мере одно утверждение, обоснованно претендующее на роль
универсального закона природы. С этих позиций с конца
1960-х гг. XX века началась работа по интенсивному углуб-
ленному обсуждению подлинной природы сложившегося био-
логического знания. В целом ряде работ было достаточно убе-
дительно показано, что уже существующие теории в биологии,
объединенные в рамках «синтетической теории эволюции»,
полностью удовлетворяют наработанным в логике и методоло-
гии науки критериям научности и рациональности. Поэтому
постановка вопроса о необходимости создания некоей, нико-
му не ведомой «теоретической биологии» не совсем коррект-
на, поскольку она уже создана и существует как минимум
в форме законов и принципов общей и популяционной гене-
тики и в построенных на них математических моделях микро-
и макроэволюции. Этим, однако, автоматически не решался
вопрос о соотношении между собой тех трех возможных пу-
тей теоретизации биологической науки, которые были выявле-
ны еще на первом этапе обсуждения проблемы (
физикализм,
системность
и
историзм
). И только в 1970—1980-е гг., когда
на авансцену выдвинулись и быстро завоевали популярность
различные постпозитивистские концепции и модели науки
(концепция роста знания К. Поппера, парадигмальная модель
развития научного знания Т. Куна, концепция научно-исследо-
вательских программ И. Лакатоса и др.), вся эта проблематика
путей и методов построения теоретической биологии вновь
была радикально переформулирована и переосмыслена в све-
те нового методологического аппарата —
постпозитивизма
.
Тем временем внутри самой методологии науки постепенно
наблюдаются глубокие «схождения» постпозивистских и постмо-
дернистских веяний и тенденций.
В свете сказанного следует указать на противоположное
представляющему собой разновидность
редукционизма физика-
лизму
,
Достарыңызбен бөлісу: