В русской культуре



Pdf көрінісі
бет61/157
Дата15.12.2022
өлшемі4,52 Mb.
#162929
түріКнига
1   ...   57   58   59   60   61   62   63   64   ...   157
Байланысты:
form 312-42002


Раздел 1. Наши статьи 
срубите и в воду, к 
чертовой 
матери… Не могу больше: грех замуча-
ет. Змеи сосать будут — не помру. Срубите! Срубите!! Богом молю, 
срубите!.. Милые мои… помогите. Не могу больше. Тяжело» [Шук-
шин, 1976, с. 616].
Подобное состояние несчастного человека не может не вызы-
вать жалость. Для него самого такая жизнь — уже казнь. Внутрен-
ний душевный и духовный тупик, в котором оказался Степан, пе-
редается автором посредством различных художественных средств. 
Это и плеоназм: «Душа болела. Очень болела душа» [Шукшин, 1976, 
с. 616]; и «отчетливый красный сон» об убийстве Фролом княж-
ны, в котором земля «вспотела кровью» [Шукшин, 1976, с. 618]. 
Эта, в том числе, и кровь, проливаемая им самим бесконечно, сви-
детельствует не только о гибели Степана, но и его дела: «Он ви-
дел, он догадывался: дело, которое он взгромоздил на крови — ру-
шится. Рассыпается прахом. Ничего прочного за спиной» [Шук-
шин, 1976, с. 617].
Одоление темной метафизической силой четко явлено и в прак-
тически беспробудном пьянстве Степана в конце романа, которое 
не могут уже выносить даже его соратники: «Уймись, Степан, — за-
говорил Матвей почти требовательно, но с неподдельной горечью 
в голосе. — Уймись, ради Христа, с пьянкой! Что ты делаешь? Ты вот 
собрал их — тридцать-то тыщ — да всех их в один пригожий день 
и решишь. Грех-то какой!.. И чего ты опять сорвался-то? Неужель 
тебе не жалко их, Степушка? У Матвея на глазах показались слезы. — 
Надежа ты наша, заступник наш, батюшка, — пропадаем ведь мы» 
[Шукшин, 1976, с. 619–620]. Матвей задает ключевые вопросы: «По-
что ты такой стал?.. Ты что же, верить, что ль, перестал? Что с тобой 
такое?» [Шукшин, 1976, с. 620], имеющие отношение не только к Ра-
зину, но и к Руси-матушке. Именно потому в ответ на разинское тре-
бование замолчать, Матвей отвечает: «Не буду я молчать! Руби ты 
меня тут, казни — не буду. Не твое только одного это дело. Русь-ма-
тушка, она всем дорога» [Шукшин, 1976, с. 620]. Безусловно, в числе 
«всех», кому дорога Россия, и сам В. М. Шукшин, который пытается 
понять ее историю, постичь суть русского народа, его роль в обще-
мировом процессе.
Ощущение неизбежного конца усиливается тем более, что разоча-
ровались в Разине «братцы», о чем и говорит Степану опять Матвей: 
«Кинулись мы на тебя, как мотыли на огонь… И обожглись. Да и сам 
ты сорвался теперь, а сгореть — это скоро… Кто сам перестал ве-


86
Алтайский текст в русской культуре
рить, тому тоже не верют» [Шукшин, 1976, с. 639]. Степан действи-
тельно не реализовал надежду на него людей, которые «В нем люби-
ли ту захороненную надежду свою на счастье, на 
светлое воскресе-
нье
» [Шукшин, 1976, с. 374]. Закономерно потому именно Матвей 
говорит ему «про Исуса», о котором Степан, теперь находясь в пол-
ной власти зла, думать никак не может. Матвей являет глас совести 
самого Разина, глас русского народа, так и не дождавшегося обещан-
ной «воли». И этот глас, который периодически звучит, пытаясь на-
помнить Степану его доброе начало, потому как: «Только добро и по-
мнют-то на земле, больше ничего. Не качайся, Степан, не слабни… 
Милый, дорогой человек.. как ишо просить тебя? Хошь, на колени 
перед тобой стану!» [Шукшин, 1976, с. 620], отвергается Разиным.
При второй попытке обратить его мысль ко Христу: «Степан, ты 
послушай-ка про Исуса-то…» [Шукшин, 1976, с. 647], которую пред-
принимает Любим, видимо, пораженный размышлениями идущего 
с ним Матвея, Разин и вовсе «не дал ему» этой возможности. Отвер-
гая глас народа, Степан отвергает истину, не оставляя более перспек-
тивы спасения — ни собственного, ни сподвижников. Смерть Матвея 
прообразует близкий конец и самого Разина, и его дела.
Выхода их тупика Степан не находит. Покаяния в его душе нет. 
А вот что он говорит о вере практически в конце жизни: «Поганая 
ваша вера, раз она такая» [Шукшин, 1976, с. 657].
Кольцо замкнулось: зло побеждает в его душе первичную доброту, 
не дав выполнить заветное желание принести людям счастье. Светло-
го воскресенья не получилось, одна «тоска смертная» [Шукшин, 1976, 
с. 653]. И как следствие: «Он действительно прямиком пошел к гибе-
ли» [Шукшин, 1976, с. 662], теперь — уже физической. «Его глубоко 
и больно заботило — как он примет смерть» [Шукшин, 1976, с. 681]. 
Принял смерть Разин достойно. И потому, от него, как и предсказы-
вал Матвей: «Один след и останется… Яркий» [Шукшин, 1976, с. 639].
Но это не отменяет главного: объективно итог жизни Степана 
свидетельствует о том, что его благое намерение помочь русскому 
человеку не осуществлено, хотя сам Разин убежден, что «дал волю». 
С позиций метафизического уровня содержания текста корректи-
руется ракурс и названия романа «Я пришел дать вам волю», и сути 
главного персонажа. Под дьявольским воздействием находясь, чью 
волю дал Разин? Вопрос риторический.
Действительно, от Степана остался яркий след, который стал «на-
важдением» для Шукшина, но наваждением, в итоге преодоленным. 


87

Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   57   58   59   60   61   62   63   64   ...   157




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет