Весеннее равноденствие

Примечание к части Тут будут некоторые возможно очевидные сноски.
Игнорируйте, если это так 
Глава 26. Падение
POV Джаспера
Я стал еще упорнее донимать звонками Ли. Она не отвечала. Как и Элис. 
Можно ли послать ей цветы хотя бы в знак раскаяния? Неясно. Я рискнул, и 
курьер не выставил мне счет за лечение и моральный ущерб, но это до сих пор 
ни о чем не говорит. В пятницу я каким-то чудом наткнулся на Сета на краю 
резервации, и он дал мне дружеский совет не соваться в ближайшее время Ли 
на глаза, и тем более не раздражать стаю еще сильнее своим присутствием в 
резервации. Его эмоции были противоречивы. Сквозь уже сложившуюся ко мне 
симпатию прорывалось раздражение и обида. Я таки изрядно накосячил с Ли.
В субботу утром она впервые осчастливила меня сообщением:
«Если это действительно отпуск, перестань мне звонить! Достал!»
И я перестал, на время.
В тот же день вечером я почти подрался с Эдвардом. То есть он почти 
решился набить мне рожу. Жаль, что только почти…
С семьей вышло на удивление просто, они без вопросов приняли версию Элис 
и то, что я нечаянно укусил Ли во время потасовки с Полом. Сначала я 
наведывался редко, мне почти не пришлось врать. Роуз бросала на меня 
беспокойные взгляды, звала на охоту. Со времени нашей с Ли ссоры я щеголял 
чернющими глазами, и не из-за жажды. Сначала я старался держаться 
подальше ото всех, но в конце концов понял, что в компании мне легче. Вряд ли 
им было столь же комфортно рядом с активным эмпатом в депрессии. Но никто 
не жаловался.
Мы с Эмметом принялись за создание интернет магазина для его резных 
деревянных скульптур. Никто из нас не испытывал недостатка в деньгах, но 
надо ведь чем-то спасаться от скуки, когда у тебя целая вечность без сна. Нам 
как вампирам не годилась первая попавшаяся заурядная работа среди 
коллектива людей. Какие бы ни были цивилизованные все кроме меня Каллены, 
Карлайл — единственный такой уникум во всем мире.
Для меня это не было средством развеять скуку, я наивно надеялся отвлечь 
себя от мыслей о Ли. Ведь я не мог сейчас заниматься наукой, это ещё больше 
напоминало мне её — те наши первые почти нейтральные дни, котрые сейчас 
казались чем-то нереальным. И чем бы я ни занимался, Ли безнадежно застряла 
в моей голове. Я даже иногда фантомно чувствовал ее запах, прикосновения, 
слышал голос.
Ещё я много готовил с Эсми, потому что тешил себя призрачной надеждой, 
что путь к сердцу оборотня тоже лежит через желудок. По крайней мере, Джейк 
начал воспринимать меня чуть ли не лучшим дружбаном. Он почему-то был 
менее чувствителен к моим депрессивным проекциям.
256/364

В конечном итоге вечером субботы меня неожиданно пригласил на охоту Эд. 
Я знал, что он в курсе. Элис нужен был сообщник на месте. И на каком-то этапе 
она отказалась от Карлайла. Карлайл подошёл бы лучше, потому что обладал 
авторитетом в моих глазах. Эдвард всего лишь читал мысли, и не слишком 
умело руководствовался прочитанным. Однако он был безусловно лоялен Элис. 
Как только мы отошли далеко в лесную чащу, крайне нервный Эдвард 
заговорил:
— Хочешь знать, о чем думала Ли тогда у нас после бейсбола?
— Нет.
— Ей нравится женское доминирование
[26]
.
Он проигнорировал мое «нет» и, сказав это хвастливым невыносимым тоном 
капризного ребёнка, теперь глядел на меня со злорадным выжиданием. Я все 
так же решил его игнорировать, но был приятно удивлен, что этот замшелый 
святоша хотя бы знает такой термин. А может, просто нагуглил с тех пор, как 
подсмотрел в мыслях Ли. Это была гениальная идея, я и не ожидал от Ли 
другого. Если это еще и был POV
[27]
с кем-то рыжим, как Эд, в качестве 
партнера…
— А может ты гомик?
Ей богу, как он смешон. Будто действительно зашоренный тупоголовый 
подросток. Я давно склонялся к мысли, что почти сотня лет вампирства ничего 
не добавила его личности.
— Если тебе так интересно, у меня есть определенный опыт.
Я хищно заносчиво усмехнулся. Его шокированное, искажённое от 
отвращения лицо и эмоции, точно дублировавшие гримасу, чрезвычайно меня 
развеселили. Маменькин сынок никогда не был на войне, не знает, что такое по-
дружески подрочить брату по оружию, или при счастливом случае принять 
минет от настоящего гея, каждый раз осознавая, что это может быть последний 
минет в жизни. Пока прифронтовые бордели, которые случались не всегда и не 
везде, из-за чрезмерного трафика и нехватки врачей, по меньшей мере, 
отплатят тебе гонореей. И, конечно, Эдвард не участвовал в оргиях, которые так 
любила Мария.
— Какого бы мужика ни строила из себя Ли, ей не хватает главного. Вряд ли 
существует достаточно крепкий страпон
[28]
, чтобы выдержать вампира.
Эд наконец отошел от шока и снова выдал дерзкую фразу. Он оттарабанил 
это очень быстро, на одном дыхании, едва набравшись решимости.
— У Ли есть все, что мне нужно.
Это было действеннее, чем просто врезать ему. Эдвард почувствовал и 
облегчение, и разочарование одновременно. А мои слова его разозлили. Похоже, 
он хотел подраться и боялся этого, помня наш последний раз. Элис дала ему 
задачу, которую невозможно выполнить, и он бесился из-за этого.
— Я не могу поверить, что Элис до сих пор цепляется за тебя, подонока! — 
257/364

процедил он сквозь зубы.
— Будто репейник… — набросил я на вентилятор.
Этого наконец хватило, и Эдвард бросился на меня. Я не сдвинулся с места. 
На самом деле, удар в челюсть никак не поможет нокаутировать вампира, наш 
мозг, привыкший к огромным ускорениям, просто нечувствителен к сотрясению. 
С тем же результатом можно было ударить куда угодно. И уж точно с меньшим 
риском травмировать собственную кисть. Эдвард, скорее всего, действовал по 
шаблону, который втемяшился ему еще при человеческой жизни. Я отлетел 
назад, потому что не упирался в землю, зная, что это все равно не поможет, я 
только опрокинусь на спину. Может, так и стоило сделать, если я действительно 
стремился к наказанию (неясно за что: за Ли, или за Элис), но мне хотелось боли, 
а унижения — нет. Так что я отскочил и приземлился на ноги.
Ударив раз, Эдвард тут же остыл. Жаль. Его руку покрывали трещины, как и 
мое лицо.
— Ты не передумаешь! Ведь так? — воскликнул он с гневом и отчаянием.
Я лишь дал ему увидеть свои мысли. Он испуганно отшатнулся.
— К-как?.. Она же оборотень… Ты должен сказать Элис!
— Уже сказал бы, если бы она не убежала! И я бы не хотел говорить о таком 
по телефону. Но она в любом случае не отвечает. Я даже не знаю, где она! Если 
ты знаешь, скажи!
— Нет! Не скажу! Я пообещал.
— Тогда сам поезжай к ней. Убедись, что с ней все в порядке. А если нет, 
уговаривай вернуться к семье. Если она хочет дальше меня избегать, я сам могу 
уехать. Выдумаем еще какую-нибудь офигенно остроумную версию для 
остальных Калленов.
— Она никого не хочет видеть, — растерянно пробормотал Эд.
— Фигня! Тебе ли не знать? Ты телепат или кто?!
— Она далеко, я не слышу ее отсюда…
— А предыдущий опыт тебе на что? — произнес я тоном «какой-идиот». Элис 
ненавидит одиночество, все это знают.
В воскресенье он уехал с Беллой и Ренесми в Европу. А я вылетел в Нью-
Джерси, чтобы как-нибудь поддерживать легенду, будто меня держат в штатах 
загадочные неотложные дела. На самом деле я собирался забрать свои вещи из 
прошлого, хранившиеся в контейнере почти шестьдесят лет с тех пор, как я 
встретил Элис. И что-то из анонимной банковской ячейки. Всякий хлам — старые 
письма, огромные кипы собственных заметок с разнообразными моими 
проектами, пластинки, аккордеон, какие-то мелочи сувениры, картины, 
произведения искусства. Вещи, которые были милы моему глазу, но фатально не 
вписывались во вкусы Элис. Теперь я один, и у меня есть дом, которому не 
хватает индивидуальности. Моей, а не первой попавшейся. Было бы здорово, 
258/364

если бы и Ли поучаствовала собственными пожеланиями… Зря я об этом думаю…
***
Вторник был предпоследним днем ​​отпуска Ли. А еще — днем ​​зарплаты. Я как 
обычно отправил перевод с утра. Но то ли он поступил с опозданием, то ли — 
оповещение Ли, или она не сразу прочла. Ее гневное смс пришло аж в начале 
восьмого, когда на улице уже смеркалось.
«Ты обалдел? Это похоже на плату за секс! [гневный смайлик] Я еще неделю 
назад предупредила, что увольняюсь!»
На самом деле, я надеялся, что она позвонит. Но такой вариант тоже 
предусмотрел. Так что немного отредактировал уже готовый черновик смс и 
нажал «отправить». До этого я надеялся, что она не станет настаивать на 
увольнении.
«Я не соглашался на твое увольнение. Дарлин, мысленно я был с тобой 
каждую минуту, всю эту неделю. К тому же вампиры не спят. Потому я заплатил 
именно так».
Конечно, мне стоило разорвать наш контракт самому, но разве я мог? Если 
есть хотя бы один шанс на миллион, то она в течение трех следующих месяцев 
передумает. Не верилось, что она в ближайшее время захочет встретиться со 
мной просто так. Я подождал, но Ли не отвечала. Позвонил — она ожидаемо не 
взяла трубку.
Сделал еще одну сомнительную рискованную попытку:
«Не думаю, что это я — тот, кто должен платить за секс.»
Она продолжала меня игнорировать. Я снова набрался наглости ей 
позвонить, она сбросила и отключила телефон.
К черту! Я не стану больше терпеть! Это была самая длинная почти неделя в 
моей жизни! Она могла по крайней мере принять звонок, и я бы услышал хотя бы 
ее голос. Да, отвратительно искажённый, но у меня не было даже такой 
малости.
Я натянул первые попавшиеся джинсы, рубашку застегнул на ходу и до 
середины. Не обуваясь, я выскочил из дома и побежал к Ли.
Через две трети пути я осознал, что бегу не в Ла-Пуш, а куда-то в лес на юг 
оттуда. Я не чувствовал ее запаха, это был тот самый зов соединенных. Тут я и 
понял, что наша связь была не наполовину, а самая настоящая, полноценная. 
Разве что ей по-прежнему не обязательно испытывать ко мне взаимность. Это 
лишь означало, что я стану точно как Маркус, как только потеряю ее 
окончательно — пустой полуживой оболочкой. Но не всё ли равно? Чем-то таким 
я уже и так был всю эту чёртову неделю.
Она стояла на берегу реки, мокрая, решительная и собранная. Услышав меня 
заранее, Ли, очевидно, успела одеться в явно мужские шорты и футболку с 
Симпсонами. По-прежнему самая красивая женщина в моей жизни и в 
посмертии. Она приняла боксерскую стойку и произнесла холодным 
259/364

безжизненным тоном.
— Лучше убирайся отсюда, Блонди, не хочу с тобой драться.
Ее голос, она сама, прямо передо мной. Мне вдруг стало слишком. Казалось, 
мое мертвое сердце вот-вот оживет, лишь бы затрепыхаться в приступе 
тахикардии. И ещё стало горячо — в груди, в животе, везде — без всякого 
прикосновения. Это действительно была очень долгая почти неделя!
— Я точно не собираюсь драться. Но если тебе очень хочется, побуду тебе 
боксерской грушей.
— Скорее мешком. С навозом.
Ли не удержалась от оскорбления, а затем добавила дрожащим тоном.
— Джейк говорил, что Элис уехала в Италию. Ты ведь не рассказал ей?
— Нет.
Яркое облегчение, которое испытала Ли, болезненно укололо. Я не стал 
уточнять, что не сказал Элис только из-за её побега. А Ли снова проговорила 
дрожащим от волнения и гнева тоном:
— Я не буду платить тебе возмещение за последнюю выплату! Я 
предупредила тебя об увольнении неделю назад. Это нечестно!
Да, она беспокоится о деньгах. Десять процентов с последней выплаты это 
более трех тысяч. За месяц она нигде не заработает столько, вдобавок к тем 
почти трем тысячам, которые должны быть компенсацией за предыдущие две 
выплаты. И это при условии, что она ничего не тратила, пока продолжался 
контракт. Если бы только я сам мог её уволить…
— Ты не будешь платить ничего! За кого ты меня принимаешь? Я не 
собирался использовать этот пункт. Это было только для того, чтобы ты не 
хлопнула дверью, как только разозлишься. У тебя, знаешь, проблемы с 
контролем над гневом.
Я сказал это нарочно грубо. Меня ужасно злила ситуация. Бесило, что она 
волнуется из-за чёртовых денег. Но гораздо сильнее — что готова на все, лишь 
бы от меня избавиться!
— Я не буду делать, как ты сказал! Я тебе не собственность! То, что мы раз 
переспали, ничего не значит!
Не знаю, что именно окончательно меня достало. Я так соскучился, и очень 
хотел ее. Желательно на своем члене или, по меньшей мере, в объятиях. 
Невозможность сделать это доводила до бешенства! Я подскочил к ней и 
схватил за плечи, ей должно было быть больно… И тут я уловил запах…
За долю секунды я перенес ее к толстому клёну, прижал к стволу, чтобы не 
вырвалась.
— От тебя несёт Сэмом! — прорычал я яростно. Не так, как будто они 
260/364

переспали. Но всё же очень сильно.
— Это тебя не касается!
Ее голос был ледяной, она нисколько не испугалась. Я потянул ее за волосы, 
заставляя подставить шею, и впился в нее зубами.
Хуже всего, я полностью себя контролировал, а Ли не могла этого не 
заметить, хотя ей, как всегда, не было больно. Она отреагировала точно как 
соединённая: томно вздохнула, и до моего шестого чувства донеслось ее 
эротическое возбуждение и удовольствие. Она не могла сопротивляться, пока 
мои зубы были в ее вене. Я подождал, пока мой яд распространится дальше, и 
стал пить. Снова осознанно, медленно. Я хотел, чтобы и она меня пометила 
запахом собственной крови. Пусть сама Ли этого не знала и не желала. Я выпил 
немного и остановился, как только какое-то неведомое чутье подсказало, что 
этого будет достаточно.
А в остальном я уже не мог остановиться. Маленькая горячая Ли так близко, 
прямо в моих объятиях… Ее возбуждение стало последней каплей. И пусть оно 
мгновенно развеялось, стоило мне оторваться от ее шеи — это уже не имело 
значения.
— Так вот что это было! Убери руки! Ну?
Она отталкивала меня за плечи, в голосе звенела паника. А в эмоциях паника 
смешивалась с чем-то еще. Это было ожидание? Ее или мое? Я не считался с ее 
сопротивлением. В первый раз в жизни. Почему-то, когда она атаковала меня 
своей дикой жаждой и феромонами, контролировать себя было гораздо легче, 
чем сейчас. Теперь единственная прагматичная мысль была такова, что моя 
любовь к ней, восхищение, деликатная осмысленная страсть — не 
подействовали на нее тогда. Поэтому я выбрал похоть. Самый яростный вариант 
— вдвое больше того, что она чувствовала в те наши два дня. Ведь это было ее и 
мое в придачу. Я также забрал ее гнев, чтобы он, не дай бог, не помог ей 
сопротивляться. Никогда в жизни я не чувствовал такой опустошительный голод 
— ни к женщине, ни к крови. Какая-то подавляющая часть меня была 
совершенно неадекватна. А другая, циничная и скверная, хладнокровно 
подсказывала, как мне лучше всего достичь цели. Третья, самая жалкая, совсем 
слабая, пыталась остановить это безумие. Когда-то я думал, что вампиры не 
способны заболеть шизофренией…
Я обхватил ее за талию под футболкой, и для уверенности впился в рот 
грубым поцелуем, если вдруг прикосновение через слизистые более 
эффективно, чем кожа к коже. Это и так была убойная доза. Она больше не 
сопротивлялась, а только бездумно мяла в ладонях мою рубашку и страстно 
целовала меня в ответ.
Я дернул смешную футболку, разрывая ее на лоскуты, стащил собственную 
рубашку через голову и приник к желанной горячей коже. Наконец-то! Тогда у 
меня промелькнула мысль, что ей может быть некомфортно из-за жёсткой 
неровной коры. Я не мог положить ее на спину в размокшую грязь, и боялся 
давать больше контроля, посадив на себя сверху. Тем самым жалким краем 
сознания, последней каплей адекватности, я понимал, что это против ее воли, 
но, несмотря ни на что, я бы не остановился, даже если бы земля подо мной 
вдруг раскололась до самого ада. Я отодвинул Ли от дерева, крепко прижал к 
261/364

себе левой рукой, до сих пор опасаясь, что она убежит, а правой ободрал 
кленовую кору до гладкой сердцевины — на высоте от ее ягодиц и выше 
макушки. С моей вампирской силой на это ушло не больше нескольких секунд. 
Ли терлась промежностью о мое левое бедро и тяжело дышала. Я снова прижал 
ее спиной к клену, расправился с ее шортами и приспустил свои штаны, под 
ними у меня ничего не было. До того я шатался по дому голышом, не особо 
наслаждаясь одиночеством. А Ли, очевидно, тоже не запаривалась с бельем, 
пока собиралась превращаться в волка и обратно. Последним штрихом я дернул 
ее ужасный кулон и разорвал серебряную цепочку, забросил куда-то в 
папоротник. На шее Ли вспыхнул розовый след, потому что я был недостаточно 
аккуратен, но через минуту он побледнел и вскоре совсем исчез.
Ли сама обхватила меня ногами и довольно выдохнула, когда я насадил ее на 
свой член. Она обнимала меня за шею, зарывалась пальцами в волосы и сладко 
стонала. Как только я оказался в ней, мне как будто стало легче дышать, 
зловещая красная пелена перед глазами слегка побледнела. Я уже не внушал ей 
похоть, по крайней мере, не осознанно. Но тщательно читал — не только затем, 
чтобы ей было хорошо. Я боялся уловить в ней отвращение, страх, гнев. Боялся и 
хотел. Может, если бы в ней мелькнуло хоть сомнение или растерянность, я бы 
смог взять себя в руки и остановиться.
Но ничего такого я не услышал. А может, просто потерял чувствительность, 
потому что на самом деле избегал правды. Может, мои эмоции были так сильны, 
что полностью затмили ее неприятие. Черт возьми, это было так же хорошо, как 
и неделю назад. Ей хватило с полминуты, чтобы кончить впервые. А я не мог 
себе этого позволить. Несмотря на то, что вампирам не нужна передышка, и в 
привычных условиях я бы мог кончать в ней раз за разом не отрываясь от 
процесса, той своей злой прагматичной частью я понимал, что вслед за первым 
оргазмом вернется хоть какой-то контроль, а за ним — раскаяние. Я растягивал 
как мог, не способный другим способом быть с ней рядом, все настойчивее 
сквозь красноватый туман ко мне пробивалось осознание, как сильно я вскоре 
буду жалеть.
Я отпустил себя лишь тогда, когда после надцатого оргазма Ли уловил, что 
сытое сонное удовлетворение в ней может скоро перевесить возбуждение. С 
моей развязкой, несмотря на усталость, ее накрыла еще более мощная чем до 
сих пор кульминация. И затем она, как и я, окончательно пришла в себя. Как 
будто кто-то вдруг включил свет… Меня поглотила боль, потеря. Боль могла 
быть ее, но и моя — это точно — тоже. Ли заерзала в моих объятиях, пытаясь 
оттолкнуть меня и освободиться.
— Если ты думаешь, что я стану доступной дешёвой заменой твоей пискли, 
как только она куда-то завеется на неделю, а у тебя зачешется в штанах от 
недотраха — то это вовсе не так! Не дождешься! — ее голос дрожал, и 
последнее она произнесла на грани плача.
Я мягко обхватил руками ее голову и поцеловал в темя, пока она безуспешно 
пыталась выбраться. Во мне до сих пор едва теплилось эхо бесконечной 
нежности к ней. Я панически запрещал себе думать о том, что сделал. Но оно 
все равно медленно просачивалось.
— Я хочу только тебя, — прошептал я.
Она услышала, но это не имело никакого эффекта. Удивительно, в ней не 
262/364

было сейчас гнева. Только боль и отчаяние, конечно, если они не были мои. Ли 
уже рыдала в голос. Так что, определённо, не только мои. Мог ли я теперь 
сказать это дурацкое «Прости, Ли»? Тогда, почти неделю назад, я не понимал в 
точности, за что извиняюсь, это был скорее рефлекторный отклик на ее эмоции. 
А теперь… стоило бы. Но они стали мне поперек горла — эти жалкие два слова. 
Это должно выглядеть цинично и лицемерно. Так оно и было. Меня словно 
сковало льдом изнутри — медленно, с тем, как сознание постепенно сквозь 
сопротивление проникало мне в голову.
— Пусти меня, чёртов кровосос! — крикнула Ли сквозь плач.
Я только теперь заметил, что до сих пор крепко держу, пока она хаотично 
пыталась вырваться. Ли могла бы применить какой-нибудь свой грязный 
приемчик, но почему-то не делала этого. Была растеряна и взволнована, очень 
расстроена. А я до сих пор не мог лишить себя ее прикосновений, пусть и тех, 
которыми она не желала меня. Голоса — хотя и им она демонстрировала только 
обиду и неприятие. Кажется, я только что получил дозу, но не облегчение. Этого 
было недостаточно.
— Ты ничего не сделаешь с нашим контрактом. Я не уволю тебя, но и 
заставлять не буду. Если помнишь, Сет записан как твоя замена. Если 
понадобится, мы с ним подпишем дополнительное фиктивное соглашение. Он 
согласится, чтобы ты не потеряла заработанное, — мой собственный и 
одновременно чужой голос словно звучал издалека.
— Нет! Он не станет тебе подыгрывать… — Ли сама в это не верила, — я 
расскажу ему, что ты сделал!
— И что же я сделал? Вынудил хотеть меня? И затем кричать от 
удовольствия?
Не знаю, была ли это сознательная попытка вывести её на какие-то еще 
эмоции. Её нынешние печаль и боль были наихудшим вариантом. Или, может 
быть, таким образом я пытался уговорить самого себя.
— Ненавижу тебя…
Она произнесла без уместной экспрессии, скорее жалко растерянно 
прошептала. В ней до сих пор не было ни капли гнева. А я хотел от нее хотя бы 
его!
— Знаешь, чем хороша ненависть, дарлин? — ее ответ был не нужен, Ли 
даже не взглянула на меня, — ненависть — сильная эмоция.
Как и любовь.
— Но, к сожалению, я не слышу от тебя ненависти. Эмпат — помнишь?
Черт побери, она должна ненавидеть меня! Я сам себя презирал! И какой-то 
иррациональной убогой, подлой частицей ненавидел ее. За то, что сделала из 
меня такое. Самая красивая, самая желанная женщина в моей жизни и 
посмертии.
С притворным хладнокровием я поднял спущенные штаны, Ли до сих пор 
263/364

дрожала между мной и деревом, совсем голая. Я уперся коленом о кору между 
ее ног, наши смешанные соки стекали по ее бедрам на землю и на мои джинсы. 
Ли должна была перелезать, если бы решила освободиться теперь, когда я 
убрал от нее руки. Но она в прострации замерла. Разве что дрожала. Не от 
холода — нет, это была мелкая монотонная вибрация, Ли хотела превратиться, 
но по какой-то причине не могла. И кому я лгу? Я точно знал причину — откат 
после слишком грубого вмешательства в эмоциональное состояние, она не 
могла достаточно сконцентрироваться, а для трансформации на голых 
инстинктах нужен был гнев или страх. Я поднял с травы свою рубашку, 
расстегнул пуговицы и накинул на плечи Ли. Мне пришлось прижать ее к себе, 
оцепенело неподвижную, будто кукла.
Может, нам действительно будет лучше не видеться… Если она так на меня 
влияет. И еще мой проклятый дар… Всегда есть соблазн убедить себя, будто 
искусственно навеянная на женщину похоть не равна изнасилованию. И, черт 
возьми, мне было слишком хорошо, чтобы учитывать предпосылки и 
последствия. Почему она не сердится? Почему не ударит по-настоящему? Я был 
совершенно не уверен, что не сорвусь снова.
А еще она скоро догадается, насколько я одержим ею, насколько зависим. Я 
снова, нет — до сих пор — хотел ее до искр перед глазами. Разве я мог 
добровольно не видеться с ней?
Она сама сказала почти неделю назад, «на физиологическом уровне» ей 
понравилось. Я знал, что более того. В моей жизни хватало офигенного секса. Но 
я не припоминал, чтобы кому-то из моих любовниц было настолько хорошо. 
Даже с поправкой на мою помешанную предвзятость, даже с учетом, что 
частично это было мое. Секс с Ли был на целую бесконечность не такой, как 
прежде, и мне, в отличие от Ли, было с чем сравнивать. Меня ужасно бесило, что 
ей недостаточно, чтобы желать повторить.
— Тебе было хорошо. Тогда, неделю назад, и сейчас тоже. Я знаю, — я злобно 
рычал на нее и ничего не мог сделать, — Какого черта тебе не достаточно? Ты 
могла бы иметь это снова!
Это была последняя капля. В ней будто что-то лопнуло, и на поверхность 
хлынуло все вместе: гнев, отвращение, унижение. До сих пор — отчаяние и боль.
— Неделю назад тебе не нравились мои чувства. Теперь ты передумал? А? И 
несмотря на это, я не настолько в отчаянии, как ты думаешь. Можешь засунуть 
свою проклятую благотворительность себе в вампирью задницу, — процедила 
Ли, пнула меня ногой под колено и вырвалась из капкана моих рук, — я не 
выбирала этого. Ни тогда, ни сейчас!
Она хорошо держала лицо, но шестым чувством я знал, что Ли едва 
сдерживает плач. Хотя и гнева ей хватало. Теперь ее адская смесь 
действительно сошла бы за какую-никакую ненависть. Там было что-то еще, но я 
не мог понять, мои собственные эмоции, которые ощущались точь-в-точь как ее, 
бушевали, сбивали с толку, путали. Ли бросилась в сторону, мгновенно на бегу 
превратилась и скрылась в густых темных зарослях.
Я сел прямо там, среди мокрых розеток папоротника и грязи, оперся спиной 
на тот же клен, как мазохист, жадно вдыхая запах нашей близости. Нет, моего 
падения.
264/364

Почему она сказала о благотворительности? Та рекомендация от врача 
касалась ее особого состояния, или ей нужен любовник вообще? Я подозревал, 
что это был за врач, но не планировал расспрашивать Карлайла. Мне стало 
жарко при мысли, что это действительно так, ей нужен кто-то на постоянной 
основе. И я ни на секунду не предполагал, что она выберет кого-нибудь еще. 
Какую-то убогую заурядность — ни за что! К тому же я убью каждого из ее 
списка, пока не останусь наиболее приемлемым кандидатом. Теперь ее список 
до меня должен быть изрядно длиннее, наши отношения теперь далеки от того, 
что было всего неделю назад. Не ясно почему. С тех пор она страшно 
разобиделась, а я почти изнасиловал её.
Моя зловещая циничная часть уговаривала, что иметь только ее тело — уже 
чертовски прекрасно, а способ — вот он, проверенный на практике, чрезвычайно 
эффективный. Но теперь именно эта моя часть стала жалкой и слабой. Стоило 
Ли удалиться, мой мир побледнел, померк. Звуки леса, прохладный ветерок, 
пышная яркая весенняя зелень, которая ночью приобрела холодный синеватый 
оттенок — все казалось враждебным, чужеродным, лишним. И только запах до 
сих пор берег драгоценные ноты. Я тяжело дышал, прокачивая сквозь легкие 
ненужный воздух. Будь я человеком, у меня бы уже закружилась голова от 
гипервентиляции. Сейчас она кружилась лишь от потери, острого одиночества, 
вины.
Я пошарил в кустах и ​​нашел кулон. Он как всегда был холодный и 
необъяснимо отвратительный. Но он принадлежал Ли, и, кажется, был для нее 
важен. Мелькнула эгоистичная, злая мысль оставить его себе. Но нет, я должен 
отдать цепочку в ремонт и вернуть вместе с подвеской Ли. Может, мне удастся 
не медлить с этим слишком долго. Может, Ли согласится на встречу…

жүктеу/скачать 1,61 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: