х - 80-х годов), однако 
философия ценностей занимает одно из центральных мест как среди 
широко распространенных течений философской мысли (в 
экзистенциализме, неофрейдизме, герменевтической философии и др.), 

так и среди традиционных философских дисциплин - наряду с 
онтологией, теорией познания, социальной философией, всеобщей 
методологией, теоретической эстетикой, общей этикой.
Перейдем теперь к современным российским исследованиям теории 
ценностей. Остановимся на некоторых важнейших сторонах этой 
проблемы. Прежде всего обратим внимание на те понятия, которые 
предваряют трактовку ценностей, и на определение самого понятия 
"ценность".
Человеческая жизнь немыслима без целеполагания. Основой 
формирования, зарождения и полагания целей являются интересы, 
потребности человека. Эти интересы распространяются на всю его 
жизнь, на определение ее смысла, отдельных жизненных этапов, средств 
достижения конкретных целей. Целеполагание - преимущество человека. 
Таковой нет в неорганической или органической природе. Иногда, 
правда, говорят о компьютерах, считают, что они есть искусственный 
интеллект. Однако это скорее метафора, чем действительная 
разновидность интеллекта. Компьютеры созданы человеком, в них он 
вложил цель, и машины эту цель реализуют. Деятельность машин 
целеисполнительна, и только деятельность человека целеполагающа. В 
религиозном мировоззрении можно обнаружить иную, чем в философии, 
трактовку целеполагания: лишь Бог является единственным полагателем 
основных целей, а человек - исполнитель воли Божьей, его деятельность 
подобна деятельности машины - она (эта деятельность) 
целеисполнительна. Если и есть у него какие-то особые цели, им 
сформулированные, то они производны от главных, не им определенных, 
не им предначертанных; он в конечном счете - Божье творение.
При выборе и реализации цели человек ориентируется на ценности, 
идеалы, нормы. Норма социальна; это образец, правило, принцип 
деятельности, признанные социальной организацией и в той или иной 
форме заданные для исполнения ее членам [1]. Норма - это 
общепризнанная в определенной социальной среде совокупность 
требований, регулирующих поведение людей, все
125
иные формы их деятельности [1]. Система социальных норм 
обеспечивает упорядоченность общественного взаимодействия 

индивидов и групп. Различают юридические, моральные, логические и 
другие нормы. Каждая норма формируется на основе определенных 
законов и включает четыре основных элемента: 1) содержание - 
действие, являющееся объектом регуляции (познание, практика); 2) 
характер - то, что данная норма разрешает (предписывает) или 
запрещает; 3) условия приложения - обстоятельства, в которых должно 
или не должно выполняться действие; 4) субъект или группа людей, 
которым адресована норма. Типы и виды норм весьма многообразны. Это 
всевозможные нормативы, правила, предписания - от норм, с которыми 
человек сталкивается буквально на каждом шагу, до норм, 
регулирующих взаимоотношения между народами и государствами.
1 Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 428.
1 Современная философия: словарь и хрестоматия. Ростов-на-Дону, 
1995. С. 52.
Нормы вытекают из принятых в обществе, государствах, нациях, 
регионах, макрогруппах, микрогруппах, у отдельных людей 
представлениях о ценностях. Философ О. Г. Дробницкий в своей 
энциклопедической статье следующим образом определяет ценность. 
"Ценность, - пишет он, - это понятие, обозначающее, во-первых, 
положительную или отрицательную значимость какого-либо объекта в 
отличие от его экзистенциальных и качественных характеристик 
(предметные ценности); во-вторых, нормативную, предписательно-
оценочную сторону явлений общественного сознания (субъективные 
ценности, или ценности сознания)" [2]. К предметным ценностям О. Г. 
Дробницкий относит естественное благо и зло, заключенные в 
природных богатствах и стихийных бедствиях, потребительную 
стоимость продуктов труда (полезность вообще); социальное благо и 
зло, содержащиеся в общественных явлениях; прогрессивное или 
реакционное значение исторических событий; культурное наследие 
прошлого, выступающее в виде предметов богатства современников; 
полезный эффект или теоретическое значение научной истины; 
моральное добро и зло, заключенные в действиях людей; эстетические 
характеристики природных и общественных объектов и произведений 
искусства; предметы религиозного поклонения. К ценностям сознания он 
относит общественные установки и оценки, императивы и запреты, цели 
и проекты, выраженные в форме нормативных представлений (о добре и 

зле, справедливости, прекрасном и безобразном, о смысле истории и 
назначении человека, идеалы, нормы и принципы действия).
2 См.: Ценность // Философская энциклопедия. М., 1970. Т. 5. С. 462.
Данная точка зрения на ценность во многом верна. Вызывает сомнение 
лишь отнесение к ценностям отрицательных значимостей. К таким 
значимостям относятся, к примеру, зло, болезнь, инвалидность или 
смерть. Однако вряд ли кто скажет, что для
126
того, кто заболел неизлечимой болезнью, сама эта болезнь есть 
"ценность". Мы полагаем, что прав философ А. М. Коршунов, который 
обратил внимание на то, что не всякая значимость есть ценность. 
"Ценность, - отмечает он, - есть положительная значимость или функция 
тех или иных явлений в системе общественно-исторической 
деятельности человека... Явления, играющие отрицательную роль в 
общественном развитии [и в жизни человека, скажем мы], могут 
интерпретироваться как отрицательные значимости... Ценностным 
является все то, что включается в общественный прогресс, служит ему" 
[1]; для индивида ценно то, что служит его интересам, что способствует 
его физическому и духовному развитию. Хотя, конечно, бывают и 
исключения, когда, например, в определенной ситуации некий индивид 
предпочитает инвалидность здоровью. Антиценности не есть ценности.
1 Коршунов А. М. Диалектика субъекта и объекта в познании. М, 1982. С. 
107-108.
Все больше сторонников появляется у тех, кто утверждает, что главной, 
высшей ценностью является человек.
Возникает вопрос: правильно ли выдвигать предметные ценности на 
передний план, считая, например, товары основополагающими 
ценностями, а представление о субъектной ценности, о назначении 

человека, о добре, справедливости и т.п. - производной ценностью? На 
наш взгляд, отношение между этими группами ценностей нужно 
перевернуть и трактовать материальные ценности производными от 
ценностей человеческо-жизненного плана. По убеждению И. С. Нарского, 
материальные блага являются лишь средством движения к подлинным 
ценностям - счастью человека, свободе, добру и справедливости.
Итак, ценность - это не любая значимость явления, предмета, а его 
положительная значимость, которая своим истоком имеет человека, его 
цели и идеалы.
Виды ценностей. Частично этот вопрос был затронут, когда мы для 
пояснения понятия "ценность" коснулись предметных ценностей и 
ценностей субъектных. Но данный вопрос не исчерпывается ответом 
только на существование отмеченных видов ценностей. Исследователи 
выделяют ряд оснований для выделения относительно обособленных 
друг от друга групп ценностей. В книге "Философия" под редакцией В. И. 
Кириллова [2] выделены такие их группы: по содержанию - 
экономические, политические, социальные и духовные ценности: по 
субъекту - субъективно-личностные ценности (они формируются в 
процессе воспитания, образования и накопления жизненного опыта 
индивида) и надындивидуальные - групповые, национальные, классовые,
127
общечеловеческие (являющиеся результатом развития общества и 
культуры); по их роли в жизни человека и человечества: утилитарные 
ценности (жилище, питание и т.п.) и духовные; в отличие от 
утилитарной духовная ценность имеет самодостаточный характер и не 
нуждается во вне ее лежащих мотивах; если утилитарные 
прагматические ценности определяют цели деятельности, то духовные 
ценности - ее смысл.
2 См.: Философия. Ч. II. Основные проблемы философии / Под ред. В. И. 
Кириллова. М., 1997. С. 243-245.
Личностные ценности отражаются в сознании в форме ценностных 
ориентаций. "Ценностные ориентации - это отношения личности к 

социальным ценностям, выступающие в качестве регуляторов ее 
поведения. Совокупность типичных ценностных ориентаций, 
свойственных какой-либо социальной группе, называют социальным 
характером" [1].
1 Кармин А. С, Бернацкий Г. Г. Лекции по философии. Екатеринбург, 
1992. С. 121.
У человека, как и у коллектива, общества, имеется много ценностных 
ориентаций, одни из них менее, другие более существенны, среди них 
есть мелочные и возвышенные и т.п. Большое значение имеют 
ориентации на высшие ценности - идеалы (идеалы личностные, 
социально-групповые, идеал лидера, идеал доброты, красоты, 
справедливости и т.п.). Идеал - это образец, прообраз, понятие 
совершенства, высшая цель стремлений. "Идеал - идеальный образ, 
определяющий способ мышления и деятельности человека или 
общественного класса. Формирование природных предметов сообразно 
идеалу представляет собой специфически человеческую форму 
жизнедеятельности, ибо предполагает специальное создание образа 
цели деятельности до ее фактического осуществления" [2].
2 Ильенков Э. В. Идеал // Философский энциклопедический словарь. М., 
1989. С. 202.
Ценности и оценка. Переоценка ценностей. Процесс ориентации на 
ценность неразрывно связан с оценкой, которая есть средство осознания 
ценности. Оценка складывается из акта сравнения, собственной оценки и 
рекомендаций к отбору того, что признается ценностью. Тот, кто 
оценивает, формулирует суждение о полезности или вредности, 
необходимости или ненужности того, что оценивается. Оценка связана с 
практикой в широком смысле этого слова (как общественно-исторической 
практикой человека). Оценка означает решение по выбору, а выбор 
ведет к действию. Оценка, таким образом, организует практическую 
деятельность.
Оценки одного и того же явления у разных индивидов, социальных групп 
и наций, государств бывают различными. Вспомним, к примеру, оценку 

атомных взрывов в Индии и Пакистане весной 1998 года: лидеры этих 
стран не скрывали своего восторга
128
по поводу произведенных взрывов, в то время как подавляющее 
большинство стран, все мировое сообщество были возмущены взрывами 
и оценка с их стороны была крайне негативной.
Переоценка тех или иных исторических событий, например, 
происходивших в нашей стране "дискуссий" в биологии в 30-е годы, 
связана тоже с тем, что оценка (в 60-е - 70-е годы) производится 
изменившимся субъектом или другим субъектом; немалую роль в 
переоценке играет то, что в отличие от официальных оценок того 
времени позднее раскрыты многие факты, и они вынесены на суд 
широкой общественности. Не следует смотреть на переоценку как на 
некую вольную переориентацию, как на произвол. Конечно, в 
переоценке событий, как и в некоторых ценностях, может иметь место и 
конъюнктура, субъективный компонент. Однако переоценка 
основывается на действии в целом объективных факторов. Если говорить 
о развитии научного познания, то изменение оценок тех или иных 
концепций, особенно если их авторитет навязывался силой власть 
имущих, является вполне закономерным и обоснованным.
Во второй половине XX столетия происходит глубокая переоценка 
ценностей. На смену традиционному обществу приходит компьютерная 
цивилизация, индустриальное общество сменяется постиндустриальным, 
модернизм - постмодернизмом. Основы цивилизации потрясает 
экологический кризис. Все это ведет к переоценке наших представлений 
о критериях прогресса, о средствах решения национальных и 
межгосударственных конфликтов и т.п.
Большая ломка в представлениях о ценностях идет в нашей стране. 
Диапазон этих переоценок велик - от государственного устройства до 
структуры образования и здравоохранения, от осознания, есть ли у нас 
рыночная экономика, до выбора - хорош или плох метод забастовок в 
борьбе за существование, от размышлений о российском менталитете до 

сверхактивной рекламы жевательных резинок. Но главное состоит в том, 
какие ценности победят в будущем.
Известный американский социолог и футуролог А. Тоффлер в 
предисловии к книге "Ценности и будущее" писал: перед человечеством 
сегодня открыты богатые и разнообразные возможности дальнейшего 
развития. Но какое будущее оно выберет, будет зависеть, в частности и в 
конечном счете, от ценностей, которые определят процесс принятия им 
решений.
Работы современных российских философов, социологов, этиков, 
культурологов (А. С. Панарина, В. С. Барулина, К. X. Момджяна, С. Ф. 
Анисимова, А. В. Иванова, М. С. Кагана, Л. А. Микешиной, Б. В. Орлова, 
В. Н. Сагатовского, Л. Н. Столовича и других) представляют собой поиск 
ответа на вопрос, какие ценности можно и нужно положить в основу 
осмысления будущего России.
Глава V КУЛЬТУРА
В течение многих столетий слово "культура" соотносилось с отдельными 
людьми и им выражались образованность, воспитанность, высокая 
нравственность индивида. В словаре В. Даля "культура" - это 
образование, умственное и нравственное. Кроме того, культура - это 
обработка и уход, возделывание, возделка. С культурой, как видим, 
связывались в русском языке и умения по возделыванию, и сами 
результаты обработки. В переводе с латинского слово "cultura" означало 
"воспитание, образование, почитание, развитие, возделывание". В этом 
первоначальном значении, связанном с воспитанием и образованием 

человека, данный термин употребляется и в наши дни. Так, в 
"Философском словаре" Д. Жюлиа (Франция) написано: "Культура - это 
социальное и интеллектуальное формирование индивида (культура 
имеет тот же корень, что и культ, и предполагает уважение к традиции)" 
[1]. Д. Жюлиа не останавливается, между прочим, на этом и пишет далее 
о типах культур, о цивилизованных нравах и т.п., однако его исходное 
определение фактически фокусируется на культуре индивида. Начиная с 
эпохи Возрождения "культура" все больше становится, наряду с 
исконным своим значением (формированием индивида), также и словом, 
охватывающим разные области человеческой духовной деятельности: 
науку, искусство, философию, религию. Чаще всего культура - это наука 
и искусство. С XVIII века оно уже вошло в обиход социальной мысли для 
анализа широкой сферы социальной реальности. В марксизме (XIX век) 
под культурой стала пониматься совокупность духовных и предметных 
образований, т. е. духовная и материальная культура общества. В 
позднейшей марксистской литературе, например в "Философском 
словаре" 1980 года, эта трактовка закреплялась лишь за культурой в 
узком смысле слова. Культура, читаем мы здесь, - это совокупность 
материальных и духовных ценностей, созданных и создаваемых 
человечеством в процессе общественно-исторической практики и 
характеризующих истори-
1 Жюлиа Д. Философский словарь. М., 2000. С. 202.
130
чески достигнутую ступень в развитии общества; в более узком смысле 
принято говорить о материальной (техника, производственный опыт, 
материальные ценности) и духовной культуре (наука, искусство и 
литература, философия, мораль, просвещение и т.д.). В 
западноевропейской литературе XX столетия довольно часты 
употребления термина "культура" как нечто противоположное 
"цивилизации": культура есть явление духовное, творческое, а 
цивилизация - нетворческая стадия развития общества, связанная 
преимущественно с бездуховной техникой. Цивилизация, писал, 
например, О. Шпенглер (1918), "следует за культурой, как ставшее за 
становлением, как смерть за жизнью, как окоченение за развитием... Она 
неотвратимый конец; к ней приходят с глубокой внутренней 
необходимостью все культуры" [1]. О. Шпенглер по существу оставлял за 

культурой только то, что представляло собой духовную ценность в 
обществе (да и эта сфера у него была еще более ограниченной).
1 Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993. С. 42.
Здесь приведены разные понимания культуры в разные эпохи развития 
человечества. И каждое из них справедливо в чем-то, относящемся к 
культуре. Действительно, культура - это и образованность, и 
воспитанность индивида. Культура - это (в другом случае) духовная 
сторона общества (наука плюс искусство). Культура представляет собой 
и совокупность духовных и материальных ценностей. Мы могли бы и 
должны отнести к культуре также обычаи, ритуалы, традиции той или 
иной нации. В культуру включаются также культура чувств, культура 
диалога. Культура - это и культура жилища, и спортивная культура, и 
культура здравоохранения. Культура, бесспорно, а быть может, даже 
преимущественно - это идеалы жизни и духовные ценности (индивида, 
социальной группы, общества). Сами ценности, их понимание и 
восприятие людьми пронизывают собой все те компоненты культуры, 
которые только что были отмечены. Наличие единой системы ценностей 
в культуре обусловливает ее историческую устойчивость и ее 
изменчивость в определенном направлении.
Приведенные трактовки культуры не исключают полностью друг друга, 
но, скорее, выдвигая на первый план ту или иную структуру в культуре, 
впитывают в себя представления и о других компонентах, хотя бы и 
расцениваемых как дополняющие или не столь существенные в 
отношении к ведущей, главной структуре (позиция О. Шпенглера и его 
последователей в этом плане может считаться исключением из данного 
правила).
К перспективным трактовкам культуры в наши дни относятся те, которые 
пытаются охватить ее в целом. Среди них можно назвать "социокодовый" 
подход В. С. Степина. Его рассуждения на этот счет таковы. Сложные 
исторически развивающиеся в органи-
131

ческой природе целостности содержат внутри себя особые 
информационные структуры, обеспечивающие управление системой, ее 
саморегуляцию. Эти структуры представлены кодами, в соответствии с 
которыми воспроизводится организация системы как целого и 
особенности ее основных реакций на внешнюю сферу. В биологических 
организмах эту роль выполняют генетические коды (ДНК, РНК). В 
обществе как целостном социальном организме аналогом генетических 
кодов выступает культура. Подобно тому, как управляемый генетическим 
кодом обмен веществ воспроизводит клетки и органы сложных 
организмов, различные виды деятельности поведения и общения людей, 
регулируемые кодами культуры, обеспечивают, по В. С. Степину, 
воспроизводство и развитие элементов, подсистем общества и их связей, 
характерных для каждого исторически конкретного вида социальной 
организации. Таким образом, пишет он, наряду с биологическим, 
генетическим кодом, который закрепляет и передает от поколения к 
поколению биологические программы, у человека существует еще одна 
кодирующая система - социокод, посредством которого передается от 
человека к человеку, от поколения к поколению развивающийся массив 
социального опыта. Условием хранения и трансляции этого опыта 
являются его фиксация в особой знаковой форме, функционирование 
составляющих его элементов в качестве семиотических систем. Культура 
предстает как сложно организованный и развивающийся набор таких 
систем. По мнению В. С. Степина, развитие культуры предстает и как 
выработка новых смыслов и значений, регулирующих деятельность, 
поведение и общение людей, и как формирование новых кодовых 
систем, закрепляющих и транслирующих эти смыслы и значения. Он 
приходит к следующему определению понятия "культура": культура - это 
"система исторически развивающихся надбиологических программ 
человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения), 
обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во 
всех ее основных проявлениях" [1].
1 Культура // Новая философская энциклопедия. М., 2001. Т. 2. С. 341; 
аналогичное определение имеется и в статье В. С. Степина "Культура" в 
"Философском словаре". М., 2001. С. 271.
В тесной связи с этим определением находится определение понятия 
"культура" Ю. А. Лотмана. Культура, отмечал он, - это система 

информационных кодов, закрепляющая жизненный социальный опыт, а 
также средства его фиксации.
Можно принимать в качестве базисных (или исходных) и некоторые 
другие трактовки существа культуры, которые, в принципе, не 
расходятся с только что приведенными ее трактовками. Так, по А. Г. 
Спиркину, культура - это "совокупность материальных и духовных 
ценностей, а также способов их создания, умение
132
использовать их для дальнейшего прогресса человечества, передавать от 
поколения к поколению... К культуре относится все то, что противостоит 
натуре, т. е. девственной природе, как нечто возделанное и созданное 
трудом человека" [1]. "Сущность культуры, - считает В. С. Барулин, - это 
процесс созидания и развития общественного человека во имя 
реализации своей родовой человеческой природы при помощи всех 
созданных им материальных и духовных средств, всего богатства 
общественных отношений и форм, это процесс самосозидания человека в 
его общественной жизни" [2]. Применяется для изучения этого явления и 
следующее определение: культура - это специфический способ 
организации и развития человеческой жизнедеятельности, 
представленный в продуктах материального и духовного труда, в 
системе социальных норм и учреждений, в духовных ценностях, в 
совокупности отношений людей к природе, между собой и к самим себе.
Анализируя различные определения понятия "культуры" (а они 
приведены специально для анализа, да и для других целей), мы видим в 
некоторых из них указание на то, что культура предстает как бы в двух 
видах. Есть культура духовная (знания, верования, обычаи, 
произведения литературы и искусства и т.п.) и есть культура 
материальная, вещественно-субстратная (орудия труда, автомашины и 
т.п.). Концепция, ограничивающая культуру только ее духовным 
аспектом, да еще и противопоставляющая культуру машинной, 
бездуховной цивилизации, оказывается ущербной и несостоятельной, 
поскольку та же машина всегда основывается на каком-то научном 
знании. Правда, и духовные образования (вспомним хотя бы полотна 
художника или музыку композитора) имеют в качестве своих носителей 

или средств исполнения вещественно-субстратные компоненты. 
Духовная культура и материальная культура есть лишь две стороны 
одной и той же культуры. Без одной из этих сторон нет вообще никакой 
культуры.
Сказанное не означает, что нужно как-то ослабить роль и значение 
духовной стороны культуры: она продолжает оставаться доминирующей, 
и прежде всего по ее уровню судят об уровне всей культуры в целом. В 
данном отношении можно согласиться со следующим утверждением: 
"Особый характер предметов культуры состоит в том, что они либо 
лишены природных оснований, т. е. имеют духовную сущность, либо 
имеют вид материального образования, но не оно является в них 
определяющим. Главными в них будут та идея, замысел, ценность, 
духовное содержание, которые заложены в них и опредмечиванию 
которых они служат" [3].
1 Спиркин А. Г. Философия. М., 1998. С. 762.
2 Барулин В. С. Социальная философия. М., 2000. С. 411.
3 Солонин Ю. Н. Культура и духовный мир человека // Основы 
современной философии. СПб., 2001. С. 339.
133
Исследователи выделяют три уровня в сложноорганизованной системе 
культуры: первый - это реликтовые надбиологические программы, 
осколки прошлых культур, которые живут и в современном мире, 
оказывая на человека определенное воздействие; второй уровень - это 
слой программ поведения, деятельности, общения, которые 
обеспечивают сегодняшнее воспроизводство того или иного типа 
общества; и третий уровень культурных феноменов, который образуют 
программы социальной жизни, адресованные в будущее. Все три уровня 
культура генерирует за счет внутреннего оперирования знаковыми 
системами.
Культура, или система культурных феноменов, выполняет ряд важных 
функций (о некоторых из них уже было упомянуто): ценностно-
гуманистическую (направленную на производство духовных ценностей, 
на формирование гуманных качеств человека и общественной системы); 

информативную (она выступает средством постижения объектов 
действительности, средством освоения культуры других народов); 
нормативную (культура создает собственные культурные нормы и 
распространяет их влияние на все стороны жизни и деятельности 
человека); аккумулятивную (сохранение и накопление социального 
опыта, укрепление и развитие традиций; это своего рода "социальная 
память" общества); герменевтико-коммуникативную (культура как 
средство взаимопонимания и средство осуществления коммуникации) и 
др.
Существуют различные типы культуры: западная и восточная культуры, 
национальные и профессиональные культуры, социально-групповые и 
индивидуальные, общегосударственные и региональные, элитарная и 
массовая культуры и т.п.
Элитарная и массовая культуры представляют собой своего рода 
различные полюсы одной и той же, допустим, национальной культуры. 
Дадим им (в соответствии с их трактовкой О. А. Митрошенковым, 2000) 
краткую характеристику. Элитарная культура - это совокупность 
специфических форм, создаваемых в сферах искусства, литературы, 
моды, а также предметов индивидуального производства и потребления, 
роскоши, продуцируемых в расчете на то, что они будут востребованы и 
поняты лишь небольшой группой людей, обладающих особой 
художественной восприимчивостью и материальными средствами, 
называемой в силу этого элитой общества. Массовая культура (или поп-
культура) - феномен, охватывающий многообразные и разнородные 
явления культуры, получившие распространение в связи с научно-
технической революцией, развитием коммуникационных и 
репродуктивных систем, глобализацией информационного обмена и 
пространства. Основными характеристиками массовой культуры 
являются массовое производство культурных образцов, массовое их 
потребление. Массовая культура внутренне противоречива. В условиях 
зрелой рыночной экономики артефакты массовой
134
культуры функционируют и как потребительский товар, и как культурные 
ценности. Как товар они должны продаваться и приносить прибыль, 
поэтому многие из них формируют вульгарные потребности и 

мифологемы, потакают неразвитым вкусам, способствуют 
стандартизации и унификации личности. Вместе с тем, массовая культура 
рассматривается как в целом удовлетворительная форма 
демократизации общества, средство подъема культурного уровня 
широких масс, возможность приобщения к мировым шедеврам и 
осознания связи со всем человечеством и его проблемами [1].
1 Более подробно о массовой культуре см. в соответствующей статье в 
энциклопедии "Культурология. XX век". СПб., 1998. Т. 2. С. 20-22.
Существует также особая культура, называемая маргинальной культурой. 
Ее представляют индивиды, находящиеся как бы на краю той или иной 
культуры, чьи установки соотносимы с разными культурными системами, 
но ни в одну из них полностью не интегрированы. Сюда включаются 
деревенские жители в городе, иммигранты (например, жители Африки, 
переехавшие на постоянное пребывание в Европу). Носителями этой 
культуры являются также заключенные в тюрьмах, бисексуалы, бомжи и 
т.п.
В рамках культуры общества сложилась контркультура - направление, 
объединяющее различные группы (хиппи, битников и др.) с главным 
отличительным признаком - неприятием господствующей культуры. 
Американские исследователи Т. Роззан и Ч. Рейч выделили в 60-х - 70-х 
годах XX столетия ряд основных идей, характерных для представителей 
контркультуры: это возведение в культ бесцельного 
времяпрепровождения;
неприятие
протестантской
этики 
индивидуального труда и личной ответственности; отказ от 
традиционно-христианского ригоризма в области брачно-семейных 
отношений и интимизации эротической сферы; отрицание 
индивидуально-личностного начала западной культуры; культивирование 
безличного, коллективно-анонимного начала и др.
В марксистской литературе утвердился взгляд на национальную 
культуру как состоящую в условиях классового общества из двух 
культур: буржуазной и демократической, или социалистической; иногда 
о второй говорилось приглушенно, как о существующей в виде более или 
менее развитых элементов демократической и социалистической 
культуры трудящихся масс [2]. Эта точка зрения явилась логическим 
следствием чрезмерной идеологизации духовной жизни, имевшей место 
у В. И. Ленина. Она покоилась на действительной специфике культур у 

разных классов, сословий, общественных стратов. Но эта специфика 
имеет место все-таки в рамках единой нации, с ее общей для всех слоев 
общества куль-
135
турой; известно ведь, что один из главных компонентов национальной 
культуры - естественный язык, несмотря на некоторое его своеобразие у 
правящего слоя и социального слоя наемных рабочих, все-таки един, 
отсутствие такого единства сделало бы невозможным даже само 
производство в этом обществе. Так что единая в целом культура - это не 
абстрактное утверждение, а констатация социальной необходимости.
2 См., например: Философский словарь. М., 1980. С. 173.
Одним из уродливых явлений, связанных с социальными катаклизмами в 
России после революции 1917 года, был так называемый пролеткульт 
("пролетарская культура") - программа и движение, нацеленные на 
тотальную ликвидацию "буржуазной культуры". Лидеры этого движения 
считали, что в "пролетарской культуре", за которую они боролись, 
должно быть "все наоборот"; они доказывали "буржуазный" характер 
математики, например, тем, что в арифметических задачниках фабулы 
задач часто брались из отношений купли-продажи и частного найма, 
запрещенных в коммунистическом обществе; была даже составлена 
новая программа по курсу математики, якобы свободная от "буржуазной 
плесени" и основанная на "самодеятельности учащихся"; учебники по 
математике объявлялись "безусловным предрассудком". Столь же 
радикально предлагалось "переработать" и биологию, как и все другие 
элементы "буржуазной культуры". А. В. Луначарский, являвшийся в те 
годы народным комиссаром просвещения (а в его ведении были также 
наука, театры, музеи и многое другое) отмечал, что в своей практике он 
неоднократно сталкивался с работниками, стоявшими на позициях 
пролеткульта. Он писал: "Люди, полные революционным пылом (в 
лучшем случае, а иногда и не менее почтенными страстями), много 
кричали о культурном октябре; они представляли себе, что в один 
прекрасный час какого-то прекрасного месяца не менее прекрасного года 
произойдет параллельно взятию Зимнего дворца взятие приступом 
Академии наук или Большого театра и водворение там новых людей, по 
возможности, пролетарского происхождения и во всяком случае любезно 

улыбающихся этому пролетариату" [1]. Пролеткультовское движение 
способно было нанести невосполнимый ущерб культуре России. И в те 
годы ряд представителей российской интеллигенции сумели дать ему 
отпор. Однако при сталинизме оно фактически было поддержано 
(вспомним, к примеру, гонения на "буржуазную" генетику или 
"буржуазное" искусство).
1 Известия ВЦИК. 1922. 3 нояб.
Осуществление реального единства культуры нации, как и культуры 
человечества, является необходимым условием обеспечения прогресса 
общества.
136
Национальные культуры, как и вся культура человечества, находятся в 
постоянной динамике и непрерывном развитии. Никакие "контркультуры" 
и "пролеткультуры", способные нанести ей вред и приостановить ее 
движение, не могут ее всецело погубить: пока человечество существует, 
будут существовать и общечеловеческая, и региональная, и локальная 
культуры. Общая культура складывается из национальных культур и 
впитывает в себя своеобразие отдельных национальных культур.
В наши дни особенно актуальной становится проблема диалога, 
взаимодействия разных культур, проблема их интеграции и достижения 
высшего синтеза, ориентированного на гуманистические идеалы, на 
принципы социальной справедливости, на гармоничное развитие 
человека.
Наиболее значительными для понимания сегодняшней культуры 
становятся изменения в сфере коммуникации. Фактически мы уже 
оказались внутри глобального коммуникационного пространства, которое 
резко меняет характер диалога между культурами. В краткой форме это 
выглядит следующим образом. Ранее семиосфера (локальное 
коммуникационное + социокультурное пространство) возникла как 
результат диалога. Культуры провоцировали диалог. Сегодня 
коммуникация как таковая является самостоятельной силой, 

находящейся вне диалога культур, но оказывающая огромное влияние на 
диалог всех культур между собой. Она в буквальном смысле вынуждает 
вести диалог между культурами по своим законам и правилам, которые 
не носят локального (однокультурного) характера. Культуры как бы 
погружаются в иную внешнюю среду, которая пронизывает 
межкультурные диалоги, создавая предпосылку для Интегрального 
Диалога и для замыкания его в Единую Глобальную Семиосферу, или, по 
нашей терминологии (чтобы отличить от лотмановской семиосферы 
применительно к локальным культурам), в среду Глобального 
Коммуникативного Пространства. Эти изменения нельзя приостановить 
или отменить, и поэтому гораздо полезнее философски осмыслить и 
сделать ряд предположений и, может быть, предостережений по поводу 
развития ситуации.
Кризис локальной культуры (или их системы) представляет собой 
естественный процесс в рамках того технологического пути, который был 
выбран нашей цивилизацией. Ее достижения безусловны, ее вклад в 
создание духовных и материальных ценностей несомненен. Однако вряд 
ли все, что происходило в такой культуре, было позитивным. Вспомним 
этнические и религиозные распри, в основе которых лежали именно 
ценности ло-
137
кальных культур. Другая культура часто воспринималась как 
враждебная. Современное состояние культуры фиксирует стадию ее 
перехода от локального к интеграционному уровню. Переходный период 
всегда тяжел и требует нестандартных объяснений, основанных на 
вариативности развития ситуации, а значит, связан с вероятностью 
наступления того или иного результата. Для любого исследователя это 
наиболее плодотворная ситуация. Это время не обобщений, а прогнозов, 
причем прогнозов, которые в некоторых случаях проверяются по 
историческим меркам почти мгновенно. Это трудное время для жизни, но 
счастливое для политологов, социологов, культурологов, экономистов и 
конечно, философов. Может быть, в общекультурном смысле это и не 
период приращения и накопления культурных ценностей, но зато это 
момент определения векторов развития. Попытаемся и мы вписаться в 
данную парадигму исследования.

Итак, до периода научно-технической революции культура в силу 
относительно небольшого и нединамического поля коммуникации была 
стационарным образованием. Понятие культуры в некотором смысле 
всегда выражало то, что остается стабильным на протяжении жизни не 
только отдельного человека, но и многих поколений. Жизнь людей 
протекала как бы на фоне культуры, и включение в нее каких-то новых 
ценностей могло занять целую жизнь человека. Ценности становились 
внутрикультурными после достаточно длительного историко-социального 
отбора. Это определяло изначальный консерватизм культуры и ее 
носителей. Носителями культуры считались, прежде всего, 
представители гуманитарной интеллигенции, что было связано как раз, с 
одной стороны, с длительным характером отбора культурных ценностей, 
а с другой - с тем, что наука всегда носила более прагматический 
характер, изменения в ней происходили быстрее и большая часть ее 
ценностей не успевали закрепляться как общекультурные. С этим связан 
и больший консерватизм гуманитариев по отношению к ученым-
естественникам, мышление которых следует вслед за быстро 
изменяющимися научными представлениями. Процесс смены культурных 
ценностей и включения в нее новых, процесс более длительный и 
сложный, чем смена научной картины мира перед лицом фактов. В 
культурном смысле этот консерватизм оправдан, так как позволяет 
сохранять общезначимый фундамент культуры, не позволяя изменять 
систему ценностей под влиянием возникновения новых представлений, 
не успевших пройти "культурную обработку". Ценности культуры имеют 
свойство приращения, тогда как новые научные открытия часто 
базируются на отрицании предшествующих.
Стремительность развития науки в XX веке и ее оппозиция к 
традиционным ценностям на уровне восприятия человеческим сознанием 
в современном обществе ставят ее как бы вне куль-
138
туры. Однако, оборотной стороной этого процесса становится более 
ясное понимание того, что культура ведь также развивалась, также 
находилась в динамике. Приращение культурных ценностей и изменение 
приоритетов, таким образом, - процесс также неизбежный, но где та 
грань, за которой эти изменения не будут способствовать разрушению 
культуры? Возникает проблема исследования культуры как динамической 

системы. Это не означает, что такого рода исследований не проводилось. 
Но, безусловно, сам принцип динамичности, как характеристика резкого 
убыстрения процессов изменения внутри культуры, обнаруживается 
лишь в наше время. В этом плане кризис культуры будет нами 
интерпретирован как ситуация резкого изменения коммуникационного 
пространства, все более разрывающего границы между культурами и 
создающая предпосылки (новые культурообразующие компоненты), 
которые могут связать культуры в единую систему.
Нарушается семиосфера локальных культур, которая обеспечивала 
диалог между ними, и в которой коммуникационное пространство 
выступало лишь средством, обеспечивающим диалог. Такой диалог был, 
как мы отмечали, осуществим лишь в условиях разности (отличия) 
культур друг от друга, что и определяло культурообразующие усилия по 
пониманию смыслов другой культуры. Попытки найти некий 
межкультурный метаязык для всех культур оказался невыполним, хотя 
именно в начале XX века такие попытки были. Более того, оказалось, что 
такого рода созданный (или выбранный из других естественных) язык 
будет разрушать непосредственный диалог культур, базирующийся на 
соприкосновении разности языков (и культур). Это возможно лишь на 
уровне абстрактной модели, которая предполагает "полную 
идентичность передающего и принимающего, которая переносится на 
языковую реальность" [1]. Осуществление такого идеального 
коммуникационного поля с одновременным сохранением богатого 
конкретно-исторического и этнического культурного содержания в 
принципе невозможно. Более того, совпадающий культурный языковой 
пласт, основанный на семантическом тождестве, т. е. на одинаковых 
смыслах и значениях культур, оказывается и очень бедным как 
количественно, так и содержательно. Это можно было бы 
проиллюстрировать на идеализированном примере двух культур, 
абсолютно одинаковых, а значит, представляющих собой тождество, с 
полным совпадением смыслов и значений. Диалог между такими 
культурами был бы тривиален.
1 ЛотмаиЮ.М. Культура и взрыв. М., 1992. С. 12-13.
Современные изменившиеся формы коммуникации приводят к тому, что 
в общемировом общении начинают господствовать интегративные 
языковые тенденции. Одним из результатов этого

139
становится подчинение всех языков тому, который в наибольшей степени 
способен себя распространить в силу политических, научно-технических 
и других условий. Мир уже начинает говорить на языке тех стран, 
которые господствуют в нем. В результате этого расширяется 
"псевдокультурное" поле общения, диалог в котором осуществляется по 
принципу познания наиболее доступных, совпадающих или почти 
совпадающих смысловых структур. А это, как мы отметили выше, 
является наименее содержательной, если можно так сказать, наименее 
культурной частью культуры. В этом коммуникационном поле 
господствуют общие стереотипы, общие оценки, общие параметры 
требуемого поведения, ее общедоступные, т. е. наиболее простые 
компоненты. Безусловно, что это сопряжено с массой удобств, но 
одновременно лишает диалог между культурами всякого смысла.
Наука, выступая в качестве мощного интегративного фактора с помощью 
новейших средств аудиовизуального воздействия, значительно суживает 
область неодинакового (недоступного, но потому и интересного, 
требующего особой культурной обработки) в культурах, либо подчиняя 
их некой искусственной суперкультуре (например, компьютерной 
культуре с фактически единым языком), либо просто растворяя менее 
развитые (в техническом плане) культуры в более развитой. Ситуация 
складывается таким образом, что действительно возникает некая 
интегративная культура. Однако, исходя из сказанного, можно 
предположить, что существует опасность небывалого расширения 
диалога, в который могут быть втянуты все культуры и даже индивиды 
(как представители культур). В результате произойдет не 
взаимообогащение, на которой могла бы быть основана интегративная 
культура, а смысловое упрощение этого диалога. Мы сможем понять 
любого человека в любой точке Земли, но на уровне совпадения или 
даже тождественности смыслов. Это будет общение ради общения, 
общение без насыщения смыслами. Гипотетично это будет общение со 
своим зеркальным отображением, причем по заданным стереотипам 
коммуникации, царство мертвой тождественности при огромной внешней 
активности. Все это могло бы показаться фантастичным. Но посмотрите 
на характер общения в большинстве сайтов Интернета. Вы встречали там 
вопросы о смысле жизни? И неужели для понимания того, как плохо себя 

чувствует человек после излишне выпитого, необходимо обращаться к 
Джону из Уэльса или Лондона? Не проще ли спросить соседа? И вот уже 
огромная информативная система загружена такими разговорами, 
порнографией. Более того, как известно, в сети Интернета, по крайней 
мере на Западе, даже наметился кризис, связанный с тем, что, по 
мнению молодых людей, там присутствует слишком много текстовой 
информации! И уже сегодня множество специалистов решают эту 
проблему, чтобы запол-
140
нить Интернет в основном визуальными рядами информации и 
развлечения. Это тенденция, и, как любая тенденция, она будет 
реализовываться.
Это заставляет нас спросить самих себя: будет ли зарождающееся 
интеграционное образование суперкультуры столь же гуманистичным, 
как традиционная культура, или антигуманистичным? Ответ на данный 
вопрос очень непрост и ждет своих дальнейших исследований. С 
философской позиции пока можно сказать лишь одно: что общее 
коммуникативное поле, не имея границ и языковых барьеров, неизбежно 
будет предельно упрощено. Сфера тождественного все расширяется, 
сфера разнообразного сужается. И это является действительным 
основанием для пессимистического взгляда, говорящего о гибели 
культуры в наше время.
Однако культура не стоит на месте, и представление о ней как о 
динамической модели предполагает, что при относительной 
устойчивости ее элементов изменения традиционных ценностей 
неизбежны. Стоя на жесткой позиции признания только традиционной, 
локально-стационарной культуры, мы заведомо закрываем путь для 
исследования механизма приращения ее ценностей, что неизбежно 
заставит нас на каком-то историческом этапе поставить вопрос о ее 
гибели. Человечество уходит от старых традиций и вырабатывает новые. 
Так же, как оно меняет одежду и привычки, ритуалы и формы общения, 
оно меняет формы коммуникации. Приращение культурных ценностей 
должно опираться на традиции для сохранения культурного смысла 
ценностей. Но в то же время приращение культурных ценностей всегда 
осуществляется через критику традиций и отбрасывание некоторых 

"старых" ценностей. Следовательно, одним из центральных вопросов при 
решении указанных проблем является проблема культурного статуса 
новообразованных ценностей в сегодняшней очень динамичной ситуации 
и, напротив, выделения псевдокультурных или "внекультурных" 
компонентов современной культуры.
Происходит резкое увеличение скорости разрушения старых ценностей, 
сжатие временных рамок этого процесса, что не позволяет новым 
символам и знакам адаптироваться к традиционной знаковой системе 
ценностей. Это положение усугубляется тем, что мыслители, которые 
дают оценку сегодняшней ситуации в культуре, объективно являются 
носителями прошлой культуры по отношению к сегодняшней, а потому 
они оценивают это как бы из прошлого. Они воспитаны в определенной 
системе традиций и естественно рассматривают их как некий культурный 
эталон. Подняться над этим личностным образованием очень трудно и 
для многих мыслителей просто невозможно. Так было всегда. Но на 
современное состояние культуры стал оказывать колоссальное влияние 
научно-технический прогресс, особенно в сфере коммуникации, который 
изменил сами способы общения
141
между людьми, а некоторые из них, например, письма как особые формы 
общения, просто на наших глазах исчезают из жизни. Таким образом, с 
одной стороны, происходит резкое увеличение образований, 
претендующих на статус культурных, а с другой _ их адаптация к старым 
ценностным системам происходит как бы в более сжатых временных 
рамках. Порой это уже можно наблюдать в период жизни одного 
человека или даже еще быстрее. В результате происходит разрушение 
старых систем ценностей и традиций, разрушение целостной знаковой 
системы культуры, которая господствовала на протяжении столетий. 
Символы и образы старой культуры исчезают или меняют свой смысл и 
значение. Новые ценности настолько расходятся с традиционными, что 
их культурообразующий смысл остается не всегда ясным и открытым.
Научно-техническая революция в сфере информатики и 
коммуникационных средств общения создает невиданные ранее 
возможности для контакта разных культур, пусть и в несколько 
нетрадиционной, непривычной, даже в некоторых случаях упрощенной 
форме. Не выходя из дому, мы можем слышать и видеть образцы 

культуры, в том числе и высокой культуры, которые ранее для нас были 
недоступны даже пространственно. Однако одновременно этим 
наносится и мощнейший удар по старой системе локальных культур. 
Количество людей, воспринимающих культурные образования, 
возрастает, но это восприятие лишается той утонченности и глубины, той 
степени подготовки, которой оно требовало ранее. Г. С. Кнабе приводит 
такой пример: "Первый концерт П. И. Чайковского в США в апреле 1891 
года происходил в Карнеги-холл в Нью-Йорке, где его слушали 
находившиеся в зале немногим более двух тысяч человек; первое в США 
выступление рок-группы "Битлз", происходившее в том же зале в 
феврале 1964 года, смотрели и слушали, благодаря телевидению, 73 
миллиона. В последнее время известны концерты, которые по 
спутниковой связи становятся доступны почти двум миллиардам - 
половине населения Земли" [1]. Можно было бы, конечно, игнорировать 
подобного рода количественные сравнения, если бы не то влияние, 
которое новые явления оказывают на общество. Музыка "Битлз" теперь 
входит в программу школьного образования, а за заслуги в области 
массового искусства артисты получают государственные ордена высшей 
степени. Тем самым общество фактически признает культурный характер 
подобных явлений, включая их в систему культуры как ее новые 
ценности. Компьютер уже сейчас или в скором будущем делает данную 
ситуацию таковой, что человек сможет не только нечто восприни-
142
мать, но и активно участвовать в процессе творчества, редактируя 
мелодии, выступая "в соавторстве" при исполнении музыкальных 
произведений, режиссируя и изменяя кинофильмы. Система 
компьютерной связи способна обеспечить прямой диалог людей на 
разных концах планеты.
1 Кнабе Г. С. Диалектика повседневности // Материалы к лекциям по 
общей теории культуры и культуре античного Рима. М., 1993. С. 33.
Нарушается синхронизация культуры, когда новообразования в ней 
формируются столь стремительно, что не успевают адаптироваться к 
традиционной системе. Людям уже некогда впитывать новые ценности, 

соотнося постоянно их с предшествующими, и они начинают их 
потреблять. На семантическом уровне это выглядит и проявляется как 
быстрое отягощение национального языка новыми словами и речевыми 
оборотами, которые могут быть понятны молодым людям, но уже 
недоступны даже среднему поколению. Однако если характер изменений 
таков и традиционной культуре нечего этому противопоставить, то она 
неминуемо погибнет, и тогда справедливы антисциентистские 
утверждения, говорящие о кризисе культуры. Между тем, мы 
неоднократно подчеркивали, что культура представляет собой прежде 
всего систему, и систему достаточно гибкую, самоорганизованную. 
Следовательно, в ней необходимо должны присутствовать структурные 
связи и отношения, которые обеспечивают ее целостность и 
неуничтожимость.
И такая базовая структура имеется не только в виде общечеловеческих 
ценностей, но и в гибком адаптивно-адаптирующем механизме культур. 
Гипотетично можно было бы, конечно, представить себе, что повышение 
скорости и количество новых элементов, бомбардирующих старую 
культуру, столь велико, что они неизбежно приведут к разрушению 
самой структуры, когда количество новых элементов по своей, если так 
можно выразиться, культурообразующей энергии превзойдет старую. И 
тогда действительно можно говорить о гибели культуры. Но это вряд ли 
произойдет.
Указанные процессы, происходящие в культуре на современной стадии 
ее развития, заставляют нас уточнить ряд ее особенностей. Прежде 
всего, культура никогда не была единым образованием, хотя мы часто 
склонны относить к культурным явлениям только ее рафинированные, 
идеализированные формы. Но такой идеальной конструкции не 
существует, кроме как может быть в головах философов и специалистов 
в области культуры. Следовательно, вместо чисто негативной оценки 
современной массовой культуры необходимо разобраться с ней, хотя бы 
в силу того, что она есть. И тогда напрашивается интерпретация, что 
массовой культурой мы называем то, что обозначили как культура 
"низовая". Но если это так, то она не просто имеет право на 
существование, а необходимым образом сопровождает "высокую" часть 
культуры и вместе они составляют понятие культуры как таковой. 
143

Что же изменилось? И вновь тот же ответ. Изменилась система 
коммуникации и средств ретрансляции. Действительно, кто бы что-либо 
в средние века мог узнать о четырех парнях из Ливерпуля, исполнявших 
незатейливые песенки? На соседней улице, может быть, через неделю, в 
другом городе - через пару лет, в другой стране - никогда или лет через 
пятьдесят. А сегодня это возможно практически мгновенно. Таким 
образом, доминирующим фактором оказывается не смысл или качество 
продукта творчества, а система их распространения (тиражирования). В 
этом смысле рок-культура в период ее расцвета в 60-е - 70-е годы 
прошлого века была типичной низовой культурой, которая чаще всего и 
проявлялась в виде карнавального действа, правда, значительно 
усиленного новейшими средствами аудиовизуального воспроизведения, 
что позволяло репродуцировать образцы такой культуры на весь мир.
Такое явление, как поп-культура, является наглядным примером нового 
интегративного образования, не имеющего фундаментального 
этнического, локально-культурного основания, хотя корни возникновения 
этого феномена можно найти в конкретных культурах. В силу того, что 
расцвет данной культуры приходится на период мощного развития новых 
средств коммуникации, она сразу отрывается от своих генетических 
корней и становится достоянием всех. Это типичное образование нового 
глобального коммуникативного поля. Одним из признаков этого 
выступает тот фактор, что произведения неотделимы от 
воспринимающей его массовой среды и средств технической 
репродукции. Исполняющий поп-музыку и слушающий ее - это одно 
целое, их невозможно представить друг без друга, что и получает свое 
языковое выражение в понятии "музыкальное шоу". В чем 
содержательный смысл данного понятия? Шоу - это типично 
интегративное (массовое) образование, где господствует принцип 
соучастия или одновременного участия. Участие само по себе становится 
формой коммуникации, без передачи какого-то смысла. Поэтому и знание 
языка здесь практически не нужно или сведено к минимуму. Пока речь 
идет о музыкальных или каких-то телевизионных шоу, все не так 
страшно. Но вот вам примеры иного "шоу". 1993 год. Люди собираются 
на мосту, на котором стоят танки, готовые стрелять по Белому дому, и 
ждут начала выстрелов, а затем наблюдают за этим. Известен случай, 
когда атака американских десантников откладывалась из-за того, что не 
успели приехать телевизионщики с камерами, которые должны были 
вести прямой репортаж. И, наконец, смерть на электрическом стуле в 
США с предварительной продажей билетов и показом в Интернете.

144
Современный мир есть лишь большое шоу и работает по законам 
данного жанра. А жанр диктует, например, что зритель и исполнитель 
здесь должны быть в буквальном смысле слиты, восприятие же не 
должно носить чисто индивидуального, внутреннего характера. Отсюда 
феномены "разогревания" публики перед выступлением поп-звезд и т.д. 
Традиционное прослушивание музыки (например, симфонической) 
представляло собой внутренний диалог каждого отдельного человека с 
музыкальным произведением и то, что в зале могло находиться много 
людей, не изменяло интимной сути восприятия музыки. Шоу всегда 
опирается на активное поведение и взаимодействие массы, сиюминутно 
учитывает его реакцию. Исполнитель воспринимается слушателями как 

жүктеу/скачать 1,12 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: