Список литературы и источников

 

272 

9. Гусейнов Г.М., Ермилова В.В., Ермилова Д.Ю. Композиция костюма. – М.: Академия, 2004. – 423 с. 

10. Даль В. Толковый словарь живого русского языка. – М.: Прогресс, 1994. – Т. 2 – 2030 с. 

11. Доде З.В. Средневековый костюм народов Северного Кавказа. Очерки истории. – М.: Вост. лит-ра, 

2001. – 136 с. 

12. Древняя одежда народов Восточной Европы. Материалы к историко-этнографическому атласу. – М.: 

Наука, 1986. – 272 с. 

13. Ермилова В.В., Ермилова Д.Ю. Моделирование и художественное оформление одежды. – М.: Ака-

демия, 2000. – 180 с. 

14. Зелинг Ш., Майер М., Тилеман К. Мода. Век модельеров. 1900–1999. – Köln: «KÖNEMANN», 2000. 

– 665 с. 

15. Калашникова Н.М. Народный костюм (семиотические функции). – М.: «СВАРОГ и К», 2002. – 374 с. 

16.  Квирклевия  О.Р., Радилиловский  В.В.  К  вопросу о  этапах  исследования  археологических источни-

ков // Методология и методика археологических реконструкций. – Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и 

этнографии Сиб. отд-ния РАН, 1994. – 149 с.  

17. Кирсанова Р.М. Розовая ксандрейка и драдедамовый платок. Костюм – вещь и образ в русской лите-

ратуре XIX в. – М.: Книга, 1981. – 286 с. 

18. Клейн Л.С. Новая археология (краткий анализ теоретического направления в археологии Запада). – 

Донецк: Изд-во Донецк. ун-та, 2009. – 343 с. 

19.  Коблякова  Е.Б.,  Савостицкий  А.В.,  Ивлева  Г.С.  Основы  конструирования  одежды. – М.:  Легпром-

бытиздат, 1980. – 448 с. 

20. Козлова Т.В. Художественное проектирование костюма. – М.: Легкая и пищевая промышленность, 

1982. – 143 с. 

21.  Козлова  Т.В.,  Степучев  Р.А.,  Петушкова  Г.И.  Основы  теории  проектирования  костюма. – М.:  Лег-

промбытиздат, 1988. – 351 с. 

22.  Конопальцева  Н.М.,  Волкова  Е.Ю.,  Крылова  И.Ю.  Антропометрия  индивидуального  потребителя. 

Основы прикладной антропологии и биомеханики. М.: Форум, Инфра-М, 2006. – 252 с. 

23.  Куршакова  Ю.С.,  Дунаевская  Т.Н.,  Зенкович  П.И.  Проблемы  размерной  антропологической 

стандартизации для конструирования костюма. – М.: Легкая индустрия, 1978. – 256 с. 

24.  Марков  А.Н.,  Айсина  Ф.О.,  Андреева  И.А.  Культурология.  История  мировой  культуры. – М.: 

ЮНИТИ, 2006. – 576 с.  

25. Маслова Г.С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX – нача-

ла XX в. – М.: Наука, 1984. – 216 с. 

26. Одежда народов Сибири. – Л.: Наука, 1970. – 224 с. 

27. Орленко Л.В. Терминологический словарь одежды. – М.: Легпромбытиздат, 1996. – 344 с. 

28. Пармон Ф.М. Композиция костюма. Одежда, обувь, аксессуары. – М.: Легпромбытиздат, 1997. – 317 с. 

29. Пармон Ф.М. Русский народный костюм как художественно-конструкторский источник творчества. 

– М.: Легпромбытиздат, 1994. – 271 с. 

30. Петушкова Г.И. Проектирование костюма. – М.: Академия, 2007. – 415с. 

31. Плаксина Э.Б., Михайловская Л.А., Панов В.П. История костюма. Стили и направления. – М.: Ака-

демия, 2003. – 224 с. 

32. Русские. Историко-этнографический атлас. – М.: Наука, 1967. – 360 с. 

33. Саламатова С.М. Конструирование одежды. – М.: Легкая и пищевая промышленность, 1984. – 272 с. 

34. Сидоренко В.И. История стилей в искусстве и костюме. – Ростов н/Д: Феникс, 2004. – 471 с. 

35. Современная энциклопедия Аванта + . Мода и стиль. – М.: Аванта +, 2002. – 479 с. 

36.  Сычев  Л.П.,  Сычев  В.Л.  Китайский  костюм:  Символика.  История.  Трактовка  в  литературе  и 

искусстве. – М.: Наука, 1975. – 134 с. 

37. Терешкевич Т.А. Словарь моды. Терминология, история, аксессуары. – Минск: Хэлтон, 1999. – 459 с. 

38. Тишкин А.А., Горбунова Т.Г. Методика изучения снаряжения верхового коня эпохи раннего железа 

и средневековья. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. – 125 с. 

39.  Томилов  Н.А.  Этноархеология  и  этнографо-археологический  комплекс // Этнографо-археологиче-

ские комплексы: проблемы культуры и социума. – Новосибирск: Наука, 1996. – Т. 1. – С. 10–25. 

40. Фаган Б., ДеКорс К. Археология. В начале. – М.: Техносфера, 2007. – 592 с. 

41. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. – М.: Прогресс, 1982. – Т. 2. – 671 с. 

42. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. – М.: Прогресс, 1987. – Т. 3. – 831 с. 

43. Фукс Э. История нравов. – Смоленск: Русич, 2002. – 622 с. 

44. Черемных А.И. Основы художественного конструирования женской одежды. – М.: Легкая индуст-

рия, 1977. – 144 с. 

45. Яковлев Е.Г. Эстетика. – М.: Гардарики, 2004. – 463 с. 

46. Янчевская Е.А. Конструирование одежды. – М.: Академия, 2005. – 381 с. 

47. Kosak U., Kuntzsch I., Laatz-Krumnow I. Jugendlexikon Kleidung und Mode. – Leipzig: VEB Biblio-

graphisches Institut. – 255 s. 

48. Peeifer W. Etymologisches wörterbuch des Deutschen. – Berlin: Akademic-Verlag, 1989. – 1345 s. 

49. Robert P. Dictionnaire alphabétique & analogique de la Langue Française. – Paris, 1979. – 2171 s. 

50. Webster’s Third New International Dictionary of the English language unabridged. – Chicago: Encyclo-

pedia Britannica, Inc., 1993. – V. 1. – 1016 p. 

 

273

А.Ю. Борисенко, Ю.С. Худяков 

Россия, Новосибирск, государственный университет, 

Институт археологии и этнографии СО РАН 

ИЗОБРАЖЕНИЯ БУРЯТСКИХ НАЦИОНАЛЬНЫХ КОСТЮМОВ НА РИСУНКАХ 

УЧАСТНИКОВ РОССИЙСКОГО ПОСОЛЬСТВА В КИТАЙ В НАЧАЛЕ XIX 

в

.* 

Важным информативным источником для изучения традиционного костюма тюркских и монголь-

ских народов Восточной Сибири и Центральной Азии служат описания и рисунки, сделанные европей-

скими  путешественниками,  учеными,  художниками  и  специалистами  из  других  сфер  деятельности, 

приглашенными в эпоху позднего средневековья и Новое время на российскую службу из разных стран 

Европы.  По  территории  Байкальского  региона,  населенного  бурятскими  племенами,  в XVIII–XIX вв. 

пролегли маршруты нескольких научных экспедиций, направленных Санкт-Петербургской император-

ской академией наук в Сибирь для изучения этого региона, или дипломатических миссий,  посланных 

российским правительством в  Монголию  и  Китай, в  составе  которых принимали  участие выходцы  из 

разных стран Западной Европы. 

В процессе изучения истории региона Северной Азии и населяющих его коренных народов значи-

тельная  часть  собранных  европейскими  исследователями  научных  материалов,  содержащих  ценные 

сведения  по  истории  и  культуре  монгольских  этносов,  была  переведена  на  русский  язык,  проанали-

зирована и введена в научный оборот в трудах современных историографов и историков науки 

[1; 2; 5; 

6

].  Однако,  некоторые,  представляющие  несомненный  научный  интерес,  информативные  описания  и 

изобразительные источники, передающие этнографический облик бурятского населения Прибайкалья и 

Забайкалья, в том числе особенности бурятского костюма, его принадлежностей и набора украшений, 

до недавнего времени оставались вне поля зрения отечественных исследователей истории российских 

научных  исследований  в  Восточной  Сибири  в XVIII–XIX вв.  В  прошедшие  столетия  эти  ценные 

источники  не  увидели  света  потому,  что  в  период  проведения  этих  путешествий  и  последующие 

десятилетия российские власти запрещали публиковать подобные материалы. 

Одно из таких российских посольств, направленное в Китай во главе с графом Ю.А. Головкиным с 

дипломатической  и  исследовательской  целью,  совершило  поездку  по  территории  Прибайкалья,  Забай-

калья  и  Монголии  в 1805–1806 гг.  Несмотря  на  то,  что  это  посольство  не  смогло  доехать  до  Пекина, 

столицы  Цинской  империи,  из-за  неприемлемых  условий,  предъявленных  российской  делегации 

маньчжурским  наместником  Халхи,  и  было  вынуждено  вернуться  из  Монголии  в  Россию,  данное 

путешествие позволило его участникам собрать ценные научные материалы по традиционной культуре и 

религиозной  обрядности  бурятских  и  монгольских  кочевников.  Сделанные  участниками  миссии 

дневниковые записи и зарисовки представляют несомненный интерес для изучения истории, культуры и 

быта  бурятского  населения  Прибайкалья  и  Забайкалья.  Первыми  на  эти  источники  обратили  внимание 

немецкие ученые-ориенталисты. Некоторая часть собранных в ходе данного путешествия материалов, в 

том числе рисунков, подготовленных художником А. Мартыновым, была издана еще в первой трети XIX 

в. известным немецким ориенталистом Ю.Г. Клапротом. Однако, все без исключения описания и рисунки 

других сотрудников посольства были проанализированы и введены в научный оборот в полном объеме 

уже  во  второй  половине XX в.  известными  немецкими  учеными-монголоведами,  Х.  Франке  и  В.  Хайс-

сигом 

[7, taf. 16–28; 8. s. 31–36; 9, s. 23–63]. Наиболее важные результаты научных наблюдений некоторых 

участников  этой  дипломатической  миссии,  врача  Й.  Реемана  и  офицера-картографа  А.  Теслеффа,  в  том 

числе собранные ими сведения о некоторых сторонах культуры и быта бурятских и монгольских номадов, 

а  также  отдельные  зарисовки  внешнего  облика  бурят  и  монголов,  ранее  уже  были  рассмотрены  и 

проанализированы  авторами  настоящей  статьи  в  предшествующих  работах 

[3,  с. 28–31;  4,  с. 167–169]. 

Среди экспедиционных материалов Й. Реемана, наряду с дневниковыми записями, в которых содержится 

описание первой части путешествия по европейский части Российской империи, от Санкт-Петербурга до 

Казани, сохранилась папка с акварельными рисунками, сделанными, согласно сохранившейся записи, «во 

время путешествия по Сибири и Урге к резиденции губернатора Халха-Монголии», на которых запечат-

лены  виды  города  Иркутска,  пейзажи  Байкала,  рек  Ангары  и  Турки,  пограничного  поселка  Кяхты, 

полевого  лагеря  и  транспортных  средств  самой  дипломатической  миссии,  а  также  окрестностей  ставки 

маньчжурского  наместника  Монголии – Урги.  Среди  этих  акравельных  рисунков  имеется  изображение 

внутреннего убранства бурятской юрты, а также бурятских мужчин и женщин в национальных костюмах, 

набора  женских  украшений,  бурятских  всадников  на  лошадях  и  быках,  монгольских  повозок,  лам  и 

буддийской культовой атрибутики 

[7, taf. 1–43; 10, s. 67–126]. Выдержки из дневника и рисунки А. Тес-

леффа содержатся в обстоятельной статье В. Хайссига, которым было также проанализированы рисунки 

                                                 

* Работа выполнена при поддержке Рособразования, проект РНП 2.2.1.1/1822 и проект ЗН 05-09. 

 

274 

из  «Атласа  картин»  Й.  Реемана  и  определено  их  значение  в  качестве  весьма  ценного  изобразительного 

источника по истории Монголии 

[9, s. 1–63]. Вопрос о том, кем именно из участников посольства были 

сделаны  рисунки  и  акварели  из  собрания  Й.  Реемана  остался  для  современных  исследователей  не  до 

конца прояснен. Вполне возможно, что пейзажи и изображения бурят и монголов были нарисованы самим 

врачом посольства, уроженцем Австрии, находившимся на службе в Российской империи, Й. Рееманом, 

поскольку  из  его  дневника  известно,  что  он  умел  хорошо  рисовать  и  даже,  как  утверждается  в  его 

биографии,  состоял  членом  некоторых  «художественных  обществ».  Однако  в  составе  посольства  пос-

тоянно  работал  и  специально  привлеченный  профессиональный  художник,  А.  Мартынов.  Также  умел 

рисовать и даже брал уроки рисования во время этого дипломатического путешествия российский офицер 

и картограф, уроженец Финляндии, А. Теслефф, которому принадлежит часть рисунков, опубликованных 

в своей вступительной статье монголоведом В. Хайссигом 

[9, abb.4, 9–11, 14]. Для определения авторства 

акварелей  из  собрания  Й. Реемана  важное  значение  имеет  то,  что  в  сводном  издании  материалов  этого 

путешествия  приведено  несколько,  различных  по  манере  исполнения,  рисунка  и  акварели,  воспроиз-

водящие  виды  города  Иркутска.  Определенно  известно,  что  один  из  этих  рисунков  был  выполнен 

художником  А.  Мартыновым,  а  другой – картографом  А.  Теслеффом 

[9, abb. 5, 6]. В рассматриваемом 

альбоме  Й.  Реемана  есть  еще  один  акварельный  рисунок,  воспроизводящий  панораму  этого  сибирского 

города, который отличается по манере исполнения от двух предыдущих 

[7, taf. 3]. Вероятнее всего, этот, а 

также и другие, схожие по изобразительной манере исполнения, акварельные рисунки из этого альбома 

принадлежат  самому  Й. Рееману.  Среди  них  есть  несколько  цветных  иллюстраций,  изображающих 

прибайкальских и забайкальских бурят в национальных костюмах с различными аксессуарами. На двух 

акварелях  показаны  «тайши»,  или  «бурятские  князья»  из  окрестностей  Иркутска  и  из  района  Кяхты. 

Прибайкальские бурятские тайши одеты в длиннополые халаты однотонной расцветки, красного, темно-

зеленого и черного цвета с меховым стоячим воротником и опушкой вдоль осевого разреза. Интересно, 

что  у  прибайкальского  бурята,  изображенного  в  центре,  осевой  разрез  с  прямоугольным  уступом 

изображен  на  правой  стороне  груди,  т.е.  верхняя  пола  халата  запахнута  слева  направо,  а  у двух  других 

персонажей верхняя пола показана запахнутой справа налево. Полы халатов с запахом верхней полы на 

левую сторону доходят до середины голени. У халата с запахом верхней полы слева направо отороченные 

мехом  нижние  полы  халата  доходят  до  щиколотки.  Люди  в  халатах  подпоясаны  широкими  поясами  с 

округлыми  бляшками,  или  узким  ремнем  с  пряжкой,  но  без  бляшек.  К  поясным  ремням  крепятся 

подвесные ремешки, за которые подвешены: палаш, шашка и нож в ножнах. У прибайкальских «бурят-

ских князей» палаш показан подвешенным к поясу с левого, а шашка – с правого бока. У одной из фигур 

изображена  небольшая  подвеска  на  тонком  ремешке.  Вероятно,  таким  образом  изображено  огниво.  На 

голове  у  одного  тайши  подбитая  мехом  широкополая  шапка – «малахай».  Два  других  бурятских  князя 

держат  шапки  в  левой  или  в  правой  руке.  На  ногах  у  всех  трех  тайшей  мягкие  сапоги.  У  фигуры, 

изображенной  в  центре  они  еле  видны  из  под  нижней  полы  халата 

[7, taf. 17].  Бурятские  тайши  из 

окрестностей Кяхты изображены в длиннополых халатах с нижними полами, доходящими до щиколотки. 

Все халаты подбиты мехом, имеют стоячий воротник и верхнюю полу, запахивающуюся слева направо. 

Расцветка  двух  халатов  однотонная  светло-зеленая  и  серо-фиолетовая  с  красной  полосой  вдоль  борта 

верхней  полы.  Два  других  халата  имеют  голубую  и  фиолетовую  расцветку  с  разноцветными  узорами. 

Вероятно, они выполнены из китайского шелка. Люди в халатах подпоясаны. В одном случае бурятский 

тайша подпоясан поясом с двумя рядами бляшек, в другом – матерчатым поясом красного цвета. У одной 

фигуры показан широкий пояс светло-серого цвета, который бородатый мужчина сжимает ладонью своей 

левой  руки.  На  фигуре  человека,  стоящего  с  левой  стороны,  пояс  полностью  закрыт  обеими  руками.  У 

трех «бурятских князей» к поясу с левого бока подвешены шалаши в ножнах. Они имеют прямой клинок 

и полукруглую гарду с навершием. Вероятно, так изображены современные российские клинки, которые 

могли  приобретать  и  свободно  носить  бурятские  князья.  На  том  же  рисунке  у  одного  человека, 

изображенного в узорчатом халате, к поясу на ремешке подвешен кинжал с перекрестьем и навершием. 

Два  тайши  держат  в  руках  подбитые  мехом  малахаи  с  кисточками  на  теменной  части.  Из-под  нижней 

полы  халатов  видны  носки  мягких  сапог 

[7, taf. 18].  Мужчины  в  халатах,  подбитых  мехом,  и  меховых 

малахаях изображены вокруг очага внутри бурятской юрты. У одного из них на  левом боку изображен 

палаш  в  ножнах,  подвешенный  к  поясу 

[7, taf. 16].  Судя  по  этим  рисункам  знатные  и  состоятельные 

буряты  имели  право  на  ношение  холодного  оружия.  Если  ориентироваться  по  имеющимся  рисункам, 

художнику  удалось  зафиксировать  некоторые  локальные  территориальные  отличия  в  покрое  костюма 

части  бурятского  населения  Прибайкалья  и  Забайкалья,  выразившиеся  в  особенностях  покроя  и  запаха 

верхней  мужской  одежды.  Если  для  забайкальских  бурят  были  характерны  длиннополые  халаты, 

изготовленные из привозных китайских шелковых тканей, запахивающиеся с левой стороны на правую, 

то прибайкальские буряты носили, помимо подобной одежды, также халаты с более коротким подолом и 

противоположным  запахом  с  правой  стороны  на  левую.  Для  кочевых  народов  Центральной  Азии  запах 

верхней одежды являлся важным этнокультурным признаком. 

 

275

Верхняя  одежда  рядовых  бурятских  мужчин  имеет  покрой,  схожий  с  тем,  что  воспроизведен  на 

рисунках  забайкальских  тайшей.  У  них  показаны  зимние  халаты,  подбитые мехом, со  стоячим  ворот-

ником и осевым разрезом, а также запахом левой полы на правую сторону, подпоясанные матерчатыми 

или кожаными поясами, украшенными металлическими бляшками. В руках у них показаны малахаи с 

широкими  полями  и  кисточкой  на  темени,  на  ногах  изображены  сапоги 

[7, taf. 23].  Вероятно,  анало-

гичный  покрой  имела  одежда  и  низших  слоев  населения,  хотя  его  особенности  на  таких  рисунках 

просматриваются недостаточно отчетливо, поскольку она показана сильно изношенной 

[7, taf. 22]. 

На  отдельных  акварельных  рисунках  бурятские  всадники  изображены  верхом  на  лошадях,  стре-

ляющими из лука, а на других – показаны сидящими верхом на быках. Они изображены в длиннополых 

халатах с осевым разрезом и запахом верхней полы халата на правую сторону, подпоясанные поясами с 

металлическими  бляшками,  к  которым  с  левого  бока  всадника  показан  подвешенный  к  поясу  лук  в 

налучье, а с правого бока – колчан со стрелами. На этих рисунках изображены кожаные налучья и кол-

чаны  вычурных  форм,  украшенные  металлическими  бляшками,  которые  были  характерны  для  бурят-

ских кочевников в эпоху позднего средневековья и Новое время. У одного человека ремень с бляшками 

показан  двойным  и  к  его  нижнему  ответвлению  подвешен  нож  в  ножнах 

[7, taf. 28].  Судя  по  приве-

денным рисункам, бурятский летний халат по своему покрою мало чем отличался от зимнего, но при 

этом он не имел меховой подкладки. 

Традиционный  бурятский  женский  костюм  воспроизведен  на  нескольких  рисунках  из  альбома 

Й. Реемана. Бурятские женщины изображены в длиннополых запашных халатах с вертикальным осевым 

разрезом.  В  некоторых  случаях  показано,  что  левая  пола  халата  запахнута  на  правую  сторону.  В  то  же 

время на отдельных рисунках осевой разрез художником почему-то не выделен. Вероятнее всего, верхняя 

пола у этих халатов также должна была запахиваться на правую сторону. Часть женских, вероятнее всего 

зимних,  халатов  оторочена  мехом.  У  некоторых  женских  халатов  иногда  изображен  стоячий  воротник. 

Некоторые женщины изображены в безрукавках, или жилетах, надетых поверх халатов. Расцветка халатов 

и  безрукавок,  как  правило,  однотонная:  бурого,  синего,  фиолетового,  светло-зеленого,  темно-зеленого, 

желтоватого  или  коричневого  цветов.  У  одной  женщины  показан  узорчатый  халат,  вероятно,  изготов-

ленный  из  вышитого  китайского  шелка,  а  у  другой  бурятки  изображена  разноцветная  безрукавка.  Как 

правило, женщины не подпоясывали халатов. Однако, на одном из рисунков на левом боку у женщины 

показан нож в ножнах и подвесной ремешок с бляшками. Иногда на рисунках изображено, что женщины 

носили своего рода перевязь, или матерчатую полосу, обернутую наискось через левое плечо на правый 

бок. Женские головные уборы представляли собой меховые шапки, иногда с наушами, или с матерчатым 

верхом.  Обувь  на  рисунках  практически  никогда  не  видна,  поскольку  полы  женских  халатов  были 

заметно  длиннее  мужских.  На  одном  из  рисунков  на  ногах  у  женщины  показаны  сапоги.  Некоторые 

женщины  носили  длинные  волосы,  которые  заплетали  в  две  косы.  Поверх  этих  причесок  носились 

головные  повязки,  а  также  разноцветные  накосники  и  другие  разнообразные  подвесные  украшения.  У 

некоторых  женщин  накосники  показаны  за  спиной.  В  ушах  бурятские  женщины  носили  крупные 

округлые  серьги,  а  на  шее  и  на  груди – ожерелья  из  бусин  в  сочетании  с  округлыми  бляхами.  Часть 

украшений  и  принадлежностей  костюма  изображена  на  отдельном  рисунке,  на  котором  показано 

ожерелье из коралловых бусин, подвески, наголовная повязка, серьги с подвесками, накосники, кресало в 

сумочке и пояс с бляшками и подвесными ремешками 

[7, taf. 19–21, 25–26]. 

На  рисунках  в  дневнике  А.  Теслеффа  бурятские  мужские  и  женские  персонажи  в  национальных 

костюмах воспроизведены менее профессионально, не вполне точно и недостаточно детально. Однако, 

при внимательном анализе рисунков этого участника российского посольства можно отметить, что на 

головах у мужчин, держащих в руках ритуальные музыкальные инструменты, и у женщин, танцующих 

вместе с молодыми людьми из числа сотрудников российского посольства ехор – национальный бурят-

ский  танец,  показаны  широкополые  головные  уборы – малахаи,  на  самих  бурятских  участниках  этих 

праздничных церемоний изображены длиннополые халаты, на груди у женщин показаны ожерелья, а на 

спине у одной из них выделен накосник 

[9, abb. 9–10]. 

Созданные в период этого путешествия по Прибайкалью и Забайкалью участниками российского 

посольства в Китай, Й. Рееманом и А. Теслеффом акварельные цветные и черно-белые рисунки, переда-

ющие  внешний  облик  прибайкальских  и  забайкальских  бурят  в  национальной  одежде, относящихся  к 

разным  племенным  и  социальным  группам,  могут  служить  важным  источником  для  изучения  тради-

ционного  бурятского  национального  мужского  и  женского  костюма  в  период,  когда  произошло  это 

событие,  в  первое  десятилетие XIX в.  Привлечение  этих  материалов  для  изучения  бурятской  нацио-

нальной  одежды  должно  способствовать  расширению  фонда  изобразительных  источников  по  данной 

теме. Оно позволит реконструировать бурятские мужские и женские костюмные комплексы и просле-

дить  некоторые  локальные  особенности  в  распространении  различных  вариантов  мужской  и  женской 

одежды у разных этно-территориальных и социальных групп среди бурятского населения Прибайкалья 

и Забайкалья в период этнографической современности. 

 

 

276 

жүктеу/скачать 13,81 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: