Рассказы о вещах Избранные произведения в трех томах
жүктеу/скачать 1,89 Mb.
|
|
Почему шуба греет? Что теплее: три рубашки или рубашка тройной толщины?
Ведь на самом-то деле не шуба греет человека, а, наоборот, человек -- шубу. Да разве может быть иначе? Ведь шуба -- не печка. "Вот как? -- спросите вы.-- А человек разве печка?" Конечно, печка! Ведь мы с вами знаем уже, что пища, которую мы едим,-- это дрова, которые в нас сгорают. Никакого огня при этом не видно, и мы догадываемся о горении только по тому теплу, которое ощущаем в теле. Тепло это надо беречь. Чтобы не отапливать улицы, мы строим дома с толстыми стенами, вставляем зимой вторые рамы, обиваем войлоком двери. По той же самой причине мы и одеваемся. Вместо того чтобы греть своим теплом воздух в комнате или на улице, мы греем платье, которое сохраняет наше тепло около нас. Платье наше тоже, конечно, отдает тепло наружу, но гораздо медленнее, чем наше тело. Мы, значит, заставляем платье мерзнуть вместо нас. Что теплее: три рубашки или рубашка тройной толщины ? Три рубашки теплее. Дело не столько в самих рубашках, сколько в воздухе, который находится между рубашками. Воздух плохо пропускает тепло. Чем больше воздуха между рубашками, тем толще воздушное платье, защищающее наше тело от холода. Три рубашки -- это три воздушных платья, а одна, хоть и толстая,-- это только одно воздушное платье. Бывают ли стены из воздуха?
между стеклами воздушную стенку. Воздушная стенка задерживает тепло, не дает ему уходить из комнаты. Значит, две рамы -- это все равно что две рубашки. Ученые открыли, что воздушная стенка держит тепло лучше даже, чем кирпичная. Поэтому теперь стали делать кирпичи с пустыми промежутками внутри. Такой кирпич напоминает пирог, из которого вынули начинку. Дома из пустотелого кирпича гораздо теплее, чем из сплошного. Почему? Да потому, что они сделаны наполовину из воздуха.
Но не только поэтому. У шерсти есть большой недостаток. Если ее смочить, она сохнет очень медленно. Поэтому в жаркое время она задерживает испарение влаги нашим телом. А это и неприятно и вредно. Летом лучше носить платье из бумажной или льняной материи. Бумага и лен легче сохнут, лучше пропускают воздух.
что меньше было бы вокруг тела слоев воздуха. Но мы носим белье не только ради тепла. Все.дело в том, что белье стирать можно, а платье не всегда. Шерсть, например, боится кипячения. Если ее прокипятить, она станет лохматой, как войлок. Это оттого, что шерстяные волокна не гладкие, как льняные или бумажные, а чешуйчатые. От кипячения волокно с волокном сцепляются чешуйками, и получается такая путаница, что потом не распутаешь. По тому же самому нельзя шерстяную ткань сушить над горячей плитой или гладить раскаленным утюгом. Можно гладить только через мокрую тряпку. А белье, сделанное из льна или бумаги, жара не боится. Вот почему мы под суконным или вязаным платьем носим еще белье, которое можно стирать и гладить.
Вот мы и кончили наше путешествие. Прошли мы каких-нибудь двадцать шагов, а чего только мы не видели, каких только загадок не разгадали! Обыкновенно путешественники берут с собой путеводитель-- книжку, в которой подробно рассказано, какие на пути будут реки и моря, холмы и горы, деревни и города, какие в этих городах улицы, здания и памятники, давно ли эти памятники поставлены и о чем они должны напоминать. У кого есть такой путеводитель, тому не приходится на каждом шагу останавливать прохожих и спрашивать их что, как и почему. Этот рассказ -- такой же путеводитель для тех, кто захочет совершить путешествие по сьоей комнате. СОЛНЦЕ НА СТОЛЕ Рассказы об освещении
Тысячи Эдисонов Кто изобрел электрическую лампочку? Обыкновенно на этот вопрос отвечают: американский ученый Эдисон. Но это неверно. Эдисон был только одним из многих, работавших над изобретением искусственного солнца, которое освещает сейчас наши улицы и дома. Было время, когда на улицах городов не было ни одного фонаря, а в домах люди проводили вечера при свете сальной свечи или тусклой и коптящей масляной лампы. Если бы мы сравнили эту старинную масляную лампу, которая напоминала чайник, с нашей электрической лампочкой, мы не нашли бы между ними никакого сходства. А между тем от этого уродливого чайника к электрической лампочке ведет длинный ряд превращений, длинная цепь небольших, но очень важных изменений. Тысячи изобретателей в течение тысячи лет трудились для того, чтобы сделать наши лампы ярче и лучше. Костер посреди комнаты Уродливая масляная лампа была очень изящной и хорошо придуманной вещью по сравнению с теми лампами, которые были до нее. А были и такие времена, когда вообще никаких ламп не существовало. Полторы тысячи лет тому назад на месте теперешнего Парижа мы нашли бы грязный городок Лютецию; городок -- сплошь из деревянных хижин, крытых соломой или черепицей. Войдя в один из этих домов, мы увидели бы костер, разложенный посреди единственной комнаты. Дым, несмотря на то что в крыше было отверстие, не хотел уходить из комнаты и нестерпимо ел глаза и легкие. Этот первобытный очаг служил людям того времени и лампой, и кухонной плитой, и печкой. Зажигать огонь посреди деревянной постройки было делом очень опасным. Не мудрено, что пожары случались тогда очень часто. Огня боялись, как злого, жадного врага, который только и ждет, как бы напасть на дом и уничтожить его. Печи с дымовыми трубами появились на западе Европы лет семьсот тому назад, а у нас в России еще позже. Перед Октябрьской революцией у нас в деревнях еще были кое-где "черные", или "курные", избы, которые отапливались печами без труб. Во время топки приходилось открывать дверь на улицу. Чтобы спастись от дыма и холода, ребятишки укладывались среди бела дня спать, укрывшись с головой шубами и тулупами. Вместо костра -- горящая щепка Для освещения жилища незачем было разжигать целый костер, когда для этого достаточно было одной щепки, одной лучины. От очага в доме бывало и дымно и жарко, да и дров он съедал немало. Вот люди и заменили кучу хвороста одной горящей щепкой -- лучиной. От сухого, ровного полена откалывали щепку длиной в аршин и зажигали. Лучина была замечательным изобретением. Недаром она просуществовала много веков -- почти до нашего времени. Но заставить лучину гореть было совсем не так просто. Всякий, кому приходилось ставить самовар, знает, что растопку нужно держать наклонно -- горящим концом вниз, иначе она погаснет. А почему? Пламя всегда поднимается вверх по дереву. Это оттого, что воздух около горящего дерева нагревается. А теплый воздух легче холодного. Он поднимается вверх и тянет за собой пламя. Вот поэтому и приходилось держать лучину слегка наклонно, горящим концом вниз,-- иначе она погасла бы. Но нельзя же было держать ее все время в руках. Поступали проще: втыкали лучину в светец. А светец -- это столбик на подставке. К столбику приделан был железный зажим, в котором и укрепляли лучину. Освещение это было совсем не такое плохое, как может показаться. Лучина давала очень яркий свет. Но сколько от нее было дыму и копоти, сколько с ней было возни и хлопот! Приходилось класть под нее железный лист, чтобы не было пожара, стоять около нее на часах, чтобы вовремя заменить сгоревшую лучину новой. Обыкновенно, в то время как взрослые работали, за лучиной присматривал кто-нибудь из детей.
Но люди не остановились перед этим препятствием. Они заметили, что особенно ярко горит лучина, сделанная из смолистого дерева. Значит, дело не столько в дереве, сколько в смоле. Стоит обмакнуть любую ветку в смолу, и получится искусственная лучина, которая будет гореть не хуже, а еще лучше настоящей. Так появился факел. Факелы горели очень ярко. Ими освещали целые залы во время торжественных пиров. Рассказывают, что в замке рыцаря Гастона де Фуа двенадцать слуг держали в руках факелы, стоя вокруг стола во время ужина. В королевских дворцах нередко факелы держали в руках не живые слуги, а серебряные статуи. Факелы, как и лучины, сохранились до нашего времени. Даже в наше время по улицам города то и дело проносятся пожарные команды с зажженными факелами, напоминая нам о далеком прошлом. Первая лампа В одной пещере во Франции археологи нашли вместе с кремневыми скребками и гарпунами из оленьего рога небольшую плоскую чашку, вырезанную из песчаника. Округлое дно чашки было покрыто каким-то черным налетом. Когда налет исследовали в лаборатории, оказалось, что это нагар, который образовался оттого, что в чашке сжигали сало. Так была найдена первая лампа, освещавшая человеческое жилье еще в те времена, когда люди жили в пещерах. В этой лампе не было ни фитиля, ни стекла. Когда она горела, она наполняла пещеру чадом и копотью. Прошли тысячелетия, прежде чем люди додумались до лампы, не дающей копоти.
Отчего коптят лампы? Да оттого же, отчего дымят фабричные трубы. Если вы видите, что из фабричной трубы валит густой черный дым, будьте уверены, что на фабрике либо топки плохие, либо кочегары никуда не годятся. Только часть дров сгорает у них в топке, а часть улетает в трубу, не сгорев.
Летят, конечно, не дрова, а сажа -- маленькие кусочки угля, которые не успели сгореть. Все дело в том, что без воздуха огня не бывает. Чтобы дрова сгорели целиком, кочегар должен впускать в топку достаточно воздуха, подымая или опуская заслонку в трубе. Если воздуха входит в топку мало, часть топлива не сгорит, а улетит в виде сажи. Если слишком много, опять нехорошо -- топка остынет. Копоть -- та же сажа, кусочки угля. Но откуда берется уголь в пламени лампы? Из керосина, или сала, или смолы -- смотря по тому, что мы в лампе сжигаем. Правда, в керосине или смоле мы никакого угля не видим. Но ведь мы точно так же не видим и сахара в чае или творога в молоке. Если керосиновая лампа хорошо заправлена, она не коптит: весь уголь в пламени сгорает. Старинная лампа, не в пример теперешним, коптила всегда. Было это вот почему: воздуха для горения не хватало, и не все кусочки угля в пламени успевали сгореть. А не хватало воздуха потому, что в лампе сразу горело слишком много сала.
Надо было устроить так, чтобы сало подходило к пламени понемногу. Для этого придумали фитиль. Фитиль сделан из сотен нитей. А каждая нить -- трубочка, по которой сало понемногу поднимается к пламени, как чернила по промокательной бумаге, опущенной в чернильницу.
которые были когда-то засыпаны пеплом во время извержения Везувия. Сейчас их откопали вместе со всеми их домами, площадями и улицами. В домах среди всякой утвари нашли и лампы. Эти древние римские лампы были сделаны из глины и украшены бронзой. С виду лампа была похожа на соусник. Из носика торчал фитиль, а сбоку была ручка, за которую лампу держали, когда ее переносили с места на место. В лампу наливали растительное масло. Фитиль понемногу сгорал, и его приходилось поэтому время от времени вытаскивать из носика. Шли века, а устройство лампы почти не менялось. В средневековом замке вы нашли бы почти такую же лампу, как в Помпее, только грубее сделанную. Большие лампы -- с несколькими фитилями -- подвешивали к потолку на цепях. Чтобы масло не капало с фитилей на стол, внизу подвешивали еще маленькую чашечку, куда оно и стекало. Масло стоило дорого. Его привозили арабские купцы с Востока. Люди победнее жгли сало в глиняных чашках или в ночниках, похожих на чайник. Фитили делали из пеньки. В Париже их продавали разносчики, которые ходили по улицам и выкрикивали:
Чтоб лампа не погасла! Лампа без посуды В лампе самое главное -- жир и фитиль, а посуда не так важна. Но как же обойтись без посуды? А очень просто. Стоит только опустить фитиль в теплое, расплавленное сало и потом вытащить его. Весь фитиль покроется слоем сала, и, когда оно остынет, получится свеча.
Так в старину и делали. Несколько десятков фитилей, привязанных к палке, опускали одновременно в котел с салом. Макали фитили в сало несколько раз, чтобы на фитиле образовался толстый слой. Такие свечи назывались мокаными. Большей частью хозяйки не покупали готовых свечей, а делали их сами. Позже научились отливать свечи в особых формах из жести или олова. Литые свечи были гораздо красивее моканых. Они получались гладкие и ровные. Свечи делали не только из сала, но и из воска. Восковые свечи стоили гораздо дороже. Их можно было увидеть только в церкви да во дворце. Впрочем, и короли могли позволить себе эту роскошь только в торжественных случаях. Во время больших празднеств залы дворцов освещались сотнями восковых свечей. Вот что рассказывает один путешественник о таком празднестве в Москве XVI века: "В продолжение пира наступил вечер, так что пришлось зажечь четыре серебряных паникадила, висевших под потолком, из которых большое, напротив великого князя, было о двенадцати свечах, три другие -- о четырех. Все свечи были восковые. Около поставца с обеих сторон его стояли восемнадцать человек с большими восковыми свечами. Свечи ярко горели, и в комнате было очень светло. На наш стол также подали шесть больших восковых свечей, а подсвечники были яшмовые и хрустальные, в серебряной оправе". Видно, восковые свечи были не дешевы, если гости на пиру пересчитывали их все до одной. Чем больше было свечей, тем и пир считался более пышным. Так было не только в XVI веке, но и гораздо позже. До нас дошел рассказ о большом бале, который дал когда-то князь Потемкин в честь Екатерины П. В залах дворца, принадлежавшего князю, было зажжено сто сорок тысяч масляных ламп и двадцать тысяч восковых свечей. Можно представить себе, как жарко было от всего этого огня, который сверкал повсюду в хрустале люстр и в разноцветном стекле ламп. Веер на таком балу был не роскошью, а необходимостью. Но жара -- еще не беда. Случалось, что к жаре присоединялся густой туман.
Павел I давал как-то бал в своем сыром и мрачном Михайловском замке. По приказу императора, в залах зажгли тысячи свечей. Из-за сырости от этих свечей поднялся такой туман, что гости с трудом различали друг друга. Свечи еле мерцали во мгле. Дамские "робы", вышитые золотом и пестрыми шелками, казались в тумане одноцветными. Восковые свечи -- это роскошь, которая была доступна только немногим. Но и сальные свечи стоили не так дешево. Еще сто лет тому назад целые семьи проводили вечера при свете одной свечи. А когда собирались гости, зажигали две или три штуки, и все считали, что в комнате очень светло. Танцевальный вечер при трех свечах кажется нам смешным. Ведь мы и лампочку в шестнадцать свечей находим слабой. Мы не согласились бы жить даже при стеариновых свечах, а между тем наши предки жили при сальных свечах, которые гораздо хуже стеариновых. Коптит сальная свеча вовсю. Но самое, скверное то, что приходится поминутно снимать с нее нагар. Если этого не делать, вся свеча покрывается натеками, оттого что обнаженный конец фитиля не сгорает и делается все больше и больше. При этом пламя увеличивается, так же как в керосиновой лампе, когда выдвигают фитиль. Но большое пламя расплавляет больше сала, чем нужно. Сало и течет по свече вниз. Поэтому приходилось укорачивать фитиль особыми щипцами. Щипцы лежали обыкновенно на подносике около свечи. Снимать нагар пальцами считалось очень неприличным. Сняв щипцами со свечи нагар, полагалось бросить его на пол и наступить на него ногой -- "дабы никакое зловоние ноздрей наших не оскорбляло". В теперешних стеариновых свечах фитиль так устроен, что нагара не получается. Дело в том, что самое жаркое место не внутри пламени, куда воздух пробирается с трудом, а снаружи, где воздуха больше. Это легко проверить. Стоит только осторожно и быстро накрыть пламя свечи листом бумаги. На бумаге получится горелое колечко. Это значит, что пламя внутри не такое горячее, как снаружи. В сальной свече фитиль все время остается в середине пламени. Оттого он плохо горит и дает нагар. В стеариновой свече фитиль не крученый, как в сальной, а плетеный. Кончик фитиля, заплетенного в тугую косичку, все время изгибается, высовывается в наружную, самую горячую часть пламени и понемногу сгорает. Свеча-часы В старину случалось, что когда человека спрашивали, который час, он смотрел не на часы, а на свечку. И не по рассеянности, а потому, что тогда свечи служили не только для освещения, но и для измерения времени. Рассказывают, что в часовне короля Карла V день и ночь горела большая свеча, разделенная черными полосками на двадцать четыре части, которые обозначали часы. Специально приставленные слуги обязаны были время от времени сообщать королю, до которой метки догорела свеча. Была эта свеча, конечно, не маленькая. Делали ее как раз такой длины, чтобы она сгорала в двадцать четыре часа.
долгое время довольствовались этим жалким освещением. А освещение было действительно прескверное. Лампы и свечи дымили, коптили. От треска и шума, который они производили, у нас с непривычки разболелась бы голова. В переносных фонарях вместо стекол были продырявленные, как сито, металлические пластинки. Свету сквозь дырочки л проходило мало. Уличных фонарей тогда еще не было и в помине. Если бы луна не заботилась об освещении города, на улицах не видно было бы ни зги. А фонари тогда были нужнее, чем сейчас. Мостовые были далеко не везде. Почва была неровная, грязная, покрытая мусором. Посреди узких уличек протекали сточные канавы. Люди старались держаться ближе к домам. Но и это грозило не меньшей опасностью. Случалось, что из окон верхних этажей, выступавших над улицей, выливали на голову прохожих помои. Жиль Блаз, веселый герой одного старинного романа, рассказывает такую историю:
"Ночь, как на грех, была чрезвычайно темная. Я шел по улице ощупью и был уже на половине пути, когда из одного окна опорожнили мне на голову посудину с духами, не особенно приятными для обоняния. Очутившись в столь ужасном положении, я не знал, на что решиться. Если бы я вздумал вернуться назад, какое зрелище получилось бы для моих товарищей? Это значило бы добровольно сделать себя их посмешищем". Чтобы избавить себя от неприятностей такого сорта, знатные люди брали с собой слуг, которые несли перед ними зажженные факелы. у нас в старой москве тоже по ночам улицы погружались в полнейший мрак. "Мы впотьмах достигли большого дворцового крыльца. В двадцати шагах от него стояло множество служителей, державших лошадей под уздцы. Они дожидались своих господ, бывших в гостях у царя, для того чтобы проводить их домой. Но чтобы дойти до того места, где стояли лошади, мы должны были в темную ночь брести в грязи по колено". Это рассказывает путешественник, иностранец Барберино, побывавший в Москве в XVI веке. Впрочем, бывало иногда, что на темных московских улицах загорались вдруг десятки ярких огней. Эти огни не стояли на месте, а двигались, то вытягиваясь вдоль улицы длинной цепью, то исчезая за углом. В домах раскрывались ставни. За слюдяными окнами видны были испуганные лица: что за свет такой на улице? Уж не пожар ли? А огни все ближе и ближе. И вот уже показались царские скороходы, несущие большие слюдяные фонари, а за скороходами -- всадники в иноземных кафтанах. .Это посол иноземного короля возвращался в отведенные ему покои после приема в царском дворце. В дневнике одного иностранца рассказывается об этом так: "На лестнице во дворце были зажжены большие плошки. Посреди двора горели два больших огня. Когда мы ехали домой-- уже около десяти часов вечера,-- шестеро москвитян, шедших впереди лошадей, несли большие фонари со свечами, а перед господином послом шли шестнадцать москвитян с фонарями и провожали нас до нашего помещения".
кончали с заходом солнца. Не было фабрик, не было ночной работы. Все промышленные изделия изготовлялись в мастерских ремесленников. Люди рано ложились спать и рано вставали. Особенной нужды в лампах и фонарях не было. Но когда развилась промышленность, когда появились большие мастерские, а потом и фабрики, жизнь в городах пошла по-другому. Фабрика привела с собой длинный рабочий день, ночную смену. Загудели фабричные гудки, сзывая рабочих на работу задолго до восхода солнца. Города стали раньше просыпаться, позже засыпать. Люди в городах перестали считаться с солнцем, и день стал словно длиннее, ночь короче. А для этого нужны были лампы и фонари, нужен был дешевый и яркий свет. Началась работа изобретателей, которая привела в конце концов к газу и электричеству. Но случилось это не сразу. Ведь и средневековый город не сразу превратился в город машин и фабрик. У нашей электрической лампочки длинный ряд предков. Таинственное исчезновение свечи Сначала изобретатели попытались улучшить масляную лампу. Но для того чтобы придумать хорошую масляную лампу, надо было знать, что происходит с маслом, когда оно горит. Надо было разобраться в том, что такое горение. Только тогда, когда люди в этом разобрались, стали появляться хорошие лампы. Если мы опустим горящую свечу в банку и прикроем банку крышкой, свеча первое время будет гореть хорошо. Но уже через несколько секунд пламя начнет тускнеть и наконец погаснет. Если мы зажжем свечу и вновь опустим ее в ту же самую банку, она погаснет на этот раз сразу. В банке по-прежнему есть воздух, но в ней не хватает чего-то, что жүктеу/скачать 1,89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|