Признание у озера

Примечание к части
Бракен — (англ.: Bracken) папоротник-орляк.
76/104

Глава 6
Тэхён проявил достаточно такта и не спустился тем вечером к ужину, 
поскольку понимал, что после драматических событий, разыгравшихся днем, все 
оказались в неловком и затруднительном положении.
Он просто радовался тому, что леди Лянь уехала и Сынхо более не грозит 
опасность.
Всю вторую половину дня он развлекал мальчика рассказами об истории замка, 
а когда они вышли в сад, то не обнаружили ни лорда Чона, ни капитана Ли.
Ложась в постель тем вечером, Тэхён спрашивал себя, поедет ли завтра на 
конную прогулку с лордом Чоном, к чему он уже привык.
Явившаяся по вызову горничная, раздвигая портьеры, сообщила:
— Его милость уехал, милорд, поэтому вам нет нужды спешить. Он повез своего 
друга капитана в Пенрит, а от мистера Сухо я слыхала, что он намерен 
задержаться на денек-другой у друзей.
Тэхён удивился.
Он понимал, почему лорд Чон пожелал уехать на некоторое время, тем не менее 
не мог отделаться от чувства тоски — или, быть может, утраты, — из-за того что 
не увидит его ни сегодня, ни завтра.
Но потом он сказал себе, что это очень глупо.
Разумеется, лорд Чон испытывает некоторую неловкость после того, как узнал о 
бесчестном поведении леди Лянь, и ему захотелось побыть с друзьями, забыть 
эту крайне неприятную историю. Подобное объяснение весьма похоже на 
правду.
Но Тэхён и представить себе не мог, что у его милости имелась совершенно 
иная, но оттого не менее веская причина покинуть замок.
Прошлой ночью лорд Чон долго лежал без сна, испытывая облегчение оттого, 
что избавился наконец от назойливого присутствия леди Лянь.
Он вполне отдавал себе отчет в том, что испытывает к Тэхёну некие чувства, 
хотя и не вполне мог объяснить их себе.
К примеру, он обнаружил, что не в силах не думать о нем буквально каждую 
минуту.
И дело было не только в его невероятной красоте, отчего лорд Чон не мог 
отвести от него глаз, — он вызывал в нем чувства глубокие и совершенно не 
похожие на те, какие он испытывал к омегам прежде.
«Это сущее безумие — столько думать о нем», — сердито сказал он себе, 
переодеваясь к ужину.
Как могло случиться, что он проникся подобными сантиментами? Лорд Чон 
неоднократно спрашивал себя об этом и не находил ответа.
Он был гувернёром его племянника, а Чон ничего не знал о нем, кроме того, что 
он слишком красив и юн для того, чтобы быть учителем.
Собственно говоря, об этом прямо заявила леди Лянь, но он отказался слушать, 
когда она принялась настаивать на том, что он должен рассчитать Тэхёна.
77/104

И теперь он вдруг обнаружил, что начинает тосковать по мистеру Кану, стоит 
ему хоть на миг выйти из комнаты, причем в его присутствии Чона охватывало 
абсурдное и нелепое умиротворение и полное довольство.
Он решил, что так дальше продолжаться не может, и на несколько дней 
покинул замок, чтобы вернуть жизнь в прежнее русло.
Его хорошие друзья, Чимин и Юнги, жили близ Пенрита и неоднократно 
приглашали остановиться в их чудесном домике в Инглвуде, когда у лорда 
возникала нужда наведаться в город.
Он решил, что настал подходящий момент, чтобы принять приглашение, 
поэтому приказал камердинеру уложить саквояж и отправиться с ним.
Сухо он отдал распоряжение приглядывать за замком и мастером Сынхо и уехал, 
с обычной ловкостью управляя прекрасной упряжкой, которой очень гордился.
Тем не менее его милость никак не мог отделаться от сожаления, что не 
пришлось дожидаться в конюшне мистера Кана и Сынхо, чтобы они 
присоединились к нему.
***
Итак, они остались одни, и Сынхо с восторгом решил, что уже теперь-то он 
волен облазить замок сверху донизу, а заодно и провести на берегу озера 
столько времени, сколько ему заблагорассудится.
Тэхён же решил, что ему подвернулась прекрасная возможность научить 
мальчика плавать. Тэ удивился, узнав, что он не овладел этим умением раньше, 
но потом он рассказал ёмко, что около домика, где они жили в деревне, не было 
ни речки, ни пруда.
— Все альфочки должны уметь плавать, — заявил он Сынхо, — и я преподам 
тебе первый урок, если миссис Мин подберет нам подходящие купальные 
костюмы.
Разумеется, миссис Мин в своей пещере Аладдина на чердаке нашла именно то, 
что им было нужно.
Купальный костюм Тэхёна выглядел несколько старомодно, но оказался впору и 
к тому же очень шел ему.
Он вдруг поймал себя на том, что хочет, чтобы его увидел в нем лорд Чон, но тут 
же смутился и залился румянцем, упрекая себя за столь неподобающие мысли.
Даже для такого смышленого мальчишки, каким, несомненно, был Сынхо, он 
учился плавать поразительно быстро.
На следующий день они вновь отправились на озеро купаться, а еще раз — 
после верховой прогулки в то утро, когда должен был вернуться лорд Чон.
— Я хочу показать дяде Чонгуку, как хорошо умею плавать, — без конца 
повторял Сынхо. — Уверен, он похвалит меня за то, что я так быстро учусь.
— Разумеется, похвалит, — подбодрил его Тэхён. — А еще ты можешь 
продемонстрировать, как тебя слушается Бракен, как бежит к тебе, стоит 
только его позвать.
Сухо не знал, вернется ли его милость к обеду, но полдень еще не наступил, 
когда, возвращаясь после купания через сад, Тэхён и Сынхо увидели на 
78/104

подъездной дорожке его экипаж.
Сынхо радостно завопил и бросился к воротам замка.
Сдерживая себя, Тэхён неспешно последовал за ним и, подойдя ближе, 
услышал, что Сынхо взахлеб рассказывает дяде о том, как здорово он умеет 
плавать, каким послушным становится Бракен и как быстро он скачет на своем 
пони, так что грум уже с трудом успевает за ним.
Все это мальчик, переполняемый детским восторгом, выпалил на одном 
дыхании.
Идя навстречу Тэхёну, лорд Чон улыбался:
— Насколько я понимаю, мистер Кан, после моего отъезда вы были очень 
заняты.
— Сынхо действительно научился хорошо плавать, милорд, — подтвердил он. — 
Теперь он чувствует себя в этой стихии как рыба в воде.
Лорд Чон рассмеялся, глядя на Тэхёна проницательными карими глазами.
— Ну еще бы! А вы, полагаю, плаваете, как русалка…
— Хотелось бы на это надеяться, — с притворной скромностью отозвался Тэхён.
Возвращение дяди привело Сынхо в полный восторг, да и омеге никак не 
удавалось разобраться в непривычных и странных чувствах, охвативших его. 
Казалось, какая-то теплая волна прокатилась по телу снизу вверх, обжигая 
грудь. Он вернулся и выглядел еще красивее, чем до отъезда!
— А я уже и не припомню, когда плавал в последний раз, — признался он, когда 
они уже шли к замку, — но готов состязаться с вами обоими, если вы этого 
хотите.
— Думаю, ты выиграешь, — заявил Сынхо.
— Я буду расстроен, если этого не случится, но, откровенно говоря, в отношении 
сегодняшнего дня у меня есть другое предложение.
— Какое же? — с опаской поинтересовался Сынхо.
— Помнится, мистер Кан хотел, чтобы ты повидал приорат Ким, и я подумал, что 
мы можем съездить туда, если только вы не побывали там, пока меня не было.
С этими словами он взглянул на Тэхёна, и он ответил:
— Я и впрямь подумывал об этом, но ведь, насколько я понимаю, в поместье 
имеется смотритель, и я решил, что без вашего вмешательства он может 
попросту не пустить нас внутрь.
— В таком случае уже сегодня после полудня я готов лично сопровождать вас 
туда. Я давно не бывал в приорате и не прочь взглянуть на него снова.
— А Тэтэ расскажет мне много-много историй о приорате Ким, — 
удовлетворенно заявил Сынхо. — И это будет здорово!
79/104

Обед получился восхитительным, и Тэхён решил, что он куда лучше тех, что 
подавали им в последние два дня, особенно теперь, когда лорд Чон вновь сидел 
с ними за одним столом.
Он рассказал Сынхо несколько историй, изрядно рассмешив мальчика, но у 
Тэхёна возникло странное ощущение, что они предназначались ему. 
Как только с обедом было покончено, к дверям замка подали новую карету. Она 
была запряжена парой великолепных жеребцов, которых, как лорд Чон сообщил 
Сынхо, он приобрел еще три года назад.
Тем не менее они по-прежнему оставались лучшей парой в его конюшнях.
— Я хочу управлять каретой, пожалуйста, дядя Чонгук! — взмолился Сынхо.
— Я научу тебя, но для начала ты должен в совершенстве овладеть ездой на 
пони, чтобы не падать с него, перепрыгивая через забор.
— Я начну прыгать уже совсем скоро. Я и теперь скачу так быстро, что грум Хан 
просит меня ехать помедленнее, потому что не может угнаться за мной на 
лошади!
Чонгук улыбнулся:
— Вижу, придется пересадить Хана на другую лошадь, попроворнее, чтобы он 
не отставал от тебя. Я знаю, твой отец был бы очень доволен тем, что ты так 
хорошо ездишь верхом.
— Тэтэ тоже очень доволен мною, — ответил Сынхо. — Вот, например, только 
сегодня утром он сказал, что когда я стану чуточку старше, то буду ездить 
верхом так же здорово, как и ты.
Лорд Чон взглянул на Тэхёна:
— Это весьма своеобразный комплимент, тем не менее я с радостью принимаю 
его.
Было в его голосе нечто, что заставило Тэхёна покраснеть, причем он сам не мог 
понять почему.
Он просто знал, что теперь, когда лорд Чон вернулся, все будет хорошо.
Ему казалось, будто из-за тяжелых туч вдруг выглянуло солнышко.
И когда они ехали к приорату Ким, омега думал о том, как же хорошо, что нет 
рядом леди Лянь, которая придиралась и унижала его, а заодно и капитана Ли, 
отвлекавшего внимание лорда Чона от Сынхо — ну и от нее, разумеется.
Вскоре впереди показалась огромная постройка. Монастырь оказался намного 
больше, чем он ожидал, и вблизи выглядел еще величественнее.
Лорд Чон рассказал, что нынешний владелец потратил на него внушительную 
сумму, и он решил, что во времена отца и папы приорат выглядел совсем по-
другому.
Когда они переступили порог, Тэхёна охватило необычайное волнение. Он 
наконец-то увидел место, где родился и рос его отец, где жил с ним папа, когда 
они только поженились!
Смотритель, как и предполагал Тэхён, с превеликим удовольствием позволил 
лорду Чону побывать в приорате и предложил им осмотреть все без его участия.
80/104

— Я знаю, что могу доверять вам, милорд, — заявил он, — в отличие от тех, кто 
приходит сюда из чистого любопытства. Нога причиняет мне сильную боль, 
поэтому не хочется ходить дольше необходимого.
— Можете быть спокойны, — заверил его лорд Чон, — мы не станем ничего 
трогать и будем закрывать за собой двери.
И они отправились на экскурсию, которую Тэхён в душе считал восхитительным 
путешествием в прошлое.
Его отец и папа часто вспоминали приорат, рассказывая о том, сколь много он 
значил для них в те времена, когда они только поженились.
Теперь он понимал, почему у отца едва сердце не разорвалось от горя, когда им 
пришлось покинуть его и переехать в Лондон.
Он часто спрашивал себя, почему отец предпочел уехать так далеко от родного 
дома, и только сейчас, увидев приорат собственными глазами, понял, что ему 
было бы мучительно больно оставаться поблизости, понимая, что это место 
больше не принадлежит ему.
Но Тэхён никак не ожидал, что он оставит после себя такое множество 
семейных реликвий, особенно портреты его предков, но потом он вспомнил, как 
отец рассказывал, что человек, купивший приорат, настоял на том, чтобы 
приобрести его «со всеми потрохами», как он выразился.
— Поскольку никто другой не изъявлял желания заплатить столь крупную сумму 
за огромный дом, — добавил он, — я вынужден был принять это предложение, 
потому что отчаянно нуждался в деньгах.
Продажа приората позволила ему расплатиться со всеми долгами своего отца, 
равно как и назначить содержание старым слугам, которые долгие годы верой и 
правдой служили их семье. После этого у них осталось ровно столько денег, 
чтобы купить дом в Лондоне, где и вырос Тэхён. Это был небольшой, но очень 
уютный особнячок, обладавший несравненным очарованием. Но при всех своих 
несомненных достоинствах он, разумеется, не шел ни в какое сравнение с 
приоратом.
Тэхён узнал, что здесь проживало более сотни монахов, и теперь, воочию оценив 
размеры монастыря, понимал, что места хватило бы и для куда большего их 
числа.
Они вошли в огромный зал в передней части монастыря, где монахи 
трапезничали и где к ним могли присоединиться странники.
Зал оставался в точности таким, каким был в момент постройки. Стены его были 
обшиты дубовыми панелями, а минувшие века не коснулись длинных и узких 
обеденных столов и гигантского средневекового очага.
Лорду Чону уже доводилось бывать в приорате, и он повел их в комнату, 
которая, как решил Тэхён, была гостиной его бабушки.
Это было чудесное помещение с полукруглыми окнами, с забранным 
ромбовидным стеклом, выходящими в сад. Здесь, как и во многих других 
комнатах, позднее были добавлены резные каминные полки и облицовка работы 
итальянских скульпторов, прибывших в Англию, чтобы украшать дома 
аристократов.
81/104

Самое большое впечатление на Тэхёна произвели картины. Рассматривая их, он 
ощутил, как болезненно сжалось сердце, ведь они более не принадлежали его 
семье.
Здесь висели портреты многих поколений графов Ким, их жен и детей. Судя по 
всему, все великие художники своей эпохи почитали за честь запечатлеть их на 
холсте. Было невыносимо думать, что все эти полотна достанутся какому-нибудь 
богачу, который не имеет к ним никакого касательства и не сможет оценить их 
по достоинству, как это сделали бы представители дома Кимов.
Тэхён переходил от одной картины к другой, не замечая, что лорд Чон 
пристально наблюдает за ним.
Он думал о том, что отнюдь не такого восторженного выражения, как то, что 
было написано у него на лице, ожидал бы от любого омеги — не говоря уже о 
столь юной особе, как мистер Кан.
По широкой дубовой лестнице с резными перилами он повел его на второй этаж, 
где располагались богато отделанные хозяйские спальни. Очевидно, каждый 
последующий граф приказывал установить здесь собственную огромную 
кровать с балдахином на четырех столбиках, а некоторые из наиболее 
необычных и искусно украшенных лож были, несомненно, привезены из Франции 
до и после Французской революции.
Тэхён вспомнил истории о том, сколько мебели буквально за бесценок приобрел 
у революционеров принц Вон, ставший впоследствии королем. Ему пришлось 
отправить со столь необычным поручением своего шеф-повара, поскольку более 
никто из его свиты не говорил по-французски.
Ему хотелось знать, отправился ли туда его предок, сам или же послал кого-
либо вместо себя. Но, кем бы ни был этот человек, вкусом он обладал 
безупречным.
На вопросы, готовые сорваться с его губ, ответить было некому, и сейчас Тэхён 
горько сожалел о том, что после смерти отца не особо расспрашивал папу о 
приорате Ким.
«Ах, если бы я мог хоть разок побывать здесь вместе с отцом…»
А лорд Чон спрашивал себя, отчего он выглядит таким несчастным. Ему 
отчаянно хотелось заключить омегу в объятия и утешить, но он старательно 
внушал себе, что не должен испытывать подобных чувств.
Ему не терпелось вернуться в замок, и, хотя друзья настойчиво уговаривали его 
погостить в Инглвуде, он ничего не мог с собой поделать.
Они перешли в очередную комнату, и он вновь спросил себя, как можно 
проникнуться столь сильными чувствами к омеге, с которым едва знаком. Он не 
мог оставить значительный след в жизни Чона, поскольку Гук прекрасно 
сознавал свою ответственность в качестве главы клана Чонов. Многочисленные 
представители этого семейства были рассеяны по всей Англии и Шотландии, и 
лорд Чон знал, что они взирают на него в надежде, что он прославит это славное 
имя и послужит всем примером для подражания.
Так как, скажите на милость, сознавая свою ответственность, он мог жениться 
на ком-либо еще, кроме омеги, чья родословная древностью и знатностью не 
уступала бы его собственной? Омеги, который подарит ему сына, который 
82/104

займет достойное место в замке после того, как его самого не станет?
А они все переходили из комнаты в комнату…
Экскурсия завершилась в картинной галерее, и лорд Чон признался себе, что 
озадачен и не понимает столь живого интереса Тэхёна и эмоций, явно 
отображавшихся на его лице и в глазах.
«Почему этого омегу, — размышлял он, — настолько сильно тронуло здание, 
пусть красивое и интересное, но которое не имеет к нему никакого отношения?»
Они сошли вниз, где в задней части приората располагалась молельня, которую 
построили монахи. Помещение оказалось изумительно красивым, а витражные 
окна украсили бы любой кафедральный собор.
Алтарь был выполнен из белого мрамора. На нем высился украшенный 
драгоценными камнями крест, помещенный сюда сразу после завершения 
строительства.
Тэхёну казалось, что, переступив порог приората, он ощущает рядом незримое 
присутствие отца. Но теперь, после того как они перешли в молельню, перед его 
мысленным взором, словно живой, встал папа. Омега чувствовал, как ласковые 
руки обнимают его, видел любовь в его глазах, как бывало всегда, вплоть до той 
минуты, пока папа не заболел.
Забыв о том, что рядом стоят лорд Чон и Сынхо, он, не раздумывая ни минуты, 
преклонил колени на первой от алтаря скамье и, сложив руки перед грудью, 
закрыл глаза.
Тэхён ощутил, как папа обращается к нему, говоря, что очень любит его и что 
они с отцом заботятся о нем. 
Лорд Чон и Сынхо молча стояли и смотрели, как он опустился на колени и 
закрыл глаза в молитве. А потом Сынхо, повинуясь беззвучному призыву, 
подошел к Тэхёну и преклонил колени рядом с ним. 
Лорд Чон, глядя на них, почувствовал, как у него перехватило дыхание. Давно 
уже он не видел, чтобы омега молился столь искренне и горячо. Он понял, что 
сейчас Тэ забыл обо всем, включая Сынхо и его самого.
В этот миг он ясно осознал, что не может позволить себе потерять мистера 
Кана, кем бы он ни был. Каким-то образом он должен удержать его в замке, чем 
бы он там ни занимался.
На обратном пути домой Тэхён хранил необычное молчание.
А Сынхо вновь болтал без умолку. Мальчика куда больше интересовали пони, 
собака и плавание, чем большой дом, из которого они только что уехали.
— Завтра утром мы пойдем купаться вместе, — заверил его лорд Чон. — А 
теперь, поскольку мне надо написать несколько писем, предлагаю тебе 
попросить мистера Кана рассказать побольше о монахах, что жили в приорате.
— Сначала я хочу выгулять Бракена, — заявил Сынхо. — Я знаю, что он хорошо 
ведет себя в мое отсутствие, но при этом очень скучает.
— Конечно, скучает, поэтому позволь ему побегать в саду, прежде чем 
83/104

поднимешься наверх.
Лорд Чон обращался к Сынхо, но не сводил глаз с Тэхёна. Ему по-прежнему 
представлялось очень странным и необычным, что картины в приорате и сам 
монастырь произвели на него столь великое впечатление.
«Быть может, — размышлял он, — его отец был художником или же папа 
отличался набожностью?»
Лорду не давали покоя вопросы, которыми он готов был забросать омегу, но 
шестое чувство подсказывало, что с его стороны было бы ошибкой слишком явно 
демонстрировать свое любопытство.
Как только Сынхо выгулял Бракена в саду, подали чай, и по просьбе лорда Чона 
Тэхён принялся наливать ароматный напиток.
— Вы необычно молчаливы, — заметил он.
Сынхо отошел к окну с тарелкой в руках, на которой лежали несколько ломтиков 
сухого печенья, и стал кормить Бракена на полу, чтобы пес не запачкал ковер.
— Я думал, — отозвался Тэхён.
— Это очевидно, но мне любопытно, о чем именно.
Омега немного помолчал.
— Собственно говоря, я думал о том, почему бы вам не купить приорат, милорд. 
Ваше поместье граничит с ним, а Сынхо нужно будет где-то жить после того, 
как он женится.
Лорд Чон в полном изумлении уставился на него.
— Подобная мысль мне и в голову не приходила, но вы, разумеется, правы. 
Приорат действительно граничит с моим поместьем, хотя он и не слишком 
велик. И я не вижу никаких причин к тому, чтобы не обрабатывать больше 
сельскохозяйственных угодий, чем сейчас.
— Очень жаль, если такая красота достанется человеку, который не сможет 
оценить ее по достоинству, — добавил Тэхён. — А картины и вовсе превосходны!
— Я согласен и непременно обдумаю ваше предложение. Насколько мне 
известно, нынешний владелец испытывает трудности с продажей приората, так 
что я смогу приобрести его по разумной цене.
С этими словами он встал из-за стола и подошел к окну. Лорд думал не только о 
приорате, но и о том, что Тэхён не похож ни на одного из омег, которых он знал.
Если бы он привез в приорат леди Лянь или любую другую лондонскую 
красавицу, она наверняка бы рассыпалась в похвалах тамошним полотнам, но 
при этом ясно дала бы понять, что желала бы получить эти или другие, похожие 
произведения искусства в подарок.
И сейчас ему представлялось невероятным, что столь очаровательное создание, 
как Тэхён, в первую очередь подумал о Сынхо, а не о себе. Кроме того, лорд Чон 
был крайне заинтригован тем, что пребывание в приорате произвело на него 
столь огромное впечатление, особенно в молельне.
84/104

***
Тэхён уложил Сынхо в постель и, пожелав ему спокойной ночи, подумал, 
пригласит ли его лорд Чон присоединиться к нему за ужином теперь, когда они 
остались в замке одни.
Не было решительно никаких причин к тому, чтобы он поступил именно так. 
Строго говоря, это было бы нарушением всех правил, поскольку он был всего 
лишь гувернёром.
В то же время, быть может, не имея компаньона, с кем можно было бы 
перекинуться несколькими словами, ему станет скучно.
Тэхён оказался прав и, войдя в спальню за полчаса до ужина, услышал, как в 
дверь кто-то постучал.
Сухо.
— Его милость передает вам свои наилучшие пожелания, мистер Кан, и 
спрашивает, не угодно ли вам будет отужинать с ним нынче вечером, поскольку 
он желает обсудить будущее приората Ким.
Тэхён почувствовал, как сердце замерло, а потом затрепетало от радости.
— Передайте его милости, — сказал он, стараясь не выдать голосом своего 
волнения, — что я с радостью присоединюсь к нему за ужином.
Закрыв дверь, он бросился к гардеробу, чтобы взглянуть на то, что висит там.
Омега очень жалел, что здесь нет ни одного из тех чудесных нарядов, которые 
он надевал на приемы в Лондоне, поскольку, не желая привлекать к себе 
излишнего внимания, взял с собой только самые непритязательные наряды.
Выбранный им наряд был белым, как и подобает дебютанту, и, облегая стройную 
фигуру, очень шёл ему.
Лорду Чону, когда Тэхён вошёл, показалось, что он еще сильнее, чем прежде, 
похож на Бога с Олимпа.
Гук дал ему слишком мало времени на то, чтобы привести себя в порядок, 
поэтому он просто поправил прическу. А единственными украшениями, которые 
он себе позволил, стали нитка мелкого жемчуга на шее да папино кольцо на 
пальце. Но он старался не выставлять его напоказ, словно боясь, что, увидев 
бриллианты, все поймут, что оно не обручальное.
А лорд Чон во фраке выглядел еще более впечатляюще, чем днем.
Подходя к нему, Тэхён думал о том, что, если бы он сопровождал его на самый 
изысканный бал, который когда-либо давали в Лондоне, Тэ гордился бы тем, что 
лорд стал его партнером.
Лорд Чон думал о том же.
Ни одна красавица, включая леди Лянь, не могла сравниться очарованием и 
привлекательностью с Тэхёном.
«Он сияет и покоряет, потому что его красота естественна и безыскусна, — 
сказал он себе. — Он похож на лилию в саду или звезду на небесах».
85/104

Сухо объявил, что ужин подан, и лорд Чон сопроводил Тэхёна в столовую.
Он не хотел обсуждать покупку приората при слугах, поэтому они ограничились 
тем, что заговорили о его внутреннем убранстве, в частности, о картинах.
— У меня не укладывается в голове, — сказал лорд Чон, — как граф Ким смог 
расстаться с принадлежащими ему вещами, которые были настолько личными, 
что их следовало сберечь для его детей, пусть даже он не сумел сохранить 
приорат в собственности.
— Не сомневаюсь, что именно этого и хотел граф, — ответил Тэхён. — Но, 
видимо, сама судьба, точнее бедность, была против него. Как вам наверняка 
известно, милорд, сегодня эти картины представляют собой большую ценность.
— Насколько я понимаю, граф умер, не оставив сына, но, думаю, кто-то из 
родственников мог бы выступить вместо него и потребовать передать ему 
картины в качестве семейных реликвий.
Слова его звучали резко, едва ли не грубо — он словно обвинял графа в том, что 
тот отказался от наследства без боя, даже не сделав попытки отстоять его.
— Уверен, что именно этого хотелось бы графу. Разумеется, он вообще не стал 
бы продавать приорат, не будучи принужден к этому сложившимися 
обстоятельствами.
Ответ прозвучал запальчиво и даже неприязненно, и лорд Чон улыбнулся.
— Вижу, вы защищаете его, — сказал он. — И все же он должен был всеми 
правдами и неправдами сохранить хотя бы несколько картин. Я обратил 
внимание, что на одной из них изображен его сын, когда он был еще совсем 
маленьким, но даже эту он не взял с собой.
Тэхён не ответил, а поскольку продолжать спор и дальше лорду Чону не 
хотелось, он сменил тему.
После того как с обедом было покончено, они перешли в гостиную, где уже 
зажгли канделябры.
— Вот теперь я могу поговорить с вами о том, следует ли мне покупать приорат, 
— вздохнул лорд Чон, опускаясь в удобное кресло.
— Я уже предлагал передать его Сынхо, когда он женится, милорд, но, 
разумеется, у вас может появиться собственный сын, который, повзрослев, 
захочет жить отдельно, если вы к тому времени будете еще здравствовать.
— На что я очень надеюсь и рассчитываю. Но вся трудность заключается в том, 
что для того, чтобы иметь сына, я сначала должен жениться.
К его удивлению, Тэхён поднялся из кресла.
— Прошу прощения, — сказал он, — но мне надо прилечь. Я очень устал и хочу 
чувствовать себя отдохнувшим завтра утром, когда мы отправимся купаться.
Лорд Чон тоже встал.
86/104

— Разумеется, я все понимаю. День и впрямь выдался долгим и утомительным. 
Доброй ночи, мистер Кан, и позвольте еще раз поблагодарить вас за то, что 
скрасили мой одинокий ужин.
Тэхён улыбнулся и, не сказав более ни слова, вышел из комнаты прежде, чем Гук 
успел распахнуть перед ним дверь.
Лорд Чон подошел к окну.
Последние солнечные лучи окрасили горизонт в малиновые тона, а на небе уже 
засияли первые звезды, отражаясь в неподвижной глади озера.
Зрелище было прелестным и весьма романтичным.
И внезапно он понял, что дальше так продолжаться не может.
Он должен обладать мистером Каном!
Он более не мог делать вид, что он ничего для него не значит, оставаясь всего 
лишь гувернёром его племянника.
Он долго стоял, глядя на озеро, потом отвернулся от окна, вышел из комнаты и 
поднялся по лестнице.
Тэхён чудовищным усилием воли заставил себя уйти. И не потому, что устал. Его 
охватило нестерпимое желание признаться лорду в том, кто он такой, и 
объяснить, какие чувства охватили его при виде приората.
Было невыносимо сознавать, что все эти сокровища, поистине бесценные для 
его отца и папы, могут попасть в руки случайного человека — не исключено, 
даже простолюдина, — который приобретет их только потому, что может себе 
это позволить.
«Они мои! Они часть меня! — горестно думал Тэхён. — Я не могу допустить, 
чтобы они принадлежали тому, кто не станет любить их и заботиться о них так, 
как я».
Ложась в постель, он понимал, что уснуть не сможет.
Ему очень хотелось поговорить с родителями, чтобы понять, что значил для них 
приорат Ким и почему он так расчувствовался там. Почему-то раньше, когда они 
рассказывали об этом месте, оно не казалось ему реальным, а сейчас вдруг 
обрело огромное значение. Теперь, увидев его собственными глазами, он 
ощутил атмосферу, в которой на протяжении многих веков рождались и 
умирали поколения Кимов.
Рядом с кроватью лежало несколько книг, которые он взял в библиотеке, но 
Тэхён решил, что едва ли сможет сейчас сосредоточиться на чтении.
Поэтому он взял молитвенник, который захватил, убегая из дому, и подумал, что 
если будет молиться столь же истово, как тогда, в часовне, то сможет вновь 
ощутить присутствие отца и папы рядом с собой.
И они скажут ему, что делать дальше.
И вдруг, к его удивлению, дверь в классную комнату отворилась.
Она оставалась не заперта на случай, если Сынхо позовет его ночью, и Тэхён 
решил, что туда вошел именно мальчик, но с изумлением увидел на пороге его 
дядю.
Он закрыл за собой дверь и пересек комнату, направляясь к нему.
87/104

— Что случилось? В чем дело? — запинаясь, пробормотал Тэхён. — Я не слышал, 
чтобы Сынхо звал меня…
— Сынхо крепко спит, — поспешил успокоить его лорд Чон. — А мне нужно 
поговорить с вами.
— Поговорить со мной? — воскликнул Тэхён. — Но о чем? И почему здесь?
— Вы ушли раньше, чем я успел рассказать вам, о чем думаю, — ответил он. — Я 
размышляю об этом уже несколько ночей подряд, и у меня нет никакого 
желания ломать над этим голову и сегодня.
Он подошел к кровати и присел на краешек.
— Ничего не понимаю… — пробормотал Тэхён.
— На самом деле все очень просто, — с улыбкой сказал лорд Чон. — Полагаю, 
что вы, хотя и избегаете разговоров на эту тему, так же одиноки, как я. И если 
мы разделим наше одиночество, то сделаем друг друга счастливыми, поскольку 
я уж точно хочу, чтобы вы были счастливы.
Он говорил очень тихо.
Тэхён широко распахнул глаза от изумления. Но он по-прежнему ничего не 
понимал.
— Вы очень красивы, — добавил он. — Красивы настолько, что не найдется на 
свете альфы, который не захотел бы сделать вас счастливым. Думаю, вдвоем мы 
сможем обрести счастье и радость. — Он умолк, но, видя, что Тэхён по-прежнему 
смотрит на него, продолжил: — Я могу пообещать, что вам более никогда не 
придется зарабатывать себе на жизнь или бояться чего-либо. Я буду защищать 
вас и заботиться о вас, а если когда-нибудь мы решим расстаться, я буду очень 
щедр.
С этими словами он сделал движение, словно собирался обнять его.
Тэхён, отодвинувшись от него, оперся спиной о подушки.
— Я по-прежнему ничего не понимаю, — сказал он. — О чем вы говорите? И что 
вам нужно?
— Ответ на этот вопрос очень прост. Я хочу вас, дорогой мой. Я хочу сжимать вас 
в объятиях и научить любви — той самой, которую испытываю к вам на 
протяжении уже долгого времени.
— Это неправда, — прошептал Тэхён.
— Это самая настоящая правда, — ответил он, — и, как я уже говорил, я уверен в 
том, что мы будем счастливы вместе.
Он придвинулся ближе, но Тэхён отстранился и, когда губы Гука уже готовы 
были коснуться его губ, отвернулся.
— Что вы просите меня сделать? — спросил он и, словно на него вдруг снизошло 
озарение, слабо вскрикнул: — Вы же не можете предлагать мне… стать вашим 
88/104

любовником…
— Это слишком грубое слово. Я люблю вас, но, занимая определенное 
положение, не могу просить стать моим мужем. Вы очень умны и, уверен, 
понимаете сложившееся положение. Я дам вам все, что вы хотите.
Тэхён тихонько вскрикнул от ужаса.
— Н-нет… Н-нет! — пролепетал он. — Разумеется, нет!
— Я не позволю вам так говорить!
Он обнял его и притянул к себе.
Тэхён извернулся, упираясь ладонями ему в грудь.
— Нет! Нет! — повторял он. — Нет, я не могу… этого сделать! Уходите. Прошу 
вас, уходите! Я не должен слушать вас!
В голосе его звучала такая боль, что лорд Чон опомнился.
— Прошу вас поверить, — успокаивающим тоном заговорил он, — что я люблю 
вас, как никогда ни одну омегу не любил. Вы должны понимать, почему я не 
могу жениться на вас, но я знаю, что могу сделать вас счастливым, как буду 
счастлив и сам просто оттого, что мы вместе.
— Это было бы дурно и гадко, и я… не могу этого сделать. Папа был бы 
потрясен… и пришёл бы в ужас.
Казалось, эти слова дались ему с неимоверным трудом, и, хотя прозвучали они 
неразборчиво, лорд Чон их расслышал.
Несколько мгновений он молчал, а потом слегка отодвинулся от его ладоней, 
которые по-прежнему упирались ему в грудь. И заметил, как в свете свечи 
блеснули бриллианты в кольце на безымянном пальце его руки. Прежде он 
полагал, что это обручальное кольцо.
Тэ убрал руки, словно сообразив, что отталкивать его более нет нужды, и 
отвернулся.
— Значит, вы не были замужем. Я подозревал это, но у меня не было причин не 
верить вам.
— Я подумал, что это сделает меня старше… когда вез к вам Сынхо, — 
прошептал Тэхён.
— Значит, вы не замужем… — повторил лорд Чон, словно разговаривая сам с 
собой. — Это несколько меняет дело. Получается, все обстоит не совсем так, как 
я думал. Похоже, я ошибался, когда говорил о чувствах, которые мы испытываем 
друг к другу.
Тэхён обернулся, и Чон увидел в его глазах слезы.
— Уходите! Прошу вас, уходите! Вы… меня пугаете, а мне некому помочь 
теперь… когда мои родители мертвы.
89/104

Лорд Чон поднялся на ноги.
— Простите меня, — сказал он. — Последнее, чего я хотел, — это расстроить вас. 
Ложитесь спать и забудьте о том, что я только что наговорил.
Он смотрел на Тэ, думая, что невозможно выглядеть столь очаровательным и 
беспомощным одновременно.
— Я проявил полное непонимание, — негромко добавил он. — Прошу вас, 
простите меня и постарайтесь забыть о том, что было.
Тэхён не ответил. Спустя мгновение он повернулся и направился к двери.
Он вышел в классную комнату, и Тэ услышал, как осторожно закрылась дверь в 
коридор.
Только тогда он понял, что Чонгук действительно ушел, и по щекам его 
заструились слезы.
«Я люблю его. Я люблю его. Но разве могу я сделать что-то, что шокировало бы 
отца и папу, если бы они узнали об этом?»
Он перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. А потом, повинуясь 
внутреннему голосу, подсказывавшему, что нужно делать, встал с кровати и 
подошёл к шкафу, в который служанка поставила его чемоданчик, после того 
как распаковала его.
Тэхён вытащил его, положил на стул и медленно, словно против воли, принялся 
надевать на себя то, в чем приехал сюда: голубой наряд и жакет, которые 
казались такими скромными и неприглядными, когда он уходил из дома отчима. 
Затем он достал из гардероба остальные свои наряды и уложил их в чемодан. 
Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы добавить к ним щетку для 
волос, гребень и туфельки.
Наконец со сборами было покончено. Тэхён на цыпочках подошёл к двери, 
выходящей в коридор, и осторожно выглянул.
Хозяйские покои располагались на нижнем этаже, и поэтому в этот час здесь 
никого не было, все спали.
Держа в одной руке чемоданчик, а в другой — сумочку с деньгами, Тэхён 
тихонько вышел в коридор.
Он решил, что идти по боковой лестнице было бы небезопасно, поскольку кто-то 
из прислуги мог увидеть его, и, спустившись на первый этаж, остановился на 
верхней площадке главной лестницы.
В настенных светильниках горело всего несколько свечей, а у дверей не 
дежурил ночной лакей, как было в обычае у его отчима в Лондоне.
Тэхён бесшумно спустился по лестнице и подошел к передней двери, которая 
оказалась не заперта.
Распахнув ее, омега очутился лицом к лицу с лордом Чоном.
Он удивился ничуть не меньше его, и несколько мгновений они молча смотрели 
друг на друга.
А потом сдавленным голосом, которым показался чужим и незнакомым даже ему 
самому, лорд спросил:
90/104

— Куда это вы собрались?
— К-куда-нибудь… — запинаясь, пробормотал Тэхён. — Я д-должен уйти.
— Почему?
— П-потому что мне с-страшно.
Слова его прозвучали едва слышно.
— Вы боитесь меня?
Сейчас он смотрел Гуку прямо в глаза, поэтому, не раздумывая ни секунды, 
сказал правду:
— Н-нет, но я боюсь… сделать то, о чем вы меня просили.
Еще минуту они стояли не шелохнувшись, после чего лорд Чон сказал:
— Клянусь вам всем святым, что есть на этом свете, что я никогда больше не 
попрошу вас об этом.
При этих словах выражение лица Тэхёна изменилось, а потом в его глазах 
засияли огоньки, словно отражение далеких звезд.
— Здесь вы в полной безопасности, — заверил он. — Ложитесь спать, Тэтэ, и 
забудьте о том, что случилось. Я поступил дурно, и мне остается лишь 
извиниться перед вами.
Омега не ответил, но он заметил, как Тэ облегченно вздохнул.
— Ложитесь спать, — мягко повторил он. — Мы поговорим обо всем завтра. 
Прошу вас, простите меня за тупость и подумайте о Сынхо.
Он смотрел на альфу так, словно не понимал, о чем он говорит.
А потом он взял у Тэ из рук чемоданчик, после чего омега повернулся и, не 
оглядываясь, побежал по лестнице.
Поднявшись на площадку второго этажа, Гук понял, что он успел взойти и по 
другому пролету, и услышал, как закрылась дверь его спальни.
Он занес чемоданчик наверх и поставил у порога.
Закрыв за собой дверь, лорд Чон медленно спустился тем же путем.
Он не подозревал, что Тэхён всем телом прижался изнутри к двери своей 
спальни, слушая, как стихает эхо его шагов.
Он сдерживался из последних сил, чтобы не побежать вслед за лордом.
91/104

Глава 7
Тэхён крепко спал, когда пришла горничная, чтобы разбудить его.
Раздвинув занавески, служанка подошла к кровати в тот самый миг, когда Тэхён 
открыл глаза.
— Уже почти восемь часов, милорд, нужно поспешить. Его милость просил 
передать, что будет ждать вас с мастером Сынхо на конюшне в половине 
девятого.
Тэхён удивился, но ничего не сказал и прошёл в классную комнату, чтобы 
взглянуть, проснулся ли Сынхо.
Мальчик сидел на постели и играл с оловянными солдатиками, которых 
обнаружил в игрушечной крепости, некогда принадлежавшей его отцу.
— Твой дядя хочет, чтобы ты поехал с ним верхом на прогулку в половине 
девятого, — сообщил Тэхён.
— Да, знаю. Я покажу ему, как умею ездить верхом, чтобы он дал мне лошадь 
побольше, хотя я очень люблю своего пони.
— Полагаю, ты поступишь мудро, если останешься со своим пони, потому что он 
уже начинает делать именно то, чего ты от него хочешь, а еще, думаю, он тоже 
любит тебя.
Сынхо, склонив голову к плечу, на мгновение задумался.
— Думаешь, пони любит меня так же сильно, как Бракен?
— Я в этом уверен. Запомни: следует держаться животных и людей, которые 
тебя любят.
Словно не в силах сдержаться, он наклонился и поцеловал Сынхо, который, 
впрочем, ничуть не удивился и обхватил его руками за шею.
— Я люблю тебя, Тэтэ, — сказал он.
— И я тоже люблю тебя, Сынхо.
Он вернулся к себе в комнату.
Тэхён не мог поверить, что ночью, решив убежать, думал лишь о лорде Чоне. 
Сейчас ему было бы невыносимо стыдно, если бы он бросил Сынхо!
Но он ведь любил лорда Чона, и потому ему было бы чрезвычайно трудно 
каждый день находиться в его обществе без того, чтобы он не догадался о 
любви Тэ.
«Он никогда не должен узнать об этом, — решил Тэ, вспомнив, с каким 
презрением лорд отвернулся от леди Лянь. — Я не вынесу, если он будет 
испытывать подобные чувства ко мне», — одеваясь, подумал он.
Когда они с Сынхо пришли на конюшню, оказалось, лорд Чон уже поджидает их.
Тэхён ничего не мог с собой поделать: сердце радостно забилось у него в груди, 
92/104

а в глазах вспыхнул ласковый свет, коего там прежде не было.
Его милость выбрал для него новую лошадь, которая оказалась горячей и 
норовистой. Впрочем, он и сам сидел на новом жеребце, приобретенном им у 
того же заводчика, который продал ему пони для Сынхо.
Им обоим пришлось приложить немало усилий, дабы справиться со своими 
лошадьми, и Тэхён понял, что таким образом лорд Чон старается сгладить 
неловкость, возникшую между ними после событий минувшей ночи.
«Он очень умен, — сказал он себе, — и очень, очень сообразителен».
При первой же возможности они пустили лошадей в галоп, а после хорошей 
скачки оба немножко успокоились.
Лорд Чон достиг конца длинной дистанции первым и теперь смотрел, как Тэхён 
приближается к нему.
Слова, которые Гук жаждал сказать ему, уже готовы были сорваться с губ, но он 
напомнил себе, что еще слишком рано и это не самый подходящий момент для 
них.
— Полагаю, нам лучше вернуться в замок, — решил он. — Вы с Сынхо наверняка 
проголодались, поскольку вам пришлось обойтись без завтрака.
В эту минуту к ним приблизился Сынхо. Мальчик прекрасно держался в седле и 
скакал намного быстрее, чем раньше.
— Думаю, милорд, — прошептал Тэхён, — если дать Сынхо фору, он вполне готов 
состязаться с вами. А это для него много значит.
— И для вас тоже, полагаю. Я должен позволить ему выиграть?
— Нет, конечно, — ответил Тэхён. — Но если он проиграет совсем немного, то 
это вдохнет в него уверенность в своих силах.
— Что ж, тогда давайте так и сделаем.
Лорд Чон посвятил Сынхо в план скачек, после чего отправил грума вперед, в 
место, которое выбрал в качестве финишной черты, дабы тот ожидал их и был 
готов объявить победителя.
Грум улыбнулся и поскакал вперед.
Лорд Чон дал очень приличную фору Сынхо и поменьше — Тэхёну.
— Если я обгоню вас, — заявил омега, — это будет чудо!
— Едва ли вы хотите, чтобы я поддался вам.
— Нет, конечно, не хочу, но, полагаю, вы переоцениваете мое умение ездить 
верхом.
— Это было бы невозможно.
С этими словами лорд отъехал в сторону, и Тэхён спросил себя, что же, 
собственно, он имел в виду. Но находиться сейчас рядом с ним, да еще на такой 
великолепной лошади, было просто замечательно.
93/104

«Как я мог быть настолько глуп, что захотел убежать?» — вновь и вновь 
спрашивал себя омега.
А потом он начал беспокоиться, что лорд Чон догадается, как он счастлив, что 
остался в замке, рядом с ним.
Скачка получилась на загляденье. Лорд Чон, продемонстрировав высочайшее 
искусство верховой езды, сумел устроить так, что выиграл у Сынхо всего в 
полкорпуса, тогда как Тэхён оказался на почетном третьем месте.
Сообразив, что задумал лорд Чон, он придержал свою лошадь, от души радуясь 
восторгу, который охватил Сынхо оттого, что он проиграл победителю совсем 
немного.
Ему хотелось обнять и его, и лорда Чона, но он одернул себя, решив, что не 
должен даже думать о чем-то подобном.
Они медленно направились обратно в замок и передали лошадей грумам, после 
чего Сынхо жизнерадостно заявил:
— Я очень голоден!
— Я тоже, — поддержал его лорд Чон. — Поэтому мы отправимся прямиком в 
утреннюю столовую, а костюмы сменим уже потом.
Тэхён ограничился тем, что снял жакет для верховой езды и шляпку.
Сухо уже распорядился подать им обильный завтрак, и Сынхо съел все до 
последней крошки.
Когда с едой было покончено, лорд Чон сказал:
— Поскольку денек сегодня выдался теплый и солнечный, полагаю, вы 
отправитесь на озеро купаться. Я присоединюсь к вам немного погодя, сначала 
нужно подготовить несколько писем.
— Я хочу посоревноваться с тобой и на воде, — храбро заявил Сынхо. — Но, 
думаю, ты и там меня перегонишь.
— Я тоже на это надеюсь, хотя уже и не припомню, когда в последний раз 
плавал, и потому, наверное, растерял все навыки. Так что если я стану тонуть, 
тебе придется спасать меня.
— Думаю, тебя спасет Тэтэ.
— А если он не справится и я утону, что ты тогда будешь делать?
Сынхо доверчиво вложил ладошку в руку дяди:
— Я люблю тебя, дядя Чонгук, и мне очень нравится жить здесь, в замке, с 
Бракеном и пони. Ты должен пообещать, что будешь очень осторожен, потому 
что, если ты утонешь или умрешь, как папа, нам с Тэтэ некуда будет идти.
— Ты совершенно прав, — отозвался лорд Чон, которого явно тронули искренние 
слова племянника, — и я обещаю, что буду очень осторожен и позабочусь о вас.
Разговаривая, они вышли из столовой и стали подниматься наверх.
Лорд Чон расстался с Тэхёном на втором этаже и направился в сторону главных 
94/104

покоев.
В классной комнате уже ждала горничная, чтобы помочь Сынхо снять сапоги, а 
Тэхён отправилась к себе в спальню, где, переодеваясь, задумался:
«Не поставлю ли я себя в неловкое положение, если покажусь лорду Чону в 
купальном костюме? Пожалуй, лучше я останусь на берегу и буду наблюдать за 
тем, как они плавают».
На то, чтобы принять окончательное решение, не понадобилось много времени, 
и омега решительно надел один из легких нарядов, которые привез с собой.
Завязывая поясок на талии, он услышал, как за окнами классной комнаты и 
спальни, которые выходили на фасад замка, заскрежетал гравий под колесами 
экипажа.
Надеясь, что это не очередной посетитель, который задержит лорда Чона, он 
подбежал к окну и выглянула наружу.
Внизу стояла почтовая карета, запряженная парой лошадей, что означало, что 
она прибыла издалека.
Тэхён спросил себя, кто бы это мог быть.
Ноги омеги подкосились от ужаса, когда его взору предстали голова и плечи 
человека, выходящего из кареты.
Это был его отчим!
Он сдавленно вскрикнул, распахнул дверь и бросился по лестнице на второй 
этаж.
В голове у него мелькнула мысль, что лорд Чон мог уже переодеться к этому 
времени и уединиться в своем кабинете.
Но, пробегая по коридору, ведущему к главным покоям, он увидел, как из 
комнаты выходит камердинер его милости, держа в руках сапоги и бриджи.
Обогнув слугу, который с удивлением уставился на него, Тэхён без стука 
распахнул дверь и ворвался в спальню лорда Чона.
Он стоял перед туалетным столиком, поправляя узел галстука, и, увидев омегу, 
в изумлении воззрился на него.
А Тэ бросился ему на грудь и бессвязно заговорил:
— Спрячьте меня… Спрячьте… Спрячьте там, где он меня не найдет!
Лорд Чон осторожно обнял его.
— Что случилось? Что вас так расстроило?
— Это… мой отчим! — выдохнул Тэхён. — Он узнал, где я… и приехал, чтобы 
забрать меня. Ох, прошу вас, спрячьте меня, пожалуйста!
Лорд Чон крепче прижал его к себе.
— Никто и никуда не увезет вас отсюда против вашей воли, — решительно 
заявил он.
— Но он может это сделать! — в полном отчаянии вскричал Тэхён. — Он мой 
опекун, и по закону я должен повиноваться ему.
95/104

— И чего же он от вас хочет?
— Он хочет, чтобы я вышел замуж за… за отвратительного альфу, потому что он 
богат… и влиятелен.
Он захлебывался словами, но говорил настолько невнятно, что лорду 
приходилось напрягать слух. А потом, словно устыдившись того, что только что 
наговорил, Тэхён спрятал лицо у него на груди.
— Так вот почему вы убежали… — негромко сказал лорд Чон. — И поступили 
весьма разумно, должен признать. А теперь скажите мне, как зовут вас и вашего 
отчима.
Тэхён перестал всхлипывать и с трудом, словно делая над собой усилие, 
произнес:
— Меня зовут Ким Тэхён, а мой отец был последним графом Ким.
Лорд Чон едва не поперхнулся от неожиданности:
— Ради всего святого, почему же вы мне раньше об этом не сказали?
— Потому что я знал, что отчим будет искать меня и заберет с собой.
— Я уже сказал, что не позволю ему сделать этого.
— Но как вы можете помешать ему?
Тэхён поднял голову и посмотрел на лорда Чона. Он увидел ужас в глазах омеги 
и ощутил страх, который заставлял его тело дрожать.
— Неужели вы думаете, любимый, — мягко проговорил он, — что я соглашусь 
потерять вас? Вам решительно нечего бояться. Обещаю вам, что отчим не 
заберет вас с собой.
Он увидел, что Тэхён пытается поверить ему, и разжал объятия.
— Я спущусь вниз, — сказал он, — и поговорю с вашим отчимом, а вы услышите 
наш разговор до последнего слова.
— Я не могу видеться с ним! — заволновался Тэхён. — Скажите ему, что меня 
здесь нет… что я уехал… что вы понятия не имеете, где я сейчас нахожусь…
— И куда же вы уедете? — спросил лорд. — Есть ли место, где вы не будете 
бояться того, что отчим найдет вас? И как вы сможете бросить Сынхо и меня?
Тэхён смотрел на него, не зная, что сказать.
Лорд Чон улыбнулся ему:
— Вам придется довериться мне. Я обещаю, что отчим уедет без вас, а вы 
останетесь здесь, со мной.
— Как вы можете быть настолько уверены? Он обладает большой властью, 
потому что очень богат.
96/104

— Полагаю, именно поэтому ваш папа и вышел за него замуж.
— Да, конечно. Он любил отца, и никто не мог занять его место в жизни папы. Но 
он очень беспокоился обо мне, потому что мы крайне нуждались в деньгах. И он 
вышел замуж за отчима, хотя он ничуть не похож на отца.
— Теперь я понимаю, почему недавно вы молились о папе в часовне приората. 
Думаю, вы должны положиться на него и на меня в том, что мы не позволим вам 
совершить ничего, что принесло бы несчастья и страдания.
— Мне хочется верить вам, но будьте осторожны. Как я уже говорил, мой отчим 
очень влиятельный человек. Да и закон на его стороне.
Не успел Тэхён договорить, как раздался стук в дверь.
Лорд Чон отступил на шаг.
— Войдите.
На пороге появился Сухо.
— Прошу простить меня, милорд, — начал он, — но некий джентльмен по имени 
Ма желает видеть вас по очень важному, как он уверяет, делу.
— Я сейчас спущусь, Сухо. Предложите ему легкие напитки и закуски. Полагаю, 
вы уже проводили его в мой кабинет.
— Да, милорд.
Барти вышел и закрыл за собой дверь.
— Я просил вас довериться мне и вновь обещаю, что вы останетесь здесь, в 
замке, со мной и Сынхо, что бы ни сказал или ни сделал ваш приемный отчим.
С этими словами лорд Чон взял руки Тэхёна в свои. Они были очень холодными и 
дрожали.
— Вы показали себя очень храбрым и умным, — негромко сказал он, — и вам 
придется побыть храбрым и умным еще немного. А потом все закончится, и вы 
станете собой, чего мне всегда и хотелось.
У Тэхёна перехватило дыхание.
— Как вы можете быть… так уверены в этом? — с мольбой глядя на него, 
спросила он.
— Вы сами все услышите.
— Я не могу… встретиться с ним, — прошептал Тэхён.
— Я уже говорил, что вы услышите все, что я ему скажу, до последнего слова, и 
сейчас я покажу вам, как это устроить.
Они вышли из комнаты, прошли по коридору и спустились по лестнице.
97/104

Поняв, что они направляются к кабинету, Тэхён собрался было протестовать, 
снова заявив, что не может встретиться с отчимом, но тут лорд Чон остановился 
и отворил дверь.
Тэхён знал, что за ней находится гобеленная, но ему еще не доводилось бывать 
там. Комната выглядела весьма недурно, хотя на стенах вместо картин висели 
старинные гобелены, что придавало ей несколько унылый вид.
У одной стены был камин, по обеим сторонам которого выстроились книжные 
шкафы.
Лорд Чон подвел его к шкафу, что располагался слева от камина, а когда они 
подошли вплотную, нажал на какую-то пластину сбоку, и две верхние полки 
выехали вперед и разошлись в стороны.
Глазам Тэхёна предстало потайное отверстие, через которое можно было видеть 
все, что происходит в кабинете.
Это был наблюдательный пункт, устроенный, должно быть, несколько веков 
назад и призванный, как он решил, обеспечивать безопасность того, кто владел 
замком в те времена. Это означало, что глава клана находился под неусыпным 
присмотром телохранителя, пусть даже тот, с кем он разговаривал, и полагал, 
что они остались наедине.
Лорд Чон приложил палец к губам и отступил от Тэхёна на шаг. А затем, 
осторожно ступая по ковру, вышел, беззвучно закрыв за собой дверь, и из 
коридора до слуха омеги донеслись его шаги, приближающиеся к двери 
кабинета.
Он услышал, как отворилась дверь и, затаив дыхание, прижался к потайному 
отверстию.
Он отчетливо видел, как отчим встал из кресла, в котором сидел перед камином.
Он выглядел в точности таким, каким он его помнил: крупным, внушающим 
опасение и весьма довольным собой.
Тем не менее, когда к нему подошел лорд Чон, Ма Донсок словно съежился и 
стал меньше ростом. Хамство, столь характерное для него, послужило 
разительным и неприятным контрастом со спокойной вежливостью его милости.
— Вы просили о встрече со мной, мистер Ма, — начал лорд, протягивая гостю 
руку.
— Я позволю себе перейти прямо к делу, лорд Чон. Я приехал сюда потому, что, 
насколько мне известно, в вашем доме находится некий молодой омега, который 
называет себя мистером Кан и является гувернёром вашего племянника.
— Мне хотелось бы знать, откуда вы получили эти сведения.
— Три дня назад я обедал в клубе «Уайтс» с лордом Со, состоящим в совете 
директоров одной из моих компаний. Его приветствовал молодой человек, 
оказавшийся капитаном Ли Минхо, каковой, как мне стало известно, недавно 
побывал у вас в гостях.
— Совершенно верно.
— Он сообщил лорду Со, что драгоценное украшение, похищенное у его отца, 
98/104

возвращено законному владельцу, причем обнаружено оно было в вашем замке.
Лорд Чон молча кивнул в знак согласия.
Тэхён, жадно прислушивавшийся к разговору, подумал, что по выражению его 
лица никто бы не заподозрил, что лорд спрашивает себя, какое отношение 
имеет к нему вся эта история.
— Когда же лорд Со поинтересовался, как вы поживаете, — продолжал Ма 
Донсок, — капитан Ли ответил, что поживаете вы прекрасно и что у вас, по его 
мнению, работает самый очаровательный гувернёр из всех, каких он только 
видел! — Голос его зазвучал резче, когда он продолжил свой рассказ: — 
Собственно говоря, капитан описал его настолько подробно и точно, что в 
мистере Кан, о котором он говорил, я тотчас узнал своего приемного сына, 
который некоторое время назад сбежал из дому при весьма досадных 
обстоятельствах.
— Ваш приемный сын?! — воскликнул лорд Чон. — Но отчего же он решил 
сбежать?
— Из-за какого-то глупого каприза. Вам это неизвестно, но его зовут отнюдь не 
мистер Кан, а милорд Ким Тэхён. И в качестве законного опекуна, коим я 
являюсь после смерти его отца, я прибыл сюда, дабы забрать его с собой.
Последовало недолгое молчание, а потом лорд Чон заявил:
— Боюсь, это невозможно.
— Что значит невозможно? — уже совершенно другим тоном поинтересовался 
Ма Донсок. — Мне нужен мой приемный сын! Он должен вернуться со мной в 
Лондон, чтобы занять подобающее место в высшем обществе, в которое он 
только совершил свой первый выход.
— Полагаю, поскольку он совсем недавно узнал о смерти своего папы, — 
негромко ответил лорд Чон, — ему совсем не хочется этого делать. Откровенно 
говоря, и возвращаться в Лондон он тоже не желает, а хочет остаться здесь.
— Если такова ваша позиция, милорд, — злобно прорычал Ма Донсок, — то 
знайте, что я этого так не оставлю. Выйдя отсюда, я прямиком направлюсь к 
старшему офицеру полиции округа и потребую помощи и содействия в том, 
чтобы довести до вас кристальную ясность моего положения в качестве опекуна 
приемного сына.
— Боюсь, что, какие бы шаги вы не предприняли, — сообщил ему лорд Чон, — 
они окажутся запоздалыми.
— Что вы имеете в виду? — пожелал узнать Ма Донсок. — Как может запоздать 
то, чего я требую? Закон, как вашей милости, без сомнения, известно, есть 
закон.
— Мне прекрасно известны законы страны, но при этом я полагаю, что старший 
офицер полиции, с которым я, разумеется, хорошо знаком, с крайним 
предубеждением отнесется к любым требованиям закона, направленным против 
моего супруга.
99/104

В комнате воцарилась тишина. Ма Донсок оторопело уставился на лорда Чона.
У Тэхёна тоже перехватило дыхание, а отчим только и сумел выдавить из себя:
— Вы сказали… супруга?
— На самом деле, — безмятежно продолжал лорд Чон, — сегодня вечером нас 
обвенчает епископ Карлайла, который — вот совпадение! — приходится мне 
родственником. И мне почему-то кажется, мистер Ма, что если вам вздумается 
помешать проведению этой церемонии, то вы станете жертвой прессы, которая 
превратит вас в посмешище.
И вновь в кабинете повисло тяжелое молчание.
— Вы действительно намерены жениться на моем приемном сыне?
— Мы любим друг друга, — ответил лорд Чон, — и, я знаю, будем очень 
счастливы вместе. Поскольку встреча с вами неминуемо расстроила бы Тэхёна, 
которому пришлось бы выслушивать упреки относительно своего поведения, мне 
остается лишь просить вас немедленно покинуть замок, отказавшись от мысли 
повидаться с ним. — Он сделал паузу, ожидая ответа от Ма Донсока, но, видя, 
что тот молчит, продолжил: — После того как мы отпразднуем медовый месяц и 
вернемся, я привезу Тэхёна в Лондон, и вы, если пожелаете, сможете увидеться 
с ним в моем особняке на Гросвенор-сквер. Я уверен, он захочет узнать 
подробности похорон своего папы, равно как и забрать личные вещи, которые 
оставил у вас.
Ма Донсок выглядел раздавленным. Он был слишком умен, чтобы не понимать, 
что только что потерпел полное поражение, и потому, сделав над собой усилие, 
пробормотал:
— Мне нечего более сказать вам, милорд, за исключением того, что, надеюсь, 
Тэхён будет счастлив с вами. Как вы и предлагаете, мы могли бы встретиться, 
когда вы посетите Лондон. — Он широким жестом развел руки в стороны. — 
Разумеется, я желал бы присутствовать на вашей свадьбе, но, поскольку это 
может причинить некоторое неудобство, я приберегу все, что хотел сказать 
приемному сыну, до нашей встречи.
— Благодарю, мистер Ма, что вы поняли положение дел и приняли его, на что я 
и рассчитывал. Тэхён, несомненно, будет счастлив. — И уже куда более 
дружеским тоном лорд Чон добавил: — Насколько я понимаю, он не желает 
ссориться с кем бы то ни было, и мне остается лишь восхищаться мужеством, 
которое потребовалось ему, чтобы убежать из дому. К счастью, я смог 
предложить ему безопасное убежище в своем замке.
— Разумеется, разумеется… — согласился Ма Донсок. — А теперь, поскольку мы 
во всем разобрались, я вернусь в Пенрит, где смогу сесть на ближайший поезд 
до Лондона.
— Совершенно верно. И с вашей стороны было бы весьма любезно, мистер Ма, 
как можно быстрее прислать сюда одежду Тэхёна, которую он оставил в 
Лондоне.
Лорд Чон сказал это на ходу, когда оба альфы уже шли к дверям.
На какой-то миг Ма Донсок заколебался. Похоже, он счел, что его самым 
100/104

беспардонным образом используют, чего он терпеть не мог. Но потом, поскольку 
титулы и их владельцы неизменно производили на него нужное впечатление, он 
сделал над собой усилие и сдержанно ответил:
— Разумеется, я так и поступлю, милорд. Сундуки доставит один из моих 
клерков, дабы их не украли в дороге.
— Вы чрезвычайно добры, и я весьма вам признателен.
Они вышли из кабинета, и Тэхён услышал, что они идут по коридору в сторону 
холла.
Вот они миновали дверь в комнату, где притаился омега, и он напряженно 
замер, пока их шаги не затихли вдали.
Отчим уезжал отсюда, и, когда это случится, он будет в безопасности!
Отчим уже не мог причинить ему ни боли, ни зла, равно как и увезти с собой в 
Лондон, чтобы заставить благосклонно принимать ухаживания отвратительного 
Пак Ючхона.
Он был свободен. Наконец-то он может стать собой!
Он был сыном своих родителей и мог более не бояться.
В комнату вошел лорд Чон. Затворив дверь, он замер в неподвижности.
Он смотрел на Тэхёна так, словно никогда прежде его не видел.
Когда глаза их встретились, он протянул к нему руки.
Не думая более ни о чем, кроме того, что Чон спас его, омега бросился лорду на 
грудь, как случилось немногим ранее, когда он ворвался к нему в спальню.
— Спасибо… спасибо вам… — попытался сказать он. 
Он бережно обнял Тэ и прижался губами к его губам.
И Тэхён понял, что именно таким и должен быть настоящий поцелуй — разве что 
в миллион раз прекраснее и слаще.
Лорд Чон поцеловал его и продолжал целовать, пока у омеги не закружилась 
голова. Ноги отказывались держать его.
Он больше не принадлежал себе, а стал частью его.
Любовь окутала их сверкающим покрывалом из солнечного света.
— Я люблю тебя! Господи, как же я тебя люблю! Но как ты мог так долго 
вводить всех в заблуждение, притворяясь гувернёром?
— Теперь ты знаешь, почему я был так напуган… — с трудом справляясь с 
нахлынувшими чувствами, прошептал Тэхён. — Я знаю, что отчим заставил бы 
меня выйти замуж за этого ужасного, грубого альфу, которого он очень 
уважает, потому что тот баснословно богат.
Голос омеги дрогнул, и лорд Чон поцеловал его, чтобы успокоить.
И только когда его тело задрожало, но не от страха, а от неведомых доселе 
чувств и желаний, которые он пробудил, лорд Чон сказал:
— Забудь обо всем, кроме одного: сегодня же вечером мы обвенчаемся, и ты 
станешь моим.
101/104

— Ты действительно хочешь жениться на мне? — взволнованно спросил Тэхён. — 
Как ты мог решиться, не зная, кто я такой?
— Вчера ночью, когда ты попытался убежать, — ответил он, — я понял, что не 
могу потерять тебя. Даже если бы ты совершил дюжину убийств или твой отец 
оказался бы замешан в ужасных преступлениях, я бы все равно хотел, чтобы ты 
стал моим мужем.
Тэхён высвободил руку и нежно погладил его по щеке:
— Это очень храбрый поступок. А ведь я, хотя и полюбил тебя… я думал, что ты 
никогда не ответишь мне взаимностью, потому что я всего лишь гувернёр.
— Очень необычный и очень красивый гувернёр! — воскликнул он, ласково глядя 
в глаза Тэ. — И, раз уж я не могу жить без тебя, ничто на свете не имеет 
значения, кроме того, что ты должен быть моим. — Он крепче прижал его к себе. 
— Теперь я понимаю, какие чувства ты испытывал в приорате.
Тэхён откинул голову, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Когда я молился в часовне, то словно услышал, как они оба, и отец, и папа, 
говорят, что все будет хорошо и что мне больше не нужно бояться. Ну вот, 
теперь все это сбылось.
— Ты любишь меня? — нежно спросил он.
— Я люблю тебя всей душой и сердцем, — прошептал Тэхён. — Но я так боялся, 
что ты все узнаешь и с отвращением прогонишь меня прочь.
Он ласково рассмеялся.
— Я полюбил тебя с того самого момента, как впервые увидел. Я пытался 
сопротивляться, но любовь, солнце мое, оказалась сильнее нас обоих. Вот 
почему я не намерен ждать ни мгновением больше необходимого. Я 
действительно написал епископу и отослал письмо сегодня утром, еще до 
завтрака. Он всегда был очень привязан ко мне и сделает так, как я прошу. — Он 
опять притянул его к себе. — А теперь скажи еще раз, что любишь меня и 
хочешь быть моим мужем.
— Я люблю тебя каждой клеточкой и не могу представить себе ничего более 
замечательного, чем выйти за тебя замуж. — Он обвил шею Гука руками. — 
Неужели я могу навсегда остаться с тобой в этом сказочном, восхитительном 
замке?
— Именно этого я и хочу, — заверил он. — Разумеется, у нас будет много детей, 
дорогой мой, которые станут играть с Сынхо и никогда не будут страдать от 
одиночества и дурного обращения, подобно ему.
— Я и мечтать не мог стать папой твоих сыновей!
Его слова тронули лорда Чона до глубины души, и он поцеловал его вновь. Его 
поцелуи становились все более настойчивыми и страстными.
102/104

А Тэхёну казалось, будто ласковая волна прокатилась по его телу и огненным 
букетом расцвела в груди.
Он вспомнил, что это же чувство охватило его в тот миг, когда он впервые 
увидел лорда Чона, но тогда оно не было столь восхитительным и волнующим.
— Я люблю тебя, я обожаю тебя… — без устали повторял он. 
Не в силах подобрать слов, чтобы выразить бушующие в груди чувства, лорд Чон 
целовал его снова и снова.
Казалось, они парят над землей от счастья.
Лишь сделав над собой гигантское усилие, он оторвался от губ Тэ.
— А теперь мы должны проявить капельку благоразумия, дорогой, потому что я 
хочу рассказать тебе о своих планах. Кроме того, нам придется попросить 
миссис Мин подобрать для тебя подвенечный наряд и вуаль, которую надевали 
все невесты Чонов.
— Мне трудно думать о чем-то еще… кроме как о тебе, — признался Тэхён.
— Если ты и дальше будешь смотреть на меня так, — улыбнулся он, — я буду 
целовать тебя вечно, и ты не узнаешь, в чем состоят мои планы.
Тэ сунул ладонь в руку.
— Присядь и расскажи мне, в чем же они заключаются.
К счастью, позади оказалась софа, на которую оба поспешно опустились, словно 
испытывая слабость в коленях.
— Поначалу я планировал, — начал лорд Чон, — что епископ обвенчает нас в 
моей часовне, старинной и древней, как тебе известно, хотя и не такой 
красивой, как в приорате.
Словно угадав, что лорд собирается сказать дальше, Тэхён замерл, глядя на 
него широко распахнутыми глазами.
— Но теперь я собираюсь сделать так, чтобы мы обвенчались в приорате и 
провели там первые несколько ночей нашего медового месяца.
— Это было бы просто замечательно! Я очень счастлив!
— Как и я, родной мой. Кроме того, я уже устроил так, что, пока мы будем 
наслаждаться медовым месяцем здесь или в приорате, Сынхо отправится в 
плавание на яхте. Миссис Мин поедет тоже, чтобы присматривать за ним. Кроме 
того, как оказалось, у капитана есть двое сыновей, один из которых ровесник 
Сынхо, а другой на год старше.
Глаза Тэхёна светились восторгом.
— Полагаю, мальчик получит массу удовольствия и не будет слишком уж 
скучать. Немного погодя мы тоже воспользуемся яхтой, чтобы отправиться за 
границу, где я куплю тебе приданое, которое не помешало бы перед свадьбой. 
Но ты получишь его после, и оно сделает тебя еще красивее, чем сейчас.
103/104

Тэхён удивлённо ахнул.
— Это самый прекрасный план из всех, что я когда-либо слышал! И только ты 
мог придумать его!
— Сам понимаешь, — продолжал лорд Чон, — сейчас я буду очень занят 
приготовлениями к свадьбе, и тебе придется самому рассказать Сынхо о том, 
что происходит. Поскольку я не хочу, чтобы он почувствовал себя лишним или 
обойденным вниманием, то надеюсь, что к алтарю тебя поведет именно он.
Тэхён радостно улыбнулся.
— Единственными свидетелями на нашей свадьбе станут Сухо и миссис Мин, 
которые верой и правдой служили мне долгие годы.
— Именно о такой свадьбе я всегда мечтал! — воскликнул Тэхён. — О свадьбе, 
на которой не будет глупых омег, которые бы злорадно посмеивались за моей 
спиной, шептались о том, как мне повезло выйти за тебя замуж, и мучились от 
зависти, что не они оказались на моем месте.
Он думал о леди Лянь, и лорд Чон прочел его мысли:
— Ты говоришь чистую правду, и до того, как встретить тебя, у меня и в мыслях 
не было жениться. Было во всех омегах нечто такое, что мне не нравилось, что я 
считал неправильным, но я никак не мог понять, что именно. Теперь я знаю, в 
чем дело.
— В чем же? — спросил Тэхён.
— Ты, мой дорогой, благороден, чист душой и невинен. Именно эти качества я 
хотел видеть в своей половинке и уже отчаялся найти, как ни старался.
— Для тебя я хочу быть таким всегда и знаю, что этого же хотел бы мой папа.
— Ты такой и есть, и останешься им навечно.
И лорд Чон вновь принялся страстно и нетерпеливо целовать его.
Он был прекрасен, безупречен, чистым созданием, и о таком супруге он всегда 
мечтал.
Тэхён знал, что наконец-то обрел настоящую любовь, какая бывает только на 
небесах.
104/104