Виноваты звезды

поклонником  я  бы  его  не  назвал  —  он  меня  презирает.  Однако  он  очень
убедительно писал, что я получу прощение за свое поведение, если приеду
на  его  похороны  и  скажу  тебе,  что  сталось  с  матерью  Анны.  Вот  я  и
приехал, а вот тебе и ответ: 
omnis cellula 
е
 cellula.
— Что? — снова спросила я.
— 
Omnis cellula 
е
 cellula, — 
повторил он. — Все клетки происходят из
клеток. Каждая клетка рождается от предыдущей, которая, в свою очередь,
родилась  от  своей  предшественницы.  Жизнь  происходит  от  жизни.  Жизнь
порождает жизнь, порождает жизнь, порождает жизнь…
Мы доехали до подножия холма.
—  Ладно,  хорошо,  —  прервала  я.  У  меня  не  было  настроения  это
выслушивать.  Питер  ван  Хутен  не  присвоит  себе  главную  роль  на
похоронах  Гаса,  я  этого  не  позволю.  —  Спасибо.  По-моему,  холм  как  раз
закончился.
— И ты не хочешь объяснений? — удивился он.
— Нет, — отрезала я. — Обойдусь. Я считаю вас жалким алкоголиком,
который  говорит  умности,  чтобы  привлечь  к  себе  внимание,  как  не  по
годам  развитый  одиннадцатилетний  сопляк,  и  мне  за  вас  невыносимо
стыдно. Да-да, вы уже не тот человек, который написал «Царский недуг», и
сиквел вы не осилите, даже если возьметесь. Ценю, что попытались. Всего
вам распронаилучшего!
— Но…
—  Спасибо  за  виски,  —  сказала  я.  —  А  теперь  выметайтесь  из
машины.
Он явно присмирел. Папа остановился, и мы подождали, не выключая
мотора, стоя ниже могилы Гаса, пока ван Хутен открыл дверь и, наконец-то
замолчав, вылез.
Когда  мы  отъезжали,  я  смотрела  через  заднее  стекло,  как  он  отпил
виски  и  поднял  бутылку  в  моем  направлении,  словно  выпив  за  меня.  Его
глаза были очень грустными. Мне даже стало его жаль, честно говоря.
Домой  мы  попали  около  шести.  Я  была  уже  без  сил.  Мне  хотелось
только  спать,  но  мама  заставляла  меня  поесть  какой-то  пасты  с  сыром,  в
итоге  она  разрешила  мне  съесть  ее  в  кровати.  Пару  часов  я  проспала  с
ИВЛ. Пробуждение было ужасным: секунду мне казалось, что все хорошо,
но  в  следующий  миг  случившееся  обрушилось  на  меня  заново.  Мама
отключила  меня  от  ИВЛ,  я  впряглась  в  переносной  баллон  и  поплелась  в
ванную чистить зубы.
Оценивая  себя  в  зеркале  и  возя  щеткой  по  зубам,  я  думала,  что

существуют  два  типа  взрослых.  Есть  ван  хутены  —  жалкие  создания,
которые  рыскают  по  земле,  ища,  кого  побольнее  задеть.  А  есть  такие,  как
мои  родители,  —  ходят,  как  зомби,  и  автоматически  делают  все,  что  надо
делать, чтобы продолжать ходить.
Ни то ни это будущее мне не нравилось. Во мне крепло убеждение, что
все чистое и хорошее в мире я уже видела, и я начала подозревать, что даже
если  бы  смерть  не  встала  на  пути,  такая  любовь,  как  у  нас  с  Огастусом,
долго  бы  не  продлилась.  На  смену  рассвету  приходит  день,  как  писал
Фрост. Золото не вечно.
В дверь ванной постучали.
— 
Occupada
[17]
, —
 сказала я.
—  Хейзел,  —  позвал  папа,  —  можно,  я  войду?  —  Я  не  ответила,  но
через  несколько  секунд  отперла  дверь  и  присела  на  опущенное  сиденье
унитаза.  Почему  дыхание  должно  быть  такой  нелегкой  работой?  Папа
опустился  на  колени  рядом  со  мной,  взял  мою  голову  и,  прижав  к  своей
груди,  произнес:  —  Мне  очень  жаль,  что  Гас  умер.  —  Я  немного
задыхалась,  уткнувшись  носом  в  его  футболку,  но  мне  было  хорошо  от
крепких  объятий  и  знакомого  папиного  запаха.  Казалось,  он  почти
сердится,  но  мне  это  пришлось  по  душе.  Я  и  сама  была  на  взводе.  —
Сволочизм какой, от начала до конца. Восемьдесят процентов выживания, а
он попал в оставшиеся двадцать. Гадство. Такой прекрасный мальчик! Как
несправедливо… Но ведь любить его — немалая привилегия, правда?
Я кивнула в папину футболку.
—  Теперь  ты  имеешь  представление  о  том,  как  я  люблю  тебя,  —
прошептал папа.
Дорогой мой старичок. Всегда-то он знает, что сказать.

Глава 23 
Пару  дней  спустя  я  встала  с  постели  около  полудня  и  поехала  к
Айзеку. Дверь он открыл сам.
— Мама повезла Грэма в кино, — сказал он.
— Нам надо куда-нибудь сходить или чем-то заняться, — заявила я.
— Может «что-то» означать сразиться в видеоигру со слепым, сидя на
диване?
— Вот именно это я и имела в виду.
Мы  сидели  пару  часов,  разговаривая  с  экраном  и  пробираясь  в
невидимом 
подземном 
лабиринте 
без 
единого 
огонька. 
Самой
увлекательной частью игры было издеваться над компьютером, неизменно
попадавшим впросак.

жүктеу/скачать 1,17 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: