Сахалин и Курильские острова в литературе indd
жүктеу/скачать 1,98 Mb. Pdf көрінісі
|
-----
| Цусиме, Фуджи-Яме,
Камакуре, Икуте, Ниппоне, Нихоне и др. Восток у поэта описывается обычно как одна из экзотических частей света, противоположная Западу. Например, в стихотворении «Песня ра- бочего молота» (1922) говорится о местополо- жении России, о ее близости к Западу, с одной стороны, и Востоку – с другой: Я крикну – отклик до Востока , Я стукну – Запад задрожал, Мое сияние широко И пламень мой набатно-ал. Страну восходящего солнца поэт именует не только привычным словом «Япония», но часто использует заимствования, такие, как «Ниппон» и «Нихон»: «Основа Света», «Корень Солнца»: Нихон сильней случайных бед, Не взят пустыней, Красив на Море белый след. («Япония», 1916) Япония, Ниппон, Нихон , Основа Солнца, Корень Света, Прими от русского поэта Его струны певучий звон. («К Японии», 1916) В книге К. М. Азадовского и Е. М. Дьяконо- вой «Бальмонт и Япония» предпринята попытка объяснить использование поэтом фонетических вариантов слова «Япония»: « Ниппон для поэта – «узывный клич побед», что совершенно верно, поскольку японцы употребляют этот вариант в более официальных, торжественных случаях, особенно на войне; Нихон же – более поэтичное, «домашнее» слово» 2 . Читатель без труда пони- мает значения новых для себя слов вследствие того, что поэт представил их как однородные в одном синонимическом ряду. К географическим реалиям Японии также можно отнести самую известную природную достопримечательность, Фудзияму («Буддий- ский храм», 1916; «Мне памятен любимый небом 2 Азадовский, к. М. Бальмонт и Япония / к. М. Азадовский, Е. М. Дьяконова. – М. : на - ука. Главная редакция восточной литературы, 1990. – С. 101. 136 край», 1923; «Жемчужная раковина»). Кроме того, города Цусима («Наш царь», 1907), Кама- кура («В Камакуре», 1924), а также реку Икуто (в переводе японских стихотворений): Наш царь – Мукден, наш царь – Цусима , Наш царь – кровавое пятно, Зловонье пороха и дыма, В котором разуму – темно. («Наш царь», 1907) Объяло Море берег Камакуры . Осенний час огонь свой золотой Дожег. И над землей, и над водой Впал отсвет в оттень серой волчьей шкуры. («В Камакуре», 1924) Средь той природы, Где Фуджи-Яма , Есть переходы Немого храма. («Буддийский храм», 1916) От жизни уставши, Я тело бросаю В реку Икуту , В поле живое. Икута . Дай имя мне только, о, дай. (перевод японского стихотворения) Обращаясь к природе, Константин Бальмонт часто использовал в своих стихотворениях наи- менования растений, птиц и насекомых, кото- рые в сознании читателей ассоциируются с Япо- нией. Так, например, у поэта часты упоминания о хризантеме (символе императорского двора) или глицинии (символе прихода лета). Активно Константин Бальмонт в свой «японский» период писал о вишне, ирисе, сливе, бамбуке: Был расцвет махровых вишен , Были гроздья там глициний , Алый в белом был утишен И смягчен был нежно-синий. («В чайном домике», 1916) Ты золотая хризантема , И чёрный ирис – милый твой. Мое живое сердце немо От тяжкой скорби мировой. («Двум», 1922) В белую-белую Ночь, в осиянии Белой Луны Падают сежные С сливы цветы. (Фудзивара-но Кинто) Бамбуковые рощи, Буддийский храм. О, что же, сердце, проще? Предай себя богам. («Буддийский храм», 1916) Константин Бальмонт, перенимая традици- онные символы японской культуры, возможно, не осознавал до конца их значения и, скорее, интуитивно использовал для создания обще- го колорита. Однако благодаря его переводам читатели получили возможность приблизиться к сокровенным для всех японцев вещам. Ско- ротечность бытия, начало нового сельскохо- зяйственного цикла (связанного с цветением сакуры ), продлевающая жизнь вечнозелёная сосна (как символ прочности и стойкости), не- преклонный в противостоянии ветрам бамбук , ставший олицетворением упорства, – все эти значения, которые бережно вкладывали япон- ские поэты в свои стихотворения, были донесе- ны Константином Бальмонтом для читающей аудитории в России. Стихотворения Константина Бальмонта с по- зиции обращения к японским образам можно жүктеу/скачать 1,98 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|