В русской культуре



Pdf көрінісі
бет122/157
Дата15.12.2022
өлшемі4,52 Mb.
#162929
түріКнига
1   ...   118   119   120   121   122   123   124   125   ...   157
Байланысты:
form 312-42002


Раздел 1. Наши статьи 
мо от 14 августа 1855 года, адресованное А. Е. Врангелю и рассказы-
вающее о смерти Александра Исаева. Эта весть настолько глубоко по-
трясла писателя, что он лишился сна:
«
Теперь два часа ночи, я написал два письма. Голова у меня болит, 
спать хочется и к тому же я весь расстроен. Сегодня утром получил 
из Кузнецка письмо. Бедный, несчастный Александр Иванович Иса-
ев скончался. Вы не поверите, как мне жаль его, как я весь растер-
зан»
(28/1; с. 190).
Жалость, тревога за судьбу Марии Дмитриевны и её сына, чув-
ство вины и угрызения совести наваливаются на Ф. М. Достоевского:
«Боюсь, не виноват ли я перед ним, что подчас, в желчную минуту, 
передавал Вам, и, может быть, с излишним увлечением, одни только 
дурные его стороны»
(28/1; с. 190).
Эти слова значимы не только как интимно-дружеское признание. 
Наряду с «эпистолярным текстом» А. И. Исаева, автором которого 
является Достоевский, они утверждают наличие другого, «бытового 
теста» его личности, который складывался и существовал параллель-
но, и был основан на повседневных разговорах, уличных слухах, при-
думанных для красного словца историях, сплетнях. К нему, по ощу-
щениям Достоевского, он тоже оказался причастен, ведь из писем 
Марии Дмитриевны 
«в малейших подробностях»
знал 
«всю подно-
готную» 
семьи и мог неумышленно передать другим нечто сокро-
венное. Рассказывая историю смерти Исаева Врангелю, Достоевский 
не остаётся на уровне бытописания. Почти детально воссоздавая по-
следние дни чиновника, он смотрит на ситуацию как художник сло-
ва: по стилю его эпистолярный рассказ максимально приближается 
к тексту художественной литературы, напоминает эпизод из романов 
о «бедных людях», «униженных и оскорблённых». Реплики «главно-
го героя», выразительные жесты и поступки окружающих, объеди-
ненные эмоцией автора и пронзительным сюжетом, способствуют 
созданию такого эффекта:
«В самых сильных мучениях (он мучился два дня) он призывал 
ее, обнимал и беспрерывно повторял: «Что будет с тобою, что бу-
дет с тобою!». В мучениях о ней он забывал свои боли. Бедный! 
Она в отчаянии. В каждой строке письма ее видна такая грусть
что я не мог без слез читать, да и Вы, чужой человек, но человек 
с сердцем, заплакали бы. Помните Вы их мальчика, Пашу? Он обез-
умел от слез и от отчаяния. Среди ночи вскакивает с постели, бе-
жит к образу, которым его благословил отец за два часа до смер-


190
Алтайский текст в русской культуре
ти, сам становится на колени и молится, с ее слов, за упокой души 
отца» 
(28/1; с. 190).
Смерть Исаева Достоевский осмысливает не рационально, а эсте-
тически. Он проявляет себя как художник-реалист, в мире которого 
чрезвычайно сильна традиция христианского романтизма. Главную 
причину несовершенств и «провалов» чиновника он видит не в от-
сутствии личной воли или влиянии социума, жизненных обстоя-
тельств, а в изломах судьбы. Развитие негативных черт характера 
Исаева писатель также обусловливает её отрицательным влиянием:
«
Если были в нём (А. И. Исаеве — Е. Т.) недостатки, наполовину 
виновата в них его чёрная судьба»
(28/1; с. 190).
Это влияние Достоевский считает роковым, то есть предопреде-
лённым свыше, неодолимым, всегда тяжелым и гибельным. Ему не-
возможно сопротивляться и противостоять, потому что любые изме-
нения в жизни человека лежат за пределами его возможностей и же-
ланий, за гранью бытового восприятия происходящего. Думается, 
это и есть ключ к пониманию Александра Исаева Ф. М. Достоевским, 
к разгадке его сочувственного отношения: сквозь детализированный 
облик реального человека писатель видел печать судьбы, её вневре-
менные и вечные знаки. Более точно эту мысль выразил Р. Г. Нази-
ров, размышляя об особенностях характеросложения Достоевского:
«…в первооснове крупных характеров его творчества всегда ле-
жит один главный приём — соединение житейски наблюденного 
с «вечным», традиционным, или, выражаясь несколько резче, — син-
тез скандала и символа»
[Назиров, 1974, с. 212].
«Текст личности» А. И. Исаева во всей его сложности, создан-
ный Достоевским в эпистолярии, приближен к этой «первоосно-
ве». В контексте такого видения символическое значение приобре-
тают и слова из легенды о воскрешении умершего от болезни Лазаря 
(Евангелие от Иоанна, стих 11: 25), размещенные на надгробной пли-
те Александра Исаева: 
«Азъ есмь воскресенiе и животъ, вƀруяй в мя 
имать животъ вƀчный» 
[Булгаков, 1904, с. 1].
В письмах Ф. М. Достоевского времён кузнецких событий су-
ществуют многие значимые точки, где соприкасаются эпистоляр-
ный и художественный тексты, а литературно-символическое «про-
бивается» сквозь реальное. Одна из таких точек — фрагменты 
об А. И. Исаеве.
Несмотря на то, что, по мнению исследователя Р. Г. Назирова, 
«литературная наука давно прошла ту стадию, на которой про-


191

Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   118   119   120   121   122   123   124   125   ...   157




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет