С. К. Игибаев қазақстан тарихының өзекті мәселелері Актуальные проблемы истории Казахстана Монография



бет51/55
Дата20.06.2023
өлшемі0,8 Mb.
#179000
түріМонография
1   ...   47   48   49   50   51   52   53   54   55
Байланысты:
Монография. Игибаев С.К.(1)

Түйін сөздер: Стенфорд, институт, қос өкімет, өлкелік комиссар, Түркістан, террор, автономия, федерация, атаман, барон.


Введение
В советской исторической науке история установления Советской власти и гражданской войны излагалась на основе источников, позво­ляющих раскрывать события в основном с точки зрения классового подхода. Источники, не соот­ветствующие по содержанию советской идео­логии, не были введены в научный оборот. Для объективного, полнокровного раскрытия исто­рических событий необходимо, на наш взгляд, использовать и источники противоположного содержания.


Материалы и методы
Источниковую базу статьи составили доку­менты архива Гуверского института, собранные автором в период научной стажировки в США.
При написании данной статьи автор руковод­ствовался основной теорией исторической нау­ки - методологией историзма, излагая историче­ские события, по возможности, хронологически последовательно. Учитывая генеральные прин­ципы современной цивилизационной методо­логии, сделана попытка изложить материалы на основе сопоставления и анализа, приведя точки зрения исследователей (Г. Сафарова, Т. Рыскулова, Д.Р. Першина и др.). При обобщении мате­риалов по данной статье использован синтезный метод.


Обсуждение
История установления Советской власти и гражданской войны, в том числе на территории Казахстана изучена в духе марксистско-ленин­ской концепции в трудах С.Н. Покровского, Т. Елеуова, К. Нурпеисова, Г.Ф. Дахшлейгера, З.А. Алдамжарова и др. Полярно противоположные взгляды относительно характера действий Со­ветов на национальных окраинах отражены в трудах А. Байтурсынова, Г. Сафарова, Мустафы Чокай-оглы и др. Документы Гуверского архива, приведенные автором, возможно, в определен­ной степени позволят молодым исследователям по новому оценить историю Октября и граждан­ской войны, включая территорию Казахстана и Средней Азии.


Результаты
Документы фондов архивов дальнего зарубе­жья отражают отдельные эпизоды истории Ка­захстана. Так, например, архивные документы Гуверского института (Стенфорд, Калифор­ния, США), отражающие исторические события в период установления Советской власти и граж­данской войны, представлены в виде писем, при­казов, дневников, очерков, телеграмм и т.д.
В рукописи В.А. Климма, сотрудника Мини­стерства иностранных дел России в Китае, напи­санной на двух языках - английском и русском, содержатся сведения, раскрывающие политику царизма в отношении среднеазиатских ханств, последствия двоевластия в период Временного правительства.
Туземное население Туркестана, пишет автор, одинаково страдало от недостатка про­довольствия, снабжения и от плохого управле­ния. Прежние власти - окружные начальники и их подчиненные были уволены со службы, а положение новых было весьма неустойчивое, главным образом потому, что в крае царило двоевластие. Приказы, издававшиеся Турке­станским Комитетом, часто вступали в проти­воречие с декретами Местного совета, каковой колебался где-то между большевиками и госу­дарственными настроениями. «Совет постоянно вмешивался в гражданское управление краем, посылая в различные области и города специаль­ных делегатов, с полной властью производить расследования на местах.» (Klemm, 1926: 25).
Специальный институт Краевого Комиссар­ства был создан законом Временного правитель­ства от 26 августа 1917 года. Краевому комис­сару были приданы два помощника, один - по гражданской, другой - по военной части. Роль Туркестанского Комитета становилась теперь только совещательною в законодательных де­лах и без ведома и санкции Краевого Комиссара, никакой закон, относившийся к Туркестану, не мог воспринять силы. Комиссар имел право до­верить любому члену Комитета некоторые ад­министративные функции.
Комиссар, генерал Коровиченко представ­лял из себя типичную фигуру режима Керен­ского. Адвокат по профессии, он был человеком высоких моральных качеств. После революции он стал комендантом царскосельского дворца, и ему была вверена охрана покойного царя и его семьи. Он был одним из тех мечтателей, которые верили в бескровность русской революции.
Пост помощника Краевого комиссара по гражданским делам был представлен графу До-рер, человеку больших способностей, который в начале революции находился во главе управ­ления Закаспийской областью. Командир 17-го Оренбургского казачьего полка полковник Бурлин стал помощником Краевого комиссара по военным делам.
«Белому террору по своей жестокости не уступал Красный террор. Большевики», утверж­дает В.А. Климм, «поддерживаемые мадьярами и немцами, не останавливались ни перед каки­ми мерами, безжалостно убивая жителей и раз­рушая дома, в то время как Краевой комиссар воздерживался все время от крайних мер и даже не допустил бомбардировки железнодорожной станции Ташкента, которая была твердынею и оперативною базою восставших».
31 октября 1917 г. резиденция Краевого ко­миссариата капитулировала. Большевики, захва­тившие власть в Ташкенте, дав согласие на то, что никто не будет арестован, не сдержали своего слова и арестовали всех кадетов, которые были на форте, равно как и Коровиченко, Бурлина, Дорера и Шендрикова, «всего по меньшей мере 300 человек.» (Klemm 1926: 55). Все арестован­ные были отправлены в тюрьму, за исключени­ем Коровиченко, который содержался в карауль­ном помещении на форте. По мнению автора, ответственность за поражение лежит главным образом на генерале Коровиченко. Если бы он выказал более решительности и смелости, поло­жение могло бы быть спасено. Он имел такую веру в честность народа, что, подписавши согла­шение с большевиками, спокойно отправился в баню. Когда был схвачен и посажен в одиноч­ную камеру караульного помещения, оттуда уже ему не было суждено выйти живым. Месяцем позднее он был убит в этой камере солдатами. Заключение под стражею было для Коровиченко постоянною пыткою: его, например, показывали за деньги посетителям, и он, за несколько дней до смерти, был жестоко избит и ранен в голову прикладом винтовок. Убийство генерала было совершено с ведома Исполнительного Комитета «Совдепа».
Вскоре после убийства генерала Коровиченко большевики совершили убийства графа До-рера, генерала Кияшко, генерала Смирницкого, военного инженера, полковника Бека, капитана Русакова и многих других.
13 декабря была объявлена мусульманская демонстрация по случаю провозглашения авто­номии Туркестана.
Очень немногие знали, что означала собою эта автономия. Ее инициаторами были некото­рые члены старой магометанской партии «Уле-ма» и партия младосартов, назвавшаяся «Шу-райИслами». Всего около сотни людей, которые в декабре месяце 1917 года собрались в Коканде, провозгласили автономию Туркестана и избрали из своей среды правительство, все члены кото­рого были магометане, с единственным исклю­чением в виде одного еврея по фамилии Герцфельд, адвоката по профессии. «Среди других два члена бывшего Туркестанского Комитета, Чокаев и Тынышпаев (оба киргизы и магомета­не), стали также членами этого правительства.» (Klemm, 1926: 87).
Общественное мнение в Туркестане рассма­тривало провозглашение автономии главным образом как организованный протест против ти­рании и беззакония большевиков, которые уже стали прилагать усилия к тому, чтобы распро­странить власть над другими городами и райо­нами Туркестана, где власть еще не перешла в руки «совдепов».
Манифестация по случаю провозглашения автономии была названа «Праздник Туркестан­ской Автономии», или по-туземному «Майрами-Мухтариат». В знак симпатии к этому праздне­ству были закрыты на этот день все почтовые и телеграфные учреждения.
Во всех городах демонстрация проходила спокойно, но в Ташкенте она закончилась кро­вопролитием. Большевистские правители Таш­кента знали о предстоящей манифестации и на собрании «Совдепа» дебатировали вопрос о том, допустить эту демонстрацию или нет. В конце концов большинством пяти голосов было реше­но демонстрации не допускать. За день перед демонстрацией на всех стратегических пунктах Ташкента были поставлены войска. Перед тюрь­мою были выставлены пулеметы. Однако толпы магометан свободно допускались из старого го­рода в новый. Толпа, не встречая сопротивле­ния, подошла к тюрьмам и добилась освобож­дения кадетов, графа Дорера, Кияшко и других. Только тогда, когда толпа была уже на своем обратном пути в старый город, неожиданно раз­дались ружейные залпы по ней. Напуганные сарты разбежались; некоторые арестанты были убиты, а автомобиль, на котором медленно по­ехали граф Дорер и другие, был захвачен и уве­зен в крепость.
В ночь с 13-го на 14-е декабря большевиками было организовано нечто вроде суда. Дорер, Кияшко, Бек и Русанов были присуждены этим судом к смерти. Нужно заметить, что эти лица, «когда толпа пришла освобождать их, не остав­ляли тюрьмы до тех пор, пока не получили при­каза большевистских властей об их освобожде­нии» (Klemm:60). Те самые люди, которые дали этот приказ, подписали им теперь смертный приговор. Затем последовало нечто ужасное. Арестованные люди были подвергнуты пыткам и погребены, когда были еще живыми. Крики истязаемых жертв были слышны за крепостною стеною, и с целью заглушить эти крики солда­там было приказано петь «Марсельезу». Док­тор Слоним, которому пришлось увидеть тела жертв, говорит, что «они представляли бесфор­менные массы, так что было почти невозможно узнать их. У графа Дорера был отрезан язык и выколоты глаза; у Кияшко были сломлены руки и ноги и т.д.» (Klemm 1926: 61). Жамес Вуниан в своем дневнике отмечает жестокость большеви­ков при установлении своей власти в Ташкенте: «...неистовства большевиков в Ташкенте после вытеснения оттуда сторонников Осипова отли­чались особой жестокостью. В одном Ташкенте расстреляно около 5000 человек без различия пола и возраста, конечно, без суда» (James Bun-jan, 10).
Следует заметить, что руководство Времен­ного правительства в Туркестане не было сто­ронником решения проблем мирным путем. По утверждению коммуниста Г. Сафарова, члены туркестанского краевого Совета вели перегово­ры с генералом Коровиченко и всячески стара­лись наладить отношения, но от которого упор­но уклонялся генерал, давая всякие подписки и обещания с тем, чтобы все это самым беззастен­чивым образом нарушить, «генерал стучал кула­ком по столу и кричал: Кровью залью Ташкент, но на своем поставлю!» (Сафаров:107). Г. Сафаров также заметил низкий теоретический уро­вень некоторых участников установления Со­ветской власти в Туркестане. Он утверждал как очевидец: «Грабеж киргиз продолжается уже под «советской» формой». (Сафаров 1996:139).
Отдельные члены Турцика были далеки от ин­тернационалистических чувств. Так, например, коммунист Тоболин на одном из заседаний Тур­цика, вступая в полемику с Т. Рыскуловым, за­явил: «Киргизы, как экономически слабые с точ­ки зрения марксистов, все равно должны будут вымереть; поэтому, говорил он, для революции важнее средства тратить не на борьбу с голодом /что все равно не достигнет цели/, а тратить на поддержку лучше фронтов» (Рыскулов 1925: 4). Т. Рыскулов осуждал взгляд одного из участни­ка установления Советской власти в Туркестане, Тоболина.
Большую ценность представляют дневники Петра Вологодского, который был в составе Си­бирского правительства Колчака, председателем Земельного областного Комитета. П. Вологод­ский начал дневник с 24 мая 1918 года и про­должил по 1925 год. Всего 7 дневников: события 1918 г. излагаются в тетрадях №1, 2; в тетради №3 рассматривается 1919 год, №4 - 1920-1921 годы; тетрадь №5 посвящена 1922 году; в тетра­ди №6 запись ведется с 7 января 1923 года по 1 ноября 1924 года, а в тетради №7 фиксированы события с 4 ноября 1924 года по 1925. П. Воло­годский был участником Первого общесибир­ского съезда народов, состоявшегося в октябре 1918 года в Томске.
В повестку дня этого мероприятия были включены такие актуальные вопросы, как наци­ональное, областное устройство Сибири, образо­вание общесибирского экономического органа и земельный вопрос. Участники форума представ­ляли по своим политическим взглядам и рели­гиозным убеждениям, социально-хозяйствен­ным статусам различные направления, партии и движения. Съезд был многонациональным. Ка­захов было 9 человек.
Съезд проходил в большом зале библио­теки Томского университета. А открыл его, по поручению известного сибиреведа (дру­га Шокана Валиханова) Григория Потанина, В. Крутовский.
Выступали на съезде представители казах­ского народа Г. Ермеков и А. Букейханов. «Все ораторы, выступавшие здесь, - сказал А. Букей-ханов, - произнесли прекрасные речи, так как они прошли хорошую школу. Но и мой народ, по­славший меня, прошел большую школу - школу Столыпина и Плеве. Когда началась война, всем национальностям было заявлено, что мы воюем не за рынки, не для обогащения капиталистов, а за свободу, за самоопределение народов, и те­перь мы требуем, чтобы нам дали то, что обеща­ли. Когда началась революция, мы обрадовались ей больше всех, так как мы страдали сильнее других, выносили на своих плечах массу неспра­ведливостей и своеволия. Здесь нам говорят о федерации и об автономии, мы же требуем себе самоопределения, предоставления нам права са­мим решить, как нам управляться и жить. Нель­зя управлять страной из Петрограда, конечно, то же можно сказать и про Сибирь - нельзя ею управлять из одного места. Я представляю себе Россию федеративными штатами не по губерни­ям, а по областям: район озерный - один штат, московский промышленный район - другой, приволжские губернии - третий, северный край европейской России - четвертый, приуральский край - пятый и т.д. Счастье народа будет только в федерации. Нужно предоставить народам жить не по Марксу, не по готовым формулам, а так, как они захотят» (Vologodskii, 15).
В архиве Гуверского института имеются материалы, отражающие гражданскую войну и действия белогвардейских генералов - А.И. Де­никина (1872-1947), Корнилова, адмирала Кол­чака и атаманов.
Зверство белогвардейского отряда атамана Анненкова достаточно отражено в публикациях советского периода. В Славгороде анненковцы зарубили 400 делегатов крестьянского съезда. Они произвели массовые казни в Семипалатин­ске, Усть-Каменогорске. Казаки Анненкова за­мучили 250 арестованных в Усть-Каменогорске. В Черкасске от их рук погибло более тысячи вос­ставших крестьян. Встретив упорное сопротив­ление населения, анненковцы были вынуждены оставаться с 24 декабря 1918 года до апреля 1920 г. в Лепсинском уезде, в Уч-Арале. В Китае, за распоряжение скрыть часть оружия, он был аре­стован и в течение трех лет, с начала 1921 года по 1924 год, находился в тюрьме г. Урумчи. Ата­ман Анненков и его начальник штаба Денисов в 1926 году, признав свои преступления, прибы­ли в Москву. В 1927 году решением верховно­го суда СССР они были приговорены к высшей мере наказания-расстрелу.
В архиве Гуверского института сохранились приказы атамана Анненкова, данные им парти­занскому отряду. Так, в приказе №1 от 18 марта 1920 г. Пикет Ргаиты пишет:
«Восстание в с. Герасимовке и переход на сторону красных некоторых тыловых частей по­ставили отряд наш в тяжелое положение, так как мы потеряли тыл. Для того чтобы выйти из тяже­лого положения и сохранить живую силу отряда и честь, я решил со всеми оставшимися верными партизанами отойти в новый район для продол­жения борьбы с большевиками.
Твердо веря в то, что власть большевиков, власть коммунистов, продержится недолго и на­род испытает на себе его иго и сам поднимется против них, я буду продолжать вести партизан­скую борьбу с большевиками до тех пор, пока хватит сил и жизни.
Теперь, когда отряд в тяжелом положении, когда у многих остались семьи и родные у крас­ных, я приказываю всем командирам частей отпустить из рядов своих тех, кто не чувствует себя достаточно сильным для дальнейшей борь­бы с красными.
Подлинный подписал: Атаман Анненков.
Скрепил: начальник штаба, полковник Дени­сов.» (Список исключенных членов Р.К.П. Кар-калинского уезда. ГАВКО. ф.13. оп.1. д.13).
В приказе (копия) отдельной Семиреченской армии №18 от 26 марта 1920 года говорится, что войска южной группы под давлением противни­ка и под влиянием внутренних восстаний отча­сти вынуждены были перейти в пределы Китая, отчасти сдали оружие и признали советскую власть. Войска северной группы под давлением противника и ввиду отсутствия боевых припа­сов, отходя с боем от рубежа и до рубежа, также вынуждены были перейти границу и интерни­роваться в Китае. Части партизанского отряда «Орлинное гнездо» моего имени, не имея тыла и будучи со всех сторон отрезанными противни­ком, разбив 11 марта красных в Учъ-Арале, взяв у них все пулеметы и обозы, вынуждены были оставить занимаемые ими деревни и отойти в горный район Чулак-Сельке, где и расположи­лись укрепленным лагерем. Ввиду того, что от­дельная Семиреченская армия уменьшилась в своем составе и существовать как таковая не мо­жет все части армии, оставшиеся на территории России, свести в отдельный партизанский отряд моего имени.
Ввиду полной изолированности партизан­ского отряда от правительства Колчака, ввиду неимения руководящих указаний свыше, остав­лю за собой права Главнокомандующего, с пол­номочиями Верховной власти, в районе занима­емом частями отряда.
Подлинный подписал: Атаман Анненков.
В секретном приказе №8 от 31 марта 1920 года атаман Анненков сообщил своим сослу­живцам, что он в этот день имел свидание на границе со старшим адъютантом Кульджинско-го Дзянь-Дзюня. Адъютант был командирован Анненкову для того, чтобы узнать его дальней­шие намерения. Китайский представитель капи­тан Хоздан сообщил, что отряд генерала Бакича перешел границу и был разоружен. Атаман Ду­тов и полковник Сидоров также перешли грани­цу и также были разоружены. Хоздан говорил, что китайские власти очень хорошо отнеслись к разоруженным, отвели район и выдают пищу. Все это говорилось для того, чтобы, если аннен-ковцы перейдут границу, то им также будет ока­зана помощь и гостеприймство.
Для того, чтобы перейти границу, - отмечает Анненков, - нужно привести себя в полный по­рядок, сформировать полки и батареи. Команди­рам полков сформировать сотни, имея в строю не свыше 120 бойцов. Излишки людей передать в Кирасирский гвардейский полк. В конных ба­тареях иметь не свыше 70-75 партизан.
После перехода отряда Анненкова на терри­торию Китая число людей в отряде значительно уменьшилось. Разоруженные отряды Анненкова были 3 октября 1920 году в г. Урумчи (приказ №1 от 3 октября 1920 г.). В отдельной ударной батареи партизанского отряда атамана Анненко­ва было 3 октября 1920 г. в 1-ом взводе 40 чело­век, во втором взводе - 38 человек, нестроевой команде - 13 человек, всего - 91 человек, 109 лошадей. 9 февраля 1921 г. Анненковцы были в городе Гучен.
Среди анненковцев началась анархия. Так, по содержанию приказа полковника Денисова, исполнявшего обязанности атамана Анненкова, сидевшего в китайской тюрьме: подхорунжий Скатов и чиновник Драгунов в пьяном состоя­нии 22 мая сказали: «Дели отрядные ценности и расходись в разные стороны». Приказом от 24 мая 1921 года №0018 город Гучен они были разжалованы в рядовые, лишены партизанского звания, исключены из отряда, взяты под арест впредь до отправления их как преступников в распоряжение китайских властей.
Китайское правительство было заинтересо­вано в возвращении анненковцев в Россию. В приказе руководства партизанского отряда от­мечено, что китайские власти Гучена сообщили полковнику Денисову о том, что у них получено распоряжение из Урумчей от генерал-губерна­тора, что русским партизанам разрешается не­большими группами, конечно, желающим и при условии выхода из отряда следовать в Россию через Пекин, а можно отправлять их непосред­ственно из Гучена.
Условия похода таковы: на 5-6 человек да­ется одна арба до Лянъ-Джоу - главного города следующей провинции Гань-су, где арба заменя­ется другой. Денег дают на всю дорогу до Пе­кина 28 лан 6 мискалов серебром; из них 16 лан серебром считается за коня; кроме того, каждый получает 7 лан бумажными на дорогу до грани­цы соседней провинции. Денисов подчеркнул, что горячо любимый ими атаман вот уже пятый месяц томится в неволе у китайцев. «Я, как близ­ко стоящий к атаману, скажу, что вся политика китайцев со дня перехода нашего границы ве­лась к тому, чтобы атаман бросил отряд и уехал в Пекин и оставшимся партизанам, по мнению китайцев, ничего не оставалась делать, как воз­вращение в Советскую Россию».
Добровольцев, служивших в белогвардей­ских частях, советская власть взяла на контроль. Так, по Каркалинскому уезду «Исабекова Ж. как служившего добровольцем отряда Анненкова, и Хабибуллина М, служившего в армии Дутова» исключили из рядов РКП (Список исключенных членов Р.К.П. Каркалинского уезда. ГАВКО. ф. 13. оп. 1. д. 13).
С.Л. Войцеховский вкратце охарактеризовал биографию Ф.И. Голощекина. По его данным, Шая Исаевич Голощекин родился в 1876 году в г. Невеле Витебской губернии в семье мелкого подрядчика. После окончания гимназии в Ви­тебске и зубоврачебной школы в Риге в 1903 г. он переехал в Петербург. В столице он некото­рое время работал зубным врачом, но бурный 1905 год заставил навсегда оставить эту профес­сию. Он был знаком с нелегальной марксистской литературой. Первая русская революция сделала Ф.И. Голощекина профессиональным револю­ционером. Он стал членом петербурского ко­митета партии. Филипп - его партийная кличка. 26 января 1918 года третий съезд советов Урала постановил организовать областной военный комиссариат. «Облвоенкомом съезд избрал Ф.И. Голощекина.» (Voisekhovskii, 177).
Президиум Уральского совета обратился во ВЦИК с предложением о переводе Романовых из Тобольска в Екатеринбург. Ф.И. Голощекин на заседании президиума ВЦИК делает доклад о положении дел в Тобольске и о предложениях Уральского совета в отношении царской семьи. Было решено перевести Романовых в Екатерин­бург. «ВЦИК возложил на Голощекина личную ответственность за выполнение операции.» (Voisekhovskii: 187).
В документах, отражающих деятельность временного Сибирского правительства содер­жится сведения об адмирале Колчаке, об еса­уле Г.М. Семенове (1890-1945 гг.), ставшем атаманом благодаря героизму, бароне Унгерн-Штернберге и о других российских генералах, боровшихся против Советской власти в Сибири. В материалах отражены деятельность председа­теля Совета Министров Сибирского правитель­ства П.В. Вологодского, управляющего делами правительства профессора Гинса и других. Судя по содержанию архивных источников, боль­шевики стали превосходить белогвардейцев по численности и по вооружению. Так, в распоря­жении командующего Восточным фронтом Лазо было до 30 тысяч штыков и сабель с достаточной насыщенностью техническими частями и артил­лерией. Белогвардейской армии существенную помощь оказали бронепоезда, поступившие на вооружение белогвардейцев с середины апреля 1918 года. Симпатия народа была на стороне красногвардейцев. Частые реквизиции, разо­рявшие крестьян и жестокость белогвардейских командиров (Анненкова, Унгерна и др.), лиши­ли белогвардейцев окончательных народных симпатий, - как отмечали сами - представители контрреволюционных сил. «Сибирь была разде­лена на сферы влияния между Колчаком и ата­маном Семеновым» (Hoover institution archives. Stanford, California. ХХ 196 -10.V. 1 Folder.).
Колчак, пришедший к власти в Омске 18 ноября 1918 года, не ставил свою власть выше Учредительного собрания. По его мнению, ког­да большевики будут окончательно разгром­лены, назначит дату выборов Учредительного собрания. Он считал себя ответственным перед Учредительным собранием и заявил, что он го­тов передать ему все свои полномочия, чтобы он мог свободно определять систему правления. Учредительному собранию, подчеркнул Колчак, будет предоставлено суверенное право решать проблемы российского государства как во вну­тренних, так и во внешних делах страны.
«1. On November 18. 1918, I assumed power and I shall not retain that power one day longer than is required by the interest of the country; my first thought at the moment when the Bolsheviks are definitely crushed will be to fix the date for the elec­tions of the constituent Assembly. Commission is not at work on direct preparation for them on the basis of universal suffrage. Considering myself as responsible before that constituent Assembly I shall hand over to it all my powers in order that it may freely determine the system of Government; I have oreover, taken the oath to do this before the supreme Russian Tribunal, the guardian of legality...
It is to the legally elected Constituent Assembly alone, which my Government will do its utmost to convoke promptly, that there will belong the sover­eign rights of decidingthe problems of the Russian state both in the internal and external affairs of the Country.» (Hoover Institution Archives. Stanford, California.Telegramfrom Mr.de Martel, French charge d Affaires at Omsk to French Ministru of Foreign Affaires).
Колчак не был сторонником возврата к ре­жиму, господствовашему до февральской ре­волюции 1917 г. в России.
Г.К. Гинс, работавший управляющим дела­ми Омского правительства при Колчаке, в своем воспоминании «За любовь к России - расстре­лять!» охарактеризовал приход к власти в Ом­ске адмирала Александра Васильевича Колчака. (4(16).11.1874-7.2.1920). По данным Г. Гинса, после избрания директории, Колчак направился к Деникину через Омск. Его просили остаться в Омске. Директория предложила ему пост ми­нистра по военным и морским делам. 4 ноября 1918 г. он был назначен на эту должность Си­бирского правительства. «Желающие твердой власти общественные круги уже замышляли в это время свержение Директории и остановили свой выбор на адмирале, наметив его в качестве диктатора.» (Kazakov, 1992: 47-48). 18 ноября 1918 года при поддержке белогвардейских офицеров и интервентов А.В. Колчак произвел пере­ворот и установил военную диктатуру, «приняв титул «верховного правителя Российского госу­дарства» и звание «верховного главнокоманду­ющего». (Kazakov, 1992: 3). Гражданская жена А.В. Колчака Анна Васильевна Тимирова (А.В. Сафонова) была репрессирована, отбывала нака­зание в Караганде, Рыбинске, Енисейске и толь­ко в 1960 году была реабилитирована, прожива­ла в Москве. Скончалась 31 января 1975 года.
На допросе в Иркутском ЧК на вопрос «Были ли Вы монархистом или нет?» адмирал Колчак ответил: «Я был монархистом и нисколько не уклоняюсь.» (Hoover institution archives. Stan­ford, California. D.P.Pershin. box №1,2,8. XX 579­21.03). Такой ответ свидетельствует о том, что Колчак был сторонником монархии, ограничен­ной верховенством закона. Адмирал Колчак, как указано в источниках, расстрелян на льду Анга­ры в феврале 1920 года
Ж. Вуниан отмечает оперативность красно­армейцев при захвате радиостанции Деникина и Колчака, находившейся в форте Александров­ском на Каспийском полуострове Мангышлак. Красноармейцы внезапным налетом заняли форт
Александровский и радиостанцию. Эта радио­станция, довольно мощная, была единственным средством связи между ставками Колчака и Де­никина. Большевикам удалось разгадать шифр. Колчаку и Деникину станция отправляла дезинформирующие фальшивки. 5 мая от Деникина была получена радиограмма следующего содер­жания: «К адмиралу Колчаку на судне «Лейла» направлена военная делегация во главе с гене­ралом Гришиным-Алмазовым. В виду особой важности, необходимо встретить судно в море и сопровождать до Гурьева» (James Bunjan). Крас­ноармейцы устроили «Лейле» ловушку. При захвате судна генерал Гришин-Алмазов застре­лился. В руки большевиков попали ценнейшие документы: личные письма Деникина к Колча­ку, детально разработанные стратегические пла­ны Деникина, Колчака, Юденича.
Д.П. Першин в своих записках «Барон Ун-герн, Урга и Алтын-булак. Записки очевидца о смутном времени во внешней (Халхаской) Мон­голии в первой трети ХХ-го века» раскрывает антисоветскую деятельность барона Унгерна, вытесненного с территории России на террито­рию Монголии силами Советской власти.
Д.П. Першин отмечал, что после кяхтинской неудачи у барона Унгерна была мысль про­браться через Урянхайский край в Енисейскую губернию, а затем в Западную Сибирь, чтобы «средисибирского крестьянства поднять анти­большевистское движение». Барон совершенно не знал о том, что большевики уже закрепили свои позиции в 1921 году в Сибири.
Большинство белогвардейских офицеров считали правильным немедленного отстуления на восток - Маньчжурию, под защиту маршала Чжань-Цзолина не сменяемого главы трех мань­чжурских провинций и ярого противника боль­шевиков (Smele: 12).
Жестокость барона, в особенности с офицерским составом, недостаток и нехватка довольствия, снаряжения и проект барона идти на Урянхай породили недовольство и привело к заговору против Унгерна и его ближайшего помощника генерала Разухина. Во главе заговора против Унгерна в Урге стояли полковые командиры. Мятежные офицеры открывают по Унгерну пулеметную огонь и ему удалось спастись бегством. Унгерн расчитывал на поддержку отряда монгольского князя Сундуй-гун. Сундуй-гун, по-видимому, соглашается помочь барону и приказывает своим солдатам поехать вместе с ним в отряд барона, находив­шегося всего в нескольких верстах от его ставки. Во время эскорта Сундуй-гун и его солдаты свя­зывают Унгерна по рукам и ногам и передают его Советской власти. Барон Унгерн в Ново-Ни-колаевске (Новосибирск) решением суда «при­говорен к смерти.» (Hoover institution archives. Stanford, California.D.P.Pershin. box №1,2,8. XX 579-21.03).
«В архиве Гуверского института хранятся протоколы заседаний краевого продовольствен­но-экономического Комитета Западной Сибири и Урала, составленные в Омске 17-21 октября 1917 г.».
Согласно имеющимся статистическим дан­ным, наличность скота по губерниям выглядела так:





Название губерний

Крупный рогатый скот

Овцы

Свиньи




Алтайская

2.100 т.

1.513 т.

384 т.




Акмолинская

700

110

120




Курганская

510

405

100




Семипалатинская

1.150

3.000

45




Тобольская

1.450

1.700

760




Томская

1.590

1.608

700




Итого

7.500 т.

8.336 т.

2.109 т.

Комиссия отмечает, что приводимые в таблице данные относятся к переписи 1916 года – по губерниям Семипалатинской, Тоболь­ской, Акмолинской и Курганской и к переписи 1917 г. – по Алтайской и Томской.






Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   47   48   49   50   51   52   53   54   55




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет