Часть 7. Впечатлительная натура

застелена кровать, в нижнем ящике несколько запасных подушек и комплектов 
белья. В ванных — полотенца и косметически-гигиенические принадлежности. В 
холодильнике с десяток замороженных пицц. Рабочий стол мне тоже 
понравился. К нему и кое-где ещё по дому были проведены кабели, но вряд ли 
их уже могли подсоединить. Я вернулся к машине за лэптопом и некоторыми 
книгами.
Без двух минут одиннадцать прибежала Ли. Я слышал ее издалека, поэтому 
сразу открыл входную дверь, а потом и в ванную. Она была в волчьем обличье. 
Через пару минут она вышла одетая в свободные синие хлопковые бриджи с 
широкими манжетами и в серую футболку. Принялась мыть розовой тряпкой 
следы своих волчьих лап на полу, наклонившись вниз почти на прямых ногах и 
выставив задницу вверх. Я обошел, чтобы лучше рассмотреть. Она дошла так до 
двери, и вышла наружу, чтобы вытереть следы еще и на террасе. Потом 
вернулась в ванную и прополоскала тряпку. Меня она игнорировала. Я 
чувствовал ее мрачное настроение, и монотонное, поблекшее от длительных 
переживаний отчаяние. С ней что-то случилось, пока мы не виделись. Сэм? Я не 
мог себе представить, что могло бы оказать на нее такое влияние. Когда я 
звонил, то слышал в отдалении голоса Сета и женский, вероятно, их матери. С 
ними все было хорошо. Тогда что?.. И выглядела она, как будто не выспалась.
— Дарлин, что-то случилось?
— Ничего, пирожочек, все хорошо.
Своим «пирожочком» она дала понять, что не настроена на разговор. Ну ладно, 
не тупой… Я уселся за рабочий стол. Интернета действительно еще не было. Как 
и нового супермощного компьютера. Но я подготовился. У меня было полно 
всего на жестком диске лэптопа, чтобы разобрать при удобном случае. Научные 
каталоги, подборки специализированных журналов по физике и химии. Так что я 
заставил себя сконцентрироваться. Ли бесцельно походила туда-сюда.
— У тебя есть кроссворды или что-нибудь в этом роде?
— Кроссвордов нет. Есть несколько справочников, термодинамика, квантовая 
физика…
— Термодинамика подойдет.
Я протянул ей книгу. Она уселась прямо на пол возле дивана в позе лотоса и 
стала читать. Не с самого начала, а пролистав несколько глав.
— Можешь взять обеденный стул и присоединиться ко мне за столом. Или 
устроиться на диване
— Спасибо, мне удобно, — отстраненно, не поднимая взгляда от книги.
За следующие пару часов я еще несколько раз обращался к ней: то предлагал 
плед, то подушку, то лампу, то поесть, тетрадь для заметок, кофе; спрашивал, 
не замерзла ли… В конце концов она фыркнула, окинула меня Розали-взглядом и 
возмущённо потопала в ванную. Вернулась волком и улеглась на то самое место, 
где до сих пор сидела, сделала вид, что спит.
— Дарлин, спальня к твоим услугам, тебе не обязательно созерцать мою 
60/364

покрытую шрамами рожу, если ты не в настроении. 
Она подняла на меня желтые глаза с каким-то насмешливым выражением и 
снова их закрыла. Через час я все еще чувствовал, что она не спит, хотя и очень 
уставшая, грустная.
Конечно, мне была приятна ее неназойливая компания, даже не смотря на ее 
тяжёлое настроение. Именно поэтому я обосновался в гостиной, а не засел в 
какой-то из спален на втором этаже.
— Так и хочется тебя погладить и почесать, пока ты такая.
На мою провокацию она вдруг вскочила и, обернувшись, мгновенно прикрылась 
диванной подушкой. Я, должно быть, моргнул от неожиданности и ничего не 
успел разглядеть. Она снова сидела в позе лотоса, положив впереди себя 
подушку. Я видел ее полностью обнаженные ноги, плечи, ключицы.
— Только попробуй, блонди — и лишишься конечностей. В нашем контракте не 
предусмотрено такого рода взаимодействие. И я не собираюсь спать в твоей 
кровати!
Ли снова обернулась и надменно-неторопливой волчьей походкой отправилась в 
ванную.
— Собственно, это твоя кровать, вампирам не надо спать. Если ты такая 
впечатлительная, я куплю еще одну, — крикнул я ей, чтобы она услышала из-за 
закрытой двери, хотя подозревал, что волчий слух не уступает вампирскому.
Она вышла, снова одетая в серую футболку и синие бриджи.
— Сколько бы ты их ни купил — все эти кровати будут твоими. Твои кровати в 
твоем чёртовом доме! — она подарила мне сердитый взгляд и снова устроилась 
на полу читать.
Около часу спустя она всё-таки уснула, свернувшись калачиком на полу и обняв 
книгу. Думаю, частые превращения утомили ее. Я прибавил температуру 
обогрева пола, а когда ее сон стал глубже — отнес в постель. Вышел на террасу 
и позвонил Энди, попросил купить кроссворды, псевдомедвежью шкуру на пол 
из искусственного меха (потому что вдруг натуральная будет неприятна на 
запах, она всё-таки волк) и какой-то женской одежды четвертого размера, 
включая белье — только нижнюю часть, потому что как я должен был угадывать 
размер? Честно говоря, у меня были правдоподобные предположения, но я 
предпочёл бы сделать вид — даже перед самим собой — что не думал об этом ни 
в малейшей степени.
Ли проснулась уже после десяти. Спустилась сонно и неуклюже
вниз и выдала:
— Ты всё-таки затащил меня в свою кровать, и как раз после третьей встречи, 
охальник.
Кажется, она еще не отошла со сна.
— Давай ты поешь, и я отвезу тебя к границе или вызову такси.
61/364

— Сама добегу, а есть не хочу.
— Будешь свободна, как только поешь. Я оплачу твое время до завтра, когда мы 
встретимся снова. В одиннадцать. Так что решай.
— Не хочу есть. Пожалуйста, Хейл.
Вот как!
— Ты же знаешь, что в следующий раз это не подействует? В следующий раз 
тебе надо будет сказать «Джаспер».
— Спасибо, — она наконец впервые за день грустно улыбнулась, — так я 
побегу…
— Я бы предпочел посадить тебя на такси. А то еще влетишь в какое-нибудь 
дерево сонная.
— Не влечу. Напишу тебе смс из дома, мамочка.
И она действительно написала. Одно слово: «дома». Я еще не хотел 
возвращаться в семью. Поднялся в спальню и упал на кровать, объятый ее 
запахом. Не волчим, нет — ее. Я погрузился в уютное, всеобъемлющее 
спокойствие. Надо будет запомнить это ощущение, чтобы улучшить грани моего 
дара.
Больше всего меня радовало, что сегодня я не хотел ее трахнуть (почти, ведь 
эта мысль всё-таки постоянно жужжала где-то далеко на периферии, но сегодня 
хотя бы ни разу явно не выступила на поверхность) — даже когда она сидела 
голая в одной подушке. Может, я привыкну?
На следующий день Ли по-прежнему была печальна. Мне было тяжело, потому 
что ее эмоции я воспринимал точь-в-точь как свои. Не знал, как долго это 
продлится, со вчерашнего дня не было ни малейшего намека на положительную 
динамику. Я вытащил ее на улицу, к реке, но она всё равно была задумчива и 
отстранена. И тем не менее я жалел, что на субботу у нас с Элис снова 
запланирован шоппинг, и на этот раз вовсе не потому, что мне давно осточертел 
этот процесс.
***
Элис, на удивление, была тише обычного, немного скована. Она даже спросила 
мое мнение. Действительно спросила, настоящее, а не все эти: «да, конечно, 
точно, давай…». Но в конце концов, все равно со мной не согласилась и сделала 
по-своему. Это было иначе. И лучше и хуже одновременно. Лучше — потому что 
она хотя бы пыталась сделать для меня этот поход более комфортным. Хуже — 
потому что ей не особо удавалось, из нашего общения куда-то исчезло 
легкомысленное веселье, а ее попытки льстить казались мне фальшивыми и 
неуместными. Вечером к нам присоединились Роуз и Эммет, чтобы посетить 
кино, и стало немного легче притворяться, будто ничего не изменилось, все 
именно так, как и должно быть.
Ночью мы снова занимались любовью. Элис таки надела ту треклятую юбку и 
62/364

соблазнила меня. Раньше я бы порадовался этому факту, потому что обычно 
инициатором выступаю я. Сегодня Элис была раскована и горяча, но я 
чувствовал, что на самом деле внутри она не очень хочет. Я помог ей своим 
даром, слегка завел — несмотря на то, что обычно старался не манипулировать 
во время секса, ни Элис, ни другими партнершами до неё. Мне казалось, это не 
совсем порядочно по отношению к женщине. Разве что иногда я транслировал 
свое желание или другие сильные эмоции неосознанно…
И я всегда внимательно считывал, не было никакой сложности, чтобы сделать 
все в точности так, как она хочет. Я был умелым любовником благодаря своей 
эмпатии, и я действительно заморачивался, чтобы быть искусным всегда. В 
конце концов, чем больше удовольствия партнерше — тем больше удовольствия 
мне. Для эмпата это не было что-то абстрактное или романтически 
преувеличенное — вполне реальный эффект. Она кончала, я чувствовал ее 
удовольствие и тоже кончал, да еще и транслировал свое двойное удовольствие 
назад ей (собственно, не только ей, а всем кто был бы в это время неподалеку, 
потому что я не очень контролировал себя в такие моменты). И из этого следует, 
что наши оргазмы, в основном, были одновременны. Эммет с завистью называет 
меня читером. И чему он завидует? У них с Роуз все то же самое без всякой 
эмпатии: просто потому что они истинная пара.
Мария высоко ценила эту сторону моего дара. Когда-то я думал, что у нас 
любовь. А на самом деле я был для нее идеальной секс-игрушкой, и иногда она 
не гнушалась поделиться с сестрами. Конечно, для дела, иначе как бы Мария 
узнала, что они готовят предатальство? Я не читал мысли, как Эдвард — только 
эмоции, и их трудно было толковать вне контекста. Девушки были опытны, 
полезны для клана, Мария не стала бы от них избавляться только из-за 
необоснованных подозрений. Я должен был в подходящий момент задать 
несколько почти нейтральных непрямых и завуалированных вопросов, 
безопасных и не слишком заинтересованных на первый взгляд — и по 
эмоциональной реакции Люси или Нетти сделать выводы, увидеть обман, если 
кто-то из них солжет. Подходящий момент, по мнению Марии, был во время или 
сразу после секса. Мне было тяжело от знания, что они погибли из-за того, что я 
переспал с Нетти и успешно выполнил задание. Тяжело, потому что Нетти 
умерла, доверившись мне.
Мария расстаралась, чтобы меня ободрить, была в те дни нежная, внимательная, 
страстная, и я снова запихнул свои сомнения подальше. Я хотел верить, что она 
любит меня. Когда Питер и Шарлотта вернулись за мной, от этой веры почти 
ничего не осталось. Мария все чаще изменяла, хотя и дальше предпочитала 
иметь меня для постели и для армии. Просто я, изуродованный за долгие годы 
бесчисленными шрамами, был уже не настолько привлекателен, как в начале.
На тот момент, когда я встретил Элис, я уже знал разницу между похотью, 
симпатией и любовью, потому что иногда бывал среди людей, не кормясь ими, и 
изредка общался с другими вампирами. В клане не с чем было сравнить. Питер и 
Шар истинные, и это просто несоизмеримо другой уровень.
С Элис было совсем по-другому. В ней похоть никогда не была доминирующей. 
Она не воспринимала меня как инструмент для собственного удовольствия. А 
еще она кипела положительными эмоциями — не только ко мне, ко всему миру! 
Это было ново, необычно. Люди, преимущественно, обладают более или менее 
близким к нейтральному балансом, всегда их удовлетворение или влюбленность 
хоть чуть-чуть омрачают какие-то мелкие переживания — неуверенность, 
63/364

зависть, обиды… А Элис буквально была лучиком счастья и надежды. Нехилым 
таким лучиком, скорее даже мощным прожектором маяка. Для меня, эмпата, это 
было как наркотик. Она мне сразу понравилась.
Когда Элис рассказала о Калленах и их образе жизни, в частности, кормлении, я 
воспринял это с чрезвычайным энтузиазмом. Незадолго до этого я отчетливо 
понял, что не хочу больше испытывать ужас и боль своих жертв. Тем более, что 
это было важно для Элис. Да, я принял новую диету не из гуманистических 
соображений. Я хотел избавить от страданий прежде всего себя. А Элис — она 
просто хорошая, и потому не хотела убивать людей. Элис действительно любит 
людей, этот мир. Может, потому, что видит будущее. Видит, что мир станет 
лучше, в нем будет все меньше жестокости и ненависти. Я, прожив более ста 
шестидесяти лет, уже видел эти медленные, но неотвратимые изменения.

жүктеу/скачать 1,61 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: