Бегство от свободы

Именно на этой стадии развития и возникли 

 и 

. Это были

религии не богатого высшего класса, а средних горожан, городской бедноты и крестьян-

ства. Они были обращены именно к этим слоям населения, потому что выражали и новое

чувство свободы и независимости, и чувства бессилия, неуверенности и тревоги, которыми

были охвачены представители низших классов. Однако новые религиозные учения не только

явственно выявили новые чувства, порожденные изменениями экономической системы. Они

и усугубили эти чувства, и в то же время предложили решение, позволявшее индивиду побо-

роть неуверенность, которая иначе была бы невыносимой.

Приступая к анализу социального и психологического значения новых религиозных

доктрин, целесообразно сделать несколько замечаний о методе нашего подхода к проблеме.

Это облегчит понимание дальнейшего изложения.

Изучая психологическое значение религиозной или политической доктрины, необхо-

димо прежде всего уяснить, что психологический анализ никоим образом не занимается

обсуждением  истинности  этой  доктрины.  Анализ  психологических  мотивов,  стоящих  за

определенными доктринами или идеями, нельзя подменять рассуждениями об обоснованно-

сти доктрины, о ее сильных или слабых сторонах, хотя такие рассуждения и могут привести

к лучшему пониманию подлинного смысла доктрины, а тем самым и повлиять на ее оценку.

Что может психологический анализ доктрин, так это показать субъективные мотивы,

приводящие человека к осознанию каких-либо проблем и вынуждающие его искать ответы

в определенном направлении. Любая мысль, истинная или ложная, – если только она не

повторяет общепринятых идей, – мотивируется субъективными потребностями и интере-

сами человека, у которого она возникла. Бывает, что эти интересы связаны с раскрытием

истины, а бывает и наоборот, но в обоих случаях психологические мотивы являются суще-

ственным стимулом, подводящим к определенным выводам. Мы можем пойти еще дальше

и утверждать, что идеи, не коренящиеся в настоятельных потребностях личности, окажут

очень слабое влияние на поступки человека и на всю его жизнь.

При  анализе  психологического  значения  религиозных  или  политических  доктрин

нужно различать две проблемы. Во-первых, мы можем изучать склад характера индивида,

создавшего новое учение, и стараться понять, какие именно черты определяли направление

его мыслей. Конкретно это означает, например, что нужно разобраться в существе лично-

сти Лютера и Кальвина, чтобы обнаружить, какие черты характера побудили их прийти к

определенным заключениям и сформулировать определенные доктрины. Другая проблема

– это изучение психологических мотивов, присущих не создателю учения, а той социальной

группе, к которой это учение обращено. Влияние любой доктрины или идеи зависит от того,

насколько она отвечает психологии людей, которым эти идеи адресованы. Идея может стать

активной силой истории лишь в том случае, если она отвечает настоятельным психологиче-

ским потребностям определенных социальных групп.

Разумеется, эти проблемы близки друг к другу, поскольку психология лидера и пси-

хология его последователей схожи. Раз одни и те же идеи вызывают в них отклик, то их

характеры должны совпадать во многих важных аспектах. Если отвлечься от таких факто-

ров, как особые способности лидера к мышлению и действию, то склад его характера ока-

зывается, как правило, специфическим и для тех людей, кому адресовано его учение. При-

чем в характере лидера эта специфичность выражена особенно выпукло и резко; он может

более четко и ясно сформулировать определенные идеи, к восприятию которых его последо-

ватели уже подготовлены психологически. Тот факт, что в характере лидера более отчетливо

проявляются черты характера его адептов, может быть следствием одной или более причин.

Э.  Фромм.  «Бегство от свободы»

32

Во-первых, его социальное положение может быть типичным для целой группы, условия

жизни которой формируют характеры определенного склада. Во-вторых, случайные обсто-

ятельства его воспитания и личного опыта могут развить у лидера черты характера, возни-

кающие у целой социальной группы в результате ее общественного положения даже в том

случае, если сам лидер к этой социальной группе не принадлежит. И наконец, может про-

изойти наложение обоих этих факторов.

Анализируя  психологический  смысл  доктрин  протестантизма  и  кальвинизма,  мы

обсуждаем не личности Лютера и Кальвина, а психологическую ситуацию в тех обществен-

ных классах, к которым были обращены их идеи. Прежде чем перейти к теологии Лютера, я

хочу лишь упомянуть, что сам он – как личность – был типичным представителем «автори-

тарного характера», который будет описан ниже. Воспитанный чрезвычайно суровым отцом,

не испытавший в детстве ни любви, ни чувства уверенности, он всю жизнь проявлял двой-

ственное отношение к власти: ненавидел ее, восставал против нее, но в то же время восхи-

щался ею и стремился ей подчиниться. В течение всей своей жизни он одну власть нена-

видел, а другой поклонялся; в юности это были отец и монастырские наставники, позже –

папа и светские князья. Он был преисполнен чувствами одиночества, бессилия, озлоблен-

ности и в то же время жаждал повелевать. Он терзался сомнениями, как может терзаться

лишь человек, нуждающийся в принуждении, и постоянно искал чего-то такого, что могло

бы дать ему внутреннюю устойчивость, избавить его от этой пытки. Он ненавидел других,

особенно «чернь», ненавидел себя, ненавидел жизнь, и из этой ненависти выросло страстное

и отчаянное стремление быть любимым. Вся его жизнь прошла в непрерывных сомнениях,

во внутренней изоляции; на этой личной почве он и смог стать глашатаем тех социальных

групп, которые находились в таком же психологическом состоянии.

И еще одно замечание о методе нашего анализа. Любой психологический анализ чьих-

либо индивидуальных мыслей или целой идеологии имеет задачей выявление психологи-

ческих корней, из которых вырастают эти мысли или идеологии. Первым условием такого

анализа является полное понимание логического контекста идеи, понимание того, что автор

сознательно хотел высказать. Но мы знаем, что человек – даже если он субъективно искре-

нен – зачастую подсознательно руководствуется совсем не теми мотивами, которые сам он

считает основой своего поведения: он может воспользоваться какой-либо концепцией, име-

ющей определенный логический смысл, но для него – подсознательно – означающей нечто

совершенно отличное от этого «официального» смысла. Более того, мы знаем, что человек

может пытаться устранить противоречия в своих чувствах с помощью идеологической кон-

струкции или прикрыть подавляемую им мысль такой рационализацией, в которой выража-

ется прямо противоположная идея. Понимание действия подсознательных сил научило нас

относиться к словам скептически, а не принимать их за чистую монету.

Анализ идей должен ответить на два вопроса: во-первых, каков относительный вес

определенной идеи во всей идеологической системе в целом; во-вторых, не имеем ли мы

дело с рационализацией, которая отличается от 

жүктеу/скачать 0,56 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: