Сборник научных трудов

 

262 

были  обнаружены  остатки  частично  сохранившейся  пары  обуви  и  несколько  больших  фрагментов 

ткани болотно-рыжего цвета, атрибутированных как сукно [3, л. 17–18; 2, с. 21]. В полевых условиях, 

автором раскопок Г.И. Гребневой, была сделана прорисовка обуви (рис. 1, а, б, в) и ее реконструкция в 

произвольном масштабе (рис. 1, г). 

Погребенный  мужчина 40–45 лет.  Благодаря  тому,  что  стопы  его  ног  прикрывал  большой  брон-

зовый котел, на них и костях голени сохранилась обувь в виде сильно деформированных и неполных 

фрагментов.  Спереди,  помимо  прочего,  она  имела  нашивные  бронзовые  украшения – штампованные 

лунницы. Описание обуви приведено согласно классификации Г.М. Василевич [1, с. 1–64]. 

Обувь  сшита  из  хорошо  выделанной  кожи.  Швы  выполнены  сухожильными  нитками,  как  это 

практиковалось всеми народами Северной Сибири [5, с. 152]. Из-за плохой сохранности срез верхней 

части голенища и украшение по голенищу правого изделия не реставрируются. Обувь состоит из трех 

частей:  подошвы-поршня,  головки,  голенища.  Судя  по  имеющимся  фрагментам  (голенище  высотой 

около 20 см), она может быть отнесена к типу средней или даже высокой, рассчитанной на дальнюю 

дорогу. 

Основу обуви составляет поршень – кусок кожи овальной формы, сшитый из трех частей разного 

размера: пятки, носка и середины между ними (рис. 1, г). На внешней его поверхности сохранился ворс 

оленя,  что  позволяет  предполагать  изготовление  поршня  из  щеток,  снятых  с  ног  или  лбов (?) этого 

животного.  Подошва  выкроена  значительно  большего  размера,  чем  очертания  ступни.  Голенище 

соединено  с  поршнем  посредством  высокой  головки,  огибающей  всю  ступню  с  подъемом.  Ее  верх,  с 

приподнятым  на  подъеме  мысом,  срезан  наискось:  спереди  выше,  сзади  ниже.  Сзади  края  головки 

прошиты швом. На правой ноге он смещен вправо и не совпадает со швом на голенище. Края поршня, 

загнутые кверху, пришиты по всему периметру мелкими сборками поверх головки. Голенище сшито из 

одного куска кожи со швом сзади ровно посередине (рис. 1, г). Края кожи зашиты внутрь; стежки мел-

кие,  нанесены  часто,  очень  аккуратно  и  тщательно.  Шов  между  головкой  и  голенищем  скрывает 

прокладка из суконной (?) ткани черного цвета, пришитая сверху и снизу. 

Головка  обуви  в  области  лодыжки  декорирована  орнаментальной  полосой,  пришитой  поверх 

нижней  части  голенища.  Полоса  сшита  из  нескольких  кусков  ровдуги.  На  правой  ноге  над  пяткой  ее 

края расходятся, образуя фигуру в виде треугольника, опрокинутого вниз вершиной. На левой ноге края 

полосы не состыковываются друг с другом примерно на 6 см. 

Сзади  на  уровне  щиколоток  к  обуви  пришиты  завязки  из  ровдужных  ремешков.  Сохранились  две: 

одна – на левой ноге, пришитая справа над верхним углом орнаментальной полосы. Вторая, на правой но-

ге, прикреплена в правом верхнем углу прямо на самой полосе. Завязки имеют разную длину и ширину. 

Орнамент на ровдужной полосе и голенище выполнен декоративным  швом, специальным техни-

ческим приемом – вышивкой подшейным волосом оленя. Цвет нитей на момент раскопок – светло-жел-

тый,  возможно,  это  их  естественный  цвет.  Орнаментация  полос  на  обуви  левой  и  правой  ноги  разли-

чается (рис 1, а, б, г, д). 

На  внешней  поверхности  голенища  обуви  с  левой  ноги  (рис. 1, д)  декоративным  швом  нанесен 

орнамент. Он представляет собой вертикальную древовидную фигуру с тремя парами опущенных вниз 

отростков-ветвей,  исходящих  от  единого  ствола  (рис. 1, в).  Рисунок  помещен  симметрично,  с  обеих 

сторон голенища, на его наружной и тыльной сторонах. Способ оформления – вышивка сухожильной 

(?)  нитью  с  прокладкой  подшейного  волоса  оленя  по  контуру  изображения.  Стежки  мелкие,  частые. 

Аналогичного вида швы известны на ровдужной обуви эвенков [6, рис. 44, 6 г]. 

Близкие аналоги по декорированию изделий в аналогичной технике известны у долган [4, табл. 9, 

11–14]  и  у  тазовских  селькупов-оленеводов,  у  которых  тоже  встречается  оформление  узоров  на  голе-

нище обуви в виде стержня с развилками, правда, в иной технике [6, с. 403]. 

Декоративная  ровдужная  полоса  с  правой  ноги  сохранилась  частично:  общая  ее  длина  около 13, 

ширина 4 см  (рис. 1, а,  г).  Замкнутая  композиция  оформлена  по  периметру  параллельными  горизон-

тальными и вертикальными линиями декоративного шва, окаймляющими центральное поле. Орнамент 

внутри  бордюра  разделен  на  две  части:  верхнюю  и  нижнюю.  Фрагмент  полосы  с  тыльной  стороны 

обуви (рис. 1, а, слева) украшен в верхней зоне четырьмя завитками, закрученными вправо, а в нижней 

–  зигзагообразной  линией.  Орнамент  на  фрагменте  полосы,  пришитой  с  наружной  стороны  (рис. 1, а, 

справа) замыкает композицию: верхний пояс из завитков заканчивается стержнем с тремя отростками в 

виде птичьей лапы; нижний замкнутой фигурой подтреугольной формы. 

На обуви с левой ноги сохранившаяся часть декоративной полосы имеет длину около 14, ширину 

3,2  см  (рис. 1, б,  д).  Орнаментальное  поле  по  периметру  оформлено  тем  же  способом,  но  без  проши-

вания нижнего ряда. Орнамент внутри бордюра скомпонован в секции (четко читаются две – рис. 1, б, 

справа). В каждую секцию заключено по две фигуры в виде более крутых завитков, закрученных влево. 

В верхней части между парами завитков спускается отросток в виде треугольника, обращенного вниз 

вершиной. 

 

263

Абсолютных аналогий орнаментальным композициям декорированных ровдужных полос автором 

пока не обнаружено, хотя отдельные элементы, такие, как одинарны и парные отростки присутствуют 

на различных материалах у кетов [4, табл. 8, 1–3, 6–8, 10, 13–14], эвенков [4, табл. 11, 4]. 

Зигзаг  широко  представлен  в  орнаментике  сибирских  народов:  кетов [4, табл. 8, 9], долган [4, 

табл. 9, 3, 10, 9], якутов [4, табл. 28, 18, 29, 7, 20]; известен у народов Алтая [4, табл. 35, 2, 8, 9], Хакасии 

[4, табл. 32, 1, 5, 6]. 

Вероятно,  пара обуви из Лукьяновского могильника 1 относится к группе комбинированной, так 

как  включает  поршень,  головку  и  голенище.  Невысокий,  мягкий  поршень,  собранный  в  сборы  равно-

мерно  по  всему  периметру,  по  своей  форме  и  способу  сшивания  наиболее  близок  к  аналогичным 

изделиям  эвенков;  встречается  наряду  с  другой  обувью  у  хантов  и  манси,  в  отдельных  случаях  у 

селькупов, кетов, тофаларов, у малоземельских и енисейских ненцев [1, с. 54]. Определенные аналоги 

прослеживаются  с  четвертым  способом  раскроя  и  сшивания  поршня,  отмеченным  у  нивхов,  в  част-

ности, с подошвой, выкроенной овально спереди и сзади [1, c. 56]. 

В то же время, по наличию в обуви надпоршневой части головки и голенища, она близка к вос-

точносибирскому типу, распространенному у эвенков, долган, ороков. Этот тип сосуществует с другим 

основным типом обуви у удэгейцев, орочей, нанайцев, ульчей, хантов, манси, кетов, селькупов, энцев 

[1, с. 44]. 

Н.В. Лукина подчеркивает, что обувь с высокой головкой у восточных хантов, была обусловлена 

связями  с  восточными  соседями,  скорее  всего,  с  кетами.  Об  этом  свидетельствует  ее  локализация  в 

правобережье Оби в зоне непосредственных контактов с кетами, но более глубокие истоки этой тради-

ции следует искать у эвенков [5, с. 208]. 

Наличие головки, пришитой к подошве, и голенища сближает обувь из Лукьяновского могильника 

с третьей разновидностью оформления надподошвенной части. Она была выделена Г.М. Василевич по 

материалам таежного населения Оби – у хантов и манси (зимняя и летняя обувь), Енисея – у селькупов 

и кетов (преимущественно зимняя), у народов Саяно-Алтайского нагорья – тувинцев, телеутов, хакасов, 

кумандинцев (летняя и зимняя обувь). 

На Алтае обувь с головкой существовала уже в скифо-сакское время, в VI–V вв. до н.э. [1, с. 58]. 

Особенностью  изготовления  такой  обуви  у  народов  Приобья,  а  также  у  селькупов  и  кетов 

Приенисейской тайги, является комбинирование материалов для разных частей обуви (головка из кожи, 

голенище из ткани). Различный материал, применяемый при изготовлении обуви, указывает на то, что 

древнее население этих районов носило обувь в виде чирка (головка, пришитая к подошве), голенище 

же стали пришивать к чирку позже. 

Ограниченное  распространение  этого  покроя  в  Сибири,  в  основном  среди  рыболовов-охотников 

Приобья и на севере Европы указывает на его древнее происхождение. Начало этого покроя Г.М. Васи-

левич относит к древнейшему населению охотников-рыболовов Верхней Оби и Верхнего Енисея, масса 

которого  вошла  в  состав  приобских  угров,  частично  селькупов  и  некоторых  народов  Саяно-Алтая [1, 

с. 58]. 

Среди  органических  материалов,  присутствующих  в  мужских,  женских  и  детских  захоронениях 

Лукьяновского  могильника I, есть  остатки  одежды  из  меха  и  шкуры  оленя,  фрагменты  обуви.  Так,  в 

кургане 3 (мужчина 45–50 лет), в области пояса, тазовых костей и ступней ног найдены фрагменты ко-

жи с шерстью оленя или лося. Вероятно, они имели отношение и к обуви [3, л. 9]. В кургане 6 (мужчина 

30–35 лет) сохранились остатки чирков (?) с кожаными головками и голенищем из войлока, а в области 

тазобедренного  отдела  остатки  грубой  ткани  и  фрагменты  кожи  с  шерстью [3, л. 16]. В  кургане 15 

(предположительно женщина) обнаружены остатки кожи с ворсом лося или оленя, возможно, от мехо-

вой обуви. В кургане 24 (правое погребение, мужчина около 25 лет) зафиксированы фрагменты кожи и 

шерсть оленя или лося [3, л. 26]. В захоронении ребенка (курган 31) найдены остатки шкуры с ворсом и 

бронзовыми  нашивками  на  ней.  В  одном  из  курганов  встречена  кожаная  обувь,  с  пришитыми  к  ней 

завязками из полосок шерстяной ткани и с рисунком из растительных волокон, пришитых мелким швом 

[2, с. 18]. 

Все эти находки остатков меха, шкуры оленя или лося, вероятно, могут свидетельствовать об ис-

пользовании при одевании покойного преимущественно зимнего типа одежды и обуви, а также об осо-

бой заботе, проявляемой по отношению к его душе, отправляемой в «нижний» мир. 

Список литературы и источников 

1. Василевич Г.М. Типы обуви народов Сибири // Сборник Музея антропологии и этнографии. – М.; Л., 

1963. – Т. XXI. – С. 5–64. 

2. Глушкова Т.Н. Археологические ткани Западной Сибири. – Сургут: РИО СурГПИ, 2002. – 206 с. 

3.  Гребнева  Г.И.  Отчет  об  археологических  исследованиях  Кетского  отряда  летом 1977 года // Архив 

Музея археологии и этнографии Сибири Том. гос. ун-та. Д. №739-1. 31 л.  

4. Иванов С.В. Орнамент // Историко-этнографический атлас Сибири. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1961. 

– С. 369–434. 

 

264 

5. Лукина Н.В. Формирование материальной культуры хантов. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1985. – 365 с. 

6. Рындина О.М. Орнамент. – Томск : Изд-во Том. гос. ун-та, 1995. – 640 с. – (Очерки культурогенеза 

народов Западной Сибири. Т. 3). 

 

 

 

Рис. 1. Лукьяновскии курганный могильник I. Курган 19. Орнаментальные полосы на обуви:  

а – на правой ноге, б – на левой, в – на голенише, г – обувь правой ноги, д – обувь левой ноги. 

Сделано с карандашного рисунка Г.И. Гребневой. 

В.Б. Богомолов 

Россия, Омск, институт сервиса 

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И МЕТОДИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ РЕКОНСТРУКЦИИ 

КОСТЮМА (ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЙ «ОДЕЖДА» И «КОСТЮМ») 

В изучении костюма в большей или меньшей степени участвуют свыше 20 научных направлений. 

Для  каждого  из  них  свойственны  свои  подходы  к  данному  явлению,  свой  понятийный  аппарат,  своя 

тематика работы. В силу целого комплекса причин эти дисциплины развиваются крайне неравномерно. 

В истории науки, в целом, заметны колебания в интегративности исследований. Четко выделяются пики 

сближения,  когда  вырабатываются  общие  категории,  после  чего идет  размежевание  в  предметной об-

ласти, но уже на качественном ином уровне. В последнее десятилетие наметилась тенденция к заметно-

му сближению позиций, сопряженная с поисками недостающего звена, стремлением к заполнению ла-

кун в методологии и методике. Явственно проступает стремление создать единую теорию костюма, ко-

торая бы обобщила все достижения в этой области. Особенно это важно для археологии и этнографии, 

предмет исследования которых, лежит вне основной зоны познания законов и закономерностей разви-

тия костюма.  

 

265

Понятия «одежда» и «костюм» являются центральными в теории костюма. В зависимости от того 

как  эти  понятия  осмысливаются,  формируется  предмет  и  объект  той  или  иной  науки,  занимающейся 

теорией и историей костюма, определяется характер и параметры конкретных исследований.  

В русском языке в течение длительного времени возникало, а затем исчезало большое количество 

слов близких современному понятию «одежда». К ним относятся – одежа, одежь, одежонка, одежище, 

одеяние, одева, облачение, окрута, платье [10, с. 1676], порты, портище [19, с. 8] и др. В научную тер-

минологию  вошли  одежда,  платье  закрепилось  за  видом  женской  одежды,  одеяние  заменилось 

костюмом, облачения закрепилось за литургическими одеяниями Русской Православной Церкви, порты 

сохранились  в  слове  портной,  обозначающем  мастеров  изготавливающих  одежду.  Этимология  слова 

одежда во многом раскрывает сущность этого понятия. Исконно русское слово одежа заимствовано из 

древнерусского, в свою очередь из odediā, созвучно слову класть [42, с. 121]. Одно из значений одежды 

–  покров,  покрывало,  покрышка [10, с. 1677]. Схожее  по  значению  имеют  латинское habitus, 

французское habit, vêtement, немецкое Das Gewand. Они связаны с жилищем, покровом под защитой ко-

торого живет человек [21, с. 6]. Английские слова dress, clothes имеют чрезвычайно широкое толкова-

ние, в том числе перевязывать, мебель, близки русскому окрута [50, p. 689, 428]. Весьма многозначно и 

немецкое Kleider, Kleidung отражающее сложную структуру микрокосма человека [48, s. 915–916].  

Для  нас  принципиально  важно  определение  слова  «одежда»,  закрепленное  в  исследованиях  раз-

личных  научных  направлений.  В  археологической  и  этнографической  литературе  в  большинстве 

случаев  данные  определения  отсутствуют  или  же  даются  весьма  невнятно.  Четко  сформулированные 

определения выявляются в словарях [5, с. 247; 27, с. 174; 37, с. 217–220; 47, s. 60, 107–111], учебниках и 

монографиях [9, с. 7; 13, с. 5; 19, с. 12; 20, с. 9; 33, с. 8; 35, с. 8 и др.], подготовленных конструкторами, 

искусствоведами  и  дизайнерами.  Хотя  и  здесь  нередко  обнаруживаются  неточности,  недостаточная 

формализованность  и  большое  количество  расхождений.  Определение,  как  правило,  включает  в  себя 

основные функции, морфологию, указания на часть культуры и т.д. Пожалуй, общим для большинства 

авторов является мнение, что одежда – это система материальных оболочек на человеческом теле, за-

щищающая  его  от  климатических  воздействий  и  механических  повреждений.  А  вот  далее  начинается 

значительный разброс суждений. Одни считают одежду только частью материальной культуры, другие 

и духовной культуры также. Нередко вслед за Т.В. Козловой отмечают, что одежда является некоторым 

проявлением индивидуальности человека. В комплекс предметов одежды включается: белье, легкое и 

верхнее платье, головные уборы, обувь, перчатки, чулки. Украшения и прическа рассматриваются как 

дополнение к одежде. По другим работам еще и аксессуары, под которыми подразумевается не одно и 

тоже. Встречается включение в одежду татуировок, доспехов. Весьма обширен список деления одежды 

по назначению (по функциям) – по половозрастному признаку или другим на основании чего выделяет-

ся одежда бытовая, обрядовая, магическая, спортивная, производственная, форменная, зрелищная и т.д. 

Столь же велик список функций которые выполняет одежда. Т.В. Козлова считает, что одежда вы-

полняет 3 основные  функции:  благопристойности  (престижности),  защиты  (физиологической  и 

моральной) и украшения. Эти функции и стали причиной появления одежды. Преобладает определение, 

по  которому  основной  функцией  одежды  является  утилитарная.  В  отдельных  работах  утилитарная 

функция признается единственной. Но слишком часто к функциям одежды относят социальную, эсте-

тическую, обрядовую, религиозную и многие другие. В следствии этого представление об одежде вы-

глядит  аморфным,  а  границы  нечеткими.  Расширенное  понимание  одежды  мы  нередко  находим  в 

археологической и этнографической литературе [12, с. 4; 25, с. 3], где выделяются дифференцирующая, 

знаковая,  обрядовая  функции.  Преимущественно  в  работах  исторического  направления,  реже  ис-

кусствоведческого выявляется этническая функция одежды. 

Слово «костюм» в русском языке появилось вначале XVIII в., вслед за реформой 1700 г., которая 

насильно заставила российскую элиту перейти к ношению западноевропейской одежды и новому обРа-

зу жизни. В словаре В. Даля костюм – это одежда, одеяние, платье, отличительная одежда, театральная, 

маскарадная и др. [10, с. 454]. Первоначально слово costume возникает в итальянском языке, но широко 

распространилось через французский, куда попадает в конце первой трети XVII в. Первоначально оно 

означало манеру держаться, внешние навыки поведения, обычай. В словаре Французской Академии оно 

появилось  в 1740 г.  в  значении  знака  отличающего  людей,  обычая  определенной  социальной  группы 

[20,  с. 9–11]. Отдельные  словари  в  качестве  дат  закрепления costume в  литературе  упоминают 1662 и 

1747 годы [49, s. 400]. Заметно, что в немецком языке Kostüm имеет значение маскарадного или истори-

ческого  костюма [48, s. 917–918]. В  этимологии  русского  языка  прослежена  цепочка  от  латинского 

consuetudine(m) в итальянское costume, затем французское costume и потом русское костюм [41, с. 349]. 

Определений понятия «костюм» множество, их можно насчитать сотни, как впрочем, и определе-

ний «одежды». Они сформировались, в основном, в тех научных направлениях, которые, прежде всего 

и занимаются исследованием костюма. К ним относятся искусствоведение и его многочисленные под-

разделения,  особенно  дизайн,  литературоведение,  а  также  ряд  культурологических,  социологических, 

психологических дисциплин. В археологии и этнографии уже в 1970-е годы встречаются конвергентные 

выходы  на  уровень  костюма.  К  ним  следует  отнести  общеизвстенную  работу  П.Г.  Богатырева [1], и 

 

266 

культовую монографию Л.П. Сычева и В.Л. Сычева, посвященную китайскому костюму на 30 лет опе-

редившую  свое  время [36]. Последние  десятилетие  ознаменовалось  появлением  целого  ряда 

исследований  костюма  высокого  уровня,  которые  в  полной  мере  отражают  современное  состояние  в 

наиболее продвинутых научных направлениях [11, 15]. Но в тоже время в них очень заметна некоторая 

вторичность, сильное влияние искусствоведения и дизайна, что можно только приветствовать. 

Приведем несколько определений «костюм», которые встречаются, главным образом, в искусство-

ведческих  и  дизайнерских  работах, «Костюм – это  гармоничный  ансамбль,  представляющий  собой 

систему элементов, предназначенных не только защищать человека от воздействий среды, но и выявить 

его  индивидуальность  с  помощью  информационно-эстетических  свойств.  Костюм  несет  в  себе  образ, 

идею.  Он  говорит  об  уровне  развития  художественного  вкуса  своего  хозяина,  его  психологии, 

материальных  возможностях …» [31, с. 7], «под  костюмом  подразумевается  совокупность  предметов 

одежды  с  обувью  и  различными  дополнениями,  такими  как  прическа,  головной  убор,  перчатки,  ук-

рашения, грим, представленная в определенной системе, отражающей индивидуальность человека или 

общественной  группы  людей» [34, с. 18]. Костюм – «… это  определенная  система  предметов  и 

элементов  одежды,  объединенных  единым  замыслом  и  назначением,  отражающая  социальную,  на-

циональную, региональную принадлежность человека, его пол, возраст, профессию. Костюм тесно свя-

зан  с  бытовой  традицией,  характеризуя  обычаи  и  нравы  определенного  региона,  конкретного  истори-

ческого периода, народа, или этноса, а также с социальным положением, поведением и образом конк-

ретного  человека,  выражая  его  индивидуальность» [9, с. 8]. Костюм «… Определенная  система  пред-

метов  и  элементов  одежды,  обуви,  аксессуаров  и  др.,  отражающая  социальную  и  национальную  при-

надлежность человека, его пол, возраст, занятие, профессию и т.д. Костюм как и одежда покрывает тело 

человека, но функциональные особенности их различны» [27, с. 115]. Почти также характеризует кос-

тюм И.Ц. Болдано [5, с. 176]. «Костюм – одежда, обувь, дополнения или аксессуары, которые служат 

социальной или индивидуальной характеристикой человека» [30, с. 22]. Костюм – «…свойственная раз-

личным  историческим  эпохам,  странам  и  сословиям  одежда  со  всеми  особенностями  покроя,  цвета  и 

рода  материи,  обувью,  аксессуарами,  прической,  манерой  носить  бороду  и  усы  и  т.д.» [37, с. 118]. 

«Костюм – это ритуал, объект выражения большинства, акт узнавания, знакомства. Вместе с этим кос-

тюм – способ, образ действия …» [21, с. 10]. «… костюм можно рассматривать как определенный вид 

коммуникаций, проявление определенной информации о стиле, моде, эстетических и научных концеп-

циях данного времени, уровне материальной жизни общества и культуры и т.д., т.е. рассматривать как 

некоторый текст». [20, с. 35]. «Под словом «костюм» мы условимся понимать определенную образно-

художественную систему частей одежды и манеру их ношения, вытекающую из устоявшихся или сло-

жившихся принципов, характеризующих социальную группу людей или индивидуальный образ челове-

ка, отражающий определенные технические и культурные достижения на том или ином историческом 

этапе» [20, с. 11]. Последнее определение довольно часто цитируется и считается общепризнанным. 

Приведенные определения показывают близость понимания сущности костюма различными авто-

рами. Но вместе с тем явственно заметны и разночтения. Что же касается содержания данного понятия, 

то здесь наблюдается значительный разброс мнений. Работам явно не хватает формализации, упорядо-

ченности.  В  морфологии  и  функциях  выявляется  хаотичность,  не  связанность  их  в  единую  систему. 

Многие исследователи считают, что костюм входит как в материальную, так и духовную культуру. Но 

нередко костюм относят только к духовной культуре. Кроме того, наблюдается резкий крен в сторону 

эстетической  функции  в  ущерб  всем  остальным.  В  морфологии  костюма  встречается  довольно  много 

схем. Например, Л.В. Орлова и И.Ц. Болдано считают, что в понятие костюм входит – одежда, обувь, 

прическа, косметика, головной убор, перчатки, украшения, манера ношения и манера поведения [5, с. 

176; 27, с. 115]. Интересно, что здесь прослеживается традиция отмеченная еще В. Далем не включать в 

одежду обувь и головные уборы. Другие считают, что «Костюм включает в себя все то, что надето на 

человеке  одновременно:  платье  (в  широком  смысле  этого  слова),  обувь,  аксессуары  (головной  убор, 

пояс,  и  т.д.),  а  также  прическу,  макияж  и  украшения» [31, с. 7]. Забавно  что  здесь  головные  уборы 

попали  в  аксессуары. «Костюм  включает  в  себя  очень  многие  элементы:  обувь,  меха,  платье,  укра-

шения, прическу, грим, даже манеру держаться, жест»[20, с. 11].  

Что касается функций, то у различных авторов мы можем встретить весьма своеобразные перечни. 

Например, костюм выполняет защитную, утилитарную, магическую, возрастную, сексуально-половую, 

сословную, профессиональную, региональную, религиозную, эротическую, эстетическую функции [13, 

с. 6–7]. Т.В. Козлова функции костюма рассматривает в контексте дизайнпроектирования. Кроме уже 

перечисленных функций, она акцентирует внимание на системах их взаимосвязанности и взаимообус-

ловленности.  Важным  является  выделение  динамики  проявления  функций,  изменение  их  интенсив-

ности.  Ценным  представляется  рассмотрение  функций  изделия,  вещи,  их  интегративности,  а  также 

принципов функций костюма [21, с. 18–26]. Большим вкладом в теорию костюма стало изучение костю-

ма  как  коммуникации  и  информации  и  анализ  знаковой  и  коммуникативной  функций  костюма [20, 

с. 35–46]. 

 

267

После  беглого  поверхностного  обзора  представлений  об  одежде  и  костюме  необходимо  четко 

определиться с тем, что собственно должно быть взято за основу этих базовых понятий. Следует под-

черкнуть, что смешение понятий одежда и костюм происходило и происходит прежде всего вследствие 

игнорирования существования двух систем одежды: 1. одежда как самостоятельная система, 2. одежда 

как подсистема костюма.  

жүктеу/скачать 13,81 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: