Источник: Сведения ДКНБ РК по г.Алматы

Содержание

• 
  1Биография
  
  • 
    1.1Ранние годы
    
  • 
    1.2Кругосветное путешествие
    
  • 
    1.3Революционная деятельность
    
  • 
    1.4Послереволюционные годы
    
  • 
    1.5Годы Великой Отечественной войны
    
• 
  2Награды
  
• 
  3Память
  
• 
  4Семья и потомки
  
• 
  5Примечания
  
• 
  6Литература
  
• 
  7Ссылки
  

Биография[править | править код]

Ранние годы[править | править код]

Родился в 1884 году в ауле Койдаул Тургайской области в семье бедняка-шаруа. Происходит из племени кыпшак^[1][2]. Когда Алиби было 10 лет, проезжавший мимо учитель, который был на тот момент преподавателем Тургайской ремесленной школы, заметил в мальчике способности к запоминанию и познанию и предложил ему приехать к нему в школу. Вскоре после этого Алиби убежал из дома и с попутным караваном приехал в Тургай. Он познакомился с учениками и преподавателями школы, среди которых был ссыльный учитель труда, с которым у него возникла дружба, гораздо большая чем между учеником и преподавателем. Именно здесь впервые он столкнулся с неизмеримой роскошью и беднотой, именно в Тургае произошла его первая встреча с Амангельды Имановым. Вскоре по наставлению богатых родственников отец забрал его из училища. Но в течение нескольких месяцев, проведённых дома, Алиби осознал всю несправедливость и обман царящую в степи. Он бежал из дома и отправился в Кустанай, где с лёгкостью, благодаря своей незаурядной памяти и знаниям полученным в Тургае, поступил в русско-казахскую школу. Но и здесь отец его нашёл и только по просьбе начальника училища, весьма уважаемого господина, согласился оставить его в школе. За год освоив весь материал и успешно сдав экзамены, Алиби Джангильдин по направлению школы уехал в Оренбург, где поступил в духовную консисторию. Здесь он встретился с влиятельными в степи земляками, но понимал, что их цели, может быть, и благородные, не могут видоизменить все давние обычаи и устои в степи. Освоив и сдав экзамены намного быстрей программы, благо что вся суть обучения заключалась в заучивании духовных цитат, он уехал в Казань.
В автобиографии от 7 января 1947 года он писал:
Родился в 1884 году в Кустанайской области, в местечке Кайдаул. Родители – казахские батраки из рода кыпчаков Средней орды. Ношу фамилию по деду, знаменитому казахскому батыру Танирбергену Джангильдину. С малолетства я стремился к учению, но не было средств, и до 10 лет я – в ауле. После бежал из родительского дома в город Тургай, где поступил в школу. Но отец разыскал меня и вернул с побоями домой. Всё-таки мысль об учёбе не оставляла меня, и через 2 года, 12-летним мальчиком, я вторично бежал в Кустанай и снова поступил во 2-ю русско-казахскую школу. Отец и тут отыскал меня и всячески старался вернуть домой, но инспектор с трудом уговорил его оставить меня учиться. В 1902 году меня направили в учительскую семинарию города Казани. В 1905 году я принимал участие в революционном движении студенчества. Администрация, желая «определить» меня на «правильный путь», перевела на исторический факультет московской академии. Со 2-го курса я был исключён из академии за революционную деятельность^[3].
После отчисления из Московской духовной академии Джангильдин подрабатывал рекламным агентом — собирал объявления для газеты «Утро России» и распространял либретто кинотеатра «Континенталь» на Охотном Ряду (во времена немого кино зрителям выдавалась программка с кратким содержанием фильма)^[4].

Кругосветное путешествие[править | править код]

Появившись в родном Тургайском уезде одноимённой области в марте 1917 г. с мандатом Петроградского совета солдатских и рабочих депутатов (далее Петросовета), он среди своих казахов успел прославиться как одиозная, скандальная личность «с шатким религиозным убеждением», провокатор, «православный миссионер среди казахов из своего же рода» и, наконец, «оборотнем», о чём в 1917-1920 гг. писали М. Шокай, А. Букейхан, А. Байтурсынулы, М. Дулатулы, ещё советские историки С. Брайнин и Ш. Шафиро, а также сотрудники ПП ОГПУ по Казахстану. Выяснилось, что у него было не одно имя. В своих воспоминаниях «Мой путь» (последний раз переиздан в 2009 г.) он мельком упоминает своё христианское имя, но будто оно было лишь его «кличкой»: «О моем кругосветном путешествии сохранилась книжка «Путешествие вокруг света Н. Степнова (это была моя кличка в то время), он же Али-бей Джангильдин». В мемуарах он также утверждал, что из высшей духовной академии православной церкви его отчислили как «неверующего и служителя дьявола и недостойного носить имя доброго христианина». Но в стенографии его интервью, проведённым Брайниным и Шафиро, А. Джангильдин был более откровенен, признавшись, что «получил образование в 4-х классном духовном училище и 2-х летней духовной академии», что «его готовили в миссионеры», но он как будто «избежал от этой работы». В своих мемуарах он с гордостью и красочно описывает своё путешествие по странам Европы и Азии. При этом умалчивает о том, в качестве кого, с какой целью и на чьи средства он объездил полмира. Но однажды, за полгода до вероломного захвата власти в России большевиками, накануне вторичной поездки в родной Тургай, он разыскал в Петрограде М. Шокая и «раскаялся» перед ним.
В 1910 году Джангильдин решил уехать из Москвы. Он разместил в газете объявление о поиске спутников в пешее кругосветное путешествие. Отозвались трое: учитель естествознания из Самары Пламеневский, инженер-технолог из Санкт-Петербурга Полевой и преподаватель Московского коммерческого училища Погодин^[4]. В июле 1910 года они вчетвером отправились в путешествие, которое для Джангильдина продлится почти два с половиной года^[5].
«На мне были крепкие спортивные башмаки, короткая куртка, войлочная кавказская шляпа, дорожная сумка за спиной, двадцать пять рублей денег в кармане и фотографический аппарат», — вспоминал впоследствии Джангильдин в книге «Мой путь».
Книжка путешественника вокруг света была выдана Джангильдину на имя Николая Степнова (революционный псевдоним Джангильдина). В день путешественники проходили по 40—50 км, в некоторых населенных пунктах останавливались на несколько дней. Чтобы заработать на еду, устраивали лекции, платные вечера. Джангильдин продавал фотокарточки со своим портретом и видами мест, в которых они уже побывали. Полноценного кругосветного путешествия не получилось. До Америки путешественники так и не добрались. Из Москвы дошли до Санкт-Петербурга, оттуда — в Красное Село, Лугу, затем в Псков. Вильна (современное название — Вильнюс), Варшава, Прага, Вена. В столице Австро-Венгерской империи пути их разошлись. Пламенецкий остался в Вене, Полевой и Погодин отправились в Швейцарию. Джангильдин пошёл своим путём^[4].
В автобиографии от 7 января 1947 года он писал:
…я провёл в жизнь задуманное мною кругосветное путешествие, и пешком прошёл Польшу, Австро-Венгрию, Сербию, Болгарию, Турцию, Палестину, Африку, Египет, Абиссинию. На жизнь зарабатывал, делая фотоснимки проходимых мест и продавая их за хорошую цену. Обратно прошел через Аравийский полуостров, Месопотамию, Персию, Индию, остров Цейлон, Малайский Архипелаг, Индостан, Сиамское королевство, Анаму, южную часть Китая, остров Формоз, в 1912 году прибыл в Японию. Таким образом, за пять лет я прошёл 12 тысяч вёрст^[3].
В 1912 году Джангильдин вернулся через Сибирь в Москву, где губернатор Владимир Джунковский поставил ему последнюю отметку в книжке путешественника^[4].
В Швейцарии Джангильдин познакомился с русскими политическими эмигрантами и впервые встретился с Лениным^[6].
В путешествии он написал «Книгу путешественника вокруг света Н. Степнова, он же Али-Бей Джангильдин. Из Москвы 1910 года мая месяца».

Революционная деятельность[править | править код]

В официальной истории Казахстана доставка А. Джангильдиным оружия из России в казахские степи во главе «красного каравана» подавалась как один из ярчайших его «подвигов», но при этом аккуратно опустили одну небольшую деталь. Вот что писал о ней М. Шокай: «Уже зимой 1918-1919 года «чрезвычайный комиссар» Али-бей прикрывал свой поход именем казахской автономии «Алаш», а доверчивые казахи устраивали «защитнику национальной идеи» Али-бею пышные приемы и проводы. Однажды прорвавшаяся неосторожная фраза о неприемлемости для него, как представителя советской власти, национального момента, стоило ему несколько сот винтовок и сотни тысяч денег, отобранных напавшими на его караван казахами-адайцами. И «чрезвычайный комиссар» на деле должен был убедиться, что расслоить революционным путём (по московской программе) казахов по социальным плоскостям нисколько не легче обращения их в православие, чему так усердно он служил ещё совсем недавно в бытность свою помощником епархиального миссионера». Помимо всего по сей день остаётся без внимания историков письмо А. Джангильдина И. Сталину от 24.04.1925 г. под заголовком «О несогласии с позицией руководства КАССР в кадровых вопросах и отношении к бывшим деятелям движения «Алаш». Именно этот доклад Джангильдина, вдобавок к доносам Т. Рыскулулы и С.Сейфуллина, послужил «веским основанием» направить в партийное руководство КазАССР Ф. Голощёкина. В письме автор, по следам 5-го Всеказахского съезда Советов, состоявшегося 15-18 апреля 1925 г. в Кызыл-Орде, где был избран новый состав и глава СНК КазАССР (вместо С. Сейфуллина председателем СНК избран Н. Нурмакулы), обвинив партийных вождей КазКрайКома РКП (б) В. Нанейшвили и Н. Ежова в «одностороннем и заблуждённом уклоне... в сторону интеллигенции алаш-ординцев», обратился к Сталину с настойчивой просьбой: 1) ответ. секретарём КазКрайКома РКП (б) ПРИСЛАТЬ ИЗ ЦЕНТРА на 1 год или 2 для руководства политическое лицо, марксистски подготовленное, а последних двух (Нанейшвили и Ежова) совершенно изолировать, распустить данный состав КрайКома. «Вместе с тем докладываю Вам, – пишет А. Джангильдин далее в своём докладе, – что у киргиз ещё не изжиты их патриотизм Аймака (отделения), их патриотизм родовой, их патриотизм колен, их патриотизм ордынский (три орды – большой, средней и малой) и их патриотизм национальный киргизский. А в этих пятиэтажных киргизских патриотизмах, порождающих страшную вражду среди мелкобуржуазных киргизских элементов, тт. Нанейшвили и Ежов абсолютно не имеют никакого понятия, а Ходжанов, Садвакасов и Нурмаков и др. бывшие главари белой гвардии, зная это, эксплуатируют их и создают бучу. А потому ещё раз прошу отозвать их, чтобы обезвредить их. К сему А. Джангильдин». Это «разоблачительное» письмо Джангильдина поражает своим большевистским двуличием. Эти его черты ярко проявляются, во-первых, в том, что в 1917 г. в Тургайском уезде именно он, ведя агитацию за большевиков, сам безуспешно пытался разжечь конфликт между родами Кыпчак и Аргын. Во-вторых, как в ходе 5-го съезда, так и в этом письме, он сам разжигает групповую борьбу, разделяя делегатов съезда на «своих» и алашординцев. При этом Джангильдин не осознаёт тот факт, что Нанейшвили и Ежов, демонстративно выдвигая в руководство СНК КазАССР алашординцев и их сторонников против группы коммунистов во главе с ним и С. Сейфуллиным, сталкивают их между собой, разжигая между ними групповую войну. Следует добавить ещё один штрих к его подлинному портрету. А. Джангильдин первую высокую советскую награду – орден «Красное знамя» – получил за разгром в марте 1918 г. в Оренбурге редакции первой казахской общенациональной газеты «Қазақ». В своем письме от 13.10.1919 г. он с гордостью писал о том, что «получил орден «Красное знамя» в 1919 г. за разгром Алаш и установление Советской власти». Газета «Қазақ», имущество которой была оценена большевиками в 109 950 рублей и первый номер которой увидела свет 2 февраля 1913 г. в Оренбурге, за какие-то 5 лет (с февраля 1913 по март 1918 гг.) до Февральской революции сумела объединить разрозненных в Степном и Туркестанском краях, отдельных 4-х областях казахов в единую неделимую нацию вокруг идеи, знамени и Автономии Алаш. В течение 5 лет «Қазақ» безраздельно «властвовала» над информационным и идеологическим поле всей Великой степи. С 1915 г. её выписывали казахские студенты, обучавшиеся в ведущих вузах империи, в медресе Самарканда до Каира, казахская молодёжь, мобилизованная на тыловую работу на Западный фронт России в І мировую войну, казахи Степного и Туркестанского краёв вплоть до Восточного Туркестана. В этой атмосфере, заряжённой газетой «Қазақ» и её издателями идеей национального возрождения «Алаш», выросла новая волна интеллигенции, в том числе и будущие первые казахские большевики. Имущество газеты – это само здание, редакция газеты, издательство, типография с новейшим оборудованием, автомобиль и мн. др., приобретённые усилиями всего народа до и после Февраля 1917 г., являлось достоянием всего народа. В целом, по мнению западных исследователей истории казахов начала ХХ в., казахская элита «Алаш», сгруппировавшаяся именно вокруг газеты «Қазақ», «совершила культурную революцию», «культурный ренессанс». В декабре 1920 г. в Ташкенте стала выходить газета под названием «Ақ жол» («Светлый путь»), учреждённая видными государственными деятелями Назиром Торекулулы, Г. Сафаровым, С. Кожанулы и С. Аспандиярулы. Но, по своей сути, содержанию и идеологии, она была точной копией газеты «Қазақ», её реинкарнацией. И также чуть более 6 лет спустя она была закрыта другим казахским большевиком «96-й пробы» – Тураром Рыскулулы.
Вскоре после возвращения из путешествия Джангильдин поехал в родную Тургайскую область, но пробыл там всего неделю, так как по приказу местного губернатора вынужден был покинуть родину. В 1913 году он работал в Крыму метеорологом и вёл революционную работу среди местных татар.
В 1915 году, в разгар Первой мировой войны, Алиби Джангильдин в Петрограде вступил в ряды РСДРП(б).

жүктеу/скачать 3,01 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: