Рис. 1. Схематический план  кладбища с. Викулово Викуловского  района Тюменской области.   Июль 2009 г.    Рис. 2

 

235

 

 

Рис. 4. План участка «А» кладбища с. Озерное 

Викуловского района Тюменской области.  

Июль 2009 г. 

Рис. 5. План участка «Г» кладбища с. Озерное 

Викуловского района Тюменской области.  

Июль 2009 г. 

 

 

 

Рис. 6. План участка «Ж» кладбища с. Озерное 

Викуловского района Тюменской области.  

Июль 2009 г. 

Рис. 7. План участка «И» кладбища с. Озерное 

Викуловского района Тюменской области. 

Июль 2009 г. 

 

Участок  «Ж»  интересен  в  плане  чистоты  явления,  зафиксированного  на  кладбище  с.  Озерное 

(«продольное»  расположение  могил  друг  относительно  друга).  Здесь  мы  наблюдаем  две  могилы, 

находящиеся  в  одной  ограде  таким  образом,  что  ряд  образуют  длинные  стороны.  Размеры  ограды  и 

расстояние  до  других  могил  позволяют  расположить  могилы  «поперек»,  не  утратив  при  этом  вос-

точную  ориентировку,  но  местные  жители  предпочли  именно  такую  конфигурацию.  Возможно  в 

дальнейшем  ограда  будет  заменена  полностью  либо  частично  и  появятся  «поперечные»  ряды,  но  на 

момент фиксации (июль 2009 г.) могилы две и ограда на большее количество не рассчитана. 

Участок «И» представляет интерес в сравнении с участком «Г». Здесь также четыре могилы, они 

расположены  в  форме  перевернутой  латинской «L» (≈ 35° на  северо-восток),  но  здесь  ограда  имеет 

прямоугольную в плане форму, и три могилы находятся во втором «поперечном» ряду от калитки. 

Таким  образом,  следует  отметить  наибольшее  своеобразие  кладбища  с.  Озерное  в  отношении 

планиграфии. Сбоев в ориентации могил здесь сравнительно не много (в этом плане более показательно 

 

236 

кладбище  с.  Готопутово),  но,  по-видимому,  отклонения  в  ориентировке  характерны  не  только  для 

Нижнего Приишимья, но и для Сибири в целом. С другой стороны способ «продольного» расположения 

могил не является широко распространенным, и его фиксация позволяет выделять именно это кладбище 

как наиболее своеобразное. 

Подводя итоги краткого обзора планиграфии кладбищ Нижнего Приишимья, можно сделать сле-

дующие выводы. Во-первых, т.к. население – преимущественно поздние переселенцы, традиции орга-

низации кладбищ здесь не носят ортодоксального характера. Вторым важным аспектом является то, что 

кладбища здесь являются общими не только для соседних населенных пунктов, но и для разных этни-

ческих  групп  (например,  немцы  и  русские).  В-третьих,  значимым  представляется  то,  что  место  для 

кладбища выбирается, как правило, в роще, преимущественно березовой, и рядом с некоторыми моги-

лами  деревья  сажают  дополнительно,  несмотря  на  то,  что  вербализуемой  традиции  не  сохранилось. 

Кроме того, для планиграфии определенно значимо то, что кладбища расположены преимущественно 

на  местности,  обладающей  ярко  выраженным  рельефом  (всхолмления,  рвы,  западины  и  т.п.),  причем, 

если некоторые его элементы можно объяснить человеческой деятельностью (рвы, сделанные с целью 

ограждения,  провалившиеся  или  заросшие  могильные  холмы  и  т.п.),  то  основу  (холмы  большой  пло-

щади  и  высоты,  глубокие  расселины  или  явная  низина  по  сравнению  с  уровнем  населенного  пункта) 

составляет природный рельеф. 

Список источников и литературы 

1.  Бережнова  М.Л.  Погребальный  обряд  русских  старожилов  Среднего  Прииртышья // Этнографо-ар-

хеологические  комплексы:  проблемы  культуры  и  социума. – Новосибирск:  Наука, 1997. – Т. 2: Культура 

тарских татар. – С. 163–177. 

2.  Вибе  П.П.  Переселения  крестьян  Европейской  России  в  Тобольскую  губернию  во  второй  половине 

XIX–XX в. // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. – Омск: Изд-е Омск. гос. 

историко-краевед. музея, 1994. – С. 94–114. 

3. Колесников А.Д. Русское население Западной Сибири в XVIII – начале XIX вв. – Омск: Зап.-Сиб. кн. 

изд-во. Омск. отд-е, 1973. – 440 с. 

4. Материалы этнографической экспедиции Омского государственного университета 2009 г. П.о. № 4. 

5. Материалы этнографической экспедиции Омского государственного университета 2009 г. П.о. № 9. 

6. Материалы этнографической экспедиции Омского государственного университета 2009 г. П.о. № 10. 

7. Материалы этнографической экспедиции Омского государственного университета 2009 г. П.о. № 11. 

8. Материалы этнографической экспедиции Омского государственного университета 2009 г. П.о. № 13. 

9. Мельник В.И. Погребальная практика и погребальный обряд // Краткие сообщения Института архео-

логии. – М: Наука, 1990. – С. 73–77. 

10. Ольховский  В.С. Погребально-поминальная  обрядность в  системе  взаимосвязанных  понятий // Со-

ветская этнография. – М., 1986. – № 1. – С. 65–76. 

11.  Смирнов  Ю.А.  Лабиринт:  Морфология  преднамеренного  погребения.  Исследования,  тексты,  сло-

варь. – М.: Вост. лит-ра, 1997. – 279 с. 

Ю.И. Ожередов 

Россия, Томск, государственный университет, Музей археологии и этнографии Сибири  

МОЖЖЕВЕЛЬНИК В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ СИБИРСКИХ ТАТАР 

Наряду  с  предметами  вещного  мира  в  ритуалах  сибирских  татар  обнаруживаются  объекты  при-

родной  среды  исполняющие  функции  сформировавшиеся  на  основании  субъективно  человеческих 

реакций, обусловленных впечатлениями ассоциативного характера.  

Известные исследователи сибирских татар Ф.Т. Валеев и Б.Ф. Валеев отмечали, что доисламские 

реликты  в  религиозном  мировоззрении  татар-аборигенов  Сибири  кроме  прочего  проявляются  в  их 

поверьях о деревьях и различных растениях [5, с. 39].  

Сибирская  татарская  мифология  сохранила  ряд  преданий  повествующих  о  применении  в  сак-

ральной  сфере  этноса  можжевельника,  широко  известного  в  Сибири  кустарника  обладающего  специ-

фическим  запахом  особенно  ощутимом  при  его  сжигании.  С  целью  удобства  ритуального  исполь-

зования,  в  культурах  сибирско-монгольского  региона  из  можжевеловой  хвои  приготавливался  спе-

циальный  порошок,  получивший  в  разных  местах  сходные  названия  арц,  арча,  арчи.  В  материалах 

сибирских  татар  он  фигурирует  под  однотипными  названиями  артыш  или  ортыш  (в  источниках 

присутствует два варианта начальной буквы, что, возможно, объясняется диалектной разновидностью).  

При  анализе  имеющихся  текстов  определилось  два  основных  направления  употребления  этого 

растения в ритуальной практике татар, каждое из которых в одинаковой мере связано с обрядами экзор-

цизма. Одно из них условно назовем магико-лечебным, а второе магико-профилактическим. 

 

237

Относительно первого информанты из числа сибирских татар, обитателей нескольких населенных 

пунктов сельского типа, с одинаковой убежденностью рассказывали об использовании можжевельника 

в обрядах излечивающих от болезней, наименования которых не уточняются, как, например: 

«Красный  Яр  Ялуторовского  района: Артыш  агач – это  священное  дерево. Если  заболеет  люби-

мый человек или ребенок, то нужно прямо на пол настрогать немного Артыш агача, добавить ложку 

пороха, щепотку соли. Потом спичкой поджечь, когда оно вспыхнет нужно ребенка над этим подер-

жать. Тогда он выздоровеет.  

Вместе  с  этим,  имеется  сообщение  указывающее  конкретную  часть  тела,  излечиваемую  воздей-

ствием растения. В частности излечении рук: «Матмасы: Если у человека рука заболела, то Имчи под-

жигает Ортыш таяк и под рукой эту чашечку с Артышем водят». 

Но как можно понять из содержания собранных текстов, первенство по количеству случаев при-

надлежало излечению недугов нервно-психического характера.  

«Ревда Ялуторовского района: Артышем раньше детей лечили, если у них припадки были. Если у 

ребенка  припадки,  то  звали  бабушку,  у  которой  Артыш  таяк  дома  был.  Она  его  мелко  строгала  в 

чашку, смешивала с солью и порохом, складывала туда синюю тряпочку, угольки и еще что-то (всего 

7 вещей), затем все это поджигала и ребенка над дымом некоторое время держали». В данном сооб-

щении  важно  отметить  комплексное  применение  разноплановых  магико-ритуальных  средств,  опреде-

ленно усиливающее лечебное воздействие на организм больного. Такое комбинирование в свое время 

отмечал Д.К. Зеленин как наиболее эффективное средство примитивной магии. 

В  определенной  близости  с  предыдущим  текстом  по  набору  лечебных  средств  располагается 

следующее  сообщение: «Варвары  Ярковского  района:  Если  у  человека  случалось  психическое  рас-

стройство, то зажигали Артыш вместе с порохом и вениками дым разгоняли, чтобы Шайтанов выг-

нать. Это проделывал Куремче». 

«Инцисс: Ортыш прикрепляют над дверью для охраны от злых духов. 

Также,  если  человека  по  ночам  гоняют  духи,  то  кто-нибудь  из  родственников  должен  встать  и 

отогнать духа, который бегает за этим человеком веткой Ортыша, а затем положить эту ветку под мат-

рац».  

Два последних текста недвусмысленно объясняют, в чем состоит причина психических недугов и 

каким путем происходит их излечение: больного мучают («гоняют») духи или шайтан, которых для из-

лечения необходимо изгнать из человека, а для предотвращения заболевания – отпугнуть от него. 

Несколько особняком стоит содержание еще одного сообщения, в котором нет прямого указания 

на  болезнь,  но  в  его  контексте  предполагается  возможность  неблагополучного  исхода  с  вредом  здо-

ровью, поэтому данный текст по смыслу сближается с предыдущими: «Большая Тебендя: Когда жен-

щина рожает, то на пороге зажигают Ортыш, чтобы Шайтан и Албасты не прошли».  

 Достижение  требуемого  воздействия  на  зловредные  силы  обусловлено  определенными  сред-

ствами  с  необходимыми  качествами,  объясняемые  второй  группой  сообщений  имеющихся  в  нашем 

распоряжении. Магическое воздействие можжевельника связана с сакральностью данного растения: 

Тобол Туры: Ортыш – можжевельник считается священным деревом, имеет способность не пускать в 

дом духов. Ветки можжевельника вешают над дверью. Считается, что он отпугивает духов своим запа-

хом. Если у человека галлюцинации – эти значит, его мучают духи и чтобы их отогнать нужно бы-ло 

раскрошить можжевельник на железный лист и поджигали Ортыш.  

В определенной смысловой близости к приведенным выше информациям, располагается текст,  в 

котором говорится буквально следующее: 

«Тюрметяки:  Урам  Ситык  живут  до 17 лет,  а  потом  исчезают.  Урам  Ситык  выглядят  как 

обычные  мальчики  и  девочки  того  возраста,  до  которого  они  доросли.  Урам  Ситык  подбираются  к 

маленькому ребенку сзади и душат его. Первый признак того, что к ребенку пристали Урам Ситык – 

это когда ребенок кричит до исступления и выгибается. Чтобы отпугнуть Урам Ситык под люльку 

кладут сбрую. Также Урам Ситык боятся запаха можжевельника. 

Анализ  приведенных  текстов  достаточно  отчетливо  показывает  сферы  применения  можже-

вельника у сибирских татар, но одновременно требует дополнительного изучения особенностей этого 

применения. Для уточнения исследовательской задачи проведем краткое обобщение имеющегося кор-

пуса  источников  по  процедурной  линии.  Разделение  по  способам  применения  дает  три  группы.  Наи-

более часто речь идет о сжигание можжевельника или порошка, в который он переработан (группа 1). 

При этом используется два способа: 1. воздействие продуктом горения на больное место или целиком 

на  организм – подержать  над  огнем  руку  или  ребенка; 2. распространение  в  помещении  дыма – раз-

гонять  веником.  Вторая  группа  состоит  из  одного  способа: 1. использование  запаха  можжевельника. 

Третья группа подразумевает: 1. пассивное применение – ветка над дверью; 2. активное применение – 

веткой отгоняют духов. Таким образом, можжевельник воздействует на духов своим природным запа-

хом,  дымом  и  непосредственно  своим  присутствием  в  качестве  какого-либо  элемента  сакрального 

растения (ветка).  

 

238 

По количеству вариантов применения, безусловно, лидирует дым, сжигаемого можжевельника, что 

обусловлено  его  резким  запахом  представляющее  наиболее  эффективное  средство  против  инаковых 

персон. При рассмотрении данного аспекта следует учесть, что издревле сильнейшим апотропеем мно-

гих народов мира является огонь и его производные (угли, зола, пепел) [8, с. 130; 12, с. 13; 13; 14], а так-

же  дым,  обладающий  резким  или  удушливым  запахом,  способным  меняться,  ослабевать  или  усили-

ваться в зависимости от материала и силы горения. 

Таким  образом,  в  целом  речь  может  идти  о  двух  «медикометозных»  составляющих – аромат  и 

температура сгорающего продукта. При этом воздействие первого осуществляется через определенный 

ольфакторный образ [11, с.8] особенно если речь идет о повторных процедурах, когда пациент реаги-

рует  на  запомнившийся  ему  излечивающий  аромат.  Запоминание  ольфакторного  и  температурного 

режимов свойственно большинству животных, включая и человека, что предопределяет психико-физио-

логическое воздействие на излечиваемого. К сожалению, характеристик лечебного эффекта со стороны 

температурной составляющей в источниках  не обнаружено, поэтому  оставим  это  направление  за пре-

делами настоящего дискурса. По данному вопросу можно только высказать предположение основанное 

на примере из русской магической лечебной практики: «русские лечат «огник» (летучую сыпь) прикла-

дывая к больному месту горячее помело, которым разметают в печи жар…» [8, с. 126]. 

На  основании  сказанного  приходим  к  выводу,  что  лечение  в  большинстве  случаев  происходило 

под воздействием дыма, включавшего целый комплекс запахов сгорании разных по своему содержанию 

продуктов,  синтезирующийся  в  так  называемый  аромат.  Обладая  индивидуальными  обонятельными 

характеристиками, последний, в свою очередь, формирует медико-психологический стереотип, обеспе-

чивающий процесс лечения и выздоровления на уровне чувственного восприятия пациента. Об обстоя-

тельствах  медицинского  воздействия  и  излечения  ароматом  дыма  мы  рассуждать  не  можем  в  силу 

медицинской специфики данной темы, но обсудить вопросы культурологического характера  вполне в 

состоянии.  Более  того,  к  такому  направлению  исследования  располагают  тексты,  описывающие  ри-

туальные процедуры излечения.  

Исследователями  мировоззрения  сибирских  татар  в  свое  время  отмечено,  что  представления 

сибирских татар о магических, целебных свойствах можжевельника (артыш) совершенно совпадают с 

представлениями  о  нем  тувинцев  и  алтайцев. «По  словам  наших  отдельных  информаторов  из  татар 

старшего поколения, в дореволюционный период старые и больные люди часто делали для себя трости 

из можжевельника, считая, что такая трость может уберечь их от злых духов» [5, с. 40]. 

Но этим круг сибирских этносов, приверженных почитанию этого растения не ограничивается. По 

данным М.М. Содномпиловой можжевельник почитали буряты и хакасы. Мужчины специально отправ-

лялись на заготовку хвои этого растения, которая «традиционно используется как очищающее от сквер-

ны  средство».  При  этом  перед  промыслом  они  совершали  обряд  очищения  подобный  охотничьему,  а 

заготовку вели в отдаленных от поселений безлюдных – ариум газар, «чистых» местах, которые своим 

статусом придавали растению дополнительную сакральную силу: 

«Из чистых чистый 

Можжевельник с горы Хухэй 

Из ароматных ароматный 

Можжевельник с горы Алтай» [цит. по: 15, с. 35].  

По описанию современного шаманского ритуала, эвенкийская шаманка использует можжевельник 

(арчи) для окуривания при камлании окуривали имитаторы человеческих душ – салама носитель души 

(в виде толстой белой нити) [4, с. 243, 247], уйгуры, в свою очередь, окуривали ветками можжевельника 

(арча)  место  обитания  новорожденного,  а  специальными  воскурениями  умилостивляли  богов [18, 

с. 111,  152].  Примерно  также  поступали  старухи  воспитательницы  детей  у  киргизов  и  казахов  в  ходе 

обряда аластоо – первого положения ребенка в колыбель, но их целью было только лишь очищение, 

изгнание нечистой силы [16, с. 94, 286].  

Магические  способы  изгнания  инаковых  сил  с  помощью  растений  и  их  запахов  обобщены  и 

проанализированы  на  обширном  материале  славянских  народов,  которые  также  как  сибирские  и 

сопредельные этносы использовали можжевельник в магических целях с аналогичным спектром приме-

нения. Можжевельником парили подойники, чтобы сохранить молоко от порчи, для защиты дома от не-

чистой силы его ветками обвязывали ворота, двери, окна домов и хлевов, от гусениц посыпали поля зо-

лой можжевельника из святоянского костра (разжигали в день Ивана Купалы), после выноса покойника 

из  дома  печь  затапливали  можжевельником,  а  можжевеловые  костры  разводили  по  границе  деревни, 

чтобы не пустить туда болезнь [12, с. 78, 102, 181, 184]. 

При  сравнении  полученных  результатов  с  аналогичными  приемами  известными  у  сибирских  и 

других народов, как выясняется, они находят полнейшую идентичность, что указывает на универсаль-

ность данных способов, в свою очередь, предполагающую единые корни символических защитных мер.  

В литературе рассматривается несколько признаков присущих растениям и характерезующих их в 

традиционных  представлениях  в  качестве  обереговых.  Оберегами  у  славянских  народов  являются 

растения имеющие высокий апотропеический статус [12. с. 181], базирующийся на естественных харак-

 

239

теристиках «оборонного» свойства: колючие наросты, шипы, крючки. Д.К. Зеленин отмечал в свое вре-

мя,  что  магические  возможности  признанных  растительных  апотропеев  основаны  на  их  природных 

качествах,  воспринимаемых  человеком  в  качестве  оборонных.  Но  вместе  с  этим,  ряду  сакральных 

растений присуща ольфакторная составляющая: «Чтобы одурманить врага, примитивный человек поль-

зовался одуряющим запахом некоторых растений» [8, с. 103] обладающие собственным специфическим 

запахом  или  резким  запахом  дыма  при  сгорании.  Едкий  дым  отгоняет  комаров,  являющихся  порож-

дением нечистой силой. Именно так считали селькупы и тлинкиты, одинаково объясняющие причину 

появления  этих  кровососущих  насекомых  посмертной  местью  людям  со  стороны  демонических  су-

ществ, погибших от рук трикстеров – защитников от злых демонов [6, с. 82]. 

Вместе  с  тем,  довольно  часто  в  литературе  приводятся  примеры,  когда  люди  вынуждены  обра-

щаться  к  духам  с  пожертвованиями,  желая  ублажить  и  расположить  их  к  себе  при  общении  за  по-

мощью.  Н.Л.  Жуковская  отмечает,  что  возжигание  на  каменных  алтарей  монголов  толченого  можже-

вельника было ритуалом направленном на ублажение духов [7, с. 37]. Такие примеры сущеествуют не 

только на евразийском континенте, но и на соседнем североамериканском. Индейцы равнин при любом 

лечебном  сеансе  использовали  траву  с  сильным  запахом,  известную  в  американской  литературе  под 

названием «сладкая трава», а в европейской как «святой злак».  У нас – это зубровка душистая, запах 

которой,  особенно  явственно  проявляется  при  ее  сжигании.  Ее  воскуривание  индейцы  осуществляли 

при важных церемониях с целью привлечения благосклонных духов [19, с. 63].  

На основании приведенных примеров явственно видно, что обрядовая традиция имела две разно-

векторные  составляющие:  с  одной  стороны  очистительную  и  отвращающую,  с  другой – умилостив-

ляющую  потусторонние  силы.  При  этом,  в  обоих  случаях  используется  фактор  запаха.  Д.К.  Зеленин 

считал, что как в реальной ситуации дым отгоняет насекомых, так в ирреальной он изгоняет злые силы 

[8, с. 107]. Исследователями отмечается, что у ряда народов Средней Азии существовало представление 

о том, что злых духов отгоняет сильный запах [3, с. 286].  

Любопытно, что для борьбы с шаманством, его служителями и почитателями в среде монгольских 

племен  устроитель  этой  борьбы  буддийский  священник  Дзая-бандида,  добился  издания  закона, 

согласно которому: «если кто будет поклоняться онгонам (изображениям шаманских богов), то сжечь 

онгонов, а с самого виновника, взять лошадь и овцу; если кто заставит шамана или шаманку совершать 

службу, с того взять лошадь, а шамана или шаманку обкуривать зловониями» [цит. по: 2, с. 56]. Инте-

ресно, что здесь в форме наказания проводится идея применения смрада как средства принадлежащего 

к  дурной  стороне  мира – нижней,  хтонической,  сатанинской,  адской,  смертной,  греховной  заложена 

глубоко  в  основании  нашей  культуры [11, с. 23]. Г.  Кабакова  при  классификации  запахов  русской 

традиционной культуры выделила запах того света или смерти [9; 10, с. 56–58] (смердящий, возможно, 

не столько от понятия смерд, сколько семиотически от понятия смерть – Ю.О.). В связи с выше сказан-

ным,  применяемая  буддистами  мера,  безусловно,  имела  не  столько  воздействие-наказание  обонятель-

ного плана (принуждение к пребыванию в среде неприятных запахов), сколько символическое духовное 

уничтожение  адепта  шаманизма  «духом»  мира  мертвых,  через  некую  имитацию  свержения  в  поту-

сторонний мир.  

С другой стороны приятные запахи повсеместно ассоциируются со светлыми божествами В мон-

гольской традиции как и в других благовонный дым арца считается приятной для духов и богов пищей 

[7, с. 37]. Поэтому следует предположить, что процедура воскурения имеет двоякий характер, напоми-

нающий эффект шаманских мистерий, когда звуковой какофонией, создаваемой музыкальными инстру-

ментами и бренчащими подвесками, одновременно происходило призывание духов помошников шама-

на  и  изгнание  чужих  враждебных  ему  духов  других  шаманов  или  свободно  существующих  демо-

нических сил.  

Понятие дух при этом базировалось, как можно понять, на индивидуальной ольфакторной окраске 

– хтонической при упоминании злых сил (зловонных) и небесной для благих сил (благовонных). 

В заключении следует признать, что ритуальное употребление сибирскими татарами можжевель-

ника обусловлено причинами аналогичными у соседних и отдаленных народов. И как следствие – ре-

зультаты имели сходную семантику. 

жүктеу/скачать 13,81 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: