Человек, ставший предметом спора - ч. 5

Человек, ставший предметом спора - ч. 5

Однажды вечером к театру Гровера без какой-либо охраны подъехали чета Линкольнов и спикер Колфакс. Гровер встретил их у обочины тротуара, проводил в ложу особым коридором. По окончании представления Гровер проводил их этим же путем на улицу. Вокруг кареты президента стояла толпа. Сотня с лишним зевак с удовольствием глумилась и издевалась над кучером. Гровер открыл дверцу кареты, помог гостям сесть и затем наблюдал сцену, печальную и вместе с тем комически нелепую.

На козлах, держа вожжи в одной руке, сидел юноша, бывший барабанщик, потерявший руку в бою. Сильной паре коней не стоялось «а месте. Настоящий кучер, молодой ирландец, пьяный и потому неповоротливый, что-то бормоча, пытался взобраться на козлы. За три часа до этого его пригласили пропустить стаканчик, и он оставил коней на попечение однорукого юноши. Толпа наблюдала, как пьяный кучер грохнулся на булыжник мостовой и затем еле поднялся на ноги. Гровер записал: «Он пошатывался из стороны в сторону, затем крайним напряжением сил ему удалось перелезть через колесо, взобраться на козлы и вырвать вожжи из руки барабанщика, но когда он повернулся, чтобы сесть, то сорвался и во всю свою длину растянулся на тротуаре. Послышались издевательские и даже угрожающие крики.

Стоило кому-нибудь бросить камень, и все могло бы кончиться катастрофой».

Гровер схватил вожжи, вскочил на козлы, пустил коней рысью, спросил президента, кого куда везти, отвез домой сначала спикера, затем жителей Белого дома. Линкольн поблагодарил его, и Лионард Гровер скромно, но с должной аккуратностью пишет: «Кое-кто дошел до того, что утверждает, будто я спас Линкольна от гибели. Я знаю, что всего лишь вывел его из затруднительного положения». А пьяный кучер и однорукий барабанщик затерялись, пропали среди путаных рассказов историков.

Линкольн впервые видел «Гамлета» с Эдвином Бутом в главной роли. Пьеса «содержала какое-то особое очарование для мистера Линкольна», вспоминает художник Карпентер, цитирующий Линкольна: «Есть одно место, которое актеры склонны смазать... Это монолог короля после убийства:

Удушлив смрад злодейства моего.

На мне печать древнейшего проклятья...

Он без запинки, с большим чувством и богатством нюансов прочел все 37 строк; Карпентер отметил, что «монолог этот остался непревзойденным, хотя я видел многих на сцене». Затем Линкольн непринужденно перешел к роли Ричарда и произнес его знаменитый монолог с такой силой, что Карпентер «увидел произведение по-новому». Художник отложил свою палитру и кисти, чтобы аплодировать исполнителю.

Часто велись секретные обсуждения действий полковника Лафайета Бэйкера, начальника сыскного отдела, властителя преступного мира. У него порой работало от одной до двух тысяч сыщиков; их сети •и щупальца захватывали и праведных и неправедных. Отдел номинально подчинялся Стентону.

Было достоверно известно, что Бэйкер свободно обращался с фактами и всегда мог изложить их в благоприятном для себя свете. Это был ловкий малый, его отличала бойкость речи и беспринципность действий. Стентон верил, что Бэйкер прекрасно раскрывает заговоры и пресекает махинации шпионов. Уэллес писал, что он «абсолютно ненадежный человек, плюющий на репутации и права людей, неспособный в них разбираться, всегда жаждущий создавать сенсации».

Человек, ставший предметом спора - ч. 6

«В его камерах люди томились неделями; их держали без ордера на арест, показания брались без присяги, не соблюдалась даже видимость законности. Если же обвиняемый принимал меры для своей защиты, его быстро сплавляли в тюрьму Олд Капитол, где он становился недосягаемым для гражданских властей. Коррупция распространялась, как заразная болезнь, там, где действовали детективы Бэйкера... Добросовестные фабриканты и торговцы, исправно платившие налоги, безжалостно преследовались за малейшие технические нарушения правил, их быстро разоряли. Зато мошенники скоро богатели и легко могли уделять часть добычи своим защитникам — детективам Бэйкера».

Читенден рассказал о том, как полковника Бэйкера поймали на подлоге. «Нисколько не смутившись, даже не порозовев, этот субъект улыбнулся и, глядя мне прямо в глаза, сказал: «На этот раз уловка не удалась, а?»

У Бэйкера было обыкновение говорить и писать как доверительное лицо президента: «Меня послал мистер Линкольн», или: «Меня пригласили для личного доклада мистеру Линкольну». Однако нет никакого подтверждения, что президент был связан с Бэйкером или интересовался им.

Линкольну хорошо было известно, что два человека, недавно назначенные им на теплые местечки, поносили его. Лэймон спросил Линкольна, почему он не смещает их.

— Не могу же я управлять этой лавочкой, — сказал Линкольн, — исходя из предположения, что каждый чиновник обязан считать меня величайшим человеком в стране.

Однажды Линкольн отказался принять старого близкого личного друга, потому что он был одним из кандидатов на освободившуюся должность. Художник Карпентер слышал высказанное президентом сожаление:

— Если бы я был более толстокожим в этом отношении, мне легче жилось бы.

В другом случае он вынужден был отказать в назначении на должность маркитанта солдату, достойно прослужившему три года в армии, потому что Стентон заявил, что эту должность должен получить солдат, потерявший руку или ногу.

— Я ежедневно рассматриваю сотни таких заявлений, — сказал президент, — но мы не можем удовлетворить всех просителей...

В одном штате две партийные группы выдвигали своих людей на высокий, пост. Президент игнорировал притязания обеих групп и назначил человека, против которого никто из них не мог возразить, — толкового офицера, потерявшего ногу на войне.

Вдова губернатора штата Висконсин миссис Луис Гарвей несколько дней подряд беседовала с президентом. Ее описание этих бесед говорит о чертах характера человека, истерзанного сомнениями, изворотливого, уклончивого, с неожиданными и непонятными прихотями, маскирующего свои мысли словесной пикировкой.