Виноваты звезды

Annotation
Подростки, страдающие от тяжелой болезни, не собираются сдаваться.
Они 
по-прежнему 
остаются 
подростками 
— 
ядовитыми,
неугомонными, взрывными, бунтующими, равно готовыми и к ненависти, и
к любви.
Хейзел и Огастус бросают вызов судьбе.
Они влюблены друг в друга, их терзает не столько нависшая над ними
тень смерти, сколько обычная ревность, злость и непонимание.
Они — вместе. Сейчас — вместе. Но что их ждет впереди?
Джон Грин
От автора
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23

Глава 24
Глава 25
Автор хотел бы поблагодарить:
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18

Джон Грин 
Виноваты звезды 
Посвящается Эстер Эрл
Поднимался 
прилив. 
Тюльпановый 
Голландец
обернулся к океану:
— 
Разлучник, 
воссоединитель, 
отравитель,
укрыватель,  разоблачитель,  набегает  и  отступает,
унося все с собой!
— И что это? — спросила я.
— Вода, — ответил Голландец. — И время.
Питер ван Хутен. Царский недуг

От автора 
Это  не  столько  обращение,  сколько  напоминание  о  том,  что  роман
является плодом художественного вымысла. Я его придумал.
Ни  книги,  ни  читатели  нисколько  не  выигрывают  от  попыток
установить,  легли  ли  в  основу  произведения  реальные  факты.  Подобные
попытки  подрывают  идею  значимости  выдуманных  сюжетов,  которую
можно  причислить  к  фундаментальным  догмам  нашего  биологического
вида.
Надеюсь на ваше сотрудничество.

Глава 1 
В конце моей семнадцатой зимы мама решила, что у меня депрессия,
потому  что  я  редко  выхожу  из  дома,  много  времени  провожу  в  кровати,
перечитывая одну и ту же книгу, мало ем и посвящаю избыток свободного
времени мыслям о смерти.
Если вы читали буклет, сайт или статью, посвященную раку, вы знаете,
что  авторы  называют  депрессию  одним  из  побочных  эффектов  онкологии.
На  самом  деле  депрессия  не  побочный  эффект  рака.  Депрессия  —
побочный  эффект  умирания  (рак  тоже  побочный  эффект  умирания.  Да  и
вообще в эту категорию можно отнести практически все). Но мама решила
отвести меня к лечащему врачу, доктору Джиму, который подтвердил, что я
действительно  погружена  в  парализующую,  уже  клиническую  депрессию,
поэтому  нужно  скорректировать  принимаемые  мною  лекарства  и  обязать
меня посещать еженедельные заседания группы поддержки.
Группа поддержки отличалась постоянной сменой состава участников,
пребывавших  в  разных  стадиях  депрессии  по  поводу  своей  онкологии.
Почему состав менялся? А это побочный эффект умирания.
Посещения  группы  поддержки  угнетали  хуже  некуда.  Собрания
проходили  по  средам  в  подвале  каменной  епископальной  церкви,
фундамент  которой  имел  форму  креста.  Мы  садились  в  кружок
посередине — там, где пересекались перекладины и находилось бы сердце
Иисуса.
Я обратила на это внимание только потому, что Патрик, руководитель
группы  поддержки  и  единственный  в  комнате  старше  восемнадцати,
заводил  волынку  о  Иисусовом  сердце  каждую  чертову  встречу  —  как  мы,
юные  борцы  с  раком,  сидим  в  самом  сердце  Христа,  священнее  места  не
найти, и все такое.
А вот что происходило в сердце Иисусовом: вшестером, всемером или
вдесятером  мы  входили  или  въезжали  на  инвалидных  креслах,  нехотя
жевали каменное печенье, запивая лимонадом, садились в круг доверия и в
тысячный  раз  слушали  занудный  рассказ  Патрика  о  том,  как  у  него
случился  рак  яичек  и  все  думали,  что  он  умрет,  но  он  не  умер  и  теперь
сидит  перед  нами  в  церковном  подвале  сто  тридцать  седьмого  в  списке
лучших  городов  Америки,  взрослый,  разведенный,  подсевший  на
видеоигры, без друзей, влачащий жалкое существование, эксплуатирующий
свое  онкорасчудесное  прошлое,  еле  ползущий  к  получению  диплома

магистра,  который  никак  не  улучшит  его  карьерные  перспективы,
живущий,  как  все  мы,  под  дамокловым  мечом-избавителем,  с  которым
разминулся  много  лет  назад,  когда  рак  отнял  у  него  яйца,  оставив  то,  что
лишь самая сердобольная в мире душа назовет жизнью.
Вам тоже может так повезти!
Потом  мы  знакомились:  имя,  возраст,  диагноз,  настроение.  «Меня
зовут  Хейзел,  —  представилась  я,  когда  до  меня  дошла  очередь.  —
Шестнадцать.  Первичная  локализация  в  щитовидке  и  старые,  но
внушительные метастазы в легких. Настроение — зашибись!»
Дав  всем  высказаться,  Патрик  всегда  спрашивал,  не  хочет  ли  кто  чем
поделиться. И начиналась круговая мастурбация: каждый лепетал о борьбе
и победе, потере веса и результатах сцинтиграфии.
[1]
 Надо отдать Патрику
должное:  он  позволял  нам  говорить  и  о  смерти.  Но  большинство
находились  не  в  терминальной  стадии  и  должны  были  дотянуть  до
совершеннолетия, как Патрик.
(Отсюда  вытекает  наличие  нехилой  конкуренции:  каждый  старается
пережить  не  только  рак,  но  и  всех  присутствующих.  Пусть  это
иррационально, но когда тебе говорят, что у тебя, скажем, двадцать шансов
из  ста  прожить  пять  лет,  ты  с  помощью  несложного  математического
перевода  получаешь  один  из  пяти,  после  чего  оглядываешься  и  думаешь:
мне надо пересидеть четырех из этих гадов.)
Единственной  компенсирующей  составляющей  группы  поддержки
был  пацан  по  имени  Айзек,  длиннолицый,  тощий,  с  прямыми  светлыми
волосами, свисающими на один глаз.
Проблема  у  него  была  как  раз  с  глазами.  У  Айзека  была  невероятно
редкая  форма  рака.  Один  глаз  ему  удалили  в  детстве,  и  он  носил  толстые
очки,  в  которых  его  глаза,  настоящий  и  стеклянный,  казались
неестественно  огромными,  словно  вся  голова  была  фальшивым  глазом,  а
настоящий  глаз  смотрел  на  вас.  Насколько  я  поняла  из  нечастых  визитов
Айзека  в  группу  поддержки,  рецидив  поставил  под  угрозу  его  последний
оставшийся орган зрения.
Мы  с  Айзеком  общались  с  помощью  вздохов.  Всякий  раз,  как  кто-то
обсуждал  противораковые  диеты  или  предавал  остракизму  вытяжки  из
акульих плавников, он смотрел на меня и тихонько вздыхал. Я едва заметно
качала головой и вздыхала в ответ.
В  общем,  группа  поддержки  не  помогла:  через  несколько  недель  я
готова была отбиваться ногами, лишь бы туда не ездить. В ту среду, когда я
познакомилась  с  Огастусом  Уотерсом,  я  предприняла  все  возможное  и

невозможное, чтобы избежать поездки, пока мы с мамой сидели на диване
и  смотрели  третью  серию  марафона  прошлого  сезона  «Новой  топ-модели
Америки», который я уже видела, но все равно смотрела.